"Две недели в сентябре" Роберт Шерифф

Англия, 1931, Стивенсоны: отец бухгалтер, мама домохозяйка, дочь Мэри портниха в швейной мастерской (19); Дик младший клерк в одной лондонской конторе (17), и школьник Эрни - семья собирается в традиционный ежегодный отпуск в приморском Богноре. Они всякий год проводят там две недели в бархатный сезон, двадцать лет останавливаясь в одном и том же пансионе. Если нужна иллюстрация английской приверженности традициям - то вот она.

Неторопливо и подробно Роберт Шерифф описывает сборы и предвкушение отпускной радости, в каком-то смысле не менее приятное: навести идеальный порядок, поручить соседям заботу о доме, кошке и канарейке, вызвать носильщика - они живут прямо возле железнодорожной станции. Вот поездка, занимающая шесть часов, некоторая неловкость мистера Стивенсона перед попутчицами за немодный и не новый жакет супруги, радость остаться в своем кругу, когда остальные пассажиры сходят до Богнора. Затем прибытие в пансион, где все знакомо, приветствия хозяйки, заселение, первые отпускные радости. Вот они решают, арендовать ли купальню - такой огороженный участок пляжа и воды, с тентом от солнца и шезлонгами. В прежние годы обходились без, это не так уж дешево, потратившись, какими-то радостями придется пожертвовать, но обеспечит совершенно иной уровень комфорта и, ну да - престижа. Решают арендовать, пугаются, что свободных нет, радуются, что через день одна освободится.

полный текст

"Две недели в сентябре" - история, которую неудачливый драматург, первая пьеса его выстрелила, но остальные не имели успеха - история, которую писал для себя, едва ли не в порядке самотерапии. И отправил издателю, закончив, просто по привычке, совершенно готовый к отказу. Однако внезапно этот его роман завирусился, в современной терминологии, пережил кучу переизданий, был переведен на множество языков, исчез в огне Второй Мировой, чтобы возродиться птицей Феникс в наши дни, после того, как Кадзуо Исигуро назвал его едва ли не самым вдохновляющим и жизнеутверждающим.

И да, это именно такая книга. О том, что масштаб личности не определяется успехом и достатком. О порядочных людях, как вы, как я, как целый свет. О маленьких радостях маленькой жизни.

Премия "Ясная поляна" объявила список в номинации "Пропущенные шедевры мировой литературы":

Петре М. Андреевский. Пырей. Центр книги Рудомино, 2025. Македония. Перевод с макед. Ольги Панькиной.

Антония Сьюзен Байетт. Дева в саду. Иностранка, 2021. Великобритания. Перевод с англ. Ольги Исаевой.Джон

Барт. Торговец дурманом. Выргород, 2025. США. Перевод с англ. Алексея Смирнова.

Роберто Боланьо. 2666. АСТ, 2022. Чили. Перевод с исп. Марины Осиповой.

Габриэль Гарсиа Маркес. Увидимся в августе. АСТ, 2024. Колумбия. Перевод с исп. Дарьи Синицыной.

Исмаиль Кадарэ. Генерал мертвой армии. Polyandria NoAge, 2024. Албания. Перевод с алб. Василия Тюхина.

Хилари Мантел. Сердце бури. Иностранка, 2022. Великобритания. Перевод с англ. Марины Клеветенко.

Сью Таунсенд. Женщина, которая легла в кровать на год. Фантом Пресс, 2014. Великобритания. Перевод с англ. Ласт Милинской.

Мои 3/8 и две прямо любимые. Читали что-нибудь?

А вот, что мы читали в редакции Театр To Go прошлой неделе. Моя в этой подборке "Год в Чувашии" Дениса Лукьянова.

