Он рисует себе правую ногу
Не дом с резными окошками и детишками во дворе
Не жену красавицу и не гостей у порога
Только ногу, и снова ногу, правую ногу
Как будто и Бог участвует в этой игре
А мы все одинаковые в потерях и горе
Мечтаем о том, что не сбудется, потому что уже сбылось
Рисуем в мыслях прошлое, не смиряемся с приговором
Рисуем, рисуем, рисуем потерянное...
Я иду рисовать своё сердце, которое оторвалось

Первое пятничное утро весны.

Каждая женщина Бегущая по волнам
А ты говоришь, мол, Библию написали мужчины
Ты говоришь - не верь, что и к твоим берегам
Прибьется корабль с парусами алыми или другими
Знаешь, в моем саду все лето растут цветы
Сначала цветут тюльпаны, потом розы и лилии
Я ставлю букеты в вазу. Их приносишь не ты.
Ты однажды принес вино. И мы давно его выпили

Вот и третья весна полетела сезоном печали
Я работаю, Дочерь моя, я стараюсь, но силы не те
На камине лампадка и ангелы затосковали
Им я свет зажигаю, сама остаюсь в темноте
Наши мальчики за горизонт далеко отшагали
Сколько их по дороге забрали с собой журавли
Знаешь, детка, а мы ведь с тобою их ждали
Я всё жду, а к тебе наши парни дошли
Стала красной земля, а на небе всё больше Героев
Сколько пролито слез, сколько душ утонуло в огне
Ты встречай их улыбкой, утешь их, а может быть спой им
Попроси, пусть приходят к их мамам хотя бы во сне
Не утешить и снами, я знаю, и годы не глушат
Ненавистные праздники... Их бы прожить побыстрей
У лампады бы только стоять, песню Ангела слушать
Жить и ждать. И стараться поверить, что Богу видней

Девочка в бронежилете улыбается на аватарке
Тебе не жалко?
Тебе не жалко весны в подвалах?
Обстрел начинается на рассвете
От лета до лета
И летят, и летят снаряды
И падают рядом
Но ты давно давно научилась угадывать
Плюсы и минусы, мины и грады
Так было надо?
Девочка в бронежилете улыбается на аватарке
Тебе не жарко?
Тебе не жарко играть со смертью?
Капелька крови на сигарете
Никто не ответит
Смерть собирает свои парады
Лежит кто-то рядом
И больше не надо на завтра загадывать
Мать не утешит твоя награда
Так было надо?
Так было надо, - сказала девочка с фотографии
Так было надо, - сказали упавшие рядом солдаты
Так было надо. Такая нам выпала биография
Так было надо. Идём до Победы, ребята

Я не боюсь быть обманутой
Плохо, когда сама
Ложью плечи укутаны
Чтоб не сойти с ума
Я не боюсь быть преданной
Голгофа для всех одна
Иудиному раскаянию
Осиновая цена
Я не боюсь во старости
В немощи, в нищете
Плохо, когда Безымянная
Слова говорит не те

Пробивается травка - я вчера написала
А сегодня всё зелено в старом моём саду
Соглашаться с собой не велено
И постель не застелена
Я к тебе по зелёной травке по первому зову приду
Так колотится сердце от воспоминаний
А сегодня оно вдруг замерло от глухой тишины
Ну-ка, шапки снимите наголо
Начинается заново
Смерть сказала, ей мало жертв у коварной и злой войны
А весна окровавилась, вновь набатом "Погибли"
Снова матери на коленях молят Бога "За что?"
Наши кладбища как аллеи
И цветы заалели
У могилы со знаменем одинокий старик в старомодном пальто
Пусть предателям воздаётся по иудиному гонорару
Пусть трава не растёт, если пульс у солдата не бьётся
Герои не умирают дважды
Но увидишь, однажды
Как сирень расцветёт и весна запоздалая к нам вернется

Где бы теперь ни быть, лишь бы не быть
Ненавидеть до дрожи, реветь от любви и разлуки
Этому дому на этой улице окнами не светить
Ветшать, покрываться трещинами, умирать от скуки
Где бы теперь ни быть, лишь бы только не воронье
Клюющее землю и крошки все ближе и ближе
В этом городе больше не доведётся вдвоем
Струны срывать от счастья почти под небом, на крыше
Над городами другими видно не только птиц
Свадьбы, крестины, похороны под колокольный звон
Для других история-сволочь не заклеивает страниц
Здесь зеркала занавешены не на день, а до лучших времен
Где бы ни быть теперь, лишь бы теперь не быть
Уехать за три-девять долгих заражённых чумой морей
Чтобы навсегда, без возврата, и чтоб не у кого спросить
Чтоб всю жизнь с головой опущенной отвечать "Я ничей, я ничей"

В будущее возьмут не всех
Меня не возьмут, потому что жива, потому что я верю
Тебя не возьмут, потому что от лжи уходил, хлопнув дверью
А кто-то пройдёт через сито
И кровь на его руках
Посетуют стражникам
Мол, не все ещё праведники убиты

В будущее возьмут не всех
Не будет там искренних, добрых, не будет молитв Христу
Там будут лишь те, кто уверует в зверя, как в дверь заходил не ту
Там славить не будут Бога
И кровь не смоется с рук
Кресты перевернуты
И лживые проповедники у порога

В будущее возьмут не всех
Разорвутся завесы, когда люди пойдут на поклон к палачу
Ветер чёрный неистовый задует последнюю в мире свечу
И только блудница смеется
И кровь на её губах
Зверь вышел из моря
Он царь. Ему это будущее остается

Тут Русский мир. С матрешками, икрой, с баяном, верой Православной и Крестами, с Чайковским, баней на дровах, тремя перстами, берёзой в чистом поле и толпой гостей, с улыбкой для своих и Матушкой-землей под колокольный звон, с бескрайнию тайгой и соболями, с Арбатом, на котором нарисован Цой, и с башнями Кремля под русской синевой.
Тут Русский мир. С Героями, Святыми, с монастырями, Пасхой и кутьей, с Гагариным и Пушкиным, дубами вековыми, с блинами и медведями, скупой мужской слезой, с историей побед, с прощенным воскресеньем, с Кутузовым, Пожарским и триколором вверх, с пельменями и Волгой и с самоваром жарким, со Светлым Воскресением, где Рай один на всех.
Тут Русский мир. Не лезьте к нам с войною. Кто меч поднял против России, ляжет в землю тут. Тут Русский мир. И Воины Иваны и Марии не отрекутся от Христа и Русь не предадут.

Мне почему-то так хочется помолчать
Вспомнить плакаты из детства про "Слава народу"
Ах, девяностые... Как тасовали колоду
Как отдавали заводы бандитскому сброду
Как всё сильнее бандерам горланили оду
Русскому Киеву всё тяжелей год от году
Как же мы с вами могли это не замечать?

Сколько осталось там тех, кто с букетом гвоздик
Не испугался пойти поклониться Героям
Гордо стоял перед диким бандеровским строем
Право на русский язык кто отстаивал с боем
Кто для родных и друзей становился изгоем
Ах, Украина... Как все покрывается гноем...
В новом концлагере свастикой вышит рушник

Мы на поминках, товарищи, слову "народ"
Нет его больше, и "Слава народу" не пишут
Только крюки, только свастики выше и выше
Только погосты к домам подбираются ближе
Там в испоганенных храмах молитву не слышат
Ах, Украина... Душа её злобою дышит...
Факельным шествием в сторону ада бредет

Мой верный мрамор, белый, черный
Вот ряд, еще один, еще
Читаю буквы посебренные
Печаль, как ворон, на плечо
Мой мрамор верный черный, белый
К лицу Ее, к Ее душе
А тело... это только тело
Его там нет давно уже

Диван
Вселенская тоска в глазах ее
И влажные ладони от желанья
Диванное, халатное жнивье...
Теперь остались лишь воспоминания
И нет ее уже, огонь давно погиб
Старьевщик в дом мой постучался на неделе
И я диван купила. Я узнаю изгиб
Он запах сохранил, но еле-еле...

Дерево не считает листья
Которые сбрасывает по осени
Дерево бережет тот, единственный
Что сумел на ветру удержаться
Женщина хмурится в зеркало
Огорчаясь появившейся проседи
Взглянет мельком на единственного
Не пришла ли пора прощаться

Ибо много званных, но мало избранных
Сколько их, из души изгнанных
Сколько без тени, без памяти, без прошлого
Слово на камне, снегом припорошенное
Было много званых, да мало избранных
Это я когда-то из рая изгнана
Это по мне сухостой за белой занавесью
Только молила - Боже! Дай сыграть вничью
Будет много званых, только мало избранных
Зрячих отверженных да слепых призванных
Мне быть со зрячими, да идти невмочь
Ослепи меня, Господи, все равно иду в ночь…

Аутодафе заменит забвение
Сгорит на костре крест
После субботы придет Воскресение
Огонь и глаза съест
Скрыл от поэта ангел истину
Рукопись сожжена
Между одной и другой пристанью
Теперь не одна стена
Уже не один человечек маленький
Спрятался под крестом
Весенняя рать талая, шалая
Оставлена на потом
Снова Голгофа грядет избавлением
В Аду разжигают костер
А на горе для сонного зрителя
Крест стоит до сих пор