У меня есть друзья с телеграмм каналами. Мы сидим в одном чатике и обсуждаем цены на коттедж. Это помогает мне сохранять иллюзию контроля над своей жизнью.

А еще я читаю их каналы. Они не объединены одной темой, но так или иначе их ведут люди, которые любят Израиль, и желают ему добра. Хоть и видят иногда это добро совсем иначе.

Вот, например, Женёк. Левее него в нашем чате только стена. Но он единственный из нас, кто ходит в милуим и защищает Израиль. В канале его мысли как нам обустроить Израиль, или где мы по его мнению свернули не туда.

А вот Даня. Последний год он живет в Берлине. Но мне кажется, что его канал это все еще очень израильский взгляд на Берлин, и много Даниной рефлексии. Я хотел бы уметь так рефлексировать через тексты как Даня.

А вот Алина. Она пишет тексты о том, как левантийская энтропия Керем аТейманим вторгается в жизнь, а от этого становится очень комично и по-доброму грустно.

А вот канал Стаса про дешевые билеты из Израиля. Когда я прошел ссылке на его канале и купил билеты на месяц в Кению. Это изменило мою жизнь. Очень советую.

А вот Лев. Его канал – это теория параллельных вселенных замешанная огромным дилдо на бататовом пюре в сеттинге бат-ямкской набережной. Получается остроумно, смешно и про нашу жизнь. А еще анонсы израильских стенд-ап ивентов, которые Лев организует.

А вот Рома. У него есть основной канал. Здесь всегда коротко мемно и остроумно про Израиль. Так как жизнь не радует ни Рому ни нас обещаниями, что все когда то устаканится, Рома завел еще и канал о мемах третьей Мировой.

А вот Вика. У нее есть канал про Шоа. и канал с мемами про Шоа. Страшно, и страшно как смешно в двух флаконах.

А вот Давид. Он создавал русский интернет с Лурком и Башоргом. А сегодня практически в одиночку побеждает фри-палестайнский твитер на русском и на английском. Возможно еще и на клингонском, но я на нем пока не очень бегло читаю.

А вот Машин клингонский скорее всего намного лучше чем мой. С Машей мы вместе делаем подкаст Левиафан о странных и смешных историях в еврейской культуре. Поэтому темы наших каналов иногда пересекаются. Когда то Маша напишет фантастический роман и мы все офигеем, но я и без этого горжусь, что знаком с Машей.

Когда я что-то не знаю на арабском, (а я почти ничего не знаю на арабском) я пишу Максиму. Он знает арабский немецкий и фарси, помимо английского и иврита, которыми сегодня никого не удивишь. А вообще Максим специалист по Ливану и пишет о Ближнем Востоке у себя на канале.

Все Максимы в нашем чате знают арабский. Но Максим Сотников пишет в канал свои наблюдения из жизни и про стендап.

У Оли есть канал с милым пинчером, который чем то напоминает мне гордого командира подводной лодки. А еще у Оли есть канал с израильскими уличными котами—мгновенный подниматель настроения.

Дан работал на 9-м канале. Пишет свои мысли на тему текущих израильских новостей. Как по мне самые взвешенные новости израильской политики. Без хайпа и надрыва.

Кира мог бы писать про политику, архитектуру, историю, экономику или бег на длинные дистанции. Мне было бы интересно его читать. Но он ведет канал с новинками израильской музыки.

Эва—человек оркестр. Мать, мама, повар, стендапист, фанат Иерусалима, пишущий пронзительно правильные вещи о жизни. Трогательно и смешно.

С недавних пор в нашем чатике есть раввин. Мне теперь не надо выполнять роль «чтобы сказали по этому поводу раввины, если бы были в этом чате». Бени реформистский раввин и пишет об иудаизме без фильтров. Бени—самый человечный из раввин, из раввинов с телеграм-каналами.

А еще есть Костя с каналом про архитектуру. Как-то Костя написал там очень хороший текст про типы бетона, которые используются для постройки мамадов.

А это Аня. Она биолог и химик. Если в нашем чатике и будет когда-то нобелевский лауреат—это будет Аня. В свой канал она пишет всякие интересные находки из научных статей по смежным темам.

Возможно Нобелевку по биологии раньше получит Дима, который пишет о жизни, и о том как растить помидоры в институте Вайцмана.

