«Лицейский дух», культ дружбы и поэзии
По первоначальному плану Царскосельский лицей, в котором учился Александр Пушкин, создавался как место, где «в изоляции от царского двора» должны были воспитываться младшие братья Александра I. Так что Пушкин и будущий император Николай I, под чьим личным надзором впоследствии пришлось творить поэту, могли бы стать однокашниками.
Как и многие другие, этот проект «дней Александровых прекрасного начала» не осуществился, но несмотря на изменение высокого статуса Лицей открыл свои двери для первых воспитанников осенью 1811 года. Как отмечает Юрий Лотман в книге «Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя», «первые три года посвящались изучению языков: «российского, латинского, французского, немецкого», — математики (в объеме гимназии), словесности и риторики, истории, географии, танцам, фехтованию, верховой езде и плаванию. На старших курсах занятия велись без строгой программы — утвержденный устав определял лишь науки, подлежащие изучению: предусматривались занятия по разделам нравственных, физических, математических, исторических наук, словесности и по языкам. Разумеется, обширный план при неопределенности программ и требований, неопытности педагогов приводил к поверхностным знаниям учащихся». Так, в ноябре 1824 года в письме к брату Пушкин жаловался на «недостатки проклятого своего воспитания».
«Однако в лицейских занятиях была и бесспорная положительная сторона»: это особый «лицейский дух», это культ дружбы, которую многие лицеисты первого — «пушкинского» — выпуска смогли сохранить на всю жизнь, это всеобщая тяга к литературным занятиям: именно в «студенческой келье» Пушкину явилась Муза.
По первоначальному плану Царскосельский лицей, в котором учился Александр Пушкин, создавался как место, где «в изоляции от царского двора» должны были воспитываться младшие братья Александра I. Так что Пушкин и будущий император Николай I, под чьим личным надзором впоследствии пришлось творить поэту, могли бы стать однокашниками.
Как и многие другие, этот проект «дней Александровых прекрасного начала» не осуществился, но несмотря на изменение высокого статуса Лицей открыл свои двери для первых воспитанников осенью 1811 года. Как отмечает Юрий Лотман в книге «Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя», «первые три года посвящались изучению языков: «российского, латинского, французского, немецкого», — математики (в объеме гимназии), словесности и риторики, истории, географии, танцам, фехтованию, верховой езде и плаванию. На старших курсах занятия велись без строгой программы — утвержденный устав определял лишь науки, подлежащие изучению: предусматривались занятия по разделам нравственных, физических, математических, исторических наук, словесности и по языкам. Разумеется, обширный план при неопределенности программ и требований, неопытности педагогов приводил к поверхностным знаниям учащихся». Так, в ноябре 1824 года в письме к брату Пушкин жаловался на «недостатки проклятого своего воспитания».
«Однако в лицейских занятиях была и бесспорная положительная сторона»: это особый «лицейский дух», это культ дружбы, которую многие лицеисты первого — «пушкинского» — выпуска смогли сохранить на всю жизнь, это всеобщая тяга к литературным занятиям: именно в «студенческой келье» Пушкину явилась Муза.
Берем комплектом!
Что может быть лучше увлекательной книги? Конечно, если у такой книги есть продолжение.
Друзья, до 30 ноября комплекты из этой подборки можно приобрести со скидкой до 45%. Быть может, кто-то из вас уже сегодня определится с новогодними подарками для самых близких людей!
Что может быть лучше увлекательной книги? Конечно, если у такой книги есть продолжение.
Друзья, до 30 ноября комплекты из этой подборки можно приобрести со скидкой до 45%. Быть может, кто-то из вас уже сегодня определится с новогодними подарками для самых близких людей!
