На днях в книжном клубе Кафки-Оруэлла, на семинаре Школы гражданского просвещения обсуждали с Инной Березкиной и Денисом Дженжера книгу Азар Нафиси Читая Лолиту в Тегеране. Спасибо за этот разговор.
 
Есть обширная литература о французском и американском exceptionalism. У россиян представление об исключительности тоже, кажется, впитано с детства. Читая Лолиту – отличное лекарство от этого.
 
Первые два десятилетия в Иране после исламской революции 1979 года и в России после прихода к власти Путина: что общего? Но сходство опыта поразительное.
 
Нафиси, университетская преподавательница литературы, вернулась в Тегеран после революции и пыталась со своими студентками пережить тиранию, сохранив индивидуальную свободу. Читая Лолиту – одновременно роман, мемуар, литературная критика, социальная история.
 
Это книга о том, как диктатура травмирует людей, а литература лечит. Об этом все книги Нафиси, включая последнюю, Read Dangerously: The Subversive Power of Literature in Troubled Times.
 
Как могут Приглашение на казнь и Лолита передавать жизнь в тоталитарном Иране, а Читая Лолиту в Тегеране – жизнь в России при Путине?
 
Пока сохранялась возможность читать, хотя бы в домашнем клубе, там еще можно было жить. Литература была направлением бегства от тошнотворной реальности и способом ее понимания.
 
Студентки Нафиси стали объектом тотального контроля: одежда, тело, дружба, мысли. Литература осталась единственным пространством свободы. Как Цинциннат Ц., они фактически были приговорены к убийству за то, что не такие, как все. За непрозрачность.
 
Чтобы спастись, надо было стать незаметной. Отчуждение, диссоциация со своими эмоциями, телом становилось единственным способом выжить на фоне проверок на девственность, обвинений в «прозападных взглядах» и поведении.
 
Гумберт сделал Лолиту воплощением своей мечты, отняв у нее имя (Долорес), голос, историю, возможность говорить своими словами, сделал ее порождением своего воображения, лишил ее реальности, кроме существующей в его голове – солипсист, присваивающий себе чужую жизнь, дающий ей новую личность.
 
Фрагментами чужой мечты стали и женщины в Иране. Тоталитаризм отнимает у человека его судьбу, делая его рабом чужого представления о должном. Жизнь одного человека поглощается, конфискуется другим. Права на счастье и жизнь по своему усмотрению не остается.
 
Аятолла Хомейни превращает нас в объекты своего воображения, как Гумберт Лолиту, пишет Нафиси. Украденная свобода сделала иранок изгнанницами в своей стране. Как Цинцинната Ц., их вынуждали участвовать в собственной казни, отказаться от прежнего я, отречься от своих действий и друзей. Они тоже пытались «вернуть эту землю себе» (цитата из Нафиси, не из БГ).
 
Власть хотела, чтобы в многолетней войне с Ираком иранцы видели войну с Западом – главным врагом, великим Сатаной, «атакующим самые основы нашей культуры», насилующим ее, совершающим акт культурной агрессии.
 
Нафиси теряла свою страну. Не в один миг, постепенно – это история поражения, постепенной сдачи позиций.
 
Суровый аятолла, пишет Нафиси, решил насадить свою мечту целой стране, вылепив нас по своему близорукому замыслу, по идеалу мусульманской женщины. Отказ принять этот идеал равносилен политическому неповиновению, экзистенциальному бунту. Приняв его, можно было увидеть в зеркале незнакомку.
 
А потом, как сейчас в России, стали закрывать издательства и книжные магазины. Людей стирали, делали лишними и невидимыми. Начались исчезновения, убийства противников режима, пытки. Сталин лишил души Россию, «рассеяв старую смерть», Хомейни поступил так с Ираном.
 
Чувство родства со своей страной было утрачено, и Нафиси поняла, что пора ехать: «Жизнь в Исламской республике похожа на секс с нелюбимым человеком», для которого нужно отчуждение, диссоциация. Вмененный Ирану образ победил за пределами страны. Его восприятие стало стереотипно-мифологическим, и теперь нужно доказывать, что в Иране не все исламисты, а в России не все – сторонники Путина и войны.

В СССР политика была невозможна. После короткого, очень короткого промежутка в постсоветской России она снова стала невозможна. Поэтому и Борис Немцов, и Алексей Навальный вспомнили о диссидентском опыте.