План этнической чистки Газы – чушь

У меня закончился семестр, поэтому я порадую вас очередным экспертным мнением по вопросу, в котором даже не на самом деле существуют идеологические разногласия. Люди по-разному могут относиться к плану Трампа с нравственной точки зрения: кому-то, например, может казаться, что депортировать людей нехорошо, а кто-то, напротив, считает депортации отличной идеей. Ни те, ни другие, впрочем, не относятся к плану Трампа сколько-нибудь серьёзно. Во-первых, Трамп обладает выдающейся репутацией пустослова, а во-вторых, ни у кого нет даже контурного проекта осуществления сего безумства в реальной жизни. В частости:

При всем великом влиянии и ресурсах США, на всём белом свете едва ли найдётся страна, которая в здравом уме согласится принять два (или даже один) миллиона беженцев из военной зоны. Даже если бы вместо радикализированных, нищих и травмированных войной газовчанах речь шла о двух миллионах высококвалифицированных богачей, приём такого большого количества людей — великий стресс для любой политической системы. Этим людям придётся давать права, в том числе политические, а голосовать они вряд ли будут за истеблишмент. В случае с палестинцами сопротивления едва ли можно ожидать только электорального, но почти наверняка и вооружённого. Палестинцы будут бороться за право на национальное самоопределение и мне тяжело представить страну, которая бы его предоставила.

Кроме того, при всём великом влиянии и ресурсах США, совершенно неясно, как именно трансфер задумывается с точки зрения инфраструктуры. Неужели два или даже один миллион газовчан предполагается перевозить самолётами в Сомали? Уговорить Египет пустить сотни тысяч потенциальных беженцев через свою территорию на автобусах? Нет и тени сомнений в том, что многие газовчане не будут особенно сговорчивыми ни на каком из гипотетических этапов этого гипотетического плана – не захотят уезжать, не захотят ехать в Сомали – вообще что угодно, даже если каждому платить хорошие деньги. Что дальше? Ожидают ли сторонники плана приказать израильским солдатам дулами автоматов гнать газовчан в автобусы (или самолёты) и стрелять в сопротивляющихся? Затем ещё убедить третьи страны поступать так же?

Даже если найдутся место и способ для трансфера, а две трети газовчан добровольно на него согласятся и осуществление плана при этом не будет сорвано условным Хамасом, в Газе всё ещё останутся сотни тысяч наиболее упёртых палестинцев, решивших оставаться в Секторе любой ценой. Миллиарды потраченных денег на трансфер и ещё миллиарды для постоянного обеспечения безопасности поселенцев. Не очень понятно, кого именно такой «идеальный» вариант из кааанистских фантазий должен в итоге радовать, кроме Бен Гвира и Смотрича.

Вопреки распространённому мнению, за этнической чисткой не последуют мессия и конец истории.

Какое-то новое дно: полиция Израиля провела рейд в двух книжных магазинах сети Educational Bookshop в Восточном Иерусалиме, конфисковала книги и задержала владельцев.

Изначально полиция заявила, что подозревает владельцев в подстрекательстве к насилию. Но позже формулировку изменили на «нарушение общественного порядка», что может свидетельствовать о недостатке доказательств, пишет «ХаАрец».

«Они просматривали книги с помощью Google Translate и забрали все, что им не понравилось. Они даже наткнулись на газету «ХаАрец» с фотографией похищенных людей, спросили, что это, и сказали, что это подстрекательство. Они забрали все книги, на которых был изображен палестинский флаг», — рассказал брат одного из владельцев и дядя другого, Мурад Муна.

Книжный на ул Саладин существует с 1983 года, там все время тусуются студенты, экспаты и прочие интересующиеся историей палестино-израильского конфликта.

Не хочется проводить очевидные параллели, но с каждым разом все сложнее не.

Помимо прочего, какая тупость в 2025 году бороться с книжками. Туда и так приходили посидеть за лэптопом да сфотографировать пару обложек, чтобы потом найти эти книги онлайн.

Надеюсь, владельцев скоро выпустят, и вся эта история послужит Educational Bookshop хорошей рекламой.