28 ноября 1906 года в Санкт-Петербурге родился выдающийся литературовед и культуролог Дмитрий Сергеевич Лихачёв
Еще в юности будущий ученый проникся любовью к книге и книжной культуре благодаря частым посещениям Первой государственной типографии, в которой работал его отец. Через много лет Лихачёв написал об этом времени в своих «Воспоминаниях»:
«Жизнь в типографии меня во многом воспитала. Типографии я обязан своим интересом к типографскому делу. Запах свежеотпечатанной книги для меня и сейчас — лучший из ароматов, способный поднять настроение. Я свободно ходил по типографии, знакомился с наборщиками, считавшими себя среди рабочих интеллигентами…
Жизнь в типографии многому меня научила, многое раскрыла, объяснила. Но может быть, не последнюю роль сыграло и то, что на некоторое время отец получил на хранение библиотеку директора ОГИЗа — небезызвестного в тогдашних литературных кругах Ильи Ионовича Ионова. В его библиотеке были эльзевиры*, альдины**, редчайшие издания XVIII в., собрания альманахов, дворянские альбомы, Библия Пискатора, роскошнейшие юбилейные издания Данте, издания Шекспира и Диккенса на тончайшей индийской бумаге, рукописное «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, книги из библиотеки Феофана Прокоповича, множество книг с автографами современных писателей (запомнились письма-надписи на сборниках стихов Есенина, А. Ремизова, А. Н. Толстого и т. д.). Получил отец в подарок и некоторые вещи — посмертную маску, снятую Манизером с головы А. Блока новым способом — так, чтобы голова была цельной, не только лицо. В ней трудно было узнать Блока — совершенно лысый, изможденный, старый. Маска-голова эта пропала».
*Книги, выпущенные в XVI–XVIII веках голландской династией типографов и издателей Эльзевиров, а также созданные ими рисунок шрифта и формат издания, которым присущи изящество, красота и изысканность.
**Общее название старинных книг, отпечатанных в типографиях венецианского мастера Альдо Мануция и его потомков в XV–XVI веках. Благодаря своему изяществу, выверенным пропорциям и красоте шрифтов, альдины считаются шедеврами книгопечатания эпохи Возрождения.
Еще в юности будущий ученый проникся любовью к книге и книжной культуре благодаря частым посещениям Первой государственной типографии, в которой работал его отец. Через много лет Лихачёв написал об этом времени в своих «Воспоминаниях»:
«Жизнь в типографии меня во многом воспитала. Типографии я обязан своим интересом к типографскому делу. Запах свежеотпечатанной книги для меня и сейчас — лучший из ароматов, способный поднять настроение. Я свободно ходил по типографии, знакомился с наборщиками, считавшими себя среди рабочих интеллигентами…
Жизнь в типографии многому меня научила, многое раскрыла, объяснила. Но может быть, не последнюю роль сыграло и то, что на некоторое время отец получил на хранение библиотеку директора ОГИЗа — небезызвестного в тогдашних литературных кругах Ильи Ионовича Ионова. В его библиотеке были эльзевиры*, альдины**, редчайшие издания XVIII в., собрания альманахов, дворянские альбомы, Библия Пискатора, роскошнейшие юбилейные издания Данте, издания Шекспира и Диккенса на тончайшей индийской бумаге, рукописное «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, книги из библиотеки Феофана Прокоповича, множество книг с автографами современных писателей (запомнились письма-надписи на сборниках стихов Есенина, А. Ремизова, А. Н. Толстого и т. д.). Получил отец в подарок и некоторые вещи — посмертную маску, снятую Манизером с головы А. Блока новым способом — так, чтобы голова была цельной, не только лицо. В ней трудно было узнать Блока — совершенно лысый, изможденный, старый. Маска-голова эта пропала».
*Книги, выпущенные в XVI–XVIII веках голландской династией типографов и издателей Эльзевиров, а также созданные ими рисунок шрифта и формат издания, которым присущи изящество, красота и изысканность.
**Общее название старинных книг, отпечатанных в типографиях венецианского мастера Альдо Мануция и его потомков в XV–XVI веках. Благодаря своему изяществу, выверенным пропорциям и красоте шрифтов, альдины считаются шедеврами книгопечатания эпохи Возрождения.
Non/fictio№ 26 приближается!
Друзья, уже через неделю начнется ежегодная книжная ярмарка non/fiction в Гостином дворе. Все четыре дня с 5 по 8 декабря мы будем с нетерпением ждать вас у нашего стенда F-32.
Схема расположения стендов, программа мероприятий будут доступны на официальном сайте ярмарки.
Книжный праздник приближается! До встречи!
Друзья, уже через неделю начнется ежегодная книжная ярмарка non/fiction в Гостином дворе. Все четыре дня с 5 по 8 декабря мы будем с нетерпением ждать вас у нашего стенда F-32.
Схема расположения стендов, программа мероприятий будут доступны на официальном сайте ярмарки.
Книжный праздник приближается! До встречи!
Зима! Крестьянин торжествуя
На дровнях обновляет путь...
Начинаем первый день зимы строчкой из «Евгения Онегина», с которой многие знакомы с самого детства. Интересно, что этот пассаж из пятой главы крайне не понравился критикам пушкинского романа.
Что же вызвало их недовольство? В «Комментарии» Юрий Лотман пишет, что критиков задело «столкновение церковнославянского “торжествовать” и “крестьянин”». В журнале «Атеней» за 1828 год по этому поводу появился такой нелестный отзыв: «В первый раз, я думаю, дровни в завидном соседстве с торжеством. Крестьянин торжествуя выражение неверное».
Это был не первый случай, когда Пушкина бранили за «употребления поэтизмов при описании “непоэтической” реальности». От тех же критиков Пушкину доставалось за то, что он «барышен благородных и вероятно чиновных назвал девчонками (что, конечно, неучтиво), между тем как простую деревенскую девку назвал девою».
Как отмечает Лотман, такое столкновение стилей и стилевых нюансов, уже не заметное для нас, но поражавшее современников Пушкина, было принципиально важно для поэта. В этом смелом отказе от привычных литературных канонов заключалось новаторство пушкинского романа, ставшего одним из первых текстов на обновленном литературном языке.
#лотман_поясни
На дровнях обновляет путь...
Начинаем первый день зимы строчкой из «Евгения Онегина», с которой многие знакомы с самого детства. Интересно, что этот пассаж из пятой главы крайне не понравился критикам пушкинского романа.
Что же вызвало их недовольство? В «Комментарии» Юрий Лотман пишет, что критиков задело «столкновение церковнославянского “торжествовать” и “крестьянин”». В журнале «Атеней» за 1828 год по этому поводу появился такой нелестный отзыв: «В первый раз, я думаю, дровни в завидном соседстве с торжеством. Крестьянин торжествуя выражение неверное».
Это был не первый случай, когда Пушкина бранили за «употребления поэтизмов при описании “непоэтической” реальности». От тех же критиков Пушкину доставалось за то, что он «барышен благородных и вероятно чиновных назвал девчонками (что, конечно, неучтиво), между тем как простую деревенскую девку назвал девою».
Как отмечает Лотман, такое столкновение стилей и стилевых нюансов, уже не заметное для нас, но поражавшее современников Пушкина, было принципиально важно для поэта. В этом смелом отказе от привычных литературных канонов заключалось новаторство пушкинского романа, ставшего одним из первых текстов на обновленном литературном языке.
#лотман_поясни
Шлём привет с ярмарки и делимся отличными новостями!
«Сундук Монтеня, или Приключения переводчика» Натальи Мавлевич — в топ-листе non/fictio№26!
А еще сразу две наши книги («Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя» и «Сундук Монтеня или Приключения переводчика» Натальи Мавлевич) вышли в финал конкурса обложек.
Эти книги, как и другие наши издания, будут ждать вас, дорогие читатели, на стенде F-32. Приходите!
«Сундук Монтеня, или Приключения переводчика» Натальи Мавлевич — в топ-листе non/fictio№26!
А еще сразу две наши книги («Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя» и «Сундук Монтеня или Приключения переводчика» Натальи Мавлевич) вышли в финал конкурса обложек.
Эти книги, как и другие наши издания, будут ждать вас, дорогие читатели, на стенде F-32. Приходите!
7 декабря 1872 года родился выдающийся историк и культуролог Йохан Хёйзинга
Последователь Якоба Буркхардта, блистательный знаток самых разных эпох и мастер стиля, Йохан Хёйзинга обладал уникальным даром воссоздавать «образ прошлого».