"Табия тридцать два" Алексей Конаков

Помните сеанс одновременной игры в Васюках из "Двенадцати стульев" и радужные перспективы, которые обрисовывает васюкинцам Великий комбинатор, вплоть до межпланетного шахматного турнира? Книга Алексея Конакова- это воплощенная фантазия Остапа о шахматах, как основе социокультурного кода нации. Исконный наш литературоцентризм, топящий собачек, бросающий от любви под поезд и убивающий топором старушек, признан агрессогенным, заменой ему стали старые добрые шахматы - мирные и рациональные. "Что, откуда мирные?- вы спросите, - Разве шахматы с их атаками и блокадами, завлечениями и маневрами, с их тактикой и стратегией, наконец - не аналогия военных действий?" Ну, тут все не так однозначно и зависит от оптики. Вот жил же СССР под лозунгом борьбы за мир, и никого не смущала оксюморонность.

В реальности "Табии тридцать два" страна в изоляции, около 80% богатств недр уходит в зачет жесточайших репараций на коллективный Запад, с оставшихся двадцати существование предельно скудное ("вспоминаются враки Брянцева про людей, у которых есть целых два пальто: основное и демисезонное"). Но едва ли не хуже и не страшнее бедности физической - вынужденная интеллектуальная, под запретом интернет и компьютерная техника. И в этом ключ к основной интриге романа, которого я, конечно, не поверну, лишив вас радости самим решить все его задачи, но читавшие "MANIAC" Лабатута вспомнят завершающую главу про игру в Го с нейросетью.

полный текст

У дистопии как жанра мало шансов дать миру по-настоящему великое произведение. Основной ресурс уходит на создание и поддержание фантдопуска, лежащего в основе иллюзорной реальности. Делать из букв живых людей - это все же про другое. Когда Уинстона Смита ("1984") ломают, заставляя отречься от всего, составлявшего прежнюю его суть, когда рушится даже его любовь к Джулии, и ничего не остается в опустевшей оболочке, заполняемой токсичным газом любви к Партии - я верю абсолютно. Поведение Кирилла из области: надо как-то ударно закончить, пусть вот так.

С точки зрения модели реальности - убедительно, хотя лишь на поверхностный взгляд: нефте- и газодобыча, вообще любая современная разработка недр нереальна без расчетных технологий, равно как транспортная логистика. Как живая книга про живых людей - ну, как-то так.

"Книга Гусыни" Июнь Ли

Французская деревня, 1951, после войны и оккупации прошло совсем немного времени, бедность, убожество, тяжкий труд. Работа на земле тяжела, у детей не меньше обязанностей по хозяйству, чем у взрослых. Младшая из пяти детей относительно благополучной семьи Аньес совмещает учебу с уходом за свиньями; Фабьенне, у нее только отец и старшие братья, пришлось оставить школу, чтобы заниматься коровами. Девчонки дружат с детства, хотя родители Аньес не одобряют ее дружбы с "этой вертихвосткой, которая, того и гляди, пойдет по пути старшей сестрицы - спуталась с черным американским солдатом и умерла родами вместе с дитём".

Не хотят они ни с кем путаться, им интересно друг с другом. Совместные шалости и проказы, далеко не всегда безобидные, порой откровенно опасные, наполняют жизнь радостью. Пусть дикой и дурацкой. но им такая по сердцу. Заводила Фабьенна, и когда она говорит, что они могут вырастить для себя счастье, Аньес верит. А когда Фабенна говорит, что они напишут книгу, Аньес принимается записывать под ее диктовку своим каллиграфическим почерком. И когда Фабьенна говорит, что им нужна помощь здешнего вдового почтмейстера, по совместительству самого образованного человека в Сен-Реми - не возражает. Пробует возразить, когда подруга говорит, что на обложке будет одно, ее, Аньес, имя, но Фабьенна уже все решила: от меня рассказы, от тебя имя.

