Как всем нам / вам хорошо известно: мало отфоткать, отсканировать материалы в архиве, после надо разложить все файлы по папочкам, затегать, описать, чтобы потом, когда что-то потребуется, быстро найти в компьютере.

Вот сижу и разбираю сейчас письма Льва Кассиля отцу за 1942 год.

Лев Кассиль вернулся в Москву из Свердловска, где в эвакуации находились его жена и два маленьких сына, в ночь с 1 на 2 февраля.

«Дорогие мои!.. Снова Москва, Москва, Москва! Пусть холодная и не очень сытая, пусть немножко чужая (ни одного знакомого лица, ни одного поклона на улице), но сама по себе родная и ничем нигде незаменимая».

Ехал он около пяти суток поездом «в мягком вагоне по особой броне» вместе с композитором Кабалевским и каким-то неназванным начальником Всесоюзного радио. «Ехали мы почти без воды (ни в умывальнике, ни на станциях».

«Ездить сейчас можно только при самой крайней необходимости». (Въехать в Москву без пропуска, выдаваемого в НКВД, было невозможно. У Кассиля на руках был «правительственный вызов» от Радиокомитета).

3 и 4 февраля он пишет длинное письмо в Энгельс.

«Днем поел немножко в столовой писателей – обед неважнецкий, но все-таки обед. Сегодня обедал у Вити Гусева в гостиннице <так в оригинале>, где он живет, т.к. дом их законсервирован и не отапливается, как и многие другие. Решили, что будет обедать ежедневно у него в номере. Деньги бешенные, каждый обед обходится рублей в 40-45 на человека, но обеды там превосходные и иного выхода нет, иначе я просто не выдержу, хоть раз в день надо есть толком. Ведь утром и вечером я кроме хлеба (да и того сейчас маловато, т.к. я еще не урегулировал вопроса с пропиской и связанных с этим карточками) и чая ничего иметь не буду».

«Уже нет отбоя от всяких редакционных заказов. А сегодня я чуть-чуть не уехал на два-три на фронт в армию генерала Г. Поездка случайно сорвалась и отложена на недельку. Вообще, на меня зарится фронтовая печать, но Радиокомитет не собирается отдавать меня и, вероятно, закрепит меня до конца войны за собой. <…> Но побывать на фронте мне необходимо, я давно прошусь. Пока фронт еще не так далек, это удобно, можно предпринимать туда короткие поездки, они не нарушат моей творческой жизни и не слишком отразятся на здоровьи. Кстати, слухи о моей болезни, как всегда, дошли до Москвы в крайне преувеличенном размере, и все выражают свои сочувствия и опасения.

Узнал, что Гриша Федоров уже подполковник, нач. штаба одной авиадивизии и награжден вторым орденом (Боевого Красн. Знамени). Вот уж рад за него! Соболев улетел в Севастополь. Рахтанов в резерве тут, вчера ночевал у меня. Гайдар по всем данным погиб. Женя Долматовский убежал из плена, цел! Ефим Зозуля убит. Вероятно, погиб критик Роскин. Убито еще несколько литераторов евреев, бывших в ополчении, уже немолодые люди. Настоящими героями проявили себя Женя Кригер, редактор Детиздата Гершензон. Ранены детиздатовцы Меерович, Ося Прусак. Блестяще и героически работает Костя Симонов, замечательный поэт, верный кандидат в лауреаты. Вчера я читал у Вали Серовой его стихи, начатые еще летом у меня на даче <т.е. «Жди меня»> и поздравил находившегося у нее Симонова с творческой победой. Завидую его бездетной свободе и цветущему здоровью. Он с первого дня войны на фронтах – от Мурманска до Одессы!»

В общем, пошел разбирать дальше.

Саратовская область, 1879 год. Село Большой Дагестан. Из набора фотографий «Водворение дагестанских горцев в Саратовской губернии в 1879 г.»

Немного саратовского дейнеки вам в ленту. Фотография Дмитрия Маркова из его альбома «Россия в квадрате». (Подсмотрел в посте у Рената Шагабутдинова из МИФа, кстати, саратовца)

Саратов, конец XIX или начало XX века. Пожарная команда на Соборной площади. Фотографии Г.Н. Малиновского из собрания Долгопрудненского историко-художественного музея

Саратовская область, Аркадакский район. Летяжевский санаторий в бывшем имении Нарышкиных