В сентябре 1899 года норвежский писатель Кнут Гамсун совершил первое за свои 40 лет жизни путешествие – отправился через Россию на Кавказ. Результатом этой поездки стала вышедшая в 1903 году книга «В сказочном царстве. Мечты и впечатления о Кавказе».
Вот как описывает Кнут Гамсун встречу с Казбеком:
«Вдруг за крутым поворотом справа открывается ущелье, и нашему взору, совсем близко, предстает Казбек с его сверкающими на солнце ледниками. Он поражает нас своей мощью – высокий, грозный, безмолвный. Нас пронизывает неповторимое щемящее чувство: Казбек, словно существенно из другого мира, стоит в окружении присягнувших ему на верность гор и смотрит на нас. Я неловко спускаюсь с коляски, обхожу ее сзади и, крепко держась за нее, смотрю на Казбек. У меня кружится голова, меня словно срывает с места, поднимает на дорогой, и я оказываюсь лицом к лицу с Богом».
Вот как описывает Кнут Гамсун встречу с Казбеком:
«Вдруг за крутым поворотом справа открывается ущелье, и нашему взору, совсем близко, предстает Казбек с его сверкающими на солнце ледниками. Он поражает нас своей мощью – высокий, грозный, безмолвный. Нас пронизывает неповторимое щемящее чувство: Казбек, словно существенно из другого мира, стоит в окружении присягнувших ему на верность гор и смотрит на нас. Я неловко спускаюсь с коляски, обхожу ее сзади и, крепко держась за нее, смотрю на Казбек. У меня кружится голова, меня словно срывает с места, поднимает на дорогой, и я оказываюсь лицом к лицу с Богом».
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Дэвид Линч, Киев, 2017
Forwarded from еврейская библиотека
Линч.pdf
14.6 MB
Дэвид Линч, Кристин Маккена
Комната снов. Автобиография Дэвида Линча
Комната снов. Автобиография Дэвида Линча
11 января была 105 годовщина со дня рождения поэта Игоря Холина, участника Лианозовской группы, одного из самых ярких представителей второго русского андеграунда.
Холин умел мистифицировать собственную жизнь и состоял из парадоксальных вещей: мальчик из многодетной семьи и детдомовец, фронтовик-победитель и зек, официант в «Метрополе» и поэт, богемный персонаж и детский писатель, лучший друг Генриха Сапгира и муж лучшей подруги жены Лимонова, сценарист «Ералаша» и антиквар, муж и бабник.
Официальные органы о Холине:
«Москвич И. Холин, обнаруживает вполне определенный вкус к описанию всяческой дряни и мерзости. Где-то муж побил жену, кто-то напился и подрался с собутыльником, нерадивый хозяин расплодил клопов в квартире – ничто не проходит мимо внимания Холина. Он скрупулезно фиксирует все эти детали в своем очередном опусе. Нам довелось беседовать с этим человеком. Он ничего не делает, живет случайным заработком. Ему, по его словам, не везет: ни с кем не может сработаться. "Все плохие"»
Холин умел мистифицировать собственную жизнь и состоял из парадоксальных вещей: мальчик из многодетной семьи и детдомовец, фронтовик-победитель и зек, официант в «Метрополе» и поэт, богемный персонаж и детский писатель, лучший друг Генриха Сапгира и муж лучшей подруги жены Лимонова, сценарист «Ералаша» и антиквар, муж и бабник.
Официальные органы о Холине:
«Москвич И. Холин, обнаруживает вполне определенный вкус к описанию всяческой дряни и мерзости. Где-то муж побил жену, кто-то напился и подрался с собутыльником, нерадивый хозяин расплодил клопов в квартире – ничто не проходит мимо внимания Холина. Он скрупулезно фиксирует все эти детали в своем очередном опусе. Нам довелось беседовать с этим человеком. Он ничего не делает, живет случайным заработком. Ему, по его словам, не везет: ни с кем не может сработаться. "Все плохие"»
«В день смерти Игоря ни одна капля дождя не осквернила землю. Плотный от жары воздух прорвали земляные черви и смотрели на собравшуюся толпу людей голубыми глазами незабудок. Душу Игоря еще загодя с привычной медицинской ловкостью запихали в большой холщовый мешок. Не дожидаясь выноса тела из барака, мешок стал подпрыгивать и медленно подниматься. Под напором изнутри мешок прорвало крутым смехом. Из холщовой раны на стоящую внизу толпу пролился блеск золота и серебра. И те, кто собрались в бараке, открыли рты, чтобы на лету поймать и на халяву насытиться. В день смерти Игоря кончалась эпоха. Юноши и девушки принесли цветы, составляли хороводы. И никто не знал, нужно ли уже начинать танцевать. Собака ничейной масти с длинными ушами и лишаями на худых боках подошла к огромной куче говна у нескончаемого забора».
(Георгий Балл, «И когда умер Игорь Холин»)
(Георгий Балл, «И когда умер Игорь Холин»)