О «животрепещущей исторической сенсации» — чувстве истории, которое стремился передать Йохан Хёйзинга, прекрасно написал переводчик Дмитрий Сильвестров, благодаря которому мы с вами можем читать труды ученого:
Внезапный прорыв в подлинное историческое событие, внезапное ощущение непосредственного контакта с прошлым, животрепещущая «историческая сенсация» — чувство истории, дает <…> «почти экстатическое постижение того, что сам я более не существую, что, переполненный до краев, я перетекаю в мир, находящийся вне меня; это прикосновение к сути вещей, переживание Истины посредством истории». Прямой контакт с прошлым может дать «воображение, разбуженное строкой хартии или хроники, видом гравюры, звуками старой песни».
Средневековье, эпоха гуманизма, век расцвета культуры Нидерландов — выбирайте время, в которые вы бы хотели отправиться и приходите сегодня и завтра к нашему стенду F-32 на ярмарке non/fiction.
Последователь Якоба Буркхардта, блистательный знаток самых разных эпох и мастер стиля, Йохан Хёйзинга обладал уникальным даром воссоздавать «образ прошлого».
О «животрепещущей исторической сенсации» — чувстве истории, которое стремился передать Йохан Хёйзинга, прекрасно написал переводчик Дмитрий Сильвестров, благодаря которому мы с вами можем читать труды ученого:
Внезапный прорыв в подлинное историческое событие, внезапное ощущение непосредственного контакта с прошлым, животрепещущая «историческая сенсация» — чувство истории, дает <…> «почти экстатическое постижение того, что сам я более не существую, что, переполненный до краев, я перетекаю в мир, находящийся вне меня; это прикосновение к сути вещей, переживание Истины посредством истории». Прямой контакт с прошлым может дать «воображение, разбуженное строкой хартии или хроники, видом гравюры, звуками старой песни».
Средневековье, эпоха гуманизма, век расцвета культуры Нидерландов — выбирайте время, в которые вы бы хотели отправиться и приходите сегодня и завтра к нашему стенду F-32 на ярмарке non/fiction.
Итоги non/fictio№26
Вот и завершилась книжная ярмарка non/fiction. Друзья, спасибо вам за эти чудесные четыре дня, за ваши добрые слова и теплые пожелания!
Самыми популярными на ярмарке стали вот эти книги:
«Моя летопись. Воспоминания» Надежды Тэффи
«Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя» Юрия Лотмана
«Беседы о русской культуре» Юрия Лотмана
«Слово живое и мертвое» Норы Галь
Homo ludens Йохана Хёйзинги
«“Евгений Онегин” Александра Пушкина с “Комментарием” Юрия Лотмана» в 2-х книгах
«Образы Италии. Том 1. Венеция. Путь к Флоренции. Флоренция. Города Тосканы» Павла Муратова
«Морфология волшебной сказки» Владимира Проппа
«Культура Нидерландов в XVII веке» Йохана Хёйзинги
«Осень Средневековья» Йохана Хёйзинги
А какие наши издания на этой ярмарке выбрали вы?
Вот и завершилась книжная ярмарка non/fiction. Друзья, спасибо вам за эти чудесные четыре дня, за ваши добрые слова и теплые пожелания!
Самыми популярными на ярмарке стали вот эти книги:
«Моя летопись. Воспоминания» Надежды Тэффи
«Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя» Юрия Лотмана
«Беседы о русской культуре» Юрия Лотмана
«Слово живое и мертвое» Норы Галь
Homo ludens Йохана Хёйзинги
«“Евгений Онегин” Александра Пушкина с “Комментарием” Юрия Лотмана» в 2-х книгах
«Образы Италии. Том 1. Венеция. Путь к Флоренции. Флоренция. Города Тосканы» Павла Муратова
«Морфология волшебной сказки» Владимира Проппа
«Культура Нидерландов в XVII веке» Йохана Хёйзинги
«Осень Средневековья» Йохана Хёйзинги
А какие наши издания на этой ярмарке выбрали вы?
Сегодня мы празднуем день рождения замечательной переводчицы франкоязычной литературы и автора книги «Сундук Монтеня, или Приключения переводчика» — Натальи Мавлевич
Интересно, что в мир перевода Наталья Мавлевич попала благодаря сравнительной грамматике французского и русского языков! Именно так немного устрашающе назывался предмет из университетской программы, с которого и «началось главное и нерушимое счастье всей жизни» переводчицы.