Сборник мрачных историй о мертвых детях

полный текст

Троп "присвоенная рукопись", чрезвычайно востребованный в современной культуре, встречается здесь с не менее популярным "моя_гениальная_подруга", хотя скорее даже "Тельма_и_Луиза" - не столько дружба блеклой умницы с феерической девочкой, сколько "мы вдвоем против подлого мужского мира". Американо-китаянке Июнь Ли удается создать атмосферную, в меру напряженную с четкой внутренней логикой историю. Единственный, он же главный, недостаток "Книги Гусыни" - отсутствие персонажей, которым симпатизируешь.

Казалось бы, две несчастливых в семьях девочки, изощренная мистификация, которой удалось обмануть целый большой взрослый мир, а вместо сочувствия, обе скорее раздражают. Что до финальной истории двух американских подружек, которые сбежали из школы, бродили в полях, прилегли, утомившись, на железнодорожных путях (?) и обе лишились ног, которые отрезало поездом - вот они-то счастливицы. И ты, такая: "Блин, что не так с героиней-рассказчицей?"

"Сто лет одиночества" Габриэль Гарсиа Маркес

В 18, собираясь замуж за парня с чемпионством республики по шахматам среди юношества в анамнезе, я узнала, что "Сто лет одиночества" любимая книга шахматистов. К тому времени относится первая попытка проникнуться, которая окончилась ничем. Едва начав читать, поняла, что вязну в тексте, захлебываюсь в нем и задыхаюсь. В 26, в другой стране, замужем за другим человеком и собирая новую библиотеку, взамен оставшейся на родине, я купила несколько книг серии "Лауреаты Нобелевской премии", среди них Маркес, и решила, что теперь-то уж получится. Снова одолев едва десятую часть. Нормальный человек тем бы и ограничился, но я упертая, по разу в каждое следующие десятилетия устремлялась навстречу прекрасному. Все с тем же результатом.

И вот, мне 55, я смотрю первую серию нетфликсовской адаптации, понимаю, как это круто и решаю, что пришло время оценить роман по достоинству. Тем более, что в помощь аудиоверсия, начитанная любимым исполнителем, Игорем Князевым. Белые начинают и снова проигрывают. Все семнадцать часов звучания, чувствовала себя мухой, завязнувшей в тягучей патоке: ни взлететь, ни уйти, только и остается, что шевелить лапками, в надежде отползти на безопасное расстояние.

полный текст

Эти самые люди, спустя недолгое время, станут с восторгом пялиться на кастрюли, притягиваемые большим магнитом, привезенным цыганами и платить пятьдесят сентаво за изысканное зрелище которое разыграет старая цыганка, вынимая и вновь вставляя в рот ряд белых искусственных зубов. Люди как люди, даже квартирному вопросу не под силу испортить их больше, чем они изначально порчены. Что уж тут удивляться отцу, который заливает горе в кабаке, оставив младенца на съедение муравьям, бр-р-р!

Да, шедевр, и безусловно прорывная для второй половины ХХ века литература. Да, новые мощные изобразительные средства и бьющее наповал сочетание нежной романтики с вульгарным натурализмом. Да, спрессованная в хронику Макондо, обобщенная история Латинской Америки. Нет. Не моя книга. и моей уже не станет.

"Дом у кладбища" Шеридан ле Фаню

Если имя Шеридан ле Фаню всколыхнуло в вас некие смутные ассоциации со "Школой злословия", то вы на верном пути, драматург Ричард Шеридан, автор знаменитой пьесы - дед ле Фаню, который, несмотря на франкофонное имя, ирландец, Семья богата была литературными традициями, но небогата деньгами. Протестантский священник отец жил на широкую ногу, не имея соответствующих доходов, и оставил семью в долгах. Шеридан который изучал юриспруденцию в Тринити, но адвокатуре предпочел литературу, тяготел к готическому хоррору с заметным участием финансовой составляющей. Большим, чем это характерно для английской литературы, в принципе внимательной к деньгам.

"Дом у кладбища" не про дом и не то, чтобы прямо у кладбища. Хотя один из ключевых персонажей, впрямь, арендует пользующийся дурной славой дом указанной локации. Но именно ключевой, на котором в решающий момент сойдутся все линии, а до поры - читай, почти на всем протяжении истории, он будет в тени. Итак, в местечке Чейплизод расквартирован артиллерийский полк, чьи офицеры, как раз, в центре внимания.

