хочется забить на все и сесть написать идею, которая меня со вчерашней ночи выедает и туманит мозги

о хонджуне, у которого жизнь. у него есть жена, у него даже есть ребенок, у него есть работа — весьма успешная, творческая, куда он отдает всего себя. у него есть все.
и одновременно с тем ничего, потому что душа его и сердце принадлежат сонхва. он с сонхва встречается раз в три месяца (а может потом и чаще или реже, время между сливается), они никогда специально не приходят друг к другу, никогда не разговаривают о жизни, потому что на пальце сонхва зеркально тоже блестит кольцо.
они не говорят о жизни за стенами кабинета, кафе, отеля, даже парка. потому что как только они встречаются создается ощущение отдельного мира. какого-то мягкого, трепетного, с приглушенным теплым светом, но одновременно с тем таинственно-гнетущего.

очень мне хочется написать о том, как хонджун разрывается от чувства вины и чего-то намного сильнее любви. чего-то, что выжигает его внутренности и скручивает в узел без сонхва, но распирает легкие и ребра, когда тело сонхва к нему прижимается и их сердца слушают друг друга, находясь на расстоянии в сантиметров семь. наверное. хонджун не знает, но это слишком быстро превращается в зависимость.

хочу... хочу описать, как в глазах сонхва он видит такую же ломку, а потом болезненную, исколотую и потрескавшуюся привязанность. о том, как это разрывает их изнутри, но они все равно соприкасаются губами. хочу какую-нибудь сокровенную атмосферу между ними, хочу сонхва, который шепотом в постели на рассвете рассказывает хонджуну о том, что когда-то хотел стать музыкантом и гастролировать со своей скрипкой. и хонджун бы не спрашивал, почему сонхва сейчас здесь, а не на сцене с симфоническим оркестром. он бы просто тихо прижимал его к себе крепче. (и мелочно говорил спасибо, что судьба сложилась так, что он его встретил)

хочу хонджуна, который бы всегда приносил на их встречу (они все еще случайные, говорят они оба себе в зеркало) цветы, и сонхва, который бы прижимался лицом к бутонам, вдыхая полной грудью, но никогда не забирал бы их с собой.

я так хочу вот эту нерешительность, терзания, то, как они возвращаются друг к другу, как блокируют номера, а потом, пьянея ночью от одиночества (конечно, не физически, рядом есть семья... у обоих) пишут под рассвет. хочу съедающую вину, хочу слезы раскаяния и стыда, но друг перед другом. хочу то, как они обнажают не только тела, но души, отчего-то доверяя больше, чем кому-либо в эти мгновенья.

хочу хонджуна, который обнимает сына, и целует его в макушку, и говорит скованным слезами голосом, что любит (он не врет), хочу хонджуна, который оправдывается перед женой, а та все понимает, но молчит.

хочу сонхва — запечатленное под веками обожание — который не говорит ни о чем, но по глазам — уставшим и красным, таким потерянным, но все еще сверкающим — видно, что у него дома происходит то же самое.

а еще хочу сонхва, который увлекается звездами, и хонджуна, который увлекается нумизматикой. и они делятся какими-то фактами, забывая на мгновенье, что что-то где-то не так. что что-то совершенно и бесповоротно не так с ними.

хочу страсть, и тоску, и отчаянное желание, перемешанное с виной. и вином, которое они друг у друга слизывают с губ наедине, скрываясь не просто от всего мира, но от себя самих. хочу их неправильных, таких, которых осуждает мораль. и любой человек, у кого не спроси (а сам тихо в тайне мечтает о том же).

хочу сонхва, который говорит хонджуну прекратить и сам звонит, задыхаясь от непролитых слез. хочу хонджуна, который обещает себе не набирать номер сонхва, а потом ждет того в их парке. с цветами. и сонхва приходит, хотя тоже обещал себе не приходить.

хочу их человечных, неправильных, вот таких плохих и может грязных, таких сломанных собственными руками и решениями, но такими счастливыми в моментах наедине, в руках друг друга.


#зарисовка #seongjoong