В день рождения Натальи Мавлевич делимся фрагментом из ее воспоминаний о первых шагах в профессии, незабываемых парах по сравнительной грамматике, удивительном преподавателе Эде Ароновне Халифман и коварных артиклях:
«На первом же занятии она [Эда Ароновна Халифман] ошеломила нас — меня уж точно — вопросом: как перевести на русский язык определенный и неопределенный артикли? Господи, да мы о таком никогда и не задумывались. Переводить артикль? Несуществующую у нас фитюльку? Группа недоуменно молчала. И тогда Эда Ароновна с видом фокусника, извлекающего за уши кролика из цилиндра, произнесла две фразы. <…>
“Служанка открыла дверь” и “Дверь открыла служанка”. Эта самая служанка открыла мне дверь в мир, о котором я не подозревала, тогда как он ждал меня, как яблоня или печка в сказке про гусей-лебедей. <…>
Артиклями мы занимались добрый месяц. Вместо учебника, который будет издан много позже, Эда Ароновна раздавала нам на каждом занятии тонюсенькие, почти папиросные листочки с отпечатанными ею собственноручно на машинке французскими текстами (маленькими, в несколько слов, и побольше, в несколько предложений или реплик), которые мы должны были перевести, а листочки потом вернуть ей. Мы не задавались вопросом, откуда брались эти предложения и реплики, нам и в голову не приходило, что это результат титанического кропотливого труда. Год за годом, много лет подряд Эда Ароновна выписывала их из французских книг — классических и более или менее современных романов. Не будем забывать: в то время раздобыть современную зарубежную литературу в оригинале было очень и очень непросто. Главным образом Эда Ароновна черпала свои примеры из Эрве Базена, Луи Арагона, Франсуа Мориака и чуть ли не больше всего — из мемуаров Симоны де Бовуар. Позднее, читая их целиком, я то и дело вздрагивала, встречая до боли знакомые фразы».
Интересно, что в мир перевода Наталья Мавлевич попала благодаря сравнительной грамматике французского и русского языков! Именно так немного устрашающе назывался предмет из университетской программы, с которого и «началось главное и нерушимое счастье всей жизни» переводчицы.
В день рождения Натальи Мавлевич делимся фрагментом из ее воспоминаний о первых шагах в профессии, незабываемых парах по сравнительной грамматике, удивительном преподавателе Эде Ароновне Халифман и коварных артиклях:
«На первом же занятии она [Эда Ароновна Халифман] ошеломила нас — меня уж точно — вопросом: как перевести на русский язык определенный и неопределенный артикли? Господи, да мы о таком никогда и не задумывались. Переводить артикль? Несуществующую у нас фитюльку? Группа недоуменно молчала. И тогда Эда Ароновна с видом фокусника, извлекающего за уши кролика из цилиндра, произнесла две фразы. <…>
“Служанка открыла дверь” и “Дверь открыла служанка”. Эта самая служанка открыла мне дверь в мир, о котором я не подозревала, тогда как он ждал меня, как яблоня или печка в сказке про гусей-лебедей. <…>
Артиклями мы занимались добрый месяц. Вместо учебника, который будет издан много позже, Эда Ароновна раздавала нам на каждом занятии тонюсенькие, почти папиросные листочки с отпечатанными ею собственноручно на машинке французскими текстами (маленькими, в несколько слов, и побольше, в несколько предложений или реплик), которые мы должны были перевести, а листочки потом вернуть ей. Мы не задавались вопросом, откуда брались эти предложения и реплики, нам и в голову не приходило, что это результат титанического кропотливого труда. Год за годом, много лет подряд Эда Ароновна выписывала их из французских книг — классических и более или менее современных романов. Не будем забывать: в то время раздобыть современную зарубежную литературу в оригинале было очень и очень непросто. Главным образом Эда Ароновна черпала свои примеры из Эрве Базена, Луи Арагона, Франсуа Мориака и чуть ли не больше всего — из мемуаров Симоны де Бовуар. Позднее, читая их целиком, я то и дело вздрагивала, встречая до боли знакомые фразы».