полный текст

Одна прелестная девушка зачахнет от разбитого сердца, сделавшись жертвой клеветы, зато две другие и одна матрона 55 лет окажутся в счастливом замужестве. Еще одному человеку, пребывающему в многомесячной коме, произведут трепанацию черепа, отчего он очнется и тотчас примется давать показания под присягой, причем доктор строго запретит ему крепкий чай и неразбавленный бульон - слишком тяжелая пища, но примерно бутылку крепленного вина бедолаге вольют в глотку, это ничего, это можно.

Ирландского колорита, равно как и готики, в романе минимум, но криминальная интрига крутейшая и сложная. Если бы передо мной стояла задача порекомендовать то, что считаю у автора лучшим, то это был бы "Дядя Сайлас", но если вы хотите погрузиться в атмосферу неспешного старомодного романа с преступлениями - то "Дом у кладбища" вполне.

"Бражники и блудницы" Максим Жегалин

Им бывало вместе весело, бывало даже очень, вопреки следующей строчке ахматовского стиха из названия. О чем замечательно рассказывает книга Максима Жегалина, которой, что? Упоминания в тексте Кузмина? Закрыли дорогу в премиальные списки Большой книги, хотя достойна лауреатства больше любой вещи из лонга и шорта. Так ведь был Кузмин, и Клюев был, и если о деревенском поэте возможно упомянуть вскользь, то автор "Александрийских песен" слишком заметен и значим для времени, нельзя было вот просто так взять и проигнорировать его существование. О Серебряном веке, писано много и хорошо - кажется, уже одно желание обратиться к этому материалу отсеивает наносное. Но "Бражники и блудницы" самое полное, и в этом смысле лучшее, из всего, что доводилось читать о времени и его людях.

Построенная как хроники промежутка с 1905 по 1921 годы, с помесячной отбивкой, книга монтирует события литературной жизни со значимыми или просто заметными вехами.

полный текст

И так все время: когорта феерически талантливых людей, которые притягивались, образуя род деревни, где все друг друга знают. Кажется, их много, на деле - несколько десятков. Атом в масштабах громадной страны, закосневшей в невежестве, которой дела нет ни до поэзии, ни до критики с эсеистикой. а всей прозе она предпочтет газетный отдел уголовной хроники. И все же, именно эти люди-бабочки, натрепетавшие радужными крылышками ураган, их сгубивший - именно они определили культурное лицо России на карте мира.

Полтора яростных десятилетия, которых не отменили и не превзошли следующие семь десятков лет соцреализма, и книга Максима Жегалина как квинтэссенция этого времени

"Убежище" Эдит Уортон

Юная Кейт Орм влюблена и счастлива. Чувство взаимно, совсем скоро ее жених Денис Пейтон станет мужем. Они принадлежат к лучшим семействам, образованы, обеспечены, а Денис ко всему недавно унаследовал значительный капитал сводного брата. Артура Пейтона жаль, но право, репутация его была чудовищна и всякий сам кузнец своего несчастья. Сегодня, придя с визитом, любимый выглядит угнетенным и, после ее расспросов, говорит, что утопилась вместе с ребенком девушка, после смерти Артура заявившая, что они были женаты, а дочь их рождена в законном браке. Абсолютно скандальная ситуация, какая-то авантюристка из низов, непонятно на что рассчитывавшая.

Семья предлагала ей отступного, но девица отказалась, судилась, проиграла и вот - убила себя вместе с девочкой. "Как это ужасно! - думает Кейт, - Бедный, бедный Денис, отныне ему жить с таким грузом."

