Василий Розанов в "Опавших листьях" писал:

"…да ведь совершенно же ясно, что социал-демократия никому решительно не нужна, кроме Департамента государственной полиции.

Без нее — у Департамента работы нет, как нет удочки и лова без "наживки". Социал-демократия, как доктрина, — есть "наживка" на крючке. И Департамент ловит "живность" этой приманкой.<..> Каша и русская "неразбериха". Где "тонко" — там и "рвется".

Но вот объяснение, почему славянофильские журналы один за другим запрещались; запрещались журналы Достоевского. И только какая-то "невидимая могущественная рука" охраняла целый ряд антиправительственных социал-демократических журналов. Почему Благосветлов с "Делом" не был гоним, а Аксаков с "Парусом" и "Днем" — гоним был.

Пожалуй, и я попал: Куприн, описывая "вовсю" публичный дом, — "прошел", а Розанов, заплакавший от страха могилы, — был обвинен в порнографии..." (Опавшие листья. Короб второй)
_____

Как это все похоже на еще относительно недавнее прошлое, когда газету "Завтра" раздавали седоволосые сталинские соколы с железными клювами, им было нечего терять и они никого не боялись.

Нацболы сидели по тюрьмам, словно в офисах своей запрещенной партии.

За неосторожно использованное слово "русский" можно было схлопотать "двушечку" по 282 статье, а Россию на "Евровидении" представляла какая-то вульгарная чернявая девушка Манижа, похожая на торговку мускатным орехом.

А в это же самое время — чад кутежа!

Дмитрий Быков катится с горки, как бледно-бежевый мясной шар, на его склизкое брюхо налипают грибы-волнушки, хвойные иголки и муравьишки.

Галина Юзефович сидит на высокой елке, каркает и острым когтем показывает какому писателю быть изданным в бумаге (как правило, с хорошим лицом из (((хорошей))) семьи)- а кого растянуть на дыбе и выбросить в лужу.

Телеканал "Дождь" дает мастер-класс для своих "платных VIP-подписчиков" по разговорам через губу.

Радиостанция "Эхо Москвы" на всю Россию транслирует страшный, инфернальный гул черной дыры, надеясь, что она откликнется из глубин мертвого космоса и всосет в себя, как дьявольский пылесос, все русские святыни, васильки, ромашки и музей-заповедник Кижи.

И вот, надо же, как случилось — не успели оглянуться, а шестеренки почему-то закрутились в обратную сторону. И Путин, и Бастрыкин, и само-собой патриарх на полях Всемирного Русского Народного Собора, состоявшегося в Москве, транслируют нарративы, за которые еще лет пять назад можно было если не сесть, то прослыть дремучим, полусумасшедшим человеком с капустой в бороде.

"Без русских как этноса, без русского народа нет и не может быть Русского мира и самой России", — сказал Путин.

"России нужна государственная идеология", — отчеканил Бастыркин.

"Массовый приток мигрантов, не владеющих русским языком, не умеющих должных представлений о российскоих истории и культуре, о наших традициях и обычаях, а, следовательно, не способных — и, зачастую, не желающих — интегрироваться в российское общество, меняет облик российских городов", — провозгласил патриарх.

А ведь вспомните хотя бы доковидный 2019-й:

"Хи-хи-хи, ваш маргинальный Дугин, — повизгивали они.
"Ха-ха-ха, ваши смешные скрепы", — смеялись они, оттопырив пальчики.
"У-хи-ха, вы еще нам расскажите особую миссию русского народа", — похохатывали они и корчили злые, длинноносые рожицы.

Теперь они похохатывают из Израиля и Тбилиси и их не слышно.

Значит ли это, что отныне у нас все хорошо, благорастворение "воздусей", и яблони в цвету? Конечно, нет. В какой-то степени все еще опаснее и хуже.