После 2014 года российской оппозиции пришлось вернуться в ту же нишу, которую занимали в СССР диссиденты, в то же состояние политического одиночества. На рубеже 1980-90-х годов вместо диссидентов движение к переменам возглавили в России партаппаратчики, что и сделало возможным ренессанс гэбешной власти, пишет Алексей Навальный, сам действовавший в современной политике диссидентскими методами, в книге «Патриот».

Лишь немного обозначив борьбу за власть, Алексей был вынужден перейти от политических поступков к этическим, нравственным жестам, как диссиденты 1960-80-х. Политические практики сместились в область этики, пишет Андрей Архангельский (текст для читателей в России без VPN тут, для свободного мира здесь): от надежды «нас должно стать много» фокус смещается к «так я хотя бы спасу свою совесть». Диссидентские практики вернулись.

Диссидентство – ответ на ситуацию, когда нормальная политика невозможна, запрещена. Возвращается ценность недеяния (не участвовать во зле), не лгать. Удивительно, что многим пришлось пережить эту ситуацию дважды за жизнь.

В России нет и не может быть политики, но политическая деятельность может быть

История оставила нас на второй год, констатирует публицист Андрей Архангельский, видимо, чтобы мы поняли: из тоталитарного опыта можно вырваться, только если всерьез, а не только на словах принять права человека и другие гуманистические принципы. Никакие институты и партии не заменят главенства универсальной этики!

Но вот ключевой вопрос: откуда в постсоветской России можно тянуть нитку связи с демократической традицией, с гуманистической этикой, с универсальными принципами? Откуда брать нетоталитарные традиции? Ответ: от диссидентской традиции. Но возникает противоречие. Диссидентские принципы – для индивидуальной стратегии спасения собственной совести. Но этот принцип препятствует трансформации диссидентской этики в общественную практику, в политику. Политика должна «спасать» всех и каждого!

(Публикация подготовлена медиапроектом «Страна и мир — Sakharov Review, телеграм проекта - «Страна и мир».)

Придется принципы диссидентства переформулировать, перекодировать – с поправкой на «общее благо». Но не нужно не повторять внешние атрибуты и поведение диссидентов (что было сделано в 2010-е годы), нужно взять от диссидентства принципиальные, универсальные идеи. Они мощней, чем идеи (если они вообще есть) новых политических партий. Диссидентство не следовало кулуарным договоренностям и «правилам игры», как им следовали политики времен Ельцина и Путина.

Сегодняшний политик, если исходить из диссидентских принципов, должен говорить не только то, что приятно электорату. Не только утешительные и объединительные, но и горькие слова.

Отличный OSINT-курс для журналистов и сотрудников НКО

“Участник иностранного агента»

Журналиста Бориса Грозовского оштрафовали на 30 тыс рублей за отсутствие «иноагентской» плашки

10 июня Таганский районный суд Москвы оштрафовал на 30 тысяч рублей журналиста, политического обозревателя Бориса Грозовского за нарушение «иноагентского» законодательства (ч.5 ст.19.34 КоАП).

Протокол составили из-за того, что Грозовский, будучи участником проекта «Страна и мир. Sakharov Review», разместил в своем личном Telegram-канале посты без «иноагентской» плашки.

Проект «Страна и мир. Sakharov Review», который создали участники ликвидированного «Сахаровского центра», внесли в реестр «иноагентов» в декабре 2024 года.

Очень важный текст Ярослава Шимова о том, откуда берется «новый авторитаризм» (проект «Страна и мир», статья опубликована в @Moscowtimes_opinion), и как могильщики демократии используют для ее демонтажа демократические механизмы. Пара фрагментов:

Экономический, политический, демографический дисбаланс, принесенный в последние 30-40 лет глобализацией, истерическая атмосфера «культурных войн», развернувшихся на пространстве от Калифорнии до России, неоднозначные последствия информационно-технологической революции — все это способствует росту патерналистских настроений. Десятки миллионов людей мечтают, чтобы сорвавшаяся с цепи история притормозила, чтобы жизнь хотя бы отчасти напоминала «старые добрые времена», которые человеческая память склонна приукрашивать. За это они готовы заплатить гражданскими свободами, которые теперь выглядят как предметы роскоши в витрине магазина для человека, нуждающегося в товарах первой необходимости, к которым относится ощущение защищенности, «чувство локтя» (принадлежность к коллективу, нации) и пресловутая «стабильность».