полный текст

История, однако, имеет свойство повторяться в самых неожиданных и все же, сходных вариациях. И вот уже перед Диком встает моральная дилемма: воспользоваться для карьерного продвижения чужой интеллектуальной собственностью или поступить порядочно, что он выберет? Эдит Уортон - первая в истории Пулитцеровской премии женщина, ставшая лауреатом, и нет, я не читала "Эпохи невинности", но попробовала смотреть "Позолоченный век" HBO, о котором говорят, как о проникнутом уортонским духом.

Что ж, впечатление от "Убежища", такое же, как от фильма: красиво, костюмно, пафосно и соотносится с реальностью примерно как кукольное чаепитие, которой устраивает в одной из серий дама благотворительница. Все какое-то ненастоящее.

"Год в Чувашии" Дмитрий Лукьянов

Небольшой дебютный роман редактора Дмитрия Лукьянова о годе ковидного локдауна, который он с семьей провел у родственников жены в Чувашии: в Чебоксарах и одном из окрестных сел. Охватывает промежуток от января до января – в чувашском земледельческом календаре месяцев не 12, а 13, примерно как в лунном.

На те же тринадцать глав, по числу месяцев, русское название каждого дублируется чувашским с объяснением этимологии, разбита книга Взгляд москвича, не мыслящего себя вне бешеного ритма столицы, на спокойную, несколько сонную жизнь провинциального города, столичного лишь по названию; на село, с его вековечным укладом. Хронологичность достаточно условная, так февральский рассказ о сердитом деревенском соседе, потерявшем в пожаре дом, переливается в летнее продолжение его истории

полный текст

Жанрово и стилистически это смешение автофикшена, эссеистики, очеркистики, этнографических заметок, магического реализма. Звучит пугающе, но на самом деле все здесь органично соединено и читается комфортно. Герой покупает на трассе жирных копченых лещей, впервые в жизни попадает в пургу, ходит по грибы, ездит на троллейбусе с кондукторшей, которая всех пассажиров маршрута знает. Не становясь частью этой жизни, даже не претендуя на ее понимание, но спокойно и уважительно гладя на нее со стороны. Умиротворяющее чтение.

И Волга, Атăл, течет себе, чтобы ноги чувашских детей могли входить в одну воду и дважды, и трижды, и сколько-то раз еще…

"Ведьмин ресторан" Ку Санхи

Корейские хиллинг романы, не претендуя на шедевральность, читаются легко, оставляют читателя в чуть более собранном и "фил гуд" состоянии, чем до чтения, чего еще желать? "Ведьмин ресторан", где в придачу к исполнению заветного желания, ты попробуешь самой вкусной на свете еды, обслуживает потребности из физической и ментальной сфер: утоляет голод и дарит историю с магией. Итак, добро пожаловать в ресторанчик Госпожи ведьмы, но будь готов заплатить дорого. И не деньгами.

Офисная служащая Джин, устав от ежедневной рутины и поддавшись маминому авантюрному настроению, вкладывает все сбережения в открытие ресторанчика, чья хозяйка объявила о желании удалиться на покой, заведение обещает хороший доход... Ровно до того времени, как Джин с мамой покупают его у прежней владелицы. С этого дня гости обходят их стороной, а персонал расползается, как тараканы. Все это медленно, но верно влечет их к разорению. Объяснение Джин находит довольно скоро - новый ресторан, продавшая им, тетка открыла по соседству, в чуть более удобном месте, демпингуя ценами и не постеснявшись указать на вывеске, что это преемник их с мамой заведения, там же нашлись сбежавшие работники.

полный текст

Роман построен как череда новелл о посетителях, всякий со своим заветным желанием и сквозной линией Джин. Все это несколько более жестко и менее благостно, чем ожидаешь от филгуд-прозы, но в целом все о том же: бесплодность мести, ценность семьи, радости любви и дружбы. Со встроенным ограничителем, который не позволит негодяю вернуться к прежнему (прочитаете- поймете).

У истории есть сериальное воплощение, уютная небольшая дорама "Приходите в ресторан ведьмы". В целом, круче источника: все красавцы линия Джин прописана ярче, и влюбленный в нее подросток мужественнее. Но это не отменяет обаяния книжки.

