Forwarded from Transformator
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Военный медик о раненых и врачах: Минобороны считает их своей собственностью и рабами
Как обстоят дела с военной медициной в ВС РФ? Судя по пропагандистским материалам в СМИ, все просто замечательно – полевые госпитали оснащены высокотехнологичным оборудованием, 95% раненых возвращается в строй, медики не испытывают ни в чем нужды и благодарят руководство страны за заботу. В то же время мы видим кадры, как инвалидов на костылях отправляют в мясные штурмы. Вы скажете: Командиры— садисты, и будете правы. Но ведь именно врачи выписывают из госпиталей калек с кровоточащими ранами, которые даже ходить самостоятельно не могут, и не просто выписывают, а признают годными к службе. Разве они – не садисты?
- Как вы попали на фронт?
- Пошел добровольцем в октябре 2022 года. Уволился в июне 2024-го по достижении предельного возраста – 65 стукнуло.
- То есть вы заключили контракт с Минобороны, когда вам было 62 года?
- Да. Во время Великой Отечественной войны мой отец пытался уйти добровольцем на фронт, добавив себе два года. Номер не прошел, военком его обматерил и сообщил родителям. Я же все сделал по правилам – прошел в том числе и медкомиссию. Со здоровьем у меня действительно хорошо, работаю, занимаюсь спортом, бегаю полумарафон.
- Вы поддерживаете СВО?
- Если говорить о политике, то я никогда не поддерживал власть и тем более – войну. 24 года носил погоны, полтора года оттрубил в Афганистане, застал и первую чеченскую. Войну я знаю и ненавижу в любом виде. Но я – врач, я не убиваю людей, а только спасаю жизни. Поэтому моральных угрызений не испытываю.
- Как вы оцениваете сегодняшнее состояние военно-медицинской службы?
- Все познается в сравнении. Я начинал службу в конце 70-х. Техническое оснащение очень продвинулось, конечно. А вот организационные структуры сегодня пребывают в развале. Этому есть объективные причины: военная реформа Сердюкова была направлена на «оптимизацию» армии. До него у нас была еще советская структура – массовая армия развертывания с мощной тыловой базой, мобилизационной системой. На выходе же получилась парадно-полицейская армия, то есть та, что умеет маршировать на парадах (тут она, безусловно, лучшая в мире) и проводить контртеррористические операции.
Почти все ругают те реформы, но я считаю, что они были по крайней мере в задумке – верные. Зачем России массовая армия развертывания? Нападать на нашу страну объективно некому, кроме Китая, но тому – просто незачем. Да и кто осмелится напасть на страну с самым мощным ядерным потенциалом?
А вот по исполнению реформ – тут большие вопросы. В частности, медицинская составляющая вооруженных сил была признана избыточной и пошла под нож. Объяснить недалеким чиновникам, что военные госпитали всегда будут «избыточны» в мирное время, потому что они созданы для войны, невозможно. Разумным было бы не ломать уже отлаженный механизм, а вписать его в мирный контур. Катастрофы, наводнения, теракты, происходят и в мирное время. Вот для этих случаев и существует военная медицина.
Например, во время теракта на Дубровке в 2002 году отравленных заложников развозили в гражданские больницы, где персонал, во-первых, не имеет опыта работы с боевыми травмами, во-вторых, не способен быстро обрабатывать большой поток раненых. В то же время квалифицированных военных медиков к ликвидации последствий теракта не привлекали. То же самое касается чрезвычайных ситуаций в регионах. Невозможно взять и заставить гражданских врачей поехать в Якутию работать в палаточных госпиталях во время лесных пожаров. Военные медики именно для этого и подготовлены.
То есть их и в мирное время можно было обеспечить работой, снизив нагрузку на МЧС и гражданские больницы. Но вместо этого при Сердюкове массово ликвидировались госпиталя, была почти полностью похерена система санаторно-курортного лечения, порезана система подготовки кадров.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
👍19❤12🔥5😭3
Forwarded from Transformator
Но вот Кремль затеял большую войну под брендом «спецоперации», и тут-то выясняется, что под нее надо разворачивать всю инфраструктуру массовой армии. Но военная медицина – это такая штука, которую можно быстро разрушить, а чтобы восстановить, требуется 10-15 лет. Проблема усугубляется тем, что гражданская медицина тоже заоптимизирована до состояния недееспособности, что во всей красе продемонстрировала нам пандемия.
Невозможно взять и укомплектовать госпитали гражданскими медиками. Тут специфика другая, например, часто мы имеем дело с сочетанными травмами, то есть когда у пациента и ожог, и множественные осколочные, и контузия. Гражданские врачи просто теряются в такой ситуации. Они привыкли лечить то, что умеют. Сдал пациент анализы – и пошел по профильным врачам. Каждый отвечает только за свое направление. У нас подход абсолютно другой: необходимо игнорировать то, что в данный момент не опасно, и устранить причину возможной смерти. Грубо говоря, в теле 15 осколков, и один – в легком. Вытащить надо именно его, а остальные – удалить вместе с ногой, потому что раненый не выдержит длительной операции, а отложить ногу на потом, когда стабилизируется дыхательная система, не получится – он умрет от занесенной инфекции. И все это надо оценить буквально на глаз в первые же минуты. В этом специфика военной медицины, если объяснять простыми словами.
- Вы так и не ответили на вопрос о том, с чем предстоит столкнуться раненым российским солдатам.
- Я вынужден так издалека начинать, чтобы была понятна ситуация в целом. Военные медики в России традиционно очень сильные. Не скажу, что лучшие в мире, чтоб не хвастаться, но сами посудите: Россия с петровских времен, когда в стране появилась медицина европейского типа, постоянно воевала, поэтому у медиков была возможность наращивать опыт, делиться им с молодежью. Сильной стороной российской и советской военной медицины была великолепная организация. Проще говоря, конвейер медпомощи был отлажен на всех уровнях. Сегодня же мы увязли в большой войне, имея разрушенную структуру. Есть отличный хирург с большим опытом, есть хорошо оснащенный госпиталь, опытный персонал, но не налажена система эвакуации раненых. Чтобы спасти жизнь солдату, его нужно вовремя доставить на операционный стол. Упущено время – смерть. Но в логистике и заключается слабое звено.
Другой момент. Начинать-то надо даже не с эвакуации, а с самопомощи: каждый боец должен уметь оказать первичную помощь и себе, и товарищу. Причем комплексно – надо не только наложить жгут, затомпонировать рану, но и обезболить, правильно зафиксировать конечность, продезинфицировать. Какая разница, умрет боец от потери крови или от занесенной инфекции? Но большинство уверено, что достаточно остановить кровотечение – а дальше пусть доктора разбираются. Уровень санподготовки в войсках крайне низок. И это – основная причина раневой летальности.
Дело, конечно, еще и в том, что, собственно, сейчас любая подготовка солдат, в том числе основе оказания самому себе медицинской помощи на поле боя, чистой воды профанация! Покажут, как вязать жгут и то кое-как, вот и все обучение. При этом, что выдается штатно солдатам использовать НЕВОЗМОЖНО! Китайский, самый дешевый (при этом наверняка еще и просроченный) жгут моментально рвется, и боец вынужден умереть от потери крови. Безумно прискорбно и грустно от такого отношения власти к своим же ребятам, но правда есть правда…
- То есть по-вашему солдаты сами виноваты, что не могут оказать себе помощь?
- Кто виноват – вопрос философский. Давайте обратимся к фактам. Убивает сразу разорвавшийся снаряд, грубо говоря, каждого десятого. Одного убило, 9 получили ранения. Из этих 9 раненых двоих уже не спасти – они умрут в течение 30 минут, а трое будут ранены тяжело, их возможно спасти, если товарищи окажут им первую помощь, и они будут доставлены в медпункт в течение часа. Но это за гранью фантастики. Не прилетит на поляну санитарный вертолет, как в фильме, значит эти трое тоже покойники. Осталось пятеро раненых, из которых двое могут передвигаться, а трое – нет. Для этих троих – критическое время – 4-5 часов.
Невозможно взять и укомплектовать госпитали гражданскими медиками. Тут специфика другая, например, часто мы имеем дело с сочетанными травмами, то есть когда у пациента и ожог, и множественные осколочные, и контузия. Гражданские врачи просто теряются в такой ситуации. Они привыкли лечить то, что умеют. Сдал пациент анализы – и пошел по профильным врачам. Каждый отвечает только за свое направление. У нас подход абсолютно другой: необходимо игнорировать то, что в данный момент не опасно, и устранить причину возможной смерти. Грубо говоря, в теле 15 осколков, и один – в легком. Вытащить надо именно его, а остальные – удалить вместе с ногой, потому что раненый не выдержит длительной операции, а отложить ногу на потом, когда стабилизируется дыхательная система, не получится – он умрет от занесенной инфекции. И все это надо оценить буквально на глаз в первые же минуты. В этом специфика военной медицины, если объяснять простыми словами.
- Вы так и не ответили на вопрос о том, с чем предстоит столкнуться раненым российским солдатам.
- Я вынужден так издалека начинать, чтобы была понятна ситуация в целом. Военные медики в России традиционно очень сильные. Не скажу, что лучшие в мире, чтоб не хвастаться, но сами посудите: Россия с петровских времен, когда в стране появилась медицина европейского типа, постоянно воевала, поэтому у медиков была возможность наращивать опыт, делиться им с молодежью. Сильной стороной российской и советской военной медицины была великолепная организация. Проще говоря, конвейер медпомощи был отлажен на всех уровнях. Сегодня же мы увязли в большой войне, имея разрушенную структуру. Есть отличный хирург с большим опытом, есть хорошо оснащенный госпиталь, опытный персонал, но не налажена система эвакуации раненых. Чтобы спасти жизнь солдату, его нужно вовремя доставить на операционный стол. Упущено время – смерть. Но в логистике и заключается слабое звено.
Другой момент. Начинать-то надо даже не с эвакуации, а с самопомощи: каждый боец должен уметь оказать первичную помощь и себе, и товарищу. Причем комплексно – надо не только наложить жгут, затомпонировать рану, но и обезболить, правильно зафиксировать конечность, продезинфицировать. Какая разница, умрет боец от потери крови или от занесенной инфекции? Но большинство уверено, что достаточно остановить кровотечение – а дальше пусть доктора разбираются. Уровень санподготовки в войсках крайне низок. И это – основная причина раневой летальности.
Дело, конечно, еще и в том, что, собственно, сейчас любая подготовка солдат, в том числе основе оказания самому себе медицинской помощи на поле боя, чистой воды профанация! Покажут, как вязать жгут и то кое-как, вот и все обучение. При этом, что выдается штатно солдатам использовать НЕВОЗМОЖНО! Китайский, самый дешевый (при этом наверняка еще и просроченный) жгут моментально рвется, и боец вынужден умереть от потери крови. Безумно прискорбно и грустно от такого отношения власти к своим же ребятам, но правда есть правда…
- То есть по-вашему солдаты сами виноваты, что не могут оказать себе помощь?
- Кто виноват – вопрос философский. Давайте обратимся к фактам. Убивает сразу разорвавшийся снаряд, грубо говоря, каждого десятого. Одного убило, 9 получили ранения. Из этих 9 раненых двоих уже не спасти – они умрут в течение 30 минут, а трое будут ранены тяжело, их возможно спасти, если товарищи окажут им первую помощь, и они будут доставлены в медпункт в течение часа. Но это за гранью фантастики. Не прилетит на поляну санитарный вертолет, как в фильме, значит эти трое тоже покойники. Осталось пятеро раненых, из которых двое могут передвигаться, а трое – нет. Для этих троих – критическое время – 4-5 часов.
❤19💯8👍4🔥4🕊2😭1
Forwarded from Transformator
Если за это время их удастся прооперировать – есть шанс не только спасти им жизнь, но и вернуть в строй. В реалиях текущей войны эти раненые – уже не жильцы. Эвакуация с поля боя, как система, в российской армии отсутствует.
Это не потому, что всем плевать на судьбу раненых, просто в условиях, когда у тебя над головой непрерывно висят дроны, она фактически невозможна. В лучшем случае придется ждать до ночи. Так что трое обездвиженных раненых все равно будут потеряны. Шансы есть лишь у двоих легкораненых, которые способны двигаться сами. И если они смогут добраться до своих позиций. В этом случае имеет значение их навык самопомощи. Ведь пока не доберутся до своих, надеяться не на кого. Но если добрались, то надо еще как-то попасть в госпиталь к квалифицированным специалистам. Здесь снова проблемы. Раскисла дорога – машина не пройдет. Да и не ездят эвакуационные машины на ЛБС по запросу. Во-первых, водитель не знает дороги. Во-вторых, первого уже достаточно.
Команда эвакуации забирает раненых на сборном пункте, обычно это 5-10 км от ЛБС. Дроны и там, конечно, шалят, но это уже не зона сплошного поражения. Однако эти 5-10 км от передовой надо как-то преодолеть, и с этим возникают сложности. Был в моей практике случай – словил боец в запястье осколок размером в спичечную головку. Так он его сам себе пинцетом удалил, потому что боялся, что до пункта эвакуации не доберется – там весь путь простреливается. Думал, само заживет. Через день рука опухла, через три потеряла подвижность, температура подскочила до 40. Через пять суток я ее ампутировал. Еще через два дня раненый впал в кому – ослабленный организм так отреагировал на антибиотик. С раневой инфекцией шутки плохи. К счастью, удалось его оперативно доставить в Москву, жизнь ему спасли. Но остаться без руки в 23 года – никому не пожелаешь такого.
Что мы имеем в итоге в нашем умозрительном примере: из девяти раненых взрывом снаряда выживают только двое легкораненых и то с риском получить сильные осложнения. Если раненый попал в госпиталь – он может рассчитывать на квалифицированную помощь. Но большинство до госпиталя не доживают. Я не пугаю, просто такова реальность.
- Каково в потерях соотношение убитых и раненых?
- Такой статистики нет. В Афганистане боевые ранения получили 40 тысяч человек, погибшие в боях и умершие от ран – 9 тысяч и 2 тысячи человек соответственно. То есть примерно на одного погибшего приходилось четыре спасенных раненых. Точных цифр я по памяти не назову, но порядок верен. Основную нагрузку госпиталям обеспечивали инфекционные больные – их было свыше 400 тысяч, более 800 скончались.
Сегодня осмелюсь предположить, что на одного выжившего раненого приходится минимум двое погибших и умерших от ран. Поэтому статистика по раненым строжайше засекречена, ведь по ней можно судить об общих потерях.
- Минобороны отчитывается о 98% раненых, возвращенных в строй. Как вы это прокомментируете?
- Есть три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика. Госпитальной смертности, получается, практически нет, она где-то на уровне 0,4%. Это чисто бухгалтерские фокусы. Если раненый умер на койке, то его можно «уволить задним числом». В акте о смерти пишется, что поступил мертвым. Кто проверит? Иногда даже на две недели дату смерти смещали. Начальству нужна красивая отчетность – вот и получите.
Но этому есть и другое объяснение. В Афганистане госпитальная смертность была на уровне 5% не потому, что плохо лечили, а потому что эвакуировали даже очень тяжелораненых, многие из которых – не жильцы. При необходимости – вертолетом. Сегодня тяжелораненые из штурмовых подразделений вообще не имеют шансов. Они умирают в серой зоне, многие, чтоб избавиться от мучений, сами сводят счеты с жизнью. В госпиталя попадают только очень живучие и очень везучие – кто сам смог вернуться на позиции или кого вынесли, грамотно оказали первую помощь, потом быстро доставили в госпиталь.
Это не потому, что всем плевать на судьбу раненых, просто в условиях, когда у тебя над головой непрерывно висят дроны, она фактически невозможна. В лучшем случае придется ждать до ночи. Так что трое обездвиженных раненых все равно будут потеряны. Шансы есть лишь у двоих легкораненых, которые способны двигаться сами. И если они смогут добраться до своих позиций. В этом случае имеет значение их навык самопомощи. Ведь пока не доберутся до своих, надеяться не на кого. Но если добрались, то надо еще как-то попасть в госпиталь к квалифицированным специалистам. Здесь снова проблемы. Раскисла дорога – машина не пройдет. Да и не ездят эвакуационные машины на ЛБС по запросу. Во-первых, водитель не знает дороги. Во-вторых, первого уже достаточно.
Команда эвакуации забирает раненых на сборном пункте, обычно это 5-10 км от ЛБС. Дроны и там, конечно, шалят, но это уже не зона сплошного поражения. Однако эти 5-10 км от передовой надо как-то преодолеть, и с этим возникают сложности. Был в моей практике случай – словил боец в запястье осколок размером в спичечную головку. Так он его сам себе пинцетом удалил, потому что боялся, что до пункта эвакуации не доберется – там весь путь простреливается. Думал, само заживет. Через день рука опухла, через три потеряла подвижность, температура подскочила до 40. Через пять суток я ее ампутировал. Еще через два дня раненый впал в кому – ослабленный организм так отреагировал на антибиотик. С раневой инфекцией шутки плохи. К счастью, удалось его оперативно доставить в Москву, жизнь ему спасли. Но остаться без руки в 23 года – никому не пожелаешь такого.
Что мы имеем в итоге в нашем умозрительном примере: из девяти раненых взрывом снаряда выживают только двое легкораненых и то с риском получить сильные осложнения. Если раненый попал в госпиталь – он может рассчитывать на квалифицированную помощь. Но большинство до госпиталя не доживают. Я не пугаю, просто такова реальность.
- Каково в потерях соотношение убитых и раненых?
- Такой статистики нет. В Афганистане боевые ранения получили 40 тысяч человек, погибшие в боях и умершие от ран – 9 тысяч и 2 тысячи человек соответственно. То есть примерно на одного погибшего приходилось четыре спасенных раненых. Точных цифр я по памяти не назову, но порядок верен. Основную нагрузку госпиталям обеспечивали инфекционные больные – их было свыше 400 тысяч, более 800 скончались.
Сегодня осмелюсь предположить, что на одного выжившего раненого приходится минимум двое погибших и умерших от ран. Поэтому статистика по раненым строжайше засекречена, ведь по ней можно судить об общих потерях.
- Минобороны отчитывается о 98% раненых, возвращенных в строй. Как вы это прокомментируете?
- Есть три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика. Госпитальной смертности, получается, практически нет, она где-то на уровне 0,4%. Это чисто бухгалтерские фокусы. Если раненый умер на койке, то его можно «уволить задним числом». В акте о смерти пишется, что поступил мертвым. Кто проверит? Иногда даже на две недели дату смерти смещали. Начальству нужна красивая отчетность – вот и получите.
Но этому есть и другое объяснение. В Афганистане госпитальная смертность была на уровне 5% не потому, что плохо лечили, а потому что эвакуировали даже очень тяжелораненых, многие из которых – не жильцы. При необходимости – вертолетом. Сегодня тяжелораненые из штурмовых подразделений вообще не имеют шансов. Они умирают в серой зоне, многие, чтоб избавиться от мучений, сами сводят счеты с жизнью. В госпиталя попадают только очень живучие и очень везучие – кто сам смог вернуться на позиции или кого вынесли, грамотно оказали первую помощь, потом быстро доставили в госпиталь.
1💯20❤11👍3🔥2🕊2😭2
Forwarded from Transformator
Что касается легкораненых, особенно контуженных, то часто их вообще не отпускают из подразделений. Дадут отлежаться несколько дней – и снова гонят на боевые. Болезни не считаются основанием покидать часть, а они тоже приводят порой к смерти, особенно легочные инфекции.
- То есть глянцевая статистика обусловлена тем, что раненых просто доводят до смерти неоказанием помощи?
- Да, проблема такая есть. Ну и врут в отчетности, конечно, безбожно. Я честно скажу, что такого жестокого отношения к личному составу и близко не было в Советской армии и вообще до этой войны.
- Чем вы объясните откровенно садистские практики отправки недолеченных раненых, буквально на костылях под конвоем обратно в подразделения?
- Вот это, конечно, чистый беспредел. И все в погоне за красивой процентовкой возвращения в строй. Минобороны дает такую установку, что лицо, заключившее контракт – это их собственность, типа крепостного. Они же купили мужика, поэтому отпускать его на волю нельзя. А дальше в дело идет нехитрая манипуляция. Может безногий человек работать писарем в штабе? Может, следовательно его надо признать годным к военной службе и вернуть хозяину. А хозяин уже не смотрит на категорию годности – раз годен, значит иди на штурм.
- Почему врачи идут на поводу у Минобороны?
- Так они сами – такая же собственность Минобороны, раз погоны носят. Никто не хочет спорить с начальством. Я к этой дичи отношения не имел, работал обычным хирургом, почти год – в полевом госпитале. И начальник у меня был хороший, старой закалки лекарь. Его на войну сослали как бы в ссылку с понижением. Он с руководством военного округа был на ножах, его намеренно подставили по бухгалтерии и предложили на выбор: или командировка «за ленту», или уголовное дело. Коллектив у нас был хороший, в основном из стариков. Ну и работали так, что молодые рты открывали от изумления.
- В соцсетях много жалоб на медперсонал, который относится к пациентам хуже, чем ветеринары к скоту. Согласны с этим?
- Не спорю, эксцессов хватает. Но не надо все валить на медперсонал. Я ведь не зря начал с реформ Сердюкова, которые буквально похоронили отлаженную систему военной медицины. У парадно-полицейской армии, участвующей лишь в локальных конфликтах, не может быть большого потока раненых. А мы ведем войну большого формата, причем поток раненых в период активных боевых действий идет, как девятый вал. Я наблюдал, как молодые врачи натурально падали в обморок от усталости после 14-часовой смены. И это каждый день без выходных. Условия, прямо скажем, бесчеловечные. Как реакция – люди эмоционально выгорают, становятся раздражительными, агрессивными. Для них раненый – не объект заботы, а источник проблем.
С другой стороны, пациенты – тоже не подарочек, много откровенно маргинального контингента, пошедшего на войну исключительно за длинным рублем: говорят исключительно матом, могут и ударить. Бывшие зеки, особенно если «крыша прохудилась», вообще проблемные товарищи. Очень сложно в таких условиях сохранять самообладание. У меня-то хорошая закалка, но ведь часто врачи – бывшие гражданские, которые пошли в армию за высокими окладами и льготами. Но их не предупредили, что они тоже становятся рабами Минобороны, и вынуждены жить и работать в совершенно скотских условиях. Поэтому все, что вы говорите – следствие именно системных проблем.
- Один контрактник отмечает проблему с обезболивающим: промедлол запрещен, а разрешенные препараты – очень слабые.
- Нет, он не прав. Промедол используется широко. Проблема в том, что он отнесен к наркотическим веществам и в свободной продаже его нет. В индивидуальной аптечке он должен быть, но бойцов не всегда обеспечивают ею. Или аптечку выдали, но промедола в ней нет. Кайфоловы уже его употребили. Так что покупать ИПП и медикаменты приходится самим, а продажа мощных анестетиков нелегальна. В результате этого бардака промедола нет там, где он нужен, а там, где он есть – его разворовывают.
- То есть глянцевая статистика обусловлена тем, что раненых просто доводят до смерти неоказанием помощи?
- Да, проблема такая есть. Ну и врут в отчетности, конечно, безбожно. Я честно скажу, что такого жестокого отношения к личному составу и близко не было в Советской армии и вообще до этой войны.
- Чем вы объясните откровенно садистские практики отправки недолеченных раненых, буквально на костылях под конвоем обратно в подразделения?
- Вот это, конечно, чистый беспредел. И все в погоне за красивой процентовкой возвращения в строй. Минобороны дает такую установку, что лицо, заключившее контракт – это их собственность, типа крепостного. Они же купили мужика, поэтому отпускать его на волю нельзя. А дальше в дело идет нехитрая манипуляция. Может безногий человек работать писарем в штабе? Может, следовательно его надо признать годным к военной службе и вернуть хозяину. А хозяин уже не смотрит на категорию годности – раз годен, значит иди на штурм.
- Почему врачи идут на поводу у Минобороны?
- Так они сами – такая же собственность Минобороны, раз погоны носят. Никто не хочет спорить с начальством. Я к этой дичи отношения не имел, работал обычным хирургом, почти год – в полевом госпитале. И начальник у меня был хороший, старой закалки лекарь. Его на войну сослали как бы в ссылку с понижением. Он с руководством военного округа был на ножах, его намеренно подставили по бухгалтерии и предложили на выбор: или командировка «за ленту», или уголовное дело. Коллектив у нас был хороший, в основном из стариков. Ну и работали так, что молодые рты открывали от изумления.
- В соцсетях много жалоб на медперсонал, который относится к пациентам хуже, чем ветеринары к скоту. Согласны с этим?
- Не спорю, эксцессов хватает. Но не надо все валить на медперсонал. Я ведь не зря начал с реформ Сердюкова, которые буквально похоронили отлаженную систему военной медицины. У парадно-полицейской армии, участвующей лишь в локальных конфликтах, не может быть большого потока раненых. А мы ведем войну большого формата, причем поток раненых в период активных боевых действий идет, как девятый вал. Я наблюдал, как молодые врачи натурально падали в обморок от усталости после 14-часовой смены. И это каждый день без выходных. Условия, прямо скажем, бесчеловечные. Как реакция – люди эмоционально выгорают, становятся раздражительными, агрессивными. Для них раненый – не объект заботы, а источник проблем.
С другой стороны, пациенты – тоже не подарочек, много откровенно маргинального контингента, пошедшего на войну исключительно за длинным рублем: говорят исключительно матом, могут и ударить. Бывшие зеки, особенно если «крыша прохудилась», вообще проблемные товарищи. Очень сложно в таких условиях сохранять самообладание. У меня-то хорошая закалка, но ведь часто врачи – бывшие гражданские, которые пошли в армию за высокими окладами и льготами. Но их не предупредили, что они тоже становятся рабами Минобороны, и вынуждены жить и работать в совершенно скотских условиях. Поэтому все, что вы говорите – следствие именно системных проблем.
- Один контрактник отмечает проблему с обезболивающим: промедлол запрещен, а разрешенные препараты – очень слабые.
- Нет, он не прав. Промедол используется широко. Проблема в том, что он отнесен к наркотическим веществам и в свободной продаже его нет. В индивидуальной аптечке он должен быть, но бойцов не всегда обеспечивают ею. Или аптечку выдали, но промедола в ней нет. Кайфоловы уже его употребили. Так что покупать ИПП и медикаменты приходится самим, а продажа мощных анестетиков нелегальна. В результате этого бардака промедола нет там, где он нужен, а там, где он есть – его разворовывают.
1👍12❤8🔥4😭3
Forwarded from Transformator
- Другая распространенная жалоба солдат, прошедших жернова военной медицины – повальный дефицит лекарств.
- Речь даже не о лекарствах, а о расходниках. Возьмем банальную перекись водорода, что используется для отслоения бинтов от ран. Снабжаются им госпиталя исправно, но по нормативам мирного времени. У нас же официально войны нет, военного положения нет и даже режим ЧС не введен. Соответственно, антисептик быстро заканчивается, приходится бинты отдирать «насухую», что весьма болезненно. Раненые воспринимают это чуть ли не как намеренное издевательство.
- То есть даже в военный госпиталь надо ехать со своей простыней и медикаментами?
- Кстати, одноразовые простыни – тоже большой дефицит. И если бы можно было купить их в аптеке – уже неплохо. Но когда госпиталь расположен в разрушенном городе, в подвале, то где купишь все эти расходники?
- В Украине развито волонтерское движение, они поддерживают госпиталя.
- Знаю, нас тоже волонтеры часто выручали, но они не могут заменить собой государственную систему снабжения. К тому же бюрократы изрядно портят жизнь. Например, особисты как-то возбудились и наложили строжайший запрет на прием любых препаратов от волонтеров. Объясняли это тем, что дескать украинские спецслужбы подсовывают через волонтеров яд вместо физраствора. С чего они это взяли – загадка, мне такие факты не известны, но проблем они своей паранойей добавили. В тыловых госпиталях та же картина – там порой пациенты покупают препараты сами и доставляют их по сложной схеме, словно наркотики в тюрьму. Дебилизм непобедим!
- Очень часто приходится слышать, что раненым ампутируют конечности лишь потому, что это проще, менее затратно, чем спасти их. То есть врачам просто лень возиться.
- Я бы не стал огульно обвинять медперсонал. У военных медиков главный приоритет – спасение жизни. Если у меня есть основания полагать, что попытка сохранить конечность поставит под угрозу жизнь пациента, я не буду рисковать. Другой аспект: я уже упоминал, что нагрузка на персонал временами запредельная. То есть порой выбор стоит так: этому парню можно попытаться спасти руку, что потребует 6-часовой операции с привлечением двух хирургов. Но у меня на приемке 15 раненых и за это время двое из них умрут, не дождавшись своей очереди на операционном столе. В данном случае я руководствуюсь приоритетом – жизнь важнее.
Наконец, часто, действительно, конечность можно БЫЛО БЫ спасти, если бы не катастрофически низкий уровень медподготовки в войсках. Наложенный жгут или турникет – это не способ остановки кровотечения, это способ остановки кровоснабжения конечности. Безопасное время – час, причем через каждые 15 минут надо жгут ослаблять А у нас, как зачастую, приходит раненый, а у него рука уже фиолетовая. Как жгут наложили два дня назад, так и не снимали. Ну все – тут уже только резать.
- В СМИ постоянно проходит информация о том, что власти в регионах передали под нужды военных то одно, то другое медучреждение. Получается, что доступность медпомощи для населения из-за этого снижается?
- Не совсем так. Возрастающие трудности с доступом к медуслугам – следствие неостановимого оттока кадров. Медики увольняются, потому что условия труда ухудшаются: нагрузка растет, а зарплаты – нет. Во время войны часть сотрудников перетекла в военные медучреждения. А нагрузка на гражданских врачей выросла как из-за нехватки персонала, так и по причине того, что военных стали посылать долечиваться в гражданские больницы, коек в госпиталях не хватает. Соответственно, условия труда во время войны еще более ухудшились, что усилило кадровый отток.
Война – не причина, а катализатор кризиса. Что касается совмещения потоков военных и гражданских – это, действительно, крайне нежелательно. И дело не только в том, что специфика боевых травм требует специальных подходов. В военных госпиталях активное использование антибиотиков создает угрозу мутации бактерий, таким образом раненые становятся источником распространения так называемых супербактерий, резистентных к антибиотикам.
- Речь даже не о лекарствах, а о расходниках. Возьмем банальную перекись водорода, что используется для отслоения бинтов от ран. Снабжаются им госпиталя исправно, но по нормативам мирного времени. У нас же официально войны нет, военного положения нет и даже режим ЧС не введен. Соответственно, антисептик быстро заканчивается, приходится бинты отдирать «насухую», что весьма болезненно. Раненые воспринимают это чуть ли не как намеренное издевательство.
- То есть даже в военный госпиталь надо ехать со своей простыней и медикаментами?
- Кстати, одноразовые простыни – тоже большой дефицит. И если бы можно было купить их в аптеке – уже неплохо. Но когда госпиталь расположен в разрушенном городе, в подвале, то где купишь все эти расходники?
- В Украине развито волонтерское движение, они поддерживают госпиталя.
- Знаю, нас тоже волонтеры часто выручали, но они не могут заменить собой государственную систему снабжения. К тому же бюрократы изрядно портят жизнь. Например, особисты как-то возбудились и наложили строжайший запрет на прием любых препаратов от волонтеров. Объясняли это тем, что дескать украинские спецслужбы подсовывают через волонтеров яд вместо физраствора. С чего они это взяли – загадка, мне такие факты не известны, но проблем они своей паранойей добавили. В тыловых госпиталях та же картина – там порой пациенты покупают препараты сами и доставляют их по сложной схеме, словно наркотики в тюрьму. Дебилизм непобедим!
- Очень часто приходится слышать, что раненым ампутируют конечности лишь потому, что это проще, менее затратно, чем спасти их. То есть врачам просто лень возиться.
- Я бы не стал огульно обвинять медперсонал. У военных медиков главный приоритет – спасение жизни. Если у меня есть основания полагать, что попытка сохранить конечность поставит под угрозу жизнь пациента, я не буду рисковать. Другой аспект: я уже упоминал, что нагрузка на персонал временами запредельная. То есть порой выбор стоит так: этому парню можно попытаться спасти руку, что потребует 6-часовой операции с привлечением двух хирургов. Но у меня на приемке 15 раненых и за это время двое из них умрут, не дождавшись своей очереди на операционном столе. В данном случае я руководствуюсь приоритетом – жизнь важнее.
Наконец, часто, действительно, конечность можно БЫЛО БЫ спасти, если бы не катастрофически низкий уровень медподготовки в войсках. Наложенный жгут или турникет – это не способ остановки кровотечения, это способ остановки кровоснабжения конечности. Безопасное время – час, причем через каждые 15 минут надо жгут ослаблять А у нас, как зачастую, приходит раненый, а у него рука уже фиолетовая. Как жгут наложили два дня назад, так и не снимали. Ну все – тут уже только резать.
- В СМИ постоянно проходит информация о том, что власти в регионах передали под нужды военных то одно, то другое медучреждение. Получается, что доступность медпомощи для населения из-за этого снижается?
- Не совсем так. Возрастающие трудности с доступом к медуслугам – следствие неостановимого оттока кадров. Медики увольняются, потому что условия труда ухудшаются: нагрузка растет, а зарплаты – нет. Во время войны часть сотрудников перетекла в военные медучреждения. А нагрузка на гражданских врачей выросла как из-за нехватки персонала, так и по причине того, что военных стали посылать долечиваться в гражданские больницы, коек в госпиталях не хватает. Соответственно, условия труда во время войны еще более ухудшились, что усилило кадровый отток.
Война – не причина, а катализатор кризиса. Что касается совмещения потоков военных и гражданских – это, действительно, крайне нежелательно. И дело не только в том, что специфика боевых травм требует специальных подходов. В военных госпиталях активное использование антибиотиков создает угрозу мутации бактерий, таким образом раненые становятся источником распространения так называемых супербактерий, резистентных к антибиотикам.
1💯16❤10👍3🔥1😭1
Forwarded from Transformator
И если в медучреждении недостаточно строгие меры инфекционной защиты, то это создает большие угрозы.
- Александр Моисеевич, что вы можете сказать тем людям, которые намереваются отправиться добровольцами на войну?
- Как врач, я вынужден честно их предупредить: выживаемость солдат на фронте сегодня многократно ниже, чем в Афганистане или на чеченской войне. Если речь о штурмовых подразделениях, то это почти всегда билет в один конец. Но именно туда и направляется основной поток добровольцев для восполнения потерь.
Принимая решение о заключении контракта, надо четко это осознавать, а не уповать на авось. Если же вы твердо решили разменять свою жизнь на деньги, по крайней мере не экономьте на приобретении аптечки, не надейтесь, что ее вам выдадут. Не рассчитывайте на качественный инструктаж в учебке, там вас готовят к смерти, а не к выживанию. Хотя бы на Ютьюбе прослушайте курс тактической медицины, потренируйтесь накладывать жгут, делать перевязку себе и товарищу. Это примерно на треть увеличит ваши шансы на выживание в случае ранения.
Но еще раз констатирую: нет ни одного контрактника, что прошел через мой операционный стол, который не сожалел бы о том, что отправился на войну. Никакие деньги не стоят жизни или утраченного здоровья, особенно для молодых людей.
📌 ОТ РЕДАКЦИИ: надеемся, что все вышеизложенное окажет-таки влияние на тех, кто все еще думает успеть «поднять бабла» и заработать на квартиру, заключив контракт. Ребята, помните, что даже если вы останетесь живым после этой войны, то далеко не факт, что вы сохраните руки и ноги, и не станете манекеном, который каждый день будет проклинать свою жадность, наблюдая с завистью за здоровыми парнями на улице. Но даже если вам и повезет остаться живым и здоровым, то поймите уже наконец, НИКТО И НИКОГДА не даст вам вернуться домой с большими деньгами. Ваши командиры сделают всё, чтобы заставить вас «поделиться» заработанными на убийствах деньгами, сделав так, что бОльшая часть вашего заработка осядет именно в ИХ карманах…
✅ Transformator | Подписаться
Обязательно поделитесь этой статьей с близкими и друзьями!
- Александр Моисеевич, что вы можете сказать тем людям, которые намереваются отправиться добровольцами на войну?
- Как врач, я вынужден честно их предупредить: выживаемость солдат на фронте сегодня многократно ниже, чем в Афганистане или на чеченской войне. Если речь о штурмовых подразделениях, то это почти всегда билет в один конец. Но именно туда и направляется основной поток добровольцев для восполнения потерь.
Принимая решение о заключении контракта, надо четко это осознавать, а не уповать на авось. Если же вы твердо решили разменять свою жизнь на деньги, по крайней мере не экономьте на приобретении аптечки, не надейтесь, что ее вам выдадут. Не рассчитывайте на качественный инструктаж в учебке, там вас готовят к смерти, а не к выживанию. Хотя бы на Ютьюбе прослушайте курс тактической медицины, потренируйтесь накладывать жгут, делать перевязку себе и товарищу. Это примерно на треть увеличит ваши шансы на выживание в случае ранения.
Но еще раз констатирую: нет ни одного контрактника, что прошел через мой операционный стол, который не сожалел бы о том, что отправился на войну. Никакие деньги не стоят жизни или утраченного здоровья, особенно для молодых людей.
📌 ОТ РЕДАКЦИИ: надеемся, что все вышеизложенное окажет-таки влияние на тех, кто все еще думает успеть «поднять бабла» и заработать на квартиру, заключив контракт. Ребята, помните, что даже если вы останетесь живым после этой войны, то далеко не факт, что вы сохраните руки и ноги, и не станете манекеном, который каждый день будет проклинать свою жадность, наблюдая с завистью за здоровыми парнями на улице. Но даже если вам и повезет остаться живым и здоровым, то поймите уже наконец, НИКТО И НИКОГДА не даст вам вернуться домой с большими деньгами. Ваши командиры сделают всё, чтобы заставить вас «поделиться» заработанными на убийствах деньгами, сделав так, что бОльшая часть вашего заработка осядет именно в ИХ карманах…
Обязательно поделитесь этой статьей с близкими и друзьями!
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
3💯29👍5❤4😭2
🛟 Мы — «Тихая Гавань», проект, который помогает военнослужащим и их семьям избежать участия в войне и найти безопасный выход.
🫵 Мы сможем помочь, если вы:
🔹 Военнослужащий Российской армии, участвуете в войне в Украине, но не хотите продолжать участие;
🔹 дезертировали и не знаете что делать дальше;
🔹 подписали контракт, но уже успели об этом пожалеть;
🔹 мобилизованы;
🔹 получили повестку;
🔹 проходите обучение в военном лагере.
ВСЮ ПОМОЩЬ ОКАЗЫВАЕМ АБСОЛЮТНО БЕСПЛАТНО!
Что мы предлагаем:
✔️ Бесплатная консультация по переезду в безопасные страны
✔️ ‼️Помогаем с жильем и проживанием первые полгода, пока вы ищите работу, учите язык и обзаводитесь друзьями и полезными знакомствами‼️
✔️ Местная SIM-карта
✔️ Трансфер из аэропорта
⌛️ Решение о помощи — всего за 1-3 дня!
✍ Свяжитесь с нами через бота и опишите свою ситуацию, мы постараемся помочь вам и сделать всё, что в наших силах.
📌 Вся информация о помощи и условиях её предоставления доступна в закрепленном сообщении.
🔔 Не ждите пока будет поздно, напишите нам уже сейчас!
Подпишитесь и включите уведомления: @Safe_Harbor_telegram
🫵 Мы сможем помочь, если вы:
🔹 Военнослужащий Российской армии, участвуете в войне в Украине, но не хотите продолжать участие;
🔹 дезертировали и не знаете что делать дальше;
🔹 подписали контракт, но уже успели об этом пожалеть;
🔹 мобилизованы;
🔹 получили повестку;
🔹 проходите обучение в военном лагере.
ВСЮ ПОМОЩЬ ОКАЗЫВАЕМ АБСОЛЮТНО БЕСПЛАТНО!
Что мы предлагаем:
✔️ Бесплатная консультация по переезду в безопасные страны
✔️ ‼️Помогаем с жильем и проживанием первые полгода, пока вы ищите работу, учите язык и обзаводитесь друзьями и полезными знакомствами‼️
✔️ Местная SIM-карта
✔️ Трансфер из аэропорта
⌛️ Решение о помощи — всего за 1-3 дня!
✍ Свяжитесь с нами через бота и опишите свою ситуацию, мы постараемся помочь вам и сделать всё, что в наших силах.
📌 Вся информация о помощи и условиях её предоставления доступна в закрепленном сообщении.
🔔 Не ждите пока будет поздно, напишите нам уже сейчас!
Подпишитесь и включите уведомления: @Safe_Harbor_telegram
🔥10❤4💯4👍3
Всего будет 3 победителя, каждый из которых получит полугодовую подписку Telegram Premium
Для участия достаточно активно комментировать наши посты, и 10 ИЮЛЯ редакция объявит трёх лучших комментаторов июня!
ВАЖНО! В приоритете будем учитывать не количество написанных комментариев, а их качество.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
3👍7❤4🏆4🔥3
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Возрождение культа Сталина в России — подготовка к Большому террору внутри страны и новой Большой войне
Все чаще в новостях мелькают сюжеты об открытии очередного памятника Сталину — то тут, то там, в совершенно разных частях нашей необъятной Родины. Раньше такие вести приходили в основном из провинции, но недавно барельеф с фигурой «отца народов» украсил столичное метро.
👉 Лично мы в этом ничего страшного не видим, особенно если этого хотят сами люди, а не чиновники. Вот в Париже есть метро «Сталинград» и площадь Сталинградской битвы. Парижане не видят в этом никакой идеологической диверсии. Бюст Сталина установлен даже в Гааге (Нидерланды). Это скорее арт-объект, но тем не менее. Дело, однако, в том, что в России, если какую-то идею педалирует власть – жди беды. Будет как с Днем Победы, который из печального праздника памяти официоз превратил в пошлый имперско-милитаристский трэш.
Так что вовсе не об исторической памяти пекутся российские чиновники. Особо прыткие из них даже открыто объявляют себя сталинистами, опережая колебания генеральной линии партии. Ведь как известно, самый главный талант любого чинуши — это поразительное умение и талант инстинктивно предугадать желания Начальства и новые веяния.
Так у этих все наоборот: промышленность они уничтожают, в войнах побеждают только в телевизоре, космическая отрасль стремительно загибается. Так что апелляции к сталинской эпохе выставляют нынешнюю власть, мягко говоря, в невыгодном свете.
Сейчас происходит ползучая реабилитация репрессивных сталинских практик под лозунгом «Цель оправдывает средства». Мол, ради великой победы можно и нужно разбираться с врагами не по закону, а так сказать, руководствуясь классовым чутьем.
🚩 Мы, конечно, очень-очень хотим ошибаться, но дело явно идет к подготовке нового Большого террора именно против внутренних врагов. Есть ли сегодня в России политические репрессии? Да, есть. Наиболее жестоки они в отношении тех людей, кто открыто выступил против войны. Но можно ли назвать эти репрессии массовыми, если количество брошенных за решетку исчисляется лишь сотнями людей в год?
Вопрос философский. Лично мы твердо стоим на том, что НЕЛЬЗЯ карать людей ни за идеи, ни за мысли, ни за слова. Ни массово, ни единично. Даже в том случае, если они не нравятся большинству. Гонения на инакомыслящих – это кратчайший путь от цивилизованности к дикости. Наша власть этот порог уже переступила и тащит нас всех во мрак средневековья.
🩸Большой террор 1937-1938 годов отмечен таким позорным и страшным явлением, как ДОНОСИТЕЛЬСТВО. В этой связи часто цитируется эмоциональное высказывание писателя Сергея Довлатова:
«Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?».
Подтекст понятен: мол, советские люди не только поддерживали репрессивную политику борьбы со всевозможными врагами народа, но и сами же в ней массово участвовали. Ну и цифра в четыре миллиона доносов звучит внушительно, хотя первоисточник статистики не известен.
☝️Увы, подобные суждения придется признать широко укоренившимся заблуждением. Во-первых, Большой террор был начат не «по просьбам трудящихся», а по решению властей. И так же решением высшего руководства страны он был прекращен. Так что активность стукачей никакой роли не сыграла.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
3💯42❤25🤬9👍5🕊3⚡2🔥1😁1
📩 Но нам все же очень интересно, насколько распространен был феномен доносительства в 30-е годы? Единственное серьезное научное исследование на эту тему, которое нам удалось разыскать, принадлежит перу кандидата исторических наук доцента кафедры зарубежного регионоведения Уральского федерального университета Светланы Быковой. Она изучала в Государственном архиве Свердловской области множество дел по контрреволюционной 58-й статье УК, инициированных НКВД в 1930-е годы, и пришла к выводам, что распространенное мнение о массовом доносительстве — МИФ.
Конкретные цифры такие: в следственных делах в отношении 230 человек, которые она изучила, фигурирует всего 8 доносов, в основном анонимных, иногда очень коротких в духе «Проверьте гражданина такого-то, он бывший белогвардейский офицер».
❗️Кандидат исторических наук Сергей Соколов обращает внимание и на такую деталь: в массовом сознании имеет место путаница — когда дела возбуждались по доносам, и когда донос на какого-то человека становился результатом допросов с пристрастием. Очевидно, что ставить на одну доску инициативного стукача и подвергшегося пыткам человека некорректно.
Более того, даже сам термин «Большой террор», ставший штампом в годы Перестройки, с научной точки зрения является манипулятивным и неверным. Террор – политика запугивания, когда репрессии осуществляются открыто и неизбирательно, дабы парализовать общество страхом. Но именно сталинские репрессии при всей их массовости как раз максимально засекречивались. Даже родственникам не сообщали, что арестованный член семьи расстрелян. Тем, кто пытался навести справки, присылали стандартную отписку, что ваш муж/отец осужден «на 10 лет без права переписки». Публичными были буквально несколько групповых процессов – шахтинское дело, дело троцкистко-зиновьевского центра, дело параллельного троцкистского центра и ряд других.
▪️В остальных же случаях люди, чаще всего, просто тихо пропадали. В печати никто не отчитывался, публичных процессов не проходило, срока и расстрельные приговоры во внесудебном порядке целыми списками утверждала чрезвычайная тройка в тиши кабинета. Судьба репрессированных становилась известна в большинстве случаев только после реабилитационной кампании 1956 г.
Террор обычно носит хаотический, случайный характер, в то время как НКВД работал предельно системно – были детально разработаны критерии кого считать врагом народа, проводились организованные кампании, направленные против конкретных социальных групп – кулаков, нацменьшинств, старорежимной интеллигенции, партийных уклонистов. Даже квоты Москвой спускались в регионы – сколько и кого можно покарать по первой категории (расстрел), а кого по второй (10 лет лагерей). Что касается начальства, то ставили к стенке руководителей регионального звена только после утверждения расстрельных списков лично членами Политбюро. Никаким произволом на местах, стихийностью и случайностью тут даже не пахнет. Так что правильно будет называть репрессии 1937-1938 годов не Большим террором, а Большой чисткой.
❓Какое отношение это имеет к дню сегодняшнему? Когда погружаешься в исторический контекст, становится реально страшно. И не за мрачное прошлое, а за настоящее, за людей, ныне живущих. Потому что им вскоре предстоит пережить именно Большой террор, а не прицельные чистки несогласных (завершение этого этапа мы переживаем сейчас). Террор открытый, публичный, демонстративный, цель которого – запугать общество.
Скептики усмехнутся: зачем включать режим террора, если у власти и так все хорошо – кругом успехи и полнейший одобрямс со стороны населения? Наивный вопрос. У Гитлера до поры до времени тоже были сплошные триумфы и обожание со стороны масс. Но концлагеря-то он начал наполнять с самого первого дня, как пришел к власти. Ну, ладно, ладно, не с первого. Концлагерь Дахау был создан через 61 день после того, как Адольф стал рейхсканцлером (еще даже не объявил себя фюрером германской нации).
Конкретные цифры такие: в следственных делах в отношении 230 человек, которые она изучила, фигурирует всего 8 доносов, в основном анонимных, иногда очень коротких в духе «Проверьте гражданина такого-то, он бывший белогвардейский офицер».
❗️Кандидат исторических наук Сергей Соколов обращает внимание и на такую деталь: в массовом сознании имеет место путаница — когда дела возбуждались по доносам, и когда донос на какого-то человека становился результатом допросов с пристрастием. Очевидно, что ставить на одну доску инициативного стукача и подвергшегося пыткам человека некорректно.
Более того, даже сам термин «Большой террор», ставший штампом в годы Перестройки, с научной точки зрения является манипулятивным и неверным. Террор – политика запугивания, когда репрессии осуществляются открыто и неизбирательно, дабы парализовать общество страхом. Но именно сталинские репрессии при всей их массовости как раз максимально засекречивались. Даже родственникам не сообщали, что арестованный член семьи расстрелян. Тем, кто пытался навести справки, присылали стандартную отписку, что ваш муж/отец осужден «на 10 лет без права переписки». Публичными были буквально несколько групповых процессов – шахтинское дело, дело троцкистко-зиновьевского центра, дело параллельного троцкистского центра и ряд других.
▪️В остальных же случаях люди, чаще всего, просто тихо пропадали. В печати никто не отчитывался, публичных процессов не проходило, срока и расстрельные приговоры во внесудебном порядке целыми списками утверждала чрезвычайная тройка в тиши кабинета. Судьба репрессированных становилась известна в большинстве случаев только после реабилитационной кампании 1956 г.
Террор обычно носит хаотический, случайный характер, в то время как НКВД работал предельно системно – были детально разработаны критерии кого считать врагом народа, проводились организованные кампании, направленные против конкретных социальных групп – кулаков, нацменьшинств, старорежимной интеллигенции, партийных уклонистов. Даже квоты Москвой спускались в регионы – сколько и кого можно покарать по первой категории (расстрел), а кого по второй (10 лет лагерей). Что касается начальства, то ставили к стенке руководителей регионального звена только после утверждения расстрельных списков лично членами Политбюро. Никаким произволом на местах, стихийностью и случайностью тут даже не пахнет. Так что правильно будет называть репрессии 1937-1938 годов не Большим террором, а Большой чисткой.
❓Какое отношение это имеет к дню сегодняшнему? Когда погружаешься в исторический контекст, становится реально страшно. И не за мрачное прошлое, а за настоящее, за людей, ныне живущих. Потому что им вскоре предстоит пережить именно Большой террор, а не прицельные чистки несогласных (завершение этого этапа мы переживаем сейчас). Террор открытый, публичный, демонстративный, цель которого – запугать общество.
Скептики усмехнутся: зачем включать режим террора, если у власти и так все хорошо – кругом успехи и полнейший одобрямс со стороны населения? Наивный вопрос. У Гитлера до поры до времени тоже были сплошные триумфы и обожание со стороны масс. Но концлагеря-то он начал наполнять с самого первого дня, как пришел к власти. Ну, ладно, ладно, не с первого. Концлагерь Дахау был создан через 61 день после того, как Адольф стал рейхсканцлером (еще даже не объявил себя фюрером германской нации).
❤30🤬19👍11💯4🔥3😁1
Поэтому всеобщая энтузиастическая поддержка вождя – это был результат в том числе и работы карательной системы, ведь очутиться в концлагере можно было без приговора суда, а просто по подозрению в нелояльности. Демонстрировать свою нелояльность стало чревато. Вскоре уже недостаточно яро зиговать означало привлечь к себе внимание гестапо.
🔻Знаю, у нас люди крайне нервно реагируют даже на малейшие намеки о сходстве нынешней российской «демократии» с тоталитарными режимами 30-х годов. Имидж у них, у фашистских режимов, плохой. Сталинизм же – это наш бренд, скрепный. И эстетика с символикой близки сердцу власти – милитаризм, марширующие дети, обязательный для всех патриотизм, многодетность, энергичное единодушие во всем, почитание начальства, публичные клятвы верности в адрес вождя, групповое и обязательное для всех проявление ненависти к врагам Отечества. И никаких свастик, факельных шествий и черной формы.
🪖 Кстати, о форме. Если вам показалось, что новая парадная форма российской армии похожа на пышные мундиры сталинского ампира, то вам совсем не показалось: обилие золота, стоячие воротнички, яркие галуны – это все из той эпохи.
Но мы отвлеклись. Речь ведь шла о необходимости террора. Давайте вспомним Россию 10-летней давности. Дня не проходило, чтобы в новостях не мелькнул репортаж об очередной акции протеста. Протестовали буквально все: экологи против вырубок парков, урбанисты против сноса исторических зданий, зоозащитники против закрытия приютов, студенты против повышения платы за общежитие, работяги против произвола работодателей и задержек зарплаты. Обманутые дольщики перекрывали улицы и угрожали поселиться в палатках напротив губернаторских резиденций. Предприниматели, которых мэрия незаконно лишала арендуемых помещений, протестовали на центральных площадях городов. Сфальсифицированные выборы провоцировали даже не протест, а уже полноценные беспорядки. А уж когда речь шла о таких общественно значимых вещах, как строительство мусорных полигонов, люди были готовы протестовать месяцами и даже целыми регионами. Как пелось в одной известной песне, «кипел наш разум возмущенный».
➡️ Теперь посмотрите вокруг: где хотя бы одиночный пикет у горсовета в день заседания? Власть – та же (что-что, а это у нас стабильно), люди – те же (пусть и сильно разбавленные приезжими из Средней Азии). А протестов или даже публично выражаемого недовольства – нет даже намека. Может быть, все проблемы чудесным образом решились? Положа руку на сердце – их стало только БОЛЬШЕ. Но народ притих и молчит в тряпочку.
⚠️ Вот в этом угрюмом молчании, прикрытым сверху фальшивым оптимизмом, власть совершенно справедливо видит смертельную для себя опасность. Поводы для недовольства у народа есть. А возможности выпустить пар, хотя бы как раньше, через мирную протестную активность, полностью заблокированы. Но недовольство не может копиться бесконечно. Оно копится-копится, а потом как жахнет…
Так что точечные репрессии были хороши для подавления среднего класса, столичных мажоров и прозападных либералов. Последних сейчас днем с огнем не сыскать. Сотня их сидит, а сотня тысяч в панике бежала за границу. Этих шумных, но безобидных клоунов власть не боялась, она не столько гнобила их, сколько глумилась над ними.
⚡️ Но что она станет делать, когда наружу прорвется недовольство, что копит в себе глубинный народ, с виду такой послушный и преданный? Народ ведь за границу не сбежит, как его не пугай сроками за лайки и репосты. Нет у простолюдинов такой возможности. Да и пропаганда так долго вбивала народу в голову патриотизм, что тот совершенно не мыслит своего существования вне Родины.
Потому подготовка Большого террора – это не блажь, а единственный способ выживания власти в тот момент, когда ее роман с народом закончится. Как муж-абьюзер удерживает жену от развода побоями и эмоциональным террором, так и российская власть готовится развернуть СИСТЕМУ ТОТАЛЬНОГО НАСИЛИЯ для поддержания покорности масс.
🔻Знаю, у нас люди крайне нервно реагируют даже на малейшие намеки о сходстве нынешней российской «демократии» с тоталитарными режимами 30-х годов. Имидж у них, у фашистских режимов, плохой. Сталинизм же – это наш бренд, скрепный. И эстетика с символикой близки сердцу власти – милитаризм, марширующие дети, обязательный для всех патриотизм, многодетность, энергичное единодушие во всем, почитание начальства, публичные клятвы верности в адрес вождя, групповое и обязательное для всех проявление ненависти к врагам Отечества. И никаких свастик, факельных шествий и черной формы.
🪖 Кстати, о форме. Если вам показалось, что новая парадная форма российской армии похожа на пышные мундиры сталинского ампира, то вам совсем не показалось: обилие золота, стоячие воротнички, яркие галуны – это все из той эпохи.
Но мы отвлеклись. Речь ведь шла о необходимости террора. Давайте вспомним Россию 10-летней давности. Дня не проходило, чтобы в новостях не мелькнул репортаж об очередной акции протеста. Протестовали буквально все: экологи против вырубок парков, урбанисты против сноса исторических зданий, зоозащитники против закрытия приютов, студенты против повышения платы за общежитие, работяги против произвола работодателей и задержек зарплаты. Обманутые дольщики перекрывали улицы и угрожали поселиться в палатках напротив губернаторских резиденций. Предприниматели, которых мэрия незаконно лишала арендуемых помещений, протестовали на центральных площадях городов. Сфальсифицированные выборы провоцировали даже не протест, а уже полноценные беспорядки. А уж когда речь шла о таких общественно значимых вещах, как строительство мусорных полигонов, люди были готовы протестовать месяцами и даже целыми регионами. Как пелось в одной известной песне, «кипел наш разум возмущенный».
Так что точечные репрессии были хороши для подавления среднего класса, столичных мажоров и прозападных либералов. Последних сейчас днем с огнем не сыскать. Сотня их сидит, а сотня тысяч в панике бежала за границу. Этих шумных, но безобидных клоунов власть не боялась, она не столько гнобила их, сколько глумилась над ними.
Потому подготовка Большого террора – это не блажь, а единственный способ выживания власти в тот момент, когда ее роман с народом закончится. Как муж-абьюзер удерживает жену от развода побоями и эмоциональным террором, так и российская власть готовится развернуть СИСТЕМУ ТОТАЛЬНОГО НАСИЛИЯ для поддержания покорности масс.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤31💯27👍9🤬3