Публикую свой перевод статьи Элизабет Энском "О грубых фактах", выложенный ранее на Boosty Yaldabogov. Этот небольшой, но крайне сложно написанный (как это часто у неё бывает) текст важен для понимания философии Энском в целом: так, обширные ссылки на него присутствуют в самой известной работе Энском по этике, "Современной моральной философии"; более того, на мой взгляд, "Грубые факты" представляют собой очень хороший образец её философского мышления — в этой статье хорошо виден философский метод Энском с его характерными особенностями. Но даже безотносительно философии Энском, данная короткая статья является очень значимой в контексте метаэтики середины и второй половины XX века и, в частности, для дискуссий о т.н. "гильотине Юма" и способах её преодоления. Энском была одной из первых, кто предложил собственный способ, наметив при этом одну из общих стратегий преодоления "принципа Юма" — стратегию, связанную не с разработкой какого-то варианта метафизики блага, а с концептуальным анализом человеческого действия. "О грубых фактах" Энском, несмотря на свою сложность, может стать хорошим базовым текстом для погружения в эту проблематику.
Как обычно я крайней признателен Константину Морозову и Дмитрию Середе за их редактуру и ценные комментарии, касающиеся перевода — без них, этот и без того сложный текст в русском переводе читался бы ещё сложнее. Также делюсь с вами изданием работ Энском, которым я пользовался как оригиналом для своего перевода — вы сможете ознакомиться как с исходным английским вариантом этого текста, так и с другими, пока не переведёнными, работами Элизабет Энском.

https://telegra.ph/EHlizabet-EHnskom-O-grubyh-faktah-09-17

#Василпереводит

Философ действия Майкл Братман предлагает интересный взгляд на инструментальную рациональность. Разумным выбором будет не тот, который основывается на способности расставлять приоритеты и оценки лишь в текущий момент времени. Для рационального выбора действия необходимо, чтобы удовлетворялся «связующий принцип». Если в момент, когда пришло время действовать, наша расстановка приоритетов и оценка альтернатив изменились, мы должны следовать ранее запланированной оценке, особенно если в будущем наша оценка может вернуться к исходному положению, и мы можем пожалеть о своем выборе. Иными словами, если в момент выбора мы испытываем соблазн, рационально будет не поддаваться ему, если мы понимаем, что в более широком контексте нашей жизни не склонны придерживаться текущей оценки, оказавшейся под влиянием соблазна.

Однако важно, чтобы мы могли оценить, действительно ли изменившаяся оценка отличается от предшествующей ситуации выбора. Кроме того, мы должны быть в состоянии предсказать нашу будущую оценку, свободную от влияния соблазна. Это бывает не всегда.

Рене Жирар, представляя свою идею миметического желания, утверждает, что подмена настоящего желания миметическим часто происходит совершенно незаметно. Идея миметического желания, в упрощенном виде, заключается в том, что мы начинаем желать того, что, как нам кажется, желает кто-то другой, кому мы хотим подражать из смеси зависти, ревности, восхищения и ненавести.

Жирар приводит несколько примеров из произведений тех романистов, которые, по его мнению, точно уловили описываемый феномен. В «Поисках утраченного времени» маленький Марсель, впервые посмотрев театральную постановку, за столом наивно признается, что разочарован представлением. Затем присутствующий на ужине господин Норпуа начинает напыщенно восхвалять актрису, а на утро следующего дня Марсель читает в газете хвалебную рецензию на постановку. С этого момента он не сомневается в том, что спектакль сразу ему понравился. Изменившаяся оценка меняет даже прошлый опыт. Рассказчик стремится быть таким же, как Норпуа и рецензенты, которым приписывает большую компетенцию и которым хочет подражать.

Предыдущий пример отлично демонстрирует эффект изменившегося опыта, но обратим внимание и на более близкий к проблеме действия пример. В Стендалевском «Красном и черном» Матильда сначала отвергает Жюльена. Тогда он прибегает к уловке — флиртует на её глазах с госпожой де Фервак, что пробуждает в Матильде чувства. В самом Жюльене, чей статус и амбиции Матильда раньше ставила под сомнение, ничего не изменилось. Однако её оценки изменились под влиянием соперничества, ревности и тщеславия. По мнению Жирара, они изменятся вновь лишь потому, что Жюльен не смог сдержать своей радости и оттолкнул тем самым тщеславную Матильду, больше не видящую в нём достойную награду за победу в соперничестве.

Жирар утверждает, что миметическое желание может мешать правильно оценивать свой прошлый опыт и возможные последствия. Ни Марсель, ни Матильда не сомневались в том, что желание возникло у них с самого начала, а не под воздействием другого. Это же мешает нам оценивать возможные сожаления или изменения желания в будущем. Нам может казаться, что раз большинство наших оценок так или иначе были результатом некоторой рациональной процедуры, то и в каждый момент, в отсутсвии очевидного влияния соблазна, наши оценки надёжны. Но влияние это может быть непрозрачным. Не думаю, что стоит впадать в паранойю и тотальный скептицизм относительно своих намерений и оценок. Однако если мы хотим быть рациональными, к нашим особенно интенсивным влечениям и сопровождающим оценки аффектам следует относится осторожно, не принимая их слишком легко за чистую монету и имея здоровую подозрительность относительно возможного влияния другого. Как Жирар интерпретирует прустовскую идею возвращение утраченного времени: «Обрести время — значит отыскать исходное впечатление под грузом чужого мнения...».

В 2016 году философ Тайрон Голдшмидт написал опубликовал статью "Демонстрация каузальной силы отсутствия". Статья представлена на картинке. Как видите, очень лаконичная. (Почему-то у меня ощущение, что я встречал где-то статью "Имеет ли вопрос каузальную силу?" с идентичным содержанием, но я так и не смог её найти. Возможно, мне это приснилось.)

Весело другое: на статью Голдшмидта были вполне серьезные критические реакции, подробно разбиравшие ошибочность (отсутствующей) демонстрации каузальной силы отсутствия.

С философами нужно быть осторожными. Даже если вы ничего не сказали, у них уже есть причины с вами не согласиться и поспорить.

Вот весь топ

Написал по работе коллегам фразу " we need to attract more female philosophers". Остановился.

многодумал.

Аффордансы и прямой реализм

Аффорданс - теоретическое изобретение психолога и одного из предтеч энактивизма Джеймас Джерома Гибсона. Аффорданмсы - такие объекты среды, которые животные (включая нас) воспринимают непосредственно как объект, предоставляющий некоторую возможность для действия. Например, тень предоставляет возможность для укрытия от солнца, вода - возможность попить или охладиться, сородич - спаривания etc. Гибсон настаивал, что именно аффораднсы воспринимаются непосредственно, животные не делают вывод о той функции, которую предоставляет некий объект, как вторичную операцию по отношению к репрезентации объективных физических параметров объекта. Иначе говоря, в восприятии животное непосредственно схватывает те параметры среды, которые релевантны для его выживания, а не производит некоторое вторичное умозаключение на материале физических данных, таких как цвет или форма, которые воспринимаются непосредственно в подлинном смысле. Конечно, мы способны размышлять лишь о цветах и формах, но только специально обращая на них внимание, как считает Гибсон.

Этот ход мысли удивительно схож с типичным возражением прямого реалиста теоретику чувственных данных. Да, мы действительно можем обратить внимание на то, что с нашей перспективы монета проецируется по геометрическим законам в нашу точку обзора как эллипс. Но это не значит, что мы видим её эллиптической и лишь додумываем или воображаем, что она круглая. Да, круглые вещи действительно имеют перспективную форму эллипса с определенных точек обзора. Однако мы воспринимаем монету круглой, и можем лишь благодаря особому вниманию разглядеть её перспективную форму.

Конечно, возникает проблема с уровнем детализации (или т.н. "зернистостью"). Переход к аффордансам это шаг чуть дальше от объективных репрезентаций к индивидуальным репрезентациям (да простит меня Гибсон что я считаю аффордансы репрезентациями). Может ли животное воспринимать функцию элемента среды, не воспринимая его физических параметров? Может ли кошка воспринимать тень как подходящее укрытие, предварительно не репрезентируя размеров этой тени, которые подходят к размерам её тела? Впрочем, это возражение можно толкать и дальше в сторону теории чувственных данных. Может ли кошка воспринимать тень, не воспринимая предварительно тех чувственных конституент, из которых репрезентация тени состоит? Можем ли мы воспринимать монетку круглой, предварительно не воспринимая её эллиптической?

В общем, сам по себе мелкозерновой аргумент недостаточен, как мне кажется. Нужно дополнить его способом закрепления на уровне объективных репрезентаций среды, физических параметров её объектов. Я думаю, такие способы есть. Я про них как-нибудь напишу.

Продолжая тему логики Гибсона в вопросе непосредственного восприятия аффордансов

Джон Макдауэлл в одной из своих ранних статей (до "Mind and World") комментировал деннеттовскую "когнитивную теорию сознания", согласно которой в сознании мы имеем личный доступ лишь к промежуточным этапам когнитивной обработки информации в нашем мозге. По мнению Деннетта того времени, феноменальное сознание можно объяснить как внутренний "пиар-отдел" мозга, который получает из кратковременной памяти результаты когнитивных процессов в виде установок на осуществление речевого акта — например, составление отчета. Сам мозг функционирует как чисто синтаксический механизм: в его информационных процессах отсутствует интенциональность. Наша сенсорная система передает информацию в мозг, который, распоряжаясь ею и обрабатывая, передает другим модулям, на каком-то этапе формируя установку на произнесение речевого акта для пиар-отдела. Однако почти вся работа сознания происходит "в темноте": на множестве этапов обработки информации пиар-отделу ничего не сообщается, и происходит лишь молчаливая и скрытая от нас синтаксическая нейронная бюрократия. Наш личный доступ к состояниям в опыте — это именно то, что получает пиар-отдел.

Одно из возражений Макдауэлла заключается в том, что у нас нет оснований отождествлять какие-либо информационные процессы, происходящие между модулями нашей когнитивной системы, с тем опытом мира, который мы имеем. Каузальное описание информационных процессов на субличностном уровне между сенсорными системами и мозгом может быть абсолютно верным. Однако ничто не заставляет нас утверждать, что какие-то этапы этих синтаксических информационных процессов (результаты, передающиеся в предполагаемый пиар-отдел) являются тем, что мы воспринимаем в личном опыте. В нашем опыте мы связаны со средой — мы переживаем взаимодействие с внешним миром. Информация, передающаяся от одного модуля к другому, является бессмысленной в том смысле, что сама когнитивная система не придает ей значения — это каузальный синтаксический механизм, действующий "в темноте". Опыт же не является таковым; его содержание не бессмысленно. Он происходит между нами и миром, а не между зрительной корой и моторной.

Иными словами, Макдауэлл предлагает подняться на более высокий уровень. Уровень информационных процессов в когнитивной системе слишком мелок, чтобы опыту было здесь место. Осмысленность нашего опыта может быть понята только в контексте всего организма и его среды. (Кстати, он делает заслуженный кивок в сторону Гибсона) Можно сказать, что деннеттовская дистинкция личного/субличного накладывается на селларсианскую дистинкцию пространства резонов и пространства причин (causes). Это накладывает соответствующее селларсианское ограничение на объяснения Деннетта: информационные процессы не могут просто войти в пространство резонов, так, чтобы не была совершена натуралистическая ошибка.

Что это может значить для объективных репрезентаций и аффордансов? Защитник гибсоновского понимания мог бы утверждать, что животное не имеет задачи репрезентировать объективный мир. В восприятии его задача заключается в том, чтобы обнаружить то, что может быть полезно или опасно в среде. Хотя некоторые объективные черты окружения могут анализироваться на субличностном (или, корректнее было бы, суб-анималистичном) уровне, это не касается самого опыта. Проблем это создаст, конечно, не меньше, чем решит, на мой взгляд. Доказать это было бы весьма непросто. Но вероятно, Гибсон имел в виду что-то подобное.

Этот выпуск, как и некоторые другие, которые мы надеемся представить вашему вниманию в будущем, является в некотором роде особенным. Мы позволили себе немного уйти от привычного формата и сосредоточиться не только на философии, но и на личности уважаемого гостя. В каком-то смысле это не просто подкаст, разговор или дискуссия, но попытка ухватить и передать тот опыт взаимодействия с уважаемыми наставниками, который нам самим повезло получить.

Начнём эту серию особых выпусков мы с разговора с Владиславом Александровичем Лекторским, доктором философских наук, профессором, академиком РАН. И хотя, конечно, этим регалии Владислава Александровича не ограничиваются, их перечисление заняло бы больше места, чем даже описание нескольких выпусков. Однако, мы уверены, что живость и ширина мысли нашего гостя станут понятны каждому, кто уделит внимание разговору как об интеллектуальной биографии, так и о взглядах Владислава Александровича на вопросы того, что такое знание, как возможно тождество личности и множество прочих интересных проблем современной философии.

https://youtu.be/D3WnR6i_0i4
https://band.link/pathwaysofaletheiatg

#Выпуски

Большое спасибо дорогому заводному карнапу за подгон!

Был на прошлой про интерсубъективность, обязательно буду на этой, и вы приходите! У NEC самый приятный формат из тех конф, на которых я бывал

Тема и вариации: сны

Тематическая конференция Never-Ending Conference пройдет с 29 ноября по 1 декабря 2024 г. и будет посвящена снам в философии и других областях гуманитарного знания. Мы затронем не только сон как эмпирический феномен обыденного опыта, но и всё богатство онейрического в культуре: как и зачем философы думали о снах, историю метафор и аргументов сна, мотив бодрствования и пробуждения, сон в психоанализе, в античных эпосах, в немецком романтизме и далеко за их пределами! Формат «тема и вариации» продолжает традицию прошедших конференций NEC.Эмпиризм и NEC.Интерсубъективность и не ограничивает участников в выборе сюжетов и философской оптики, но позволяет, отталкиваясь от обозначенного нами направления, представить собственный взгляд на сон и сновидения. Мы приглашаем к работе над синхронизированной моделью "как можно описать" и наброском "карты" снов в самом широком смысле и предлагаем продолжить одну из намеченных нами линий, или же начать новую: NEC.Сны.

Тезисы принимаются в свободной форме: вы можете приложить как краткое описание того, о чем вы планируете говорить, так и развернутые тезисы или, возможно, части готовых текстов (КР/ВКР).

Мы предлагаем участникам самим определить, сколько времени потребуется для вашего выступления, но не рекомендуем выходить за пределы 60 минут.

Ждём ваших тезисов в форме до 8 ноября включительно!

Даты конференции: 29-30 ноября, 1 декабря
Место: ул. Старая Басманная 21/4 (Факультет гуманитарных наук, НИУ ВШЭ), г. Москва. Для 1 декабря (воскресенье) место сообщим позже. Только очное участие.

Мы сделаем пропуски всем докладчикам не из НИУ ВШЭ, указавшим свое полное ФИО. Форма для регистрации слушателей будет открыта ближе к датам конференции. Наши контакты по любым вопросам: neverending.conf@gmail.com.

Благодаря недавно вышедшей монографии Фролова и Пономарёва "Аналитическая философия восприятия", я узнал о таком философе, как Уинстон Барнс, и его статье "Миф о чувственном данном" (1945). Эта статья меня очень заинтересовала. Примечательно, что в ней уже можно увидеть многие критические аргументы против концепции чувственных данных, которые позже появятся у Селларса, Остина, Армстронга и других.

Меня сразу привлекла историческая проблема: заимствовал ли Селларс название у Барнса? С одной стороны, многое указывает на то, что Селларс мог быть знаком с этой статьей, начиная с ключевого тезиса о том, что чувственные данные — это ненужное философское изобретение. Барнс, так же как и Селларс в начале EPM, атакует идею Айера, что чувственные данные — это всего лишь философское обозначение обыденных феноменов и не несут никакой теоретической нагрузки. Реалистическое истолкование понятий обыденного языка, связанных с восприятием, также характерно как для Барнса, так и для Селларса (различий, впрочем, тоже хватает).

Тем не менее, едва ли в то время было недостаточно критиков Айера или сторонников реализма. Селларс, насколько мне известно, на Барнса нигде не ссылается (хотя могу ошибаться). Решение назвать свою концепцию "мифом" Селларс мог принять, вдохновившись Кассирером, чью рецензию на "Язык и миф" (1923) он написал примерно в это же время (1947). В 1946 году вышла и другая работа Кассирера — "Миф о государстве". Читал ли Селларс её, мне неизвестно, но он, по крайней мере, мог знать о её существовании и названии. Впрочем, Кассирер не рассматривал мифы как теоретические конструкции напрямую, хотя мы можем интерпретировать их как некие концептуальные схемы.

Также стоит вспомнить, что дуалистические взгляды Райл назвал "картезианским мифом" в "Понятии сознания". Таким образом, вопрос о том, кто первый начал называть позиции своих оппонентов "мифами", и почему у нас теперь десятки таких "мифов" — о субъективном, о бестелесном интеллекте, о ментальном, о "призраке в машине" и так далее — остаётся открытым. Конечно, Ницше и Маркс в некоторых контекстах также использовали "миф" для обозначения ошибочных взглядов своих противников. Однако систематическое использование термина для критики теорий оппонентов, по-видимому, начинается с Райла (пока это моё лучшее предположение). Даже Барнс в своей статье не пытается описать "Миф о чувственных данных" как некую безымянную философскую концепцию — он обсуждает вполне конкретные теории Брода, Мура и Айера.