"Старая добрая сай-фай" (сборник)

Люди, которые профессионально занимаются критикой фантастики, как Василий Владимирский или Николай Караев, возможно, давно и всесторонне рассмотрели феномен, написали о нем статьи и обсудили в подкастах, но я впервые с такой остротой прочувствовала это только сейчас - скорость, с какой прогрессирует фантастика в сравнении с общим массивом литературы. Объясняю: если в условной боллитре шедевры - это на все времена, неважно, когда было написано произведение и сколько ведущих направлений успело смениться с тех пор, то фантастику Золотого века книги Лазарчука, Гибсона, Дукая, Райаниеми, Стросса, Суэнвика, Веркина обрушивают в олдовость.

Аудиосборник "Старая добрая сай-фай", составленный из рассказов классиков жанра, среди которых такие безусловные звезды, как Шекли, Хайнлайн, Саймак - красноречивое тому подтверждение.

полный текст

Особняком маркесов "Самый красивый утопленник в мире", который, к фантастике имеет примерно такое же отношение, как нобелиант Габриэль Гарсиа Маркес к фантастам. Селяне, выловившие из волн своего прекрасного высокого Эстебана, которым окрестили утонувшего чужеземца посмертно, начинают прямо-таки по-маяковски "чистить" себя под этим величественным мужчиной. Ради этого рассказа Игорь Князев предложил послушать старый аудиосборник, который они начитали с Семеном Янишевским: если уж это не восхитит колумбийским гением, то я безнадежна.

Что ж, я безнадежна. Но все сказанное не отменяет очарования олдскульной фантастики.

"Открытая книга" Вениамин Каверин

Второй по известности роман Вениамина Каверина, первый "Два капитана": "Бороться и искать, найти и не сдаваться", "палочки должны быть попендикулярны", помните? "Открытую книгу" ни интерес к эпидемиологии в двадцатом, ни общая сегодняшняя любовь к академическому роману не вывели в топы. Меж тем, она прекрасна, из редких советских книг, не испорченных соцреализмом, не про борьбу хорошего с лучшим, план по валу и вал по плану.

Смотрите, какая история. Первая Мировая российская провинция, девочка живет с мамой-портнихой, работает прислугой "за все" в местном трактире, хозяйка отправляет ее за керосином, по пути Таня становится свидетельницей дуэли, один из дуэлянтов делает красивый жест, демонстративно стреляя в сторону, и попадает в нее. Пуля чудом не задевает жизненно важных органов, на время до выздоровления Таня остается в доме Львовых. В глазах бедной Тани владельцы пункта проката музыкальных инструментов настоящие богачи,

полный текст

Прообразом героини, Татьяны Власенковой, стала создательница пенициллина Зинаида Ермольева, микробиолог, вирусолог, в самом деле, открывшая вибрион, названный ее именем и совершившая ряд открытий в смежных и прикладных областях: от придания маргарину цвета и запаха сливочного масла до консервации икры. Однако автор щедро поделился с героями также чертами собственной биографии: это у его мамы был музыкальный магазин, и кстати же - его старший брат был эпидемиологом.

В "Открытой книге" жестко и откровенно показано засилье администраторов в советской науке, интриги и зависть в академической среде, раздувание бюрократических штатов при недостатке финансирования исследовательской работы. Одновременно это сюжетный роман с мощной фабульной пружиной, с подлыми мстительными антагонистами, со сложными чувствами и неоднозначными второстепенными персонажами. Эта книга, написанная в 1946, герой которой попадает в лагерь по доносу, и мне кажется, что одно это делает ее актом гражданского мужества.

Уместно вспомнить, что Каверин, едва ли не единственный из маститых писателей старшего советского поколения отказался участвовать в травле Пастернака. Не ищите в "Открытой книге" набоковских стилистических красот, написано совсем просто, но судьба человека сплетена здесь с судьбой времени, производственный роман с академическим, книга о медиках с женской историей. Это о тех, кто спасает нас, оставаясь невидимыми.

"Сато" Рагим Джафаров

Три кита, на которых стоит проза Рагима Джафарова: 1. психология и психопатология; 2. героика сверхлюдей; 3. элементы эзотерического, соединяющие первое со вторым. Я не знаю в современной российской литературе другого автора так последовательно и серьезно обращающегося к теме профессиональной проработки детских травм, к психологии и психиатрии. Может быть еще Вера Богданова, что объяснимо (кто понимает).

"Сато" - история мальчика, ставшего (?), вообразившего себя (?), позволившего вселиться в себя личности (?) жестокого супергероя - совершенно в русле магистрального джафаровского направления. На прием к детскому психологу приходят обеспокоенные родители пятилетнего Кости. С недавнего времени мальчик стал называть себя космическим контрадмиралом и командиром карательного корпуса Сато, радикально изменился стиль его поведения, лексика, ответные реакции. В определенных отношениях он кажется взрослее сестры, десятью годами старше себя, и даже родителей.

полный текст

Осторожный российский кинематограф даже снял по роману мини-сериал, где в эпизодической роли кукловода даже снялся Рагим, но не пытайтесь составить по нему представление о книге в целом. В кино все благостно завершается примерно на двух третях книги, когда примирение родителей возвращает Косте его детскую идентичность, а зритель облегченно вздыхает: "Все хорошо. что хорошо кончается". Самое интересное и самое жесткое будет дальше, через два года после вегетарианской первой части. Косте семь, он идет в школу, Сато возвращается.

Финал традиционно не сильное место Джафарова, даже в моей любимой у него "Башне тишины" проигрывает впечатлению от книги в целом. Исключение рекурсивно-психиатрические "Его последние дни", где концовка убийственная. В этом смысле "Сато" посередине - будет больно, будет круто и потребует от читателя немалых усилий для понимания.

"Колокол по Хэму" Дэн Симмонс

Дэн Симмонс написал "Гиперион" и этого было бы достаточно, чтобы его имя осталось в литературе. Однако затем осчастливил поклонников еще парой дюжин романов, среди которых обожаемый российским читателем "Террор" и чуть менее любимый "Друд". В моем читательском активе тринадцать его книг, это позволяет не быть голословной, делая обобщения. Итак: Симмонс тяготеет к крупной форме (эвфемизм для "грешит многословием"); любит натуралистичные описания невыносимой жестокости; ненавидит нацистов и не упускает возможности напомнить миру о Холокосте; обожает альпинизм и при всяком удобном случае вставляет в книгу описание восхождений; брутален (женщинам либо нет места в его книгах, либо они на роли злодеек); литературоцентричен; обращается с биографиями знаменитых писателей с постмодернистской вольностью.

В "Колоколе по Хэму" налицо шесть признаков из великолепной семерки Симмонса. Всё, кроме альпинизма - рельеф Кубы преимущественно равнинный.

полный текст

Пружиной сюжета становится попытка потопить немецкую субмарину, гоняясь за которой, герои перехватывают шифровки, спасают местную проститутку (которую, неясно зачем, поселяют тут же), рыбачат, купаются, напиваются, дерутся, едва не калеча друг друга и занимаются прочими мачистскими штуками, представляющимися автору уместными для Папы из которого уверенно лепит супергероя и почти полубога. Обилие авантюрных элементов не делает книгу интересной, она невыносимо скучна и, сокращенная вдвое-втрое, была бы много лучше. Хотя идеальным для этой истории было бы остаться ненаписанной.

Симмонс кажется себе великим популяризатором чтения, когда гальванизирует инсинуациями Диккенса, Коллинза, Хэмингуэя, Дарвина, но на деле это больше напоминает пляски на костях и попытку примазаться к великим со своими четырьмя копейками.

А вот, что мы в редакции Театр To Go читали на прошлой неделе, мои тут "Перекрестки" Франзена, которые переслушала - в первый раз читала в оригинале три года назад

"Звезда пустыни" Майкл Коннелли

Помните специальный отдел по расследованию нераскрытых преступлений в сериале "Dept"? Примерно такой же создает Майкл Коннели в "Звезде пустыни". Руководительнице Рене Баллард, позволено набрать штат по собственному усмотрению. И первым, кого она зовет работать, становится прежний напарник, полицейский на пенсии Гарри Босх. Баллард знает, чем обеспечить его согласие: дело Галлахеров - священная рана Босха.

Шесть лет назад исчезла семья: муж, жена, двое детей. Сначала все решили, что отец разочаровался в здешнем своем бизнесе и они отравились попытать счастья в другом месте с новым делом. Фирма по прокату строительного спецоборудования продолжала работать под управлением заместителя. Лишь позже выяснилось, что техника, которую он сдавал в долгосрочную аренду, на деле продавалась по дешевке. Но к тому времени, когда в пустыне найдены были останки четверых Галлахеров, его и след простыл, а счета фирмы были опустошены. Именно это, единственное из сотен дел, с которыми Босху приходилось иметь дело за время работы, билось в его грудь пеплом Клааса. Теперь Баллард предлагает ему завершить расследование, отыскать злодея, успокоить душу.

Однако у всего есть цена, и первым делом, которое надлежит возобновить, должно стать убийство сестры политика из Городского Совета, по инициативе которого был создан отдел.

полный текст

Не самая большая поклонница детектива как жанра, вдобавок не знакомая с предыдущими книгами о Гарри Босхе&Рене Баллард, в "Звезду пустыни" я влипла мгновенно и напрочь, не имея сил оторваться, пока не дослушала. И вот теперь, если вы уже научились читать ушами, самое классное - Игорь Князев, которого мы знаем как одного из лучших чтецов (а самые продвинутые еще и в ипостаси композитора), подтвердил статус человека-оркестра, выступив не только исполнителем, но и переводчиком романа, который начитал для Всероссийского общества слепых. Мое искреннее восхищение!

Золотое время" Ирина Богатырева

В современной русской литературе женские голоса звучат громче и увереннее мужских,. Писательниц: интересных, ярких, оригинальных - много, но Ирина Богатырева не теряется в этом вертограде. В ее "Белой согре", читаной пять лет назад, горькая нежность, которой не заслонили сотни прочитанных с тех пор книг. Этно-музыкальные "Жити и нежити" как мрачный фолк-рок, в эпичной "Кадын" умение создавать словами мир, отличный от нашего. Сказать, что Богатырева хорошо передает строй диалектной речи, ничего не сказать. То, что она делает с языком и речевыми характеристиками, естественная как дыхание способность пить из источника живой народной речи.

"Золотое время" продолжает этническую линию "Кадын" нефэнтезийной глубиной погружения в обычаи и быт племен железного века, с четко прописанной космогонией, с иерархией богов, с ритуалами камлания, с легендой о Великой Матери от насилия над которой богами дождя, ветра и солнца родился сияющий бог любви. Эта линия сплетается с днем сегодняшним, современность представлена двумя временными стратами: "сейчас" и недавнее прошлое, чуть больше двадцати лет назад. Есть в романе еще третий мир - призрачное, иллюзорное сновидческое пространство посмертия.

полный текст

сложно устроенное романное пространство, где повествование попеременно ведется от первого и третьего лица, где монологи камки Воллы, перенасыщенные магическим мышлением и понятиями чуждой нам примитивной жизни, сменяются современным языком и реалиями, с флэшбэками в жизнь четвертьвековой давности, внезапно обрушиваясь в посмертное существование мира духов.

Не могу сказать, что эта история подойдет всем, ей нужен подготовленный читатель. Но для тех, кто не боится испытать себя, она станет источником многих читательских открытий (чудных, разумеется).