Тяга к патернализму и быстрому решению накопившихся проблем с помощью режима «сильной руки», помноженная на обаяние харизматического лидера, усиливается за счет открывающихся карьерных возможностей для людей, которые при более меритократическом устройстве вряд ли преуспели бы. Шагать в стройных рядах сторонников «сильной руки» легко и приятно, по крайней мере поначалу. Быть демократом — небольшое удовольствие, поскольку демократия — это бесконечный процесс переговоров и поисков компромисса: трудная работа, зачастую требующая немалых умственных и душевных усилий.

Радикальные прогрессисты и правые популисты как наиболее выразительные политические силы наших дней смыкаются в фактическом отрицании главного принципа либеральной демократии. Это принцип сосуществования в одном обществе людей разных убеждений с неодинаковыми представлениями о том, как реализовать свое «стремление к счастью», о котором в Декларации независимости США говорится как об одном из неотъемлемых прав человека. Либеральная демократия (в идеале) дает им институциональные механизмы согласования своих интересов и достижения компромисса, когда, согласно известному афоризму, все слегка недовольны, но никто не возмущен.

Мы, однако, вступили в период, когда компромиссы отвергаются всё большей частью общества, а политический центр, ассоциируемый с истеблишментом, размывается.

То, что сейчас иногда называют «консервативной революцией» — не более чем реакционная волна. (В отличие от либеральной революции конца ХХ века, действительно изменившей основы социального бытия значительной части человечества). Она вряд ли способна вывести западный мир из тупика, поскольку не предлагает реальных решений ни одной из трех фундаментальных проблем:
• олигархизации политики, отчуждения формально избранных носителей власти от тех самых «обычных людей», которые номинально считаются источником этой власти;
• централизации властных полномочий, всё большей их концентрации в руках национальных правительств — в ущерб местному самоуправлению и автономии регионов, т. е. тем уровням управления, которые наиболее близки избирателям;
• дисбаланса глобального и локального: глобализация породила проблемы (миграционные потоки, экологические кризисы и т. п.), решение которых возможно только за счет международных усилий, но с учетом местных особенностей и специфики; пока же мы видим лишь испуганную массовую реакцию в виде роста национализма и изоляционизма.

Почему либеральная демократия разонравилась «обычному человеку»

Массовая политика приходу к власти харизматических лидеров, готовых отправить демократию на свалку, а для демонатажа демократии нередко используют демократические механизмы, печалится журналист и писатель Ярослав Шимов.

Публикация подготовлена медиапроектом «Страна и мир — Sakharov Review» (телеграм проекта — «Страна и мир»).

Новый авторитаризм — реакция на революцию рубежа XX–XXI веков. Ее авторы, радикальные прогрессисты, и ее противники, правые популисты, отвергают компромисс и отрицают идею сосуществования, главный принцип либеральной демократии. Более глубокие причины «правого поворота» — рост технократического вмешательства государства в частную жизнь (забота о безопасности, борьба с экстремизмом); рост атомизации и отчуждения индивида от общества; замена горизонтальных связей виртуальной сетевой «дружбой».

Поклонение праву сильного, на котором основана любая диктатура, позволяет множеству индивидов отказаться от каких-либо моральных ограничений, считать источником собственных проблем злокозненные «внешние силы», продавшихся им внутренних врагов или просто обладателей иной расовой, национальной, гендерной и т. д. идентичности. Шагать в стройных рядах сторонников «сильной руки» легко и приятно, по крайней мере поначалу. Быть демократом — небольшое удовольствие, поскольку демократия — это бесконечный процесс переговоров и поисков компромисса: трудная работа, зачастую требующая немалых умственных и душевных усилий.

Сергей Шелин написал для @stranaimir отличный текст о том, как к власти в России пришли «питерские» во главе с Путиным. Спасибо @moscowtimes_opinion за публикацию! Пара характерных моментов:

Путинская генерация питерских управленцев – «дети» Григория Романова, правившего в Ленинграде в 1970-83 годах. Они прошли «романовскую закалку». Романов и сам имел шансы возглавить КПСС, но уступил Горбачеву. Позднесоветский ленинградский стиль – соединение серости, служебного усердия и продвинутого технократизма. Смычка партии и КГБ в романовском Ленинграде была теснее, чем в Москве; преследование инакомыслящих, зажим лояльных интеллектуалов был намного жестче.

Воцарение Путина стало результатом недолгого взлета клана Чубайса и внезапного падения администрации Собчака. Взлет Чубайса в 1997 был очень краток, но путинская карьера успела эмасипироваться от него, и дальше вверх его двигали Ельцин, Юмашев и Березовский. Ключевой проверкой Путина стала история с компроматом на Скуратова (который расследовал коррупцию в ельцинском окружении).

Петербургское политическое чудо: причины и механизмы

Какие качества объединяли выдвиженцев из Петербурга? Были ли они представителями и избранниками петербургских масс?  Каковы были механизмы их продвижения в Москве, помогала ли им «петербургская мафия»?

На эти три вопроса отвечает аналитик и писатель Сергей Шелин.

Ленинград, принудительно задвинутый в глубинку мегаполис, — без воздуха, инициативы и перспективы, — породил особых людей: с затаенными амбициями, внутренне зажатых, зачастую хорошо образованных и обязательно целеустремленных. В их кругу высоко ценились усердие на казенной службе, приспособляемость, исполнительность и дисциплина, замешанные на неприязни к московскому духу предприимчивости.

Превращение подполковника Путина всего за семь лет, с 1990-го по 1997-й, в одного из важнейших московских вельмож, стало побочным результатом недолгого взлета петербургско-московского клана Анатолия Чубайса и внезапного падения городской администрации Анатолия Собчака.

Чем чаще НАТО говорит о 5 статье, тем больше сомнений: действительно ли испанские и итальянские солдаты пойдут защищать латвийские болота и литовские хутора? И чем больше политики произносят слов о росте военных расходов, тем очевиднее: боеготовность нельзя измерить величиной потраченных на нее денег. Вот текст об этом на примере Великобритании.

Именно попытка измерять готовность стран к отражению угроз величиной потраченных на это денег ведет к тому, что Россия производит вчетверо больше снарядов, чем страны НАТО вместе. По затратам НАТО далеко впереди, но менее технологичные российские боеприпасы намного дешевле.

Количество противников укрепления обороны в странах НАТО не поддается никакому описанию и пересчету. Зеленые, климатические активисты, сторонники социальной справедливости и равенства, - все они против роста военных расходов. Конечно, в них заложены коррупция, неэффективность, низкий уровень конкуренции. Но это не повод не защищаться.

Каждый евро или фунт на оборону - предмет жесткой политической борьбы. Все это заставляет сильно сомневаться, что даже после обещанного увеличения расходов на оборону Европа на горизонте 5-10 лет получит стратегическую автономию, которая позволит ей противостоять угрозам с востока.

На днях начал свою работу сайт 24.place/. Это неподцензурная цифровая платформа для книг (и кино) на русском языке. Сейчас там около 80 книг и журналов, изданных за пределами России в последние 3 года - издания из Латвии, Германии, Молдовы, Швеции, Израиля, Эстонии, Голландии. Книги «Медузы», «Бабеля», Vidim Books и др. На платформе легко найти прозу, поэзию и нон-фикшн, посвященные войне, эмиграции, политическим протестам, критике авторитаризма и т.д. Многие издания впервые представлены в цифровом виде. Вскоре на сайте появится стриминг-платформа для независимого русскоязычного кино.

24.place (@place_24) прекрасен очень вдумчивым отбором книг. На его витрину смотришь примерно как на собственный виртуальный или реальный книжный шкаф, улов после очередной ярмарки non-fiction: Задача платформы - сопротивление цензуре и разобщению, воссоздание общего пространства независимой интеллектуальной и культурной жизни, распавшееся из-за войны, репрессий и массовой эмиграции, - пишут создатели платформы, которая объединила бесплатные издания правозащитных и просветительских НКО, книги эмигрантских и (немного) российских издательств. Это книги, которые почти невозможно приобрести в России, здесь они представлены в электронном виде.

Из примерно 80 книг я бы в первую очередь унес Рубинштейна, Лебедева, Шимова и Шарого, Хафнера, Долина, "Анатомию распада" (эта и другие книги НКО предлагаются бесплатно), Колесникова, Минакова, Пахалюка, Гуголева, Беленкина, Поляна, Гуриева и Трейсмана, Роднянского, Костюченко, Сваровского, Шишкина.

В ближайший четверг, 3 июля можно подключиться к онлайн-форуму Школы гражданского просвещения "В поисках утраченного универсализма. Среди выступающих - Лена Немировская и Юрий Сенокосов, основатели Школы гражданского просвещения (@sapereonline), Екатерина Шульман, политолог, Джон Ллойд, журналист, пишущий редактор The Financial Times (Великобритания), Марси Шор, профессор интеллектуальной истории университетов Yale и Toronto (США), Сабине Фишер, старший научный сотрудник Института международной и безопасности политики (Германия), Славомир Сераковский, социолог, политический аналитик, основатель Krytyka Polityczna (Польша) и другие. Вот тут собраны линки на видео и тексты с прошлых форумов.

Несколько интересных текстов в Мост.медиа - кооперативе независимых издателей (@mostmediaorg), основанном выходцами из Репаблика:

- Эпидемия массовых изнасилований и убийств в Германии 1945 - советские "освободители" принесли на землю Германии настоящее изуверство.

- Илья Шуманов: В России закончилась частная собственность.Право сейчас есть только у тех, у кого есть сила — остальные никаких прав не имеют. Эта позиция совершенно чудовищная и рано или поздно приведет к катастрофе. Такой миропорядок не может не кончиться бунтом.

- Бурхардт Билгер, американский журналист немецкого происхождения, исследовал, что делал его дед во время Второй мировой, учитель (и пропагандист нацизма), винтик нацистского механизма, добровольный партийный функционер в небольшом городке в Эльзасе, многим обязанный гитлеровскому режиму и выполнявший его приказы, но в то же время спасавший арестантов, обвиненных в антигерманских настроениях.

- История корейской войны, к которой привело присутствие советской и американской армий в Корее после 35 лет японского правления. Война унесла 3 млн жизней. СССР и США почти сразу начали оборудовать в своих оккупационных зонах отдельные государства, в результате чего возникли две диктатуры - коммунистическая и антикоммунистическая.

- Между Россией и Польшей было 12 войн. Польша нападала один раз. Как сейчас Польша готовится защищаться. Если в Нидерландах, а также в большинстве других странах НАТО и Евросоюза, не захотят умирать за Нарву либо Девянишкес, то это будет означать конец НАТО. А именно этого Путин и хочет. И тогда вся центральная Европа будет буферной зоной.

- Тяжелая российская техника разрушает арктические экосистемы.

- Монолог из вымирающей Кореи.

- История 9 мая.

- Пролетарское гетто в центре Москвы.

- Путин - это война.

- Госбезопасность соотечественников: как и зачем спецслужбы поддерживает "русский мир".

Андрей Колесников о солидарности автократов (страна, где проходят массовые протесты, сразу становится российским стратегическим партнером) и их розни - на примере ссоры России с Азербайджаном

Сверхновый Гулливер. Что показал конфликт России с Азербайджаном

В процессе строительства своей воображаемой империи Путин потерял последние зоны влияния.
Его режиму остро недостает мягкой силы. А жесткая, приправленная мессианской империалистической Русской идеей, едва ли нравится даже ближайшим российским партнерам.

При чем тут Гулливер, спросите вы? Обозреватель newtimes.ru и "Новой газеты" (Москва) Андрей Колеснков заглянул в роман Свифта - и нашел там развернутую аналогию к внешней политике России и дружественных ей автократий.

Продолжение - на "Мосту"


Публикация подготовлена медиапроектом «Страна и мир — Sakharov Review» (телеграм проекта — «Страна и мир»).
🌉
#конфликты@mostmediaorg

На фото: Владимир Путин с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым, Москва, Кремль, 8 октября 2024 года. Источник: kremlin.ru

Понравился текст? Считаете тему важной? Подддержите автора!

Политпросвет объявил длинный список-2024. Завидую жюри этого года – ему есть что почитать. Мне из этого списка больше всего интересны пронзительный сборник репортажей Олеси Герасименко – это эмоционально трудное, но необходимое чтение; книга Григория Голосова о военных режимах; Андрей Колесников и новом мировом (бес)порядке; книга Комитета против пыток о том, как пытки стали нормой и совершенно деформировали российскую правовую систему; Ксения Лученко об эволюции РПЦ; сборник статей Константина Пахалюка об истории культуре и Z-милитаризме и ироничная книга обозревателя Сергея Шелина о российской политэкономии и истории.