«Добро и зло — понятия относительные и люди просто приспосабливают эти понятия
к своим целям»,
У.С. Моэм,
«Бремя страстей человеческих».
Купил себе издание 1959 года в переводе Е. Голышевой и Б. Изакова.
Наверно первое советское, по крайней мере, других я не видел.
Читал кто-нибудь?
Поделитесь, пожалуйста, мнением.
к своим целям»,
У.С. Моэм,
«Бремя страстей человеческих».
Купил себе издание 1959 года в переводе Е. Голышевой и Б. Изакова.
Наверно первое советское, по крайней мере, других я не видел.
Читал кто-нибудь?
Поделитесь, пожалуйста, мнением.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Вот это видео надо кому-то послать, чтобы поднять настроение.
«Сердца четырех», 1941 год.
Но не могу не привести интересные цитаты о фильме, тем более, намедни исполнилось 80 лет выходу «в люди», в кинотеатрах его показали в январе 1945 года.
«Однажды при рассмотрении тематического плана на Политбюро Сталин заявил:
"Каждая картина имеет большое общественно-политическое значение".
Произнес эти слова очень весомо,
предлагая присутствующим хорошенько это усвоить. Особенно ревностно стал повторять эти слова Жданов. Последовало запрещение уже готовых фильмов, не вписавшихся в это «прокрустово ложе».
Первыми жертвами оказались ленты развлекательного жанра. Помню как отбивался Большаков от требований Жданова не выпускать картину Юдина «Сердца четырех». Жданов упрямо твердил: "Фильм легкомысленный... Нам следует не забывать указание товарища Сталина".
Переубедить Жданова не удалось»,
Г.Б. Марьямов, из воспоминаний☝️.
А. Жданов, о том же👇.
«В самое последнее время мы вынуждены были не пустить на экран фильм "Сердца четырех"... Всего сюжета на десять минут, но когда размазывается это дело на полтора часа, то динамика комедийная, сам комедийный метод превращается в собственную противоположность, в нудную вещь.
Эти попытки смешить публику всякого рода попаданием в воду, плесканием
в лицо из бокалов и т. д., все эти незатейливые приемы, они не могут поднять, привить энтузиазм, не могут... Красные командиры изображены наподобие душек-военных, которые занимаются ухаживанием, затем всякого рода услуги делают - безделье кругом. Разве это соответствует советской жизни? О чем это свидетельствует?»,
«Сердца четырех», 1941 год.
Но не могу не привести интересные цитаты о фильме, тем более, намедни исполнилось 80 лет выходу «в люди», в кинотеатрах его показали в январе 1945 года.
«Однажды при рассмотрении тематического плана на Политбюро Сталин заявил:
"Каждая картина имеет большое общественно-политическое значение".
Произнес эти слова очень весомо,
предлагая присутствующим хорошенько это усвоить. Особенно ревностно стал повторять эти слова Жданов. Последовало запрещение уже готовых фильмов, не вписавшихся в это «прокрустово ложе».
Первыми жертвами оказались ленты развлекательного жанра. Помню как отбивался Большаков от требований Жданова не выпускать картину Юдина «Сердца четырех». Жданов упрямо твердил: "Фильм легкомысленный... Нам следует не забывать указание товарища Сталина".
Переубедить Жданова не удалось»,
Г.Б. Марьямов, из воспоминаний☝️.
А. Жданов, о том же👇.
«В самое последнее время мы вынуждены были не пустить на экран фильм "Сердца четырех"... Всего сюжета на десять минут, но когда размазывается это дело на полтора часа, то динамика комедийная, сам комедийный метод превращается в собственную противоположность, в нудную вещь.
Эти попытки смешить публику всякого рода попаданием в воду, плесканием
в лицо из бокалов и т. д., все эти незатейливые приемы, они не могут поднять, привить энтузиазм, не могут... Красные командиры изображены наподобие душек-военных, которые занимаются ухаживанием, затем всякого рода услуги делают - безделье кругом. Разве это соответствует советской жизни? О чем это свидетельствует?»,
Однажды Игорь Стравинский признался: «Боже мой, мне так нравится пить скотч, что иногда
я думаю, что меня зовут
Игорь Стрависки».
У Стравинского всегда была с собой фляжка любимого 30-летнего виски Ballantine, из которой он регулярно делал глотки. Врач в Лос-Анджелесе однажды посоветовал ему: «Пейте побольше скотча, это самое лучшее», и он с радостью следовал этому совету.
Он использовал его в качестве паллиативного средства от плохих отзывов и даже для запивания своего лекарства.
Я тоже любил в свое время Баллантайн и хлебал литрами. У нас продавался он в квадратных бутылках разного объема, его было удобно прятать в разных карманах и пить потом просто так, как сельтерскую.
Вкусно, спасу нет 😁.
я думаю, что меня зовут
Игорь Стрависки».
У Стравинского всегда была с собой фляжка любимого 30-летнего виски Ballantine, из которой он регулярно делал глотки. Врач в Лос-Анджелесе однажды посоветовал ему: «Пейте побольше скотча, это самое лучшее», и он с радостью следовал этому совету.
Он использовал его в качестве паллиативного средства от плохих отзывов и даже для запивания своего лекарства.
Я тоже любил в свое время Баллантайн и хлебал литрами. У нас продавался он в квадратных бутылках разного объема, его было удобно прятать в разных карманах и пить потом просто так, как сельтерскую.
Вкусно, спасу нет 😁.
Наш царь.
Наш Царь — Мукден, наш Царь — Цусима,
Наш Царь — кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму — темно.
Наш Царь — убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.
Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, час расплаты ждёт.
Кто начал царствовать — Ходынкой,
Тот кончит — встав на эшафот.
Константин Бальмонт,
1907 год.
Наш Царь — Мукден, наш Царь — Цусима,
Наш Царь — кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму — темно.
Наш Царь — убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.
Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, час расплаты ждёт.
Кто начал царствовать — Ходынкой,
Тот кончит — встав на эшафот.
Константин Бальмонт,
1907 год.
«А то еще российский мужичок, вырвавшись из деревни смолоду, начинает сколачивать свое благополучие будущего купца или промышленника в самой Москве.
Он торгует сбитнем на Хитровом рынке, продает пирожки, на лотках льет конопляное масло на гречишники, весело выкрикивает свой товаришко и косым глазком хитро наблюдает за стежками жизни, как и что зашито и что к чему как пришито.
Неказиста жизнь для него. Он сам зачастую ночует с бродягами на том же Хитровом рынке или на Пресне, он ест требуху в дешевом трактире, вприкусочку пьет чаек с черным хлебом. Мерзнет, голодает, но всегда весел, не ропщет и надеется на будущее. Его не смущает, каким товаром ему приходится торговать, торгуя разным. Сегодня иконами, завтра чулками, послезавтра янтарем, а то и книжечками. Таким образом он делается «экономистом».
А там, глядь, у него уже и лавочка или заводик. А потом, поди, он уже 1-й гильдии купец. Подождите — его старший сынок первый покупает Гогенов, первый покупает Пикассо, первый везет в Москву Матисса.
А мы, просвещенные, смотрим со скверно разинутыми ртами на всех непонятых еще нами Матиссов, Мане
и Ренуаров и гнусаво-критически говорим:
— Самодур...
А самодуры тем временем потихоньку накопили чудесные сокровища искусства, создали галереи, музеи, первоклассные театры, настроили больниц и приютов на всю Москву»,
Ф. Шаляпин, «Маска и душа».
На фотографии -
в собственной мастерской, 1911 год.
Он торгует сбитнем на Хитровом рынке, продает пирожки, на лотках льет конопляное масло на гречишники, весело выкрикивает свой товаришко и косым глазком хитро наблюдает за стежками жизни, как и что зашито и что к чему как пришито.
Неказиста жизнь для него. Он сам зачастую ночует с бродягами на том же Хитровом рынке или на Пресне, он ест требуху в дешевом трактире, вприкусочку пьет чаек с черным хлебом. Мерзнет, голодает, но всегда весел, не ропщет и надеется на будущее. Его не смущает, каким товаром ему приходится торговать, торгуя разным. Сегодня иконами, завтра чулками, послезавтра янтарем, а то и книжечками. Таким образом он делается «экономистом».
А там, глядь, у него уже и лавочка или заводик. А потом, поди, он уже 1-й гильдии купец. Подождите — его старший сынок первый покупает Гогенов, первый покупает Пикассо, первый везет в Москву Матисса.
А мы, просвещенные, смотрим со скверно разинутыми ртами на всех непонятых еще нами Матиссов, Мане
и Ренуаров и гнусаво-критически говорим:
— Самодур...
А самодуры тем временем потихоньку накопили чудесные сокровища искусства, создали галереи, музеи, первоклассные театры, настроили больниц и приютов на всю Москву»,
Ф. Шаляпин, «Маска и душа».
На фотографии -
в собственной мастерской, 1911 год.
«Господи, ты лучше меня знаешь, что я скоро состарюсь. Удержи меня от попытки думать, что я по каждому поводу должен что-то сказать, чтобы это улучшить. Пусть я буду раздумчивым, а не тираном. Дай мне сил поменьше говорить о болезнях. Их становится все больше, а рассказывать о них все слаще. Дай мне крылья даже в немощи моей достигать целей. Усмири мою самоуверенность. И еще об одном прошу, Господи. Не жалей меня, когда у тебя будет случай преподать мне хороший урок, показав, что и я могу ошибаться.....»,
Алексей Герман.
На фотографии -
Актер Владимир Заманский,
режиссер Алексей Герман,
оператор Яков Склянский на съемочной площадке.
Фильм " Проверка на дорогах (Операция с Новым годом)",
1971 год.
Алексей Герман.
На фотографии -
Актер Владимир Заманский,
режиссер Алексей Герман,
оператор Яков Склянский на съемочной площадке.
Фильм " Проверка на дорогах (Операция с Новым годом)",
1971 год.
Был такой парень по имени Трибуле —
придворный шут королей
Людовика XII и Франциска I.
Однажды он шлёпнул короля по заднице. Король разозлился и приказал его казнить, но затем сказал, что простит шута, если тот придумает извинение более оскорбительное, чем этот проступок. Трибуле ответил: "Простите меня, ваше Величество,
я перепутал вас с королевой."
Поскольку шут нарушил приказ Франциска I, запрещавший Трибуле шутить над королевой и куртизанками, король приказал казнить его.
Будучи достойным монархом в течение многих лет, Франциск пожаловал Трибуле право выбрать, как он умрёт. Трибуле, с его острым умом, сказал следующее: «Bon sire, par sainte Nitouche et saint Pansard, patrons de la folie, je demande à mourir de vieillesse», что переводится как «Государь, ради святой Нитуш и святого Пансара, покровителей безумия, я предпочитаю умереть от старости».
Не имея другого выбора, кроме как рассмеяться, король приказал, чтобы Трибуле не был казнён, а вместо казни был изгнан из королевства.
придворный шут королей
Людовика XII и Франциска I.
Однажды он шлёпнул короля по заднице. Король разозлился и приказал его казнить, но затем сказал, что простит шута, если тот придумает извинение более оскорбительное, чем этот проступок. Трибуле ответил: "Простите меня, ваше Величество,
я перепутал вас с королевой."
Поскольку шут нарушил приказ Франциска I, запрещавший Трибуле шутить над королевой и куртизанками, король приказал казнить его.
Будучи достойным монархом в течение многих лет, Франциск пожаловал Трибуле право выбрать, как он умрёт. Трибуле, с его острым умом, сказал следующее: «Bon sire, par sainte Nitouche et saint Pansard, patrons de la folie, je demande à mourir de vieillesse», что переводится как «Государь, ради святой Нитуш и святого Пансара, покровителей безумия, я предпочитаю умереть от старости».
Не имея другого выбора, кроме как рассмеяться, король приказал, чтобы Трибуле не был казнён, а вместо казни был изгнан из королевства.
В 1973 году Оуэн Гарриот
(на фотографии) входил в экипаж
американской орбитальной станции «Скайлэб». Розыгрыш, который он устроил над офицером Центра управления полетами Робертом Криппеном, достоин навечно войти в анналы космонавтики и юмора.
С собой в космос Гарриотт захватил диктофон, на который его супруга наговорила несколько заранее составленных фраз. Когда в один из дней оператор Роберт Криппен вышел на связь с орбитальной станцией, Гарриотт ждал у передатчика с диктофоном в руке. Между станцией и Центром управления состоялся следующий диалог:
— «Скайлэб», это Хьюстон, ответьте.
— Здравствуйте, Хьюстон,— бодрым женским голосом отозвалась станция.— Это «Скайлэб».
Земля после секундного колебания поинтересовалась:
— Кто говорит?
— Привет, Боб,— отозвалась станция, - Это Хелен, жена Оуэна.
Боб несколько секунд переваривал ответ, а затем с трудом выдавил:
— Что ты там делаешь?
— Я тут решила ребятам поесть принести. Все свеженькое,— успокоил его голос с орбиты.
Центр управления молчал около минуты, а затем отключился.
Видимо, у офицера связи сдали нервы.
(на фотографии) входил в экипаж
американской орбитальной станции «Скайлэб». Розыгрыш, который он устроил над офицером Центра управления полетами Робертом Криппеном, достоин навечно войти в анналы космонавтики и юмора.
С собой в космос Гарриотт захватил диктофон, на который его супруга наговорила несколько заранее составленных фраз. Когда в один из дней оператор Роберт Криппен вышел на связь с орбитальной станцией, Гарриотт ждал у передатчика с диктофоном в руке. Между станцией и Центром управления состоялся следующий диалог:
— «Скайлэб», это Хьюстон, ответьте.
— Здравствуйте, Хьюстон,— бодрым женским голосом отозвалась станция.— Это «Скайлэб».
Земля после секундного колебания поинтересовалась:
— Кто говорит?
— Привет, Боб,— отозвалась станция, - Это Хелен, жена Оуэна.
Боб несколько секунд переваривал ответ, а затем с трудом выдавил:
— Что ты там делаешь?
— Я тут решила ребятам поесть принести. Все свеженькое,— успокоил его голос с орбиты.
Центр управления молчал около минуты, а затем отключился.
Видимо, у офицера связи сдали нервы.
Когда-нибудь, надеюсь, что не скоро,
Возможно, в полночь, может, поутру,
Я, с музой не закончив разговора,
Вдруг вытянусь на койке и умру.
Да, я умру. Двух быть не может мнений.
Умру, и мой портрет на стенку ты повесь.
«Нет, весь я не умру!» — сказал когда-то гений.
Но я не гений. И умру я весь.
В.А. Лифшиц.
Возможно, в полночь, может, поутру,
Я, с музой не закончив разговора,
Вдруг вытянусь на койке и умру.
Да, я умру. Двух быть не может мнений.
Умру, и мой портрет на стенку ты повесь.
«Нет, весь я не умру!» — сказал когда-то гений.
Но я не гений. И умру я весь.
В.А. Лифшиц.
Дама на фотографии -
Мэри Куант (Mary Quant) и она родилась 11 февраля 1930-го года.
То есть, сегодня ей бы исполнилось
95 лет.
Чем известна:
Миниюбки, шорты, трикотажные комплекты, ультра узкие брюки
и широкие брюки-клёш, простые, обтягивающие топы, замшевая одежда, яркие дождевики остромодных силуэтов, А-платья, плотные цветные или очень плотные чёрные колготки, яркая обувь на плоской подошве покрытая пластиком, чтобы цвет не утрачивал яркость и обувь на пробковой платформе.
А также:
Яркая косметика, нижнее бельё подходящее под новый, раскованный, минималистичный стиль. И женские сумки-рюкзачки.
Кроме того:
Образы «Лолита» и «Школьница» и,
конечно образ «The Rolling Stones».
Ну и цитата, куда без нее:
«Нам было скучно и тоскливо.
Мы не интересовались ни наукой, ни политикой, потому что были убеждены, что это они приводят к войнам. Нашей отдушиной стали школы искусств… Девизом того времени было: "Если чего-то хочешь - создай это сам».
Лично от меня - респект и уважуха.
Мэри Куант (Mary Quant) и она родилась 11 февраля 1930-го года.
То есть, сегодня ей бы исполнилось
95 лет.
Чем известна:
Миниюбки, шорты, трикотажные комплекты, ультра узкие брюки
и широкие брюки-клёш, простые, обтягивающие топы, замшевая одежда, яркие дождевики остромодных силуэтов, А-платья, плотные цветные или очень плотные чёрные колготки, яркая обувь на плоской подошве покрытая пластиком, чтобы цвет не утрачивал яркость и обувь на пробковой платформе.
А также:
Яркая косметика, нижнее бельё подходящее под новый, раскованный, минималистичный стиль. И женские сумки-рюкзачки.
Кроме того:
Образы «Лолита» и «Школьница» и,
конечно образ «The Rolling Stones».
Ну и цитата, куда без нее:
«Нам было скучно и тоскливо.
Мы не интересовались ни наукой, ни политикой, потому что были убеждены, что это они приводят к войнам. Нашей отдушиной стали школы искусств… Девизом того времени было: "Если чего-то хочешь - создай это сам».
Лично от меня - респект и уважуха.
«Силой воли я поднялся с постели.
Преисполненный планов, я собирался работать и всё утро провёл с этим твёрдым намерением.
Но едва я уселся к столу, как в голове возникла паршивая, гнусная, надоедливая мыслишка: «И зачем только я явился в этот мир?». Возникла и разрушила весь мой порыв.
И я, как обычно, снова улёгся в постель с надеждой если не найти ответ на этот вопрос, то хотя бы ещё поспать»,
Эмиль Мишель Чоран.
Преисполненный планов, я собирался работать и всё утро провёл с этим твёрдым намерением.
Но едва я уселся к столу, как в голове возникла паршивая, гнусная, надоедливая мыслишка: «И зачем только я явился в этот мир?». Возникла и разрушила весь мой порыв.
И я, как обычно, снова улёгся в постель с надеждой если не найти ответ на этот вопрос, то хотя бы ещё поспать»,
Эмиль Мишель Чоран.
На Олимпийских играх 1936 года японские прыгуны с шестом -
Шухей Нисида и Суэо Оэ показали одинаковый результат и заняли второе место после лидера. Однако, чтобы определить, кто из них заслуживает серебряную медаль, а кто бронзовую, спортсменам было предложено провести дополнительное соревнование друг с другом.
Они отказались.
Судьи, столкнувшись с этой необычной ситуацией, приняли решение присудить серебро Нисиде посредством жеребьевки, а Оэ получил бронзу. Это было необычное решение, которое вызвало много вопросов и обсуждений, но оно также стало отправной точкой для создания уникальных медалей, которые до сих пор являются символом благородства и уважения к сопернику.
По возвращении в Японию, Нисида и Оэ приняли решение передать свои медали ювелиру, чтобы он разрезал их пополам и соединил серебряные половинки с бронзовыми. Таким образом, появились первые и единственные в истории спорта серебряно-бронзовые "медали дружбы" Нисиды-Оэ. Эти медали стали символом их взаимного уважения и признания достоинств друг друга.
Шухей Нисида и Суэо Оэ показали одинаковый результат и заняли второе место после лидера. Однако, чтобы определить, кто из них заслуживает серебряную медаль, а кто бронзовую, спортсменам было предложено провести дополнительное соревнование друг с другом.
Они отказались.
Судьи, столкнувшись с этой необычной ситуацией, приняли решение присудить серебро Нисиде посредством жеребьевки, а Оэ получил бронзу. Это было необычное решение, которое вызвало много вопросов и обсуждений, но оно также стало отправной точкой для создания уникальных медалей, которые до сих пор являются символом благородства и уважения к сопернику.
По возвращении в Японию, Нисида и Оэ приняли решение передать свои медали ювелиру, чтобы он разрезал их пополам и соединил серебряные половинки с бронзовыми. Таким образом, появились первые и единственные в истории спорта серебряно-бронзовые "медали дружбы" Нисиды-Оэ. Эти медали стали символом их взаимного уважения и признания достоинств друг друга.