Привет! На связи Ника Иннокентьевна — врач-травматолог Благотворительной Больницы и медицинский координатор Мобильной клиники. Когда-то я писала свои песни и пела их под гитару. Записывала альбом и устраивала концерты. 13 декабря мне стукнет 27, и по этому случаю я приглашаю вас в Благотворительную клинику на небольшой благотворительный концерт.

💫 13 декабря в 19.00 по адресу: ул. Балтийская, 36/9 (м. Нарвская, вход со стороны ул. Балтийской).

Будет тепло, вкусно и душевно. А если вы тоже поете или играете на гитаре - присоединяйтесь, устроим «открытый микрофон»! Согреемся зимним морозным вечером. Вашим лучшим подарком будут донаты Больничке, чтобы как можно большему числу людей попавших в беду, не было холодно, годно и больно этой долгой питерской зимой.

До встречи!💛

​​Меня хватило почти на два месяца. Ушла в срыв. И с новым запалом ворвалась в операционную жизнь одно ведомственного госпиталя.
В какой-то момент показалось, что могу без этого. Спустя месяц работы в ДГБ предложили "хорошую должность". Казалось, что можно и согласиться. Работа на пыльная, но пятидневка. А это означает, что про регулярную работу в операционной можно забыть минимум на 3 года отработки целевого. Но вдруг понимаешь, что теряешь себя. И мир вокруг уже не такой яркий. И жизнь не звенит от восторга. Ты смотришь на себя в зеркало, на свои руки, привыкшие к отвертке, которые хотят делать свою работу с любовью к каждой гайке. И понимаешь, что совсем они не подходят для стучания по клавиатуре и клацанья компьютерной мышью. Точно не сейчас. Проворачиваешь фееричную коммуникацию с врачом, которому точно нужны руки и у которого однозначно хочешь продолжать учиться. Оказывается, что руки нужны позарез, что просто было неловко просить, т.к. операции тут на грани возможного - тот ещё конструктор. И уже на следующее утро после суток, несешься на всех парах в операционную, где скажут заветное "мойся". Вот оно - чувство восторженного предвкушения, по которому ты так истосковался. Сердце бьётся в два раза чаще. Ты смотришь на первичные снимки, ты знаешь ход операции, ты знаешь, как и что нужно сделать. Но когда видишь этот разобранный пазл, закрадывается: "Да ну нет, да нереально". Оперируете 5,5 часов - сложное минно-взрывное. Халат, пропитанный кровью пациента и твоим потом, приливает к телу. Закончили. Всё получилось. И в этот момент ты испытываешь высшую концентрацию чистого счастья. Ты снова чувствуешь почву под ногами. Ты на своем месте. Ты вернул себя себе. Ты теперь знаешь, что вторник, среда и четверг - операционные дни. И все они твои, в каждый из них тебе будут рады.
Ты отказываешься от "хорошей должности". Дышишь полной грудью. И жизнь снова звенит от восторга.

​​- Я знаю, что Вы мне ничем не поможете, но на всякий случай пришла, Вы же всё-таки травматолог...
С этой фразой ко мне на приеме в Благотворительную клинику пришла Наталья. Наталья - беженка, документы утрачены, перспективы их восстановления туманны. 
- У меня больше 10 лет немеют и болят пальцы на правой руке. А на левой всего пару лет. Все, кроме мизинцев. Я уже не могу делать вещи, которые требуют мелкой моторики, пальцы не слушаются. Даже пишу с трудом. Мне еще на Украине в нескольких клиниках сказали, что проблемы в шейном отделе позвоночника. Лечили, но не особо помогало... Я прилично денег отдала тогда за лечение. Но все безтолку. Так что, ничем вы мне не поможете, я так, скорее поделиться проблемой пришла. 
В самом начале моей ординатуры мне посчастливилось познакомиться и немого поучиться у самого крутого кистевого хирурга - Николая Антоновича Карпинского. По стечению обстоятельств обучение было не долгим. Но что такое синдром карпального канала и с чем его едят, я запомнила раз и навсегда. Сомнений не было - немеют все пальцы кроме мизинца. Срединный нерв сдавлен и отчаянно хочет на свободу. Долго объясняла Наталье, что проблема вовсе не в шее. И что у проблемы есть решение. Едва ли она мне сразу поверила, но ей очень хотелось поверить в то, что это не приговор, и что она снова сможет... Вышивать крестиком! Это любимое хобби Натальи, она очень горевала, что не может этого делать - пальцы не слушаются. На первом же приеме сделали блокаду карпального канала. Но инъекция дала еле заметный результат, который продлился всего пару недель. Было принято решение прооперировать Наталью. 
Едва ли перевязочный кабинет Благотворительной клиники предназначен для проведения пусть даже малых операций. Но 1,5 года в ЦРБ научили меня работать в любом положении: стоя, стоя на коленях, сидя, сидя на пациенте (который под оксибутиратовым приходом не считаем необходимым обрабатывать рану на голове, из которой хлещет кровь) и в прочих причудливых позах. 
Пациентка готова, лежит на низенькой кушетке, я рядом сижу на табуретке. Наталья изрядно нервничает, нервно смеется и всю операцию рассказывает анекдоты, чтоб отвлечься. Карпальная связку успешно рассечена. Срединный нерв свободен!
Спустя 7 дней Наталья буквально "влетает" ко мне в кабинет.
- Доктор! Мои пальцы! Я все чувствую, они снова меня слушаются и соврем не болят! Когда вторую руку прооперируем?!
Эта история стала возможной благодаря тому, что 6 месяцев назад с помощью огромного количества неравнодушных людей мы смогли открыть клинику. Благотворительная Больница "без стен" наконец-то обрела стены! Сейчас в Благотворительной клинике пациенты, не имеющие возможность получить помощь о ОМС и не имеющие средств на оплату частных клиник могут получить помощь терапевта, врача общей практики, гинеколога, офтальмолога, дерматолога, психиатра, реабилитолога, сдать анализы, выполнить УЗИ, получить бесплатно очки, лекарства, ортопедические изделия, вакцинироваться - совершенно бесплатно, в комфортных условиях, без стигматизации и осуждения. Но, увы, далеко не все наши пациенты могут добраться до Благотворительной клиники самостоятельно. Среди них есть маломобильные граждане на инвалидных креслах, есть те, кого из-за внешнего вида и пачкающейся одежды не пускают в общественный транспорт. Чтоб сделать нашу помощь доступнее и эффективнее, мы задумали купить санитарный автомобиль, который мог бы колесить по городу в самых забытых Богом местах, доставлять пациентов к нам в клинику и другие учреждения, посещение которых необходимо для того, чтоб выбраться с улицы. Речь идет, в том числе, о транспортировке лежачих больных (увы, такой запрос тоже не редкость). Мы открыли благотворительный сбор на автомобиль, поддержать который можно по ссылке.
Мы верим, что всё получится. Мы верим, что каждый человек в праве получить качественную медицинскую помощь вне зависимости от социального статуса, гражданства и наличия документов.

​​Не медицинское.
У вас была в детстве мечта?
И у меня была. 
В детстве у меня была подруга Ксюша. Мы дружили, сколько себя помню. Когда нам было лет по 10, нас как-то раз спросили, кем мы хотим стать когда вырастем. Ксюн ответила, что хочет уехать во Францию, учиться в Paris-Sorbonne University и стать экономистом. А я хотела уехать в Англию, стать жокеем и выиграть Большие Национальные скачки. Ну и ветеринаром заодно, как папа. Все детство я занималась конным спортом, примеряя на себя на все лады жизнь конюшен. Шли годы. Ксюха действительно уехала во Францию, выучилась и осталась там работать. А я стала врачом в России. И всё, кажется, сложилось хорошо. Но курса так с 6го, примерно раз в год случается экзистенциальный кризис. Начинает хотеться жить на конюшне и работать в этой сфере. Или поступить в ветеринарную академию. Или купить в кредит трейлер для перевозки лошадей, открыть свою транспортную фирму и возить четвероногих друзей. Или начать заниматься с детьми иппотерапией. В такие моменты все время, что я повожу в машине (а учитывая локацию моих трёх работ, такого времени довольно много), в моем плейлисте аудиокниг всё место занимает бессменный старина Дик Фрэнсис (жокей, английский детективист, писавший о мире английских скачек), которого горячо люблю с детства. В такие моменты кажется, что занимаешься чем-то не тем. Ты стал не тем, кем хотел быть на самом деле. Ну и что тут такого? Все хотели быть в детстве космонавтами, но ничего, живут же люди без космоса. И тут можно было бы и успокоиться, но у меня есть пример моей подруги Ксюши. Она смогла, а я нет. И да, брать уроки верховой еды раз в неделю - это не спасает, проверено. 
В конце апреля, как-то утром, когда в свой редкий выходной я задумчиво пила кофе, просматривая программу вступительных испытаний в ветеринарную академию и размышляя о значении выражения "любимая работа", мне позвонила моя тренер и спросила: "Лошадь надо?". Пока опустим историю, почему именно эта лошадь и как вообще так вышло. Через пару дней, прицепив к отцовскому УАЗику коневоз, я мчала за лошадью в Новгородскую область. Сама. Это было невероятное ощущение драйва. В такие моменты понимаешь, что ты живой. Теперь у меня есть лошадь. Если быть точнее - доля лошади, но это не имеет значения, потому что У МЕНЯ ЕСТЬ ЛОШАДЬ. Я мечтала об этом, сколько себя помню, с самого раннего детства. 
Теперь она встречает меня приветливым ржанием, узнает, идёт на встречу. У меня неплохо получается находить общий язык с лошадьми. И, несмотря на многочисленные падения, я всё ещё люблю скорость и не боюсь ее. Знаете, это ощущение, когда стук копыт о землю отдается в каждом сантиметре тела? И этот восторг, этот ветер в лицо... И лошадь, которая рвется вперёд, которая хочет бежать... Наверное, я действительно могла бы быть жокеем. Даже по росто-весовым жокейским стандартам Великобритании я всё ещё гожусь. Но не стала. И не стану, наверное...
Но наличие лошади определенно спасает от экзистенциальных кризисов. А чем там дальше заниматься в этой жизни и кем я стану, "когда вырасту"- посмотрим...
P.S.: как-то вечером муж спросил меня, что я собираюсь делать завтра. Я ответила, что утром еду оперировать в госпиталь, а потом на конюшню работать с лошадкой. "Классная у тебя жизнь" - ответил муж. Да, действительно классная.
P.P.S.: говорят, скачки и тотализатор набирают популярность на ипподромах в Нальчике и Грозном. Надо бы туда съездить. Есть пара интересных идей :)