К слову, покупал у них в 2020 изъятую сегодня, как оказывается, запрещёнку. На всякий случай отмечу, что наличие книги не подразумевает согласие с автором. Так у меня, например, стоит Делёз, однако нельзя утверждать, что я понял хоть что-то из написанного

На бакалавре я брал из университетской библиотеки Майн Кампф почитать на резервистских сборах. Сегодня тяжело воспринимать новости о гитлеровской графомании, найденной у солдат очередной армии, но во всяком случае однажды это могло оказаться правдой…

USAID и независимые СМИ

В качестве одного из своих первых решений на посту президента Дональд Трамп ликвидировал правительственное агентство по международной помощи. В Израиле эту новость сложно назвать общественно значимой, зато её активно обсуждают в СНГ, где многие СМИ получали гранты от USAID. В частности, утверждается, будто американские гранты суть разоблачение липовой независимости так называемых независимых СМИ. Я стараюсь не комментировать актуальные новости из-за тридевяти земель, но в целом я философ – а значит эксперт во всём. Действительно ли есть противоречие между зарубежным финансированием и независимостью? Я буду утверждать, что всё сложно, но так называемые независимое СМИ в типичном случае всё равно будут значительно более надёжным источником чем госСМИ в авторитарном государстве.

Начнём с того, что в сколько-нибудь осмысленном значении независимость СМИ в принципе невозможна. Журналисты, как и все, работают не задаром, а деньги в медиа поступают в основном из четырёх источников: государственного или частного финансирования, с размещаемой рекламы или подписок. Во всех случаях патроны будут хотеть или не хотеть от редакции тех или иных публикаций, поэтому независимость в полном смысле слова в любом из случаев скомпрометирована. При этом, однако, не все случаи равнозначны по своему влиянию на редакционную политику. В авторитарном государстве без политической конкуренции сложно представить себе сколько-нибудь критичное по отношению к действующей власти государственное издание. Политический режим, который не терпит плюрализма в парламенте, не будет терпеть его и в газетах. Если же система позволяет бурную конкуренцию между разными политическими силами, то и государственное СМИ в этой стране будет транслировать большую широту взглядов – это британский BBC и израильский Таагид. Частные владельцы, как можно услышать, по определению предоставляют редакции большую независимость, но в действительности это вводящий в заблуждение тезис. Разумеется, СМИ имени условного Михаила Светова будет в меньшей степени зависеть от какого-либо государства, однако едва ли это его сделает осмысленно независимым. Если в случае с Таагидом широта транслируемых взглядов определяется зависимостью от сложной и динамичной демократической конкуренции, то диапазон взглядов СМИ имени Светова определяется зависимостью от личных взглядов Светова. В обоих случаях редакционная политика определяется зависимостью, но в одном случае от одного человека, а в другом от множества. Не берите это за универсальный пример, но СМИ имени Светова транслирует исключительно узкую либертарианскую позицию, а Таагид непросто связать с конкретной политической идеологией, кроме сионизма в самом обобщённом смысле этого слова. Помимо владельца, редакционная политика неизменно зависит от рекламы, часто являющейся для СМИ главным источником прибыли. Компании, размещающие в газетах рекламу, составляют гораздо более сложную динамику власти, чем если бы редакционную политику определял один человек, но тем не менее, нельзя сказать, что у них нет общих политических интересов. Подобные компании объединены, как минимум, классовым положением своих управленцев.

В этом смысле независимость это не самый осмысленный концепт для оценки СМИ. Абсолютно любое СМИ от кого-то зависит. Что гораздо важнее – продвигает ли СМИ плюрализм мнений у себя в редакции (если это медиа-гигант) или в обществе в целом (если это маленькая редакция, посвящённая узкой теме, вроде проблем ЛГБТК-подростков или взгляда Михаила Светова на каждый существующий аспект реальности). Без какого-либо эмпирического исследования (уже лимит символов), я буду утверждать, что зависимость от USAID в контексте СНГ обеспечивал больший плюрализм мнений чем финансирование авторитарным государством

И отдельно, важно подчеркнуть, что негосударственные СМИ в авторитарных странах не существуют даже в условиях свободного рынка со всеми его несовершенствами. Государство преследует и самих журналистов, и их источники финансирования

В лагере беженцев Шуафате

Месяц назад я был на экскурсии в лагерь беженцев Шуафат от правозащитной палестинской организации Sabeel. Это христианская организация и они освещают проблемы палестинцев через так называемую теологию освобождения. В рамках экскурсии нас накормили фалафелем с оливковым маслом, заатром и питами, а затем повезли в лагерь беженцев Шуафат. В Иерусалиме существует два Шуафата – один из них вполне обычный арабский район неподалёку от Писгат Зеева, а второй – так называемый лагерь беженцев, находящийся немного западнее. Дальше речь пойдёт только о втором Шуафате. Хотя лагерь беженцев находится в городской черте Иерусалима и граничит с двумя крупными еврейскими районами, встретить иерусалимца-еврея, бывавшего в Шуафате большая редкость. Ещё большая редкость встретить еврея, бывавшего в Шуафате в гражданской одежде. Примечательнее того, несмотря на расположение внутри границ единой и неделимой столицы Израиля, Шуафат окружён заградительным забором, как вокруг Западного берега, а выезжающие оттуда машины в обязательном порядке проходят через проверку безопасности на КПП. Как и подавляющее большинство арабов Иерусалима, жители Шуафата не имеют израильского гражданства, но имеют только ВНЖ – что, пожалуй, является единственной отличительной чертой Шуафата относительно палестинских населённых пунктов на Западном берегу.

Шуафат не похож на стереотипный лагерь беженцев с палатками и контейнерами, так как, приняв несколько волн беженцев войн 48-го и 67-го годов, к сегодняшнему дню район плотно зарос бетонными высотками разной степени шаткости. Как утверждал экскурсовод Sabeel, плотность населения в Шуафате одна из высочайших в мире, что, конечно, является выдумкой. Тем не менее, высокая плотность действительно бросается в глаза на фоне царящей вокруг разрухи. В этот день лил дождь и дороги заполонило мокрой грязью, которую в мощнейший шторм не обнаружишь на других районах города. За неимением пешеходной части, машины, мотоциклы и пешеходы сливались на дороге в единую кричаще-сигналящую слякотную пробку. Многоэтажки в лагере стоят вплотную, так что некоторые улицы оказались погребёнными под бетоном. По улицам был разбросан мусор, во многих домах, как утверждал экскурсовод, нет воды и в целом мало что указывает на работу в Шуафате иерусалимских городских служб, хотя его жители и обязаны платить налоги.

Своим положением Шуафат одновременно зауряден и уникален. В отличие от палестинских городов и деревень на Западном берегу, его статус не определяется Израилем в качестве оккупации. С израильской точки зрения, Западный берег – спорная территория, находящейся под временным военным управлением. С каждым годом это звучит всё страннее, но Израиль де-юре признаёт за Западным берегом статус оккупированных территорий, хотя само слово «оккупация» и глубоко табуировано. Шуафат же – аннексированная Израилем территория. В этом смысле Шуафат уникален. Зауряден, однако, он тем, что как и на Западном берегу, его жители являются объектами израильского суверенитета без политических прав. На Западном берегу охарактеризовать израильскую систему как апартеид формально не позволяет оккупация, по юридической задумке являющаяся лишь временным положением. Шуафат же часть единой и неделимой столицы. Разница, разумеется, лишь формальная

Истории заложников, убитых в Газе и возвращаемых в Израиль 20 февраля:

Одед Лифшиц, 84 года, Нир Оз

Одед Лифшиц – один из основателей кибуца Нир Оз. Он был похищен в Газу вместе со своей женой Йохевед. Одед был ранен в руку и потерял сознание. Первые дни супругов держали порознь. Одеда – в жилом доме в Хан-Юнисе, Йохевед – в тоннелях под ним. Там она встретилась с главарем ХАМАС Яхья Синуаром: 

"Я спросила его, как ему не стыдно поступать так с людьми, которые все эти годы поддерживали мир? Он не ответил. Он промолчал", – рассказывала Лифшиц.


Через две недели она была освобождена террористами “по гуманитарным причинам”. Одед остался в заложниках. 

После первой обменной сделки одна из заложниц рассказала, что первое время он был жив, хорошо себя чувствовал и много помогал ей, поддерживал. “На двадцатый день ему стало плохо, его вытащили из комнаты, и с тех пор о нем ничего не известно", – вспоминала Йохевед.

В октябре 2024 года года, через год после похищения, Йохевед призналась: "Мне трудно поверить, что он все еще держится. Одед был похищен раненым, у него проблемы с давлением, он иногда терял сознание, а также страдал заболеванием легких из-за курения. Если он не получает ингалятор и лекарства, я не верю, что он сможет выжить".

Одед – отец четверых детей. Его внук, бывший известный вратарь футбольной сборной Израиля Даниэль Лифшиц, с момента теракта вел борьбу за возвращение деда. Когда его спросили, готовится ли он к встрече, Даниэль  ответил: "Последнее, чего я хочу – готовиться одновременно и к празднику, и к похоронам. Это невозможно осмыслить, поэтому я просто не готовлюсь".

Одед Лифшиц прошел четыре крупнейшие войны в истории Израиля – Шестидневную, Войну на истощение, Судного дня и Первую ливанскую. Он воевал в составе пехотного подразделения Нахаль (аббревиатура “Боевая пионерская молодежь”) – в 1982-м из него создали пехотную бригаду. 

На протяжении многих лет Одед Лифшиц был журналистом и ярким лидером кибуцного движения. Он с юношества участвовал в политической жизни и состоял в партии МАПАМ (предшественница современной МЕРЕЦ), выступал за мир и социальную справедливость. В 1970-х годах Лифшиц был одним из лидеров протеста против строительства еврейских поселений в секторе Газа и на Синайском полуострове, считая, что это наносит ущерб местному арабскому населению. Неоднократно проводил мирные конференции – в Газе и Израиле. Волонтером он помогал благотворительной организации перевозить онкобольных детей из Газы в израильские больницы. До 2022 года он время от времени публиковал колонки в газете “Аарец”. 

А еще Одед и Йохевед создали в Нир Оз уникальный сад кактусов. После их похищения сад был заброшен, но тут же десятки волонтеров объединились, чтобы восстановить его – в знак призыва вернуть Одеда домой.

Подписаться на канал:
Первый Дан | Израиль | Новости

No Other Land

В четверг я сходил на показ No Other Land, документалки взявшей в этом году Оскар в своей категории. Показ происходил в кинотеатре иерусалимской киношколы Сэм Шпигель, на который всем любителям кино абсолютно необходимо обратить внимание. Я расскажу о фильме в целом и опишу стоящую за ним политическую ситуацию.

No Other Land это совместная работа двух активистов, израильтянина Юваля Авраама и палестинца Баселя Адры, в которой они документируют постепенное уничтожение палестинских деревень Масафер Ятты израильской армией и поселенцами. Масафер Ятта – собирательное название нескольких палестинских деревень близ Хеврона. Как указывают Бецелем в своём отчёте, ссылаясь на книгу израильского географа Натана Шалема, палестинские деревни Масафер Ятты существовали уже в 1930-х и скорее всего уходят корнями в 19-ый век. В результате Шестидневной войны территория оказалась под израильским контролем и, согласно Ословским соглашениям, вошла в состав зоны C – территорий, находящихся под полным военным и гражданским контролем Израиля. Получив суверенитет над новой территорией, Израиль объявил Масафер Ятту незаконной и в 1979 установил за территорией статус армейского стрельбища. По вынесении решения местные жители незамедлительно обратились в израильский суд, но по прошествии почти сорокалетней тяжбы проиграли. Формально суд следовал букве закона, так как признание или непризнание населённых пунктов в зоне C – прерогатива израильского правительства. Строго говоря, депортация местных жителей для установления там стрельбища даже необязательно идёт вразрез с международным правом, позволяющим трансфер населения «if the security of the population or imperative military reasons so demand» (Женевская конвенция IV). Тем не менее, как уже было многократно сказано, есть закон, а есть право людей на свободу от тирании. Оккупация Западного берега ставит местных жителей в положение, когда они являются объектами израильского суверенитета, не будучи его источником. Оккупационная власть по своей логике устроена так, чтобы интересы палестинцев не были её приоритетом, при этом политически являясь главным властителем их судеб. У жителей Масафер Ятты нет ни израильского гражданства, ни ВНЖ, и на своей же собственной земле они таким образом оказываются пришельцами. Так и выходят ситуации, когда израильское правительство может просто захотеть устроить на месте палестинской деревни стрельбище, без какой-либо компенсации разрушить их единственный дом, а потом прогнать куда глаза глядят.

В своём фильме Юваль и Басель освещают эту тираническую динамику власти на примере Масафер Ятты между 2019 и октябрём 2023-го. Показывая столь краткий промежуток времени в столь компактном пространстве, No Other Land освещает реальность и взаимоотношения миллионов палестинцев и израильтян, ограничения солидарности, метание между безнадёгой и надеждой, ежедневную человеческую стойкость и зло, превращённое государством в рутину. Один из главных посылов фильма, который Юваль озвучил на церемонии вручения Оскара — наша безопасность не может существовать отдельно от свободы палестинцев. И действительно, несложно представить, какие взгляды сформируются у детей, чей дом разрушили ради упражнений иностранной армии в разрушении. Это важный фильм, который стоило бы посмотреть всем израильтянам – что вы действительно можете сделать на сайте Сиха Мекомит или у Тимура.

Хто я

За почти восемь лет существования этого канала я ни разу и не писал так называемый пост-знакомство. Отчасти так получилось, потому что я сам не знаю, что именно писать. Как и в случае с тематикой канала, вещи которыми я занимался эти годы настолько разнообразны, что самому становится скучно об этом рассказывать. Тем не менее, как мне недавно открылось, разобраться в этом всё же нужно. В общем, терпите.

Во-первых, из очевидного, на данный момент я учусь на магистратуре Еврейского университета по политической философии. До этого я здесь же учился на двойном бакалавриате по английской литературе и политологии. В Израиль я переехал в 2013 году из Алматы по программе Наале — так что закончил здесь школу и отслужил в армии. Три года мне довелось пожить в киббуце Эйлот в Араве, год в Кармиэле, три года в Хайфе и уже пять лет в Иерусалиме.

Во-вторых, я разнопрофильный активист. У меня был короткий период правозащитного активизма с политзеками по Московскому делу в 2019, я волонтёрил в разных вещах партии Мерец: в штабе бывшей министрки окружающей среды Тамар Зандберг, руководил партийной ячейкой в университете и даже состою в партийном парламенте — можно даже сказать ЦК и я понимаю что на данном этапе это звучит как автобиография из прошлого века, но таковы у меня, по-видимому, вкусы (музыку я тоже слушаю на виниле) ((был бы побогаче, разумеется, слушал бы с восковых цилиндров))

Помимо этого я занимался гуманитарным активизмом в связи с войной в Украине: я и две моих подруги открыли склад для беженцев и репатриантов из Украины и России, нашли место, занимались логистикой. На базе склада затем мы создали благотворительный магазин в поддержку украинских беженцев. Сейчас я время от времени занимаюсь так называемым защитным присутствием в палестинских деревнях на Западном берегу.

Кроме того, уже годы я веду этот канал, где в случайном порядке пишу примерно обо всём что взбредёт в голову. Из повторяющихся мотивов, пожалуй, можно указать на палестино-израильской конфликт, религию, веганство, репатриацию, армию, израильскую культуру и разного рода вопросы политической философии. Академически мне ещё предстоит найти себе узкий профиль и сейчас я как раз нахожусь в интенсивных раздумьях относительно темы своей магистерской или, как говорят здесь, тезы. Ориентируясь на свои сегодняшние знания и ощущения, сфера моих интересов — политическая этика, история либеральной мысли, политическая теория свободы, национализм, а также философия языка и войны

Feeling cute might delete later

Аутентичность в еде

Гастрономия – один из наиболее оживлённых фронтов нематериальных войн между национализмами. Действительно, вопрос бывает настолько щепетилен, что по количеству обсуждений бывает сложно сказать, больше ли людей волнует еда или территории. На русском языке всем хорошо знаком диспут о принадлежности борща, но борьба за национальность еды в целом является притчей во языцех всех мест, где присутствуют еда и национализм. На Ближнем востоке и первое, и второе существует в великом изобилии, так что и споров здесь больше, чем вы можете себе представить, но вот что вы сможете представить запросто – так это то, что и здесь Израиль вызывает противоречий больше, чем все остальные страны вместе взятые. Тогда как обычно дискуссии о кухонном национализме касаются отдельных блюд, в отношении Израиля это складывается в отрицание кухни как таковой. Другими словами, многие утверждают, что оригинальной израильской кухни не существует, но что она, как и всё прочее, была украдена у других народов. Так ли это и существует ли оригинальная кухня вообще? Сейчас разберёмся, следите за буквами. Двум этим вопросам будет посвящено аж два поста.

Итак, оригинальность вообще.
Доказать существование оригинальной народной кухни в том виде, в котором она обычно понимается, совершенно невозможно. Как и со всем в национализме это территория чудес, где всё держится на крепкой вере неравнодушных. Кулинария существует немыслимо дольше любого из известных нам национальных сообществ. Возраст древнейших дошедших до нас рецептов, написанных шумерской клинописью, достигает четырёх тысяч лет – чему предшествовали ещё до 790 тысяч веков, когда люди и что-то вроде людей уже умели термически обрабатывать пищу. Неандертальцы, являвшиеся альтернативным видом людей, если это можно так назвать (к сожалению, до нас не дошли межвидовые рассуждении о человеческой природе) тоже умели готовить и совершенно точно передавали свои знания из поколения в поколение. Таким образом готовка существует невообразимо дольше любых национальностей, но это далеко не единственная проблема.

Что делает пасту оригинальным итальянским блюдом? Древнейшие сведения о лапше указывают на её происхождение в Китае четыре тысячи лет назад, но продолговатое тесто могли придумать и раньше, да и где были бы древние китайцы с этрусками, если бы кому-то в Месопотамии (если там) не пришла идея перемолоть пшеницу в муку, затем смешав с водой? Да и где этруски, а где современные итальянцы. Люди всегда перемещались с места на место, принося с собой растения, животных и кулинарные привычки, так что любое блюдо является результатом сотен тысяч лет разнообразного обмена. Оригинальность тем сильнее спуталась глобализацией и промышленной революцией. Итальянцы переехали в США, «придумали» добавить в спагетти фрикадельки под соусом из томатов, некогда росших только в Южной Америке, и каким-то образом получилось оригинальное американское или итальянское блюдо? Иногда еда предается забвению в местах происхождения, но становится чрезвычайно популярной где-то ещё. Например, с гречневой крупой восточных славян познакомили греки, которые сами гречку почти не едят.

Когда авторство хорошо задокументировано и\или подкрепляется технической невозможностью создать блюдо ранее, о еде и национализме можно ограничено спекулировать. Например, можно с большой уверенностью утверждать, что неандертальцы не могли придумать кока-колу и вместо них это сделал Джон Стит Пембертон в 1885 году. Тем не менее, даже в таких случаях всё не так просто: листья коки происходят из Южной Америки, апельсины начали возделывать в Китае, идея вдохновлена французским кокаиновым вином, а промышленную карбонизация воды начали делать в Женеве. Кроме того, совершенно возможно, что американский национализм однажды сам распадётся на несколько конкурирующих проектов, каждый из которых будет заявлять колу в качестве своего народного блюда. Чья она будет тогда?

В общем, условимся, ребята, что культурная апроприация еды это в основном белиберда

Отсюда я уже смогу перетечь в монолог о том, что же тогда израильская кухня такое, но перед тем, как это произойдёт, я хочу вас поздравить — вы только что прочитали длиннейшее вступление к тексту про шкедей марак в своей жизни

Конечно, не только про них и есть в израильский кухне некоторые айтемы, заставляющие приподнять бровь — например, так называемый израильский салат арабами до и после основания государства назывался арабским салатом, но об этом в следующем посте

В понедельник одного из режиссеров No Other Land, Хамдана Баллала, сначала избили поселенцы, затем прямо из машины скорой помощи арестовали солдаты. Вчера его отпустили. Как вы скорее всего помните, No Other Land — палестино-израильская документалка, взявшая в этом году Оскар. Подробнее я пишу о ней здесь. Как утверждает израильская армия, Баллала задержали по подозрению в бросании камней. Вместе с ним, согласно заявлению, было задержано ещё двое палестинцев и один израильтянин. Заявление во всех смыслах безумное.

В понедельник на Сусию, родную деревню Баллала, находящуюся неподалеку от Хеврона, напала группа поселенцев в масках. Это один из множества погромов, которые поселенцы продолжают устраивать на Западном берегу с начала войны. Поселенцы пришли бросать камни и избивать людей, но задержаны были в большинстве своём палестинцы. Даже если верить заявлениям армии о бросании Баллалом камней, картина вырисовывается следующая: группа поселенцев пришла в палестинскую деревню на погром, а ответившие им палестинцы оказались должны нести наказание за самооборону у себя же дома. Израильтянин в результате был задержан только один и тот абсолютно точно не понесет наказания — палестинцев на Западном берегу сейчас можно хоть убивать, что уж говорить про избиения. Такие случаи — рутина Западного берега.