Однако нужно глубоко понимать, что система внезапно встала на нашу сторону. Не вся, но по большей части. Высокая, красивая башенка Кремля с красной звездочкой мигает нам из густого тумана.

Это произошло не потому что система такая хорошая, а просто потому что так сложились исторические обстоятельства. Наверное, Бог так хочет.

Другое дело, что как показывает история государства Российского, долго такое не продолжается, и через некоторое время все может снова измениться, причем непонятно в какую сторону.

Следовательно, надо пользоваться ситуацией и успевать делать то, что в будущем не получится: от издательства книг, строительства церквей, учреждения русских патриотических общественных организаций, СМИ и образовательных проектов до продвижения собственных идей и людей по всем возможным ведомствам и кабинетам.

Вдруг, потом — суп с котом: Быкова захотят закатить обратно, Юзефович вернуть на елку, косой дождь вызвать, Венедиктова вытащить из банки с формалином, а патриотов — наоборот — закатать в банки и психушки. Мало ли.

Но, если у русского, консервативно ориентированного человека к этому моменту появится твердая земля под ногами, все эти гадости будет сделать куда сложнее или вообще невозможно.

Так что, успевайте, дорогие сестрицы и братцы, ловить момент.

В регистратуру храма суетливо зашли двое: мужчина и женщина средних лет. Он — в спортивном костюме и кроссовках, на голове — кепка с прямым козырьком. Взгляд колючий и бегающий. Я хорошо знаю такие глаза, они часто бывают у перекупов подержанных иномарок, продавцов профнастила и у разнокалиберных ИП, которые “крутятся” и “своего не упустят”.

В одной руке мужчина держал телефон, в другой — ключи от машины и что-то вроде огромного, туго набитого портмоне, напоминающего школьный пенал. Она — в коротких джинсовых шортах, едва прикрывающих срам, топике со стразами и в каких-то странных кроссовках с подошвами, похожими на пару лошадиных копыт. Я подумал, что в таких, наверное, очень неудобно ходить.

— Здрасьте, нам веру сменить, — мужчина просунул голову в окошко регистратуры. Его голос звучал немного раздраженно и буднично, как будто он покупал беляш. — Что нужно сделать?
— Креститься, — спокойно ответила ко всему привыкшая полубабуля в белом платочке с надписью “Новый Иерусалим”.

— И всё? — удивился мужчина и как-то весь скорчился, будто хотел чихнуть.

— И всё. Прослушайте катехизаторские беседы, информация о них на стенде, подготовьтесь к крещению и креститесь, ради Бога.

— А что по деньгам? — недоверчиво спросил суетливый человек и нервно переложил свой пенал в правую руку.
— Какой-то конкретной суммы нет. Сделайте посильное пожертвование, — по лицу работницы было видно, что она часто отвечает на этот вопрос.
— Это как же? А если у меня всего двести рублей — посильное пожертвование? — хитро прищурился будущий оглашенный и отправил пенал-портмоне обратно в левую руку, ловко, как жонглер.
— Ну, значит, пожертвуете двести рублей, — все так же спокойно, едва не зевая, сказала полубабуля.
— Я вас услышал, — мужчина резким движением втянул шею в туловище, вытащил голову из окошка и повернулся к стенду.

Его спутница в это время царапала ногтями телефон и казалось, будто она скреблась.

С минуту незнакомец рассматривал объявления на стенде, прикидывал что-то в уме, перекладывал свой пенал из руки в руку, потом усмехнулся, подтолкнул девушку, и они вышли из регистратуры.

Крестятся, наверное, даст Бог. И хорошо.

А я задумался, что если бы вместо полубабули сам сидел за окошком, то стал бы юродствовать и на это бескомпромиссное: "Здрасьте, нам веру сменить”, выдал бы ручку и листок А4.

“Так-с. Очень хорошо. Пишите заявление. Вот, по образцу, возьмите — протяну образец — в шапке, смотрите, под словом “Богу” вместо Иванов Иван Иванович вписывайте своё ФИО.

И дальше по шаблону: Заявление. Мое вероисповедание... Кем вы там были? Ясненько. Итак, мое вероисповедание в качестве … прошу считать более недействительным. Точка. Прошу зарегистрировать меня, как члена РПЦ МП. Число, подпись.

Потом, молодой человек, нужно зарегистрировать заявление в МФЦ. В каком? Да, в любое идите, не важно. Можно, конечно, заказным письмом отправить, но так долго. Лучше через МФЦ. Срок рассмотрения 10 рабочих дней. Вам потом СМСка придет с ответом.

Кстати, знаете, даже как удобнее будет? Вы на Госуслугах зарегистрированы? Смотрите, через Госуслуги пока нельзя веру сменить, обещают в следующем году настроить, но туда ответ обычно приходит раньше СМСки. Ничего сложного — когда личный кабинет открываете, в графе “полученные услуги” галочка должна появиться, что, мол, заявление принято к рассмотрению, а потом ждите.

Сколько? Ну, как сказать, по разному. Обычно, дня три-четыре. При положительном решении у вас над фамилией, справа в уголке, крестик появится.

Только имейте в виду, иной раз они там еще не разбираются в МФЦ, не подкованы, у них будут потом онлайн семинара, поэтому могут напутать. Вы уж будьте внимательны — крестик должен быть восьмиконечный, православный. Знаете, как выглядит? Ну да, как на кладбище. Если будет просто крестик — четырехконечный, не дай бог — значит они вас, католиком или лютеранином зарегистрировали. Вам оно надо? Тем более с лютеран десятину автоматически снимают с карточки. У них все так настроено, через приставов работают.

Поэтому у нас, считай и нет лютеран. Обычно если напутают, надо срочно, в тот же день, в кол-центр звонить, просить исправить, потому что в противном случае, вы потом еще месяц, не меньше, будете ходить лютеранином. Оно вам надо?

А, ну и главное: в личном кабинете, в графе "вероисповедание”, должно стоять РПЦ МП. Ну и всё. Там сразу появится персональный куар-код, на телефон его скачайте, на рабочий стол, при входе в храм сканировать нужно.

Интересно, люди бы стали писать такие заявления? Если бы меня так разыграли, я бы точно стал и в МФЦ бы пошел.

Благодаря братцам из "Солнца Севера" удалось пообщаться с вдовой Владимира Микушевича Татьяной Владимировной. Удивительный человек, как и ее супруг.

Я прочел ей стихотворение мэтра , опубликованное здесь ранее . Оно оказалось, очень личным. Татьяна Владимировна рассказала, что в этом сонете ее муж описал нечто сродни мистическому опыту, пережитому в детстве, в том возрасте, в котором маленький человек еще не утрачивает способности общаться с ангелами и даже Самой Царицей Небесной.

А еще Татьяна Владимировна заметила, что переводы ее мужа (Бонавентура, Бэрнхэм, Новалис, Петрарка, Рильке, Шекспир, Бенн, Вольфрам фон Эшенбах, Мёрике, Кретьен де Труа, Спенсер и т.д. и т.п.) есть в любой поселковой библиотеке всего русского мира, однако Союз Писателей даже не выразил соболезнований по поводу кончины Владимира Борисовича. А впрочем, тем лучше, это же не Пелевин и не Улицкая.

И еще одна интересная деталь. Обсудили с сестрицей общение с вдовой Владимира Борисовича. Подруга говорит: "А ты знаешь, в Википедии написано, будто Микушевич осудил действий России на Украине".

Ну, "Википедия" — ангажированный ресурс, тем не менее, всякое может быть. Залез посмотреть.

На страничке, посвященной Микушевичу, в главе "Взгляды" указано, якобы: "В эфире радио «Радонеж» отрицательно высказывался о действиях России в Сирии, Украине и Белоруссии".
Я не поленился, послушал выпуск (он записан в декабре 2016 года). Что же там такого говорит Владимир Борисович? То что он не в восторге от нашего российского госкапитализма, голубых огоньков и тотального безбожия, оно и понятно, но с Украиной, казалось бы, ситуация ясна как божий день.

В общем, как я и предполагал, "Википедия" все перевернула с ног на голову. Потому что, Микушевич сказал следующее: взятие Крыма без взятия Украины было большой ошибкой. То есть, мы сказали "а", но не сказали "б".

По Микушевичу взятие Крыма без Украины (или хотя бы всего Юго-востока страны, о чем уже с сожалением говорил Путин после СВО) еще больше отдалит Украину от России и в перспективе поставит в опасность нашу страну.

Поразительно, но спустя 6 лет после выпуска на радио "Радонеж" случилось именно то, о чем предупреждал Микушевич.

Если бы в 2014-м году Россия присоединила вместе с Крымом весь Юго-Восток и провела, собственно, СВО, то не пришлось бы спустя 8 лет штурмовать Часов Яр, Покровск и готовить полигон на Новой Земле к взрыву атомной бомбы.

Поэтому властям следует больше слушать поэтов, чем злобных, вороватых трикстеров из семейства беличьих, которые обещали "всё порешать" с Украиной.

P.S. Завтра 40 дней со дня смерти, помолитесь о душе одного из последних русских религиозных мыслителей Владимире.

Увидел в сети фотографию. 1990-е годы, окрестности Челябинска и тетенька, продающая какие-то яблоки, ягоды, молоко и — самое главное — «Пирожки горячие»!

Когда-то такими торговали на каждом углу: на вокзалах, крупных перекрестках, на обочинах шоссе. Основные начинки: картошка, капуста, ливер, лук-яйцо и редко — с джемом, хотя встречались и экзотические варианты — с горохом, щавелем или, например, с карамельками.

Торговля шла довольно бойко, и к вечеру женщины, зимой укатанные в пуховые шали, как луковицы, летом — в спортивных костюмах или ситцевых халатах, — распродавали свой товар.

Покупатели пирожков особо не заморачивались, в каких условиях готовились кулинарные шедевры, и мыл ли руки повар, прежде чем заворачивать начинку в тесто? Люди вообще понятия не имели о происхождении своего перекуса и в общем-то, рисковали. Наверное, отсюда и распространенные городские легенды о продаже пирожков с человечиной, кошатиной, с мясом начальника ЖЭКа и так далее.

Сейчас, вот прямо так, в наглую, у дороги, кажется, не торгуют, однако бесконечная шаурма и прочий городской фастфуд по части качества, безопасности и контроля за технологией приготовления, в принципе, почти ничем не отличается от тех самых пирожков горячих из «девяностых». Как и еда в контейнерах, которую мигранты приносит вам на обед в больших квадратных сумках. Кто там смотрит на содержимое этих сумок и на чистоту рук шаурменов, приехавших с юга?

Кстати, еще одна любопытная деталь: принципиально важным аспектом в вопросе купли-продажи пирожков являлась филология. Продавали не «горячие пирожки», а НЕПРЕМЕННО «пирожки горячие». Только в такой форме их можно было продать.

Никто никогда не слыхал, чтобы торговка катила свою пышущую жаром тележку по электричке, идущей из Челябинска до Миасса или из Москвы в Сергиев Посад и нараспев говорила: «Горячие пирожки». Такую нахалку могли бы скорее выбросить с поезда на полном ходу вместе с её пирожками.

Люди ходили с клетчатыми баульчиками, катили тележки, пропахшие подгоревшим маслом, несли засаленные мешки и говорил именно что: «Пи-рааа-шшки-и-и-и га-а-а-ряч-и-и-е-е» и правильно делали: таких торговцев любили, все у них покупали, а если бы какой-нибудь умник попросил бы у них санкнижку или разрешение СЭСа, то ему бы надавали лещей пассажиры и, чего доброго, тоже бы скинули с поезда.

Собственно, я к чему. Дело в том, что пирожки горячие представляли собой совершенно восхитительное явление, поскольку оно культивировало доверие между людьми. То есть, когда человек покупал у бабули пирожки, он верил, что она не грела в них ноги, не стригла в начинку ногти, а ее мурка по-прежнему сидит на подоконнике и мурчит, а не стала ливерной начинкой для привокзального "бизнес-ланча".

Говорит ли это, что все вокруг были честными и никто никого не кидал? Конечно же, нет: кидали и еще как!
Тем более, в 1990-е годы. Кидали так много и лихо, что перерезали бы мы друг друга в междуусобных бранях, и все к этому, в общем-то шло, но не перерезали: в тепле клетчатых сумок с карамельными пирожками грелись крохи человеческого доверия.

А в Грузии, между тем, проходит реконструкция событий в Киеве 11-летней давности. Не хватает только каркаса ёлки 🎄 , обклееного плакатами, дождиком, мишурой с весёлыми зеркальными шариками , в которых отразится пламя догорающего парламента.

Ёлка, всё-таки нужна. Внутри неё — как это было на Майдане — должен повеситься (или его повесят) какой-нибудь Сулико. И уж только тогда страна покатится под горку в терновый куст. Должна состояться первая смерть, сакральная жертва, и я думаю, она не заставит себя долго ждать.

Потому что, Соросу нужны новые сердца. Недавно в СМИ сообщили, что этой старой змее пересадили сердце украинского "защитника" , якобы павшего от рук "москалей" и завещавшего свое сердце большому другу украинского народа Джорджу Соросу.

Хотя, в это , конечно же, трудно поверить. Слишком тяжело даже с чисто технической точки зрения: "защитники" погибают от дронов и осколков, от них мало что остается. А тяжело раненых так просто не вывезешь на Запад без вреда для органа, интересующего злодеев.

Скорее всего, они уже в самой Европе изловили какого-нибудь подходящего, пышущего здоровьем "ухилянта" и разобрали его по частям в одной из клиник Германии или Израиля.
А чтобы легализовать операцию — вкинули версию про "защитника".

Так вот, теперь у Сороса будут еще и грузинские сердца, горячие и полнокровные. Он станет хранить их в стеклянных банках у себя в чулане , как Михель - голландец из сказки Вильгельма Гауфа "Холодное сердце".

Несчастные люди могли отдать сердца грузинской мечте , а отдают их бесу в человечьем обличии, который очень сильно боится умирать, потому что не хочет обратно в ад. Что тут сказать: "Генацвале"!

P.S. Слово ГЕНАЦВАЛЕ дословно означает "поменяюсь с тобой". Имеется ввиду - "я тебе - радость, ты мне - горе". Или наоборот...

Конец грузинам

Я грузiн!

Наступила зима. Скоро на город опустится первая по-настоящему зимняя стужа, которая разом все преобразит. Важное, но незаметное стужа украсит белым инеем, убелит, сделает торжественным и строгим. Например, провода и голые ветки тополей станут вмиг мохнатыми и воздушными, похожими на конденсационные следы самолетов.

Неважное, но кричащее стужа сделает потешным и глупым. Скажем, бороды городских пижонов на морозе обрастают сосулями. Модный, крафтовый парень способен скрупулезно контролировать форму своей бороды, ежедневно елозя по ней триммером. Но может ли он контролировать форму безобразных сталактитов, которые в минус 30 образуются под заносчивым носом? Разумеется, нет! Просеменит такой человек 200 метров из каворкинга в кафешоп, и даже аккуратно постриженная эспаньолка мгновенно обрастет ледяными соплями, это не говоря уже о брутальных, лесозаготовительных бородах-лопатой .

Обычный человек не обращает на это никакого внимания, ему даже нравятся веселые сталактиты, а пижонам не нравятся: они ломают их ногтями и кривят лица.

Подводят и интеллигентские очки, якобы делающие человека умным и актуальным. Холодной зимой они тут же запотевают, как впрочем и все очки, не только интеллигентские, стоит только зайти в теплое помещение.

Из каворкинга вышел вылизанный руководитель стартапа или начальник отдела департамента арт-объектов и малых архитектурных форм, в кафешоп пришел уже какой-то чудак с заиндевевшими стеклами очков, с бородой в кривых отростках и снежной крошке.

Такого хочется похлопать по плечу и по-отечески набросить ватник на сутулые плечи: "На, братец, ты не унывай, все образуется...".

Всем хороша русская стужа! Люди на улицах группируются, нахохливаются как снегири, выпускают облака пара. Обычно горожане не любят в мороз шляться по улицам. Они делают это неохотно, мелкими перебежками. Но есть те, которые укрощают суровый минус, сворачивают его в бараний рог. Это — еще оставшиеся уличные торговцы на минирынках, несгибаемые войны традиции.

Нередко базары с такими персонажами образуются на транспортных узлах города, где дороги соединяют районы. Негоцианты, несмотря на стужу, надевают тулупы и торгуют черт-те чем: носками, чаем, каменной хурмой или мороженой рыбой.

Как-то раз, ожидая трамвай, я наблюдал странную картину: на минирынке неподалеку от остановки на улице Горького поссорились два торговца. Про себя я назвал их Иван Иванович и Иван Никифорович.

Словесная перепалка быстро переросла в драку. Это только в жару мужики дерутся вальяжно, томно и медленно, нанося друг другу размашистые колхозные удары, словно они плывут кролем. В холод — все звонко, бодро и быстро.

Один толкнул другого, тот налетел на мешок нечищеных грецких орехов, они покатились под ноги немногочисленным покупателям. Крик, причитания, гвалт. Глухой семиэтажный мат, как завывание иерихонских труб.

Перевернувший орехи - Иван Иванович - , был в два раза меньше своего оппонента, но находчивее и молодцеватей. Видимо, он понимал, что с пустыми руками, ему не одолеть громилу-торговца, но ни бутылки, ни палки, поблизости не оказалось. Зато была мороженая рыба, мешок с ней стоял рядом с орехами. Находчивый мужичок ловко перехватил двумя руками хвост массивной рыбины— очевидно семги, — и обрушил ее на голову обидчику.

Первый удар рыбьей булавой прилетел в лоб громиле, он легко его выдержал. Любой, кто хотя бы месяц занимался боксом знает насколько крепок человечий лоб, кто-то его даже специально подставляет под удары, отдавая противнику чело , чтобы можно было забрать больше — печень или подбородок.

Однако не успел крепыш замахнуться, как последовал новый удар, попавший аккурат в челюсть. А это, как известно, нокаут. Даже десятилетний ребёнок теоретически может отправить спать взрослого дядьку, если четко попадёт ему в челюсть кулаком и вложит туда свои 30-40 кг. А тут — заколдованная русским холодом рыбина! Она была твердой, как железная палица, ей в пору было забивать гвозди.

Мужик, в челюсть которого с размаху двинули семгой, грузно рухнул на землю. Триумфатор победно выругался и еще несколько раз стукнул рыбиной поверженного, больше для острастки, чем из-за злости. Да и бил по брюху, а там тулупов бронежилет. Потом победитель зачем-то отряхнул своё рыбье оружие и аккуратно положил его обратно в мешок.

Кто-то купит эту мороженую семгу и запечет с прованскими травами к новогоднему столу. Блюдо станут есть, нахваливать и запивать белым вином. Возможно, эту рыбу съест и тот самый пижон , который ходил из каворкинга в кафешоп с сосулями на бороде. Съест и не заметит, как его жизнь поменяется навсегда.

Иной человек курит прямо в квартире, но это не превращает его жилище в притон. Курильщик ходит по-барски в полосатом халате с сигаретой в зубах, усердно дымит, роняет пепел на пол, повсюду оставляет противотанковые ежи пепельниц и ничего: квартира как квартира, даже богемно. Когда много лет назад я курил дома, все было по-другому. Обычно это случалось в ноябре, с первыми холодами. Курить на балконе становилось холодно и я начинал деликатно выпускать дым сначала в форточку, через несколько дней — в монитор компьютера, а еще через несколько дней пепельница оказывалась у кровати или на кровати. Проснулся в потьмах, руку протянул, зажигалкой — чирк — и лежишь, размышляешь.

Такая практика превращала квартиру в форменное безобразие буквально за неделю. Приходишь с мороза — усы в инее, снег на шапке — ты свежий и бодрый, как вечерний звон, с большим красным носом. А в комнате, между тем, воняет бомжами. Это ни с чем не сравнимый, сладковато-гаденький аромат забродивших окурков и чего-то кислого. Точно так же пахло в квартире неких ребят из Екатеринбурга, у которых не имелось входной двери. Я в их подъезде оказался случайно и очень тогда удивился: надо же, как просто — вот парадная, а вот, что называется “уютное гнездышко”, однако же , без двери. "А нахер она нам нужна?", — важно сказал некий дядька в трусах, вышедший оттуда в подъезд. Вот и у меня дома пахло, как у того дядьки. Правда, напрягало это недолго — буквально несколько мгновений после улицы.

Запах мягко обволакивал, обессиливал, лишал воли и в итоге превращал в подельника. Требовалось всего мгновение, чтобы ко всему готовый, малодушный ум, привык к смраду. Вроде бы еще недавно ты весь негодовал и кривился, а разделся, пачку достал, и все как рукой сняло. Затягиваешься сигаретой, да в окно упокойно смотришь на лыжи с соседнего балкона. Мечтаешь о том что и сам на лыжах куда-нибудь сходишь: в лес на полянку или с горки скатишься.

А кто-то, иной раз, сигарету изо рта вообще не вынимает, под потолком туман стелется, а зайдешь к нему в гости и ощущения притона нет — терпко пахнет благородным табаком, кофе, книжками старыми, умными: Шопенгауэром, Питером Брейгелем-старшим...Эх, может быть, я просто "Яву" курил, даже не "Золотую", а обычную — "красную", денег-то не было, а если бы курил, скажем, "Парламент", то и пахло бы у меня тоже благородно. А, возможно, дело вовсе и не в табаке было... В общем, этот запах стал одной из причин, почему я бросил курить десять лет назад.

Почему, вообще об этом вспомнил? А вот, вертел в руках "Бедных людей" Достоевского, открыл наугад и наткнулся на очень характерный отрывок.

"Я уже описывал вам расположение комнат; оно, нечего сказать, удобно, это правда, но как-то в них душно, то есть не то чтобы оно пахло дурно, а так, если можно выразиться, немного гнилой, остро-услащенный запах какой-то. На первый раз впечатление невыгодное, но это все ничего; стоит только минуты две побыть у нас, так и пройдет и не почувствуешь, как все пройдет, потому что и сам как-то дурно пропахнешь, и платье пропахнет, и руки пропахнут, и все пропахнет, – ну, и привыкнешь."

А это у Топловского монастыря в Крыму запечатлел. На полпути из Симферополя в Судак.

Когда в ленте новостей ВК я вижу посты высокомудрых психологинь, использующих слово "партнёр" в контексте супружеских отношений, мне становится не по себе. Перед глазами предстаёт маслянистый Лёня Голубков из рекламы АО МММ, который выпивает с усатым братом и говорит ему: "Я не халявщик, я партнер!".
Пахнет маринованным луком и солеными огурцами, где-то за кадром печально бродит "Простомария", холодная, как мраморная плита.
https://vk.com/video-60112307_456261935

В кулинарии "Патриот" всех продавщиц облачили в красные новогодние колпаки. Женщины, заворачивая рыбу и беляши, выглядят в них, как адепты культа Царевны Несмеяны. Потому что на фоне этих неуместных, откровенно идиотских головных уборов их лица кажутся от чего-то еще более суровыми, сосредоточенными и невеселыми.

Они не создают атмосферу праздника, скорее наоборот — подчеркивают пространство галеры и весел, к которым работницы прикованы железными кандалами.

Я думаю, у большинства из них нормальные человеческие жизни, в них праздника меньше, чем будней. Грязная посуда, квитанции за вывоз мусора и пакет с пакетами, хочешь не хочешь, а довлеют над человеком, даже если он работает директором эвент-агентства. И это, пожалуй, нормально — праздник отчетливо фиксируется именно на фоне чего-то постного и постылого.

Попытка выдавить ощущение праздника за месяц до его начала — это нечто из разряда противоестественных операций по пересадке старухам надпочечников обезьян, чем занимался профессор Преображенский у Булгакова.

Тем более абсурдно, неуместно и вызывающе глупо это выглядит на фоне плакатов "Присоединяйся к СВОим". Словно в "Патриоте" сталкиваются две реальности — в одной из них бойцы живут в норах и уже даже не вздрагивают от взрывов, а в другой — играет химический Jingle Bells и мелькают чуждые, красные колпаки.

Я думаю, работницы все понимают и поэтому они так безрадостно и пронзительно смотрят вокруг, словно извиняясь, мол мы-то в курсе, но начальник сказал надеть.

Это неправильно. Умиление, которое никого не умиляет, и радость, которая никого не радует, слезы, вызванные струей из газового баллончика.

Я размышлял об этом, когда стоял в очереди на кассу. Впереди встал какой-то мужичок лет 60. Веселый и суетящийся. Ему завернули блины:
— Спасибо, — сказал он, а потом на мгновение задумался, окинул взглядом продавщицу, оценил ее ярко-красный колпак и добавил. — С наступающим праздником.
— Так рано?— удивилась женщина. — Каким праздником-то?
Вероятно она забыла о своем о головном уборе.
— Так завтра ж введение во храм Пресвятой Богородицы, — бодро сказал мужчина.
— А-а-а, — пробормотала продавщица. — И вас с праздником.
Она мне завернула расстегай уже с каким-то иным выражением лица, и даже колпак на ее голове не казался таким неуместным и чуждым.

В Южной Корее — настоящей демократии с кейк-попом, "хендаем" и содомитами в блестках — президент Юн Сок Ёль на попытки импичмента со стороны оппозиционной фракции, разогнал парламент, ввел военное положение и вывел на улицу армию. 🥹

Узнал интересную деталь из Писания. В трёх синоптических Евангелиях описывается эпизод , как Христос воскрешает дочку начальника синагоги Иаира.

"И, взяв девицу за руку, говорит ей: «талифá куми‌», что значит: девица, тебе говорю, встань. "(Мк 5:41)

В большинстве переводов Писания эта сцена передается именно как строгий приказ. Хозяин жизни и смерии повеливает встать, и девица, 12 лет от роду, оживает.

Однако любопытно, что Христос использует слово "Талифа". Евангелист неслучайно приводит его на арамейском. В дословном переводе слово "талифа" - это не просто девица, а ласковая форма обращения родителей к любимой дочери, его перевод "козочка".

Такая деталь несколько меняет дело и рисует совершенно иную атмосферу в доме Иаира. Господь здесь предстает не только , как начальник бытия и небытия, но и как любящий отец. Он берет за руку мертвого ребёнка и словно будит его, говорит ласково : "Козочка, вставай". Так родители утром будят своих детей.

И она просыпается и как любой здоровый ребёнок в этом возрасте, хочет есть... Невероятно трогательная сцена Писания.