​​Возможно, психологи бы сказали, что это последствия "травмы", но по мне так - прекрасная способность психики адаптироваться.
****
Когда я проходила ординатуру в моей любимой ЦРБшечке, моей "святой обязанностью" было ходить в морг и снимать АВФ (аппарат внешней фиксации) с почивших пациентов. Первые пару раз было как-то неуютно, а потом привыкла. Научилась быстро крутить гайки, познакомилась с прекрасной заведующей патолого-анатомическим отделением (очень колоритная, красивая дама, которая ходит по прозекторской на каблуках, с мундштуком и сигаретой и неподдельно восхищается чье-нибудь печенкой/селезенкой), пила чай с молодыми патологоанатомами и судмедэкспертами, услышала уйму историй "за гранью". Я скучаю по тем временам.
Сны у меня всегда насыщенные. Недавно вот приснилось, что прихожу в ЦРБшный морг, а там часть покойников, как обычно лежит на каталках, а часть сидит на стульях. Спрашиваю у санитара, почему так, а мне отвечают, что, мол, кто умер сидя - тому сидячие места достались. Приступаю к снятию АВФ и чувствую, как кто-то трогает меня за ногу. Оглядываюсь, а это покойница-бабуся в цветастом халате тянет ко мне руку и говорит: "Пс-пс, коньячок будешь?"... 
- Она живая! - кричу я.
- Да? - отвечают мне, - ну, тогда проводи ее в клинический корпус обратно на терапевтическое отделение. 
****
Мне часто снится ЦРБшечка. Долго снился дед, который в белой горячке вышел из окна четвертого этажа. Мы собирали его полночи, но через двое суток он скончался. Я ходила снимать с него АВФ в морг и мне ещё долго снилось, что я нахожу его в морге живым, везу на неустойчивой железной каталке обратно в реанимацию через всю территорию больницы, а он с каталки всё время падает, но ведь живой!
****
Мне часто снится моя ЦРБ.
Я очень благодарна времени, проведенному в ЦРБшечке. Благодарна всем, кто там работал и работает. За полтора года ординатуры и три месяцам работы травматологом в этом чудном заведении, меня научили главному - уметь брать ответственность и не бояться этого. Успевать подумать в самых непредвиденных ситуациях. Не робеть перед самыми нелицеприятными зрелищами, а иди и делать. И у тебя там нет варианта "не сделать", потому что ты единственный дежурный травматолог на весь район. Большинством из того, что я умею руками, я обязана ЦРБ. Я скучаю. И когда в детской больнице, где я отрабатываю целевое, мне говорят, что мы "на острие" - нет, я-то знаю, где это самое "остриё".
Я скучаю. Кто-то говорит, что это ПТСР и стокгольмский синдром, мол, нельзя скучать по 300+ часам работы в месяц с зарплатой в 40 т.р. Но когда я вспоминаю уровень проблем, с которыми обращались ко мне в ЦРБ и сравниваю с детской больницей, где в 2 часа ночи мне рассказывают, как 17-летнее "мамино счастье" три дня назад ударилось пальцем и теперь им "надо срочно-без-очереди-рентген" или "мы тут ждём уже полчаса, у нас машина вообще-то на платной парковке, можно уже побыстрее нас принять, ну и что, что очередь" - до кома в горле становится обидно.
Сублимирую в операционной госпиталя и в Благотворительной клинике. Вот сегодня ко мне пришел бездомный, весело снявший вместе с повязкой, как кепи, добрый кусок своего скальпа и показав черепушку. Благо, ране было всего 3 часа. Всё зашили, как надо. И спасибо ЦРБшечке, за то, что я это могу. Я скучаю. Но как пелось в одной хорошей песне: 
Там, где нас нет, горит невиданный рассвет.
Где нас нет - море и рубиновый закат.
Где нас нет - лес как малахитовый браслет.
Где нас нет, на Лебединых островах.
Где нас нет, услышь меня и вытащи из омута,
Веди в мой вымышленный город, вымощенный золотом.
Во сне я вижу дали иноземные,
Где милосердие правит, где берега кисельные.

А я тут полечила самого милого из моих пациентов! Спасибо дорогим коллегам за такую замечательную возможность! Да-да, я считаю ветеринарных врачей самыми настоящими коллегами. Животные такие разные, они не говорят и они никогда ни в чем не виноваты. И быть ветеринаром ни чуть не легче, чем человеческим врачом. В детстве я мечтала быть ветеринаром, как папа. Стала врачом, не жалею об этом пути, хотя периодически зачитываюсь рассказами Джеймса Хэрриота (английский ветеринар), грустно вздыхаю и всё ещё очень люблю животных. Я выросла среди братьев наших меньших. Дома всегда было полно самых разных зверей - кого-то заводили сами, кого-то спасали от усыпления (за ненадобностью владельцам), кого-то забирали на лечение и они оставались с нами. И желание стать ветеринаром было максимально естественным. Это был очень наглядный, понятный путь. Я помогала папе в работе, сколько себя помню. Кажется, мне было лет 5, мы с отцом поехали лечить аиста - у него был открытый перелом крыла. Я плохо помню, что именно мы делали, но в какой-то момент у птицы случилось довольно сильное кровотечение, папа пошел за нитками, чтоб перевязать сосуд, а меня попросил зажать сосуд пальцами. Помню, как пальцы в теплой крови прилипали к перьям. В тот момент я поняла, что не боюсь крови. Аист выжил и мы ни раз потом его навещали. Было много удивительных случаев. Было понимание, насколько это важно. Но я выбрала стать врачом. И, кажется, порой судьба даёт мне второй шанс :)

Я, видимо, очень везучий человек. Мне очень везёт на людей рядом. Почти всегда. У меня лучшие коллеги, прекрасная семья и замечательные друзья. До недавних пор мне ни разу не попадалось коллег, которые всерьез говорили бы "баба травматолог - это не травматолог и не баба". Уже год я оперирую в одном военном госпитале. На добровольных началах 2-3 раза в неделю, между сутками в детской больнице и работой с бездомными, я хожу в операционную, где мы с моим шефом оперируем невообразимые для "гражданской" травмы вещи. Я многое делаю сама. И это действительно крутые операции (если задвинуть куда подальше внутренний голос "комплекса самозванца"). За этот год я научилась самостоятельно "от и до" выполнять далеко не самые простые операции (не буду вдаваться в подробности и термины, не думаю, что это читают травматологи). В конце недели мы с шефом уже традиционно садимся планировать операции на следующую неделю, распределяя их так, чтоб в те дни, когда я приезжаю, взять самые сложные операции, где не справиться одному (шеф - единственный травматолог в госпитале) и ещё те, что я могу сделать самостоятельно, это вроде "бонуса". Так мы жили год. Пациентов становилось больше, операции становились сложнее. И вот, наконец, начальство всерьез занялось вопросом моего официального трудоустройства. Схема такая: наш госпиталь является филиалом окружного госпиталя. Мой контракт (так тут называется трудовой договор) должны подписать три человека: начальник госпиталя (он не против), главный травматолог округа (он тоже "за") и главный хирург. И на собеседовании с главным хирургом как раз и выяснилось, что "баба-травматолог - это не травматолог и не баба". И тут уже не имеет значения, как ты работаешь, что ты умеешь и что ты знаешь. Всё разбивается о "гендерную аргументацию".

Морали тут нет. Хотя нет, есть. Ещё больше работать и ещё больше учиться. И не отчаиваться. Никогда.
Несколько дней в голове играет песня про "космонавта", который:
И он кричал, я всё равно буду летать,
Пойдите прочь, я космонавт вашу ****

​​Закончилось мое последнее держуство в детской больнице. Я отработала по целевому направлению 1 год 7 месяцев и 4 дня, т.е. чуть больше половины. В какой-то момент ты уже перестаешь содрагаться при мысле о штрафе, который получишь за недоработку. Пусть берут деньгами. Они дешевле, чем время и силы, которые хочется пустить на большие операции, новые знания и новые навыки. У меня были классные коллеги и это во многом скрашивало работу, однако, ничто не могло компенсировать то чувство безысходности, когда в 3 часа ночи ты слушаешь очередную историю (сороковую/пятидесятую/шестидесятую за сутки) о том, как 3 дня назад 17-летняя сыночка-мамина-корзиночка "ударился пальчиком". Ничто не может перебить чувство безысходности, когда ты без очереди берешь открытый перелом по скорой и получаешь шквал хамства и упреков от той самой очереди, в которой 90% пациентов не нуждаются в реальной помощи. Ничто не может перебить чувство безысходности, когда осознаешь, что работая сутками травматологом, ты по факту 18-19-20 часов смотришь в монитор компа, печатая нескончаемый ворох бумаг, которые будут годами пылиться в переполненных архивах, а потом ещё пару дней ты ходишь с красными глазами, как будто ты сутки подряд рыдал, а не работал, и вот ты снова за монитром. Это был опыт. Пусть останется опытом, а не частью рутины.
Теперь о хорошем.
Меня ждёт работа мечты. Процесс трудоустройства занял 1,5 года. По ощущениям я почти закончила ещё одну ординатуру в операционной военного госпиталя, пропадая там все свободное время между дежурствами в детской больнице и работой с бездомным. По опыту и знаниям, полученным там - практически так и есть. Это был самый непростой процесс получения работы в моей жизни. Парадокс в том, что для того, чтоб устроиться в госпиталь травматологом, мне пришлось пройти первичную переподготовку по анестезиологии и реанимации. Впереди еще аккредитация по АиР. Но это все мелочи, по сравнению с горизонтом возможностей, который мне открывается. Спасибо шефу и коллективу моего нового отделения, которые стояли горой за мое трудоустройство. Спасибо семье и друзьмя, которые меня поддерживали в моих бесконечных попытках пробиться в заветное отделение. Впереди много работы. Тяжелой, но интересной. Впереди обучение по артроскопии, ведь новенький, купленный в операционную госпиталя артроскоп, ждет меня уже с января. Впереди много сложностей, я это знаю. Но ещё впереди важная работа, к которой я так стремилась, доказывая себе и окружающим, что я это могу. И как пелось в песне:
Да, я верю в то, что светлая будет полоса
В этой тьме, что беспросветна, как снег на полюсах
Стебли новые из пепла пробьются к небесам
На листве в лучах рассветных заблестит роса.

А теперь в заслуженный отпуск, чтоб набраться сил перед новым этапом в профессиональной жизни.

Или даже так😂
Я долго сомневалась, но, кажется, 28 годиков - это тот возраст, когда уже можно публиковать песни Шнура без чувства неловкости😁

Когда траматолог в отпуске...
Начала воскрешать богатсва бабушкиного чердака :)

Если отпуск все ещё не закончился, а ты уже истосковался по операционной, на помощь приходят коллеги-ветеринары. Спасибо огромное за возможность поучаствовать!

​​Сегодня день рождения у моего Шефа. Это один из лучших моих учителей. Большинством того, что я умею и знаю в травматологии, я обязана ему. Это был тот доктор, который показался мне максимально странным типом при первой встрече. Это был тот доктор, который впервые увидев меня желторотым ординатором в моей любимой ЦРБшечке, сказал что-то в духе "зачем тебе эта травма, ты же девочка". Потом начал брать меня на долгие и сложные операции, чтоб "поняла, что это тяжело и тебе не нужно". Потом начал давать делать элементы операций самой, чтоб "поняла, что это действительно сложно". Потом оказалось, что на некоторых операциях нужна моя помощь. Потом выяснилось, что порой она просто необходима. Потом я стала оперировать под его руководством. Потом под его присмотром. Потом сама. А потом он позвал меня работать в военный госпиталь в свою команду. К слову, команда травматологов госпиталя теперь состоит из нас двоих. В общем, из двух скептически настроенных друг к другу доктров мы превратились в крутую и слаженную dream team, в которой друг за друга горой, понимаем в операционной друг друга с полуслова или вообще без слов. И не обижаемся на бесконечные подколы и шуточки в адрес друг друга.
Андрей Эдуардович, спасибо Вам за всё. Пожалуйста, не гоняйте слишком быстро на своей модной тачке, не рискуйте излише в горах на восхождениях и хоть иногда надевайте свинцовый фартук, когда используете рентген на операциях. Потому что мне ещё у Вас учиться и учиться.

​​Три месяца, как я работаю в военном госпитале. За это время я успела побыть ВрИО начальника хирургического отделения, прооперировать самостоятельно 39 пациентов, базово освоить несколько новых операций, например, блокируемый интрамедуллярный остеосинтез (далее БИОС) плечевой кости, пластику обширных раневых дефектов кисти лоскутом на сосудистой ножке, БИОС лучевой кости (БИОС локтевой мне до этого доставался часто, а вот луч - только когда вошла в штат госпиталя). Успела остаться без Шефа на месяц (он ушёл в заслуженный отпуск), но продолжить операционную авктивность в полном объеме, и, похоже, на фоне этого этого впервые почувтвовала себя пусть начинающим, но вполне себе настоящим и довольно перспектиным травматологом (только не говорите об этом моему комплексу самозванца, а то опять начнет шептать мне по ночам всякие тревожные глупости). Успела первый и единственный раз в жизни размыться во время операции, чтоб позвонить Шефу и попросить совета, к счастью, он взял трубку, а не висел в это время где-то на скале в своих альпинистских путешествиях. Успела попросыпаться по ночам с судорожным "а точно ли я все правильно вчера сделала во время операции?!". И да, руки-ноги у всех пациентов на месте, все живы, все поправляются. Успела побывать с коллегами в одной крупной передряге, о который навряд ли могу тут писать, но скажу, что как команду нас это сильно сплотило. Успела осознать, что еду каждое утро на работу с радостью, что пациенты меня больше не раздражают, и постепенно возвращается хоть маломальская эмпатия к людям. Успела влиться в команду госпиталя. И мне снова повезло - команда у меня просто огонь! С Шефом по-прежнему легко и весело. С руководством отношения налажены. Коллеги других специальностей признали, что женщина может быть нормальным травматологом, а нормальный травматолог может быть женщиной. И теперь мы с Шефом работаем вполне себе на равных. А на фото вы вообще можете увидеть истоический, на мой взгляд, кадр: анестезиолог намылся и ассистирует травматологу на операции. Где вы ещё такое можете увидеть? В общем, да, с коллегами мне очень-очень повезло!
Ах, да. Ещё успела улететь в Курган в центр Илизарова на обучение по гнойной остеологии. Я тут четвертый день, но по госпиталю уже скучаю. Задача - максимально качественно отучиться и, вернувшись, начать применять новые знания на практике. И я счастлива, что у меня есть такая возможность.
Кстати, вы знали, что Г.А. Илизаров придумал свой аппарат внешней фиксации, посмотрев на лошадь, запряженную в телегу? Ну круто же!

​​Сегодня я успешно сдала последий этап первичной специализированной аккредитации по анестезиологии и реаниматологии. Помню, как два года назад вышла после аккредитации по травматологии и подумала: "Слава Богу, что больше никогда не...". Ан нет! Первичная переподготовка и аккредитация по АиР были нужны, чтоб обойти бюрократические барьеры в военном госпитале с отсутствием ставки травматолога (не спрашивайте)... На работу в июне меня взяли "авансом" по временной схеме, при условии, что я непременно сдам аккредитацию и получу сертификат анестезиолога в сентябре. Так что, слово свое я сдержала, теперь меня точно не уволят, по крайней мере, за это:) Сначала к вопросу переподготовки и аккредитации я относилась исключительно формально. Но в процессе, признатьсь, стало интересно, и это здорово расширило мой травматологический кругозор. Стала ли я после всего этого настоящим анестезиологом-реаниматологом - нет, разве что на бумаге. Но, надо сказать, интубировать на базовом уровне научилась. Подхожу в госпитале к коллеге-анестезиологу, и говорю, мол, дай посмотреть, как ты голосовую щель выводишь, а он мне: "Да что там смотреть, делать нужно! Пойдем, будешь интубировать". В общем, с того момента все интубации были мои - надо же было как-то готовиться к практическому этапу аккреда... Шеф на все это смотрел весьма скептически, потому что по его мнению, оказаться за другой стороной ширмы операционного стола - это как встать на другую сторону баррикад. Но переживает он зря, из травматологии уходить не планирую. Правда, сертификат по АиР действительно открывает некоторые возможности. Давно заглядывалась на регионарную анестезию. Этот навык сделал бы меня сильно автономнее как травматолога. А теперь - все карты в руки. В общем, к чему я все это. Спасибо моим прекрасным коллегам из госпиталя, которые помогали в подготовке и "болели" за меня всем отделением. Спасибо моей чудесной подруге и замечательному анестезиологу Варе - когда-нибудь ты точно станешь крутым преподом для студентов и ординаторов (проверено на мне). Спасибо мужу (бывших реаниматологов не бывает) и всей моей семье, которые верили в меня больше, чем я сама.
С любовью, ваш "не настоящий" анестезиолог-реаниматолог❤️