Сценарии подготовленные агентством SEA, представляет собой не просто моделирование геополитических траекторий — это работа, написанная на стыке политической психологии, информационных стратегий и проективного анализа. Исследователи используют структуру 2×2, где переменными выступают уровень институционального контроля в США (в лице Трампа) и устойчивость мирной рамки. Сценарии выявляют сложную архитектуру, в которой центральное место занимает контроль над восприятием, управляемым хаосом и кейс противостояния конструктивной стороны, сторонников мира, в рамках которого происходит построение нового политического ландшафта и деструктивных сил, сторонников прежнего глобалистского мироустройства.

Сценарное моделирование отчета работает как инструмент стратегического моделирования — не просто прогнозирования, но активного проектирования дискурсивных траекторий. Каждый из четырех сценариев строится вокруг двойного пересечения: институционального контроля Трампа и устойчивости первоначальной договоренности. Такая структура не только моделирует будущее, но и закладывает когнитивную карту, по которой акторы могут двигаться в реальности — своего рода навигация формирование вероятной архитектуре событий.

Первый сценарий — "Большая сделка" — представляет собой идеальный кейс разрешения украинского конфликта, через переговорное доминирование конструктивных сил и фокус на персонифицированном взаимодействии Путина и Трампа, а также переменной в лице Украины, зависимой от деструктивных элит и потому исключённой из ядра принятия решений, символическая реабилитация мирного процесса через гуманитарные действия. Это — классическая схема разрешения кейса. Смысловая структура построена на компромиссной риторике при полном контроле над символическим полем.

Сценарии "Контролируемый хаос" и "Двойной курс" представляют собой прогнозы, в которых фокус на управлении неопределенностью. Они ориентированы на поддержание мирного процесса при фрагментарном институциональном контроле и росте когнитивной турбулентности трека в ходе противостояния «лагерей», которое может привести от мирных усилий к саботажу, или при перехвате контроля конструктивными силами переходу к устойчивому миру.

Сценарий "Обратный удар" логически завершает цепочку, несмотря на ощущения провала мирного трека, он с одно стороны содержит более сложную траекторию развития, но с другой не ведет в тупик или фазу вечного конфликта, хотя и имеет цикл эскалации на фронте и прерывания переговорного процесса между Россией и Украиной. Несмотря на то, что после первой фазы мирного диалога деструктивные силы добиваются срыва переговоров и скатывания в конфликт, однако попадают сами в архитектурную ловушку. Согласно исследованию развивается сценарий силового ребаланса, в котором инициатива уходит к Москве в условиях ослабленного внимания США, т.к. глобалисты предоставляют Трампу шанс выйти из процесса. ЕС попадает в ловушку воронки конфликта, через их втягивание туда без Вашингтона. При этом внутриполитический эффект способствует закреплению образа Трампа как жертвы саботажа, но одновременно стратегического реалиста, который не допустил капитуляции Запада. Так как новая фаза переговорного процесса будет снова инициируема Вашингтоном в условиях падения влияния прежних элит (глобалистов), после чего будет оформлен устойчивый мир.

Согласно оценке SEA, в текущей конфигурации сил и при сохраняющемся уровне институционального саботажа внутри западных структур, наибольшую вероятность приобретает не стабилизационный, а кризисный вектор. Именно сценарий №4 — как форма управляемой эскалации и обрушения рамки — рассматривается как наиболее реалистичный исход в логике развивающегося мирного диалога.

Таким образом, анализ показывает: сценарный раздел — не просто инструмент моделирования, а форма активного стратегического прогнозирования.

Доклада «Агентства социального инжиниринга» по сценарной динамике развития мирных переговоров показывает, что к середине мая 2025 года ситуация вокруг украинского конфликта перешла в фазу открытого многоуровневого противостояния между логикой рамочного урегулирования и логикой глобального саботажа.

Повестка входит в фазу управляемого кризиса с неизбежностью выбора между "меморандумом" и "дестабилизацией" процесса. При этом исследователи отмечают, что в фокусе не столько сама Украина, сколько внутренний конфликт на Западе между глобалистами и трампистами и в мае он получает развитие внутри США. Трамп формирует сигнал к структуре соглашения, но Конгресс в лице сенаторов включён в режим подавления. Это раскол — не институциональный, а идентичностный. В этой логике Украина утрачивает даже остаточные признаки субъекта и становится полем противоречий западных элит. В докладе SEA показана логика, что дестабилизация вокруг мирного трека напрямую связана с борьбой за Вашингтон, которая обостряется.

В исследовании выявляется динамика развития четырех, ранее выявленных сценариев развития конфликта: «Большая сделка» — оптимистичный вариант, предполагающий прямой российско-американский компромисс вне участия ЕС и субъективной роли Украины; «Контролируемый хаос» — стратегия управляемой нестабильности через провокации, дестабилизацию и саботаж; «Двойной курс» — параллельная игра Белого дома на мир и Конгресса/ЕС на эскалацию, отражающая внутренний раскол на Западе и внутри США; «Обратный удар» — срыв переговорной рамки и возвращение к силовому сценарию с расширением конфликта.

Сценарий «Большая сделка» вышел на первое место как по вероятности реализации, так и по глубине практического продвижения. В то же время сохраняется активный институциональный саботаж внутри США, что сохраняет большую вероятность активизации сценария «двойного курса». Текущая ситуация по мирному треку характеризуется конкуренцией двух парадигм — рамочного урегулирования и институционального сопротивления. Исход будет зависеть от способности Белого дома и Кремля удержать переговорную рамку под контролем до момента возможного саммита. В этой рамке удержание пространства для рамочного соглашения становится не просто дипломатической задачей. Это контроперация против тех, кто планирует разрушение через механизм самозапрета на мир. И чем ближе к осени 2025 — тем выше вероятность провокаций.

Доклад JPMorgan построен как набор, внедряемых Западом в общественное сознание, параллельных будущих, каждый из которых даёт понять, что при нынешней динамики развития украинского кейса Киев не победит, но может проиграть в нужном глобалистам ключе. Сценарии структурированы не как прогнозы, а как версии итогов рассматриваемых Западом (одни должны вызвать возмущение, а другие интерес, но в конечном итоге мобилизацию). Это — социальная инженерия ожиданий.

Каждая модель несёт в себе не стратегическое решение, а форму управления общественным восприятием. Особенно важно, как описываются российские условия — «6 нет» и «6 да». Это не список требований Кремля. Это рамка, с помощью которой Запад выставляет как допустимое-недопустимое. То, что ещё вчера было неприемлемым, сегодня обсуждается как реалистичный компромисс, но с психологической манипуляций - "Разве такое может допустить Запад?".

Доклад JPMorgan Chase Center for Geopolitics предлагает четыре сценария будущего Украины. Сценарий «Южная Корея» предполагает частичную стабилизацию при условии внешнего контроля и формального суверенитета — Украина получает помощь и символическое военное присутствие ЕС, но остаётся вне НАТО. В модели «Израиль» страна превращается в милитаризированную "крепость" без иностранных войск, с постоянной угрозой войны и зависимостью от поставок вооружения. Сценарий «Грузия» — наиболее вероятный — описывает управляемую стагнацию, внутреннюю деградацию институтов и постепенное возвращение в орбиту российского влияния. Наконец, «Беларусь» означает полное подчинение Москве.

Документ используется как имитация слабости. Он предполагает уступки, чтобы вызвать на Западе шок, отторжение и, как следствие, новую волну мобилизации. Играя на страхе перед "капитуляцией", доклад заставляет элиты активизироваться против самой идеи диалога.

Сравнение подходов JPMorgan Chase Center for Geopolitics и сценарной архитектуры SEA выявляет принципиальное различие в акторах и логике управления конфликтом. Если SEA опирается на прямые переговоры между США и Россией и предполагает системную «большую сделку» на уровне лидеров, то JPMorgan моделирует сценарии с фокусом на управляемую деградацию Украины как объекта внешнего регулирования. В SEA субъектом являются глобальные силы, в JPMorgan — инструменты контроля над украинским пространством.

И наконеч, Endgame, который рисует JPMorgan в докладе — это не конец игры. Это её новая фаза. .

Молдавия на пороге управляемой дестабилизации. Вся картина, собранная экспертами Агентства социальной инжинирии в рамках исследования, демонстрирует архитектуру внешнего контроля над республикой, усиливающегося по мере приближения парламентских выборов.

Молдавская власть во главе с Санду действует в логике латентного транзита в формат «европейского протектората». Партия PAS системно демонтирует республиканскую идентичность и национальный суверенитет, обосновывая это необходимостью интеграции в ЕС. Однако исследование фиксирует, что институциональные слабости Молдавии делают её не объектом консолидации, а территорией перманентного кризиса: через экономические рычаги, энергетические проблемы и информационные каналы влияния.

SEA отдельно подчёркивает устойчивую враждебность провластного ядра (Кишинёв–Брюссель) к югу страны — в особенности к Гагаузии, где фиксируется рост протестного потенциала и борьбы за права. Правительством регион уже рассматривается как будущий полигон репрессивной активности, который сторонники европейского влияния и прокси-структуры власти пытаются использовать для апробирования методов политической зачистки на всю страну.

Энергетический кризис, связанный с прекращением прямого газового транзита через Украину (Киев отказался продлить контракты с Москвой), усиливает уязвимость не только экономики Приднестровья, но и всей республики. SEA прогнозирует возможный сценарий роста протестных настроений на фоне переориентации правительства Речана на дорогостоящий европейский рынок.

Цифровая инфраструктура страны целиком под контролем западных кураторов. Алгоритмическое моделирование SEA показывает, что уже к сентябрю может быть активирована кампания по зачистке информационного поля от «нежелательных мнений», под прикрытием борьбы с «вмешательством» и «дезинформацией». Признаки этой подготовки уже проявляются: сетевой анализ показывает плотную активность зарубежных Telegram- и медиа-каналов, координирующих повестку выборов.

Аналитики агентства фиксирует опасную синергию между прозападными элитами и инструментами ЕС, в том числе по линии «Глобальных врат», которые могут быть использованы не столько для инвестиций, сколько для ограничения суверенного контроля над ключевыми инфраструктурами.

Возможный сценарий на осень 2025: попытка отмены выборов при провале партии власти. Одновременно с этим Санду предпримет попытку принудительной интеграции Молдовы в военные и цифровые платформы ЕС под видом «временной стабилизации». Параллельно (в августе-сентябре) может быть организован кризис вокруг Приднестровья, на фоне которого любая альтернативная политическая повестка будет подавлена и запрещена, а власть может сосредоточить все рычаги влияния (по сути узурпация), преподнеся это как «вынужденную меру».

Анализ доклада RAND «Dispersed, Disguised, and Degradable» — это не просто интерпретация отчёта американского аналитического центра. Агентство социальной инжинирии делает насыщенный разбор трансформации западной военной доктрины, в которой война переосмысляется как не линейное столкновение армий, а как нелинейный, распределённый, управляемый хаос. Анализ оформлен в форме политико-стратегической экзегезы.

Анализ охватывает весь спектр идей, заложенных в докладе RAND: от тактической децентрализации и значимости маскировки до концептуальной рамки симулякра и системной адаптации НАТО. Чёткая структура (от наблюдений к геополитике, от стратегии к медиаизмерению) формирует понимание, что Украина — лишь точка входа в анализ глобального сдвига.

Для Запада война больше не есть исключительное событие, она становится режимом функционирования мира. Эта логика постмодернистского контроля.

Раздел о симулякре конфликта показывает, что информационный эффект теперь не вторичен по отношению к военному. Камера важнее винтовки, восприятие сильнее удара, а нарратив — мощнее территории. Победа теперь — это согласие масс с тем, что она произошла. Этот вывод предельно точен в условиях текущих гибридных войн, где смысловое поле зачастую становится единственным фронтом.

Запад теперь воспринимает Россию не только как, но и его архитектор, заставляющий НАТО переизобретать собственную природу. В докладе американского аналитического центра раскрывается, что особое значение приобретает язык управления восприятием, язык, в котором не просто говорят о войне, а разворачивают войну за интерпретацию войны.

Анализ доклада RAND — это не только просто аналитика, но и прогноз, в котором с высокой точностью и методологической смелостью фиксирует сдвиг: от локального к системному, от физического к ментальному, от победы к устойчивости.

Агентство социального инжиниринга разработало структурированный обзор потенциальных дипломатических траекторий по мирному диалогу по Украине, сформированных под влиянием параллельного ближневосточного кейса. Работа выполнена в жанре стратегического моделирования и апеллирует к логике условных сценариев с вариативной вероятностью реализации.

Многоуровневую архитектуру сценариев содержит кейсы, охватывающие разные механизмы входа в переговорный процесс — от формальных гуманитарных инициатив до принудительных шагов, вызванных фронтовой деградацией или международной ядерной турбулентностью. Каждый сценарий основан на логике геополитической взаимозависимости.

Форсайт-прогноз SEA, по дальнейшему развитию украинского кейса содержит пять сценариев:
• «Гуманитарное окно» трактуется как инструмент создания краткосрочного перемирия, на основе переговорного процесса при сохранении глубинных противоречий.
• «Большой обмен» (Киев за Тегеран) — сценарий скрытого геополитического торга, опирающийся на логику стратегической рационализации ресурсов.
• «Мир под угрозой ядерной эскалации» — «черный лебедь» выступает в качестве триггера для системного перезапуска мировой дипломатии. В нем Украина становится частью комплексного кризиса, а не самостоятельной повестки, что отражает реальные риски деградации конфликта до уровня функции в чужой логике.
• «Турецкий формат» акцентирует роль промежуточных держав как новых модераторов многосторонней дипломатии — это отражает глобальную тенденцию к мультиполярному посредничеству.
• «Фронтовая деградация» — наиболее реалистичный сценарий с высокой вероятностью, описывающий логику вынужденных переговоров под военным и ресурсным давлением.

Представленные сценарии переговоров по украинскому вопросу на фоне ближневосточной эскалации демонстрируют, что дипломатическая динамика вокруг украинского конфликта всё в большей степени определяется не внутренней логикой противостояния, а экзогенными факторами — от перераспределения стратегического внимания США до потенциальных "чёрных лебедей". В каждом сценарии прослеживается сдвиг от классической модели урегулирования к формату изменения геополитического контура, в котором Украина лишь компонент в архитектуре стратегии политических акторов.

Армения как полигон управляемого транзита: архитектура контроля, фрейминга и институционального демонтажа

Новый аналитический отчёт Агентства социального инженерии "Конфигурация власти и общественного сознания в Армении" (первая часть широкого анализа Армении) раскрывает многоуровневую политико-психосоциальную структуру современной Армении, где формальные "демократические" атрибуты сочетаются с глубокой неинституциональной моделью власти. Под управлением Никола Пашиняна под технократической витриной в Армении скрыт уязвимый персоналистский режим, где медиаконтроль и цифровая мобилизация выполняют функции власти, традиционно закреплённые за армией, церковью и партийной системой.

В условиях растущего влияния со стороны Запада и геополитической изоляции от России, Армения становится лабораторией транзитивных режимов: институции постепенно теряют автономию, а стратегическое планирование заменяется на сетевые реакции, направляемые внешними акторами. Ключевые компоненты национальной идентичности — армия, апостольская церковь, традиционные элиты — подвергаются системной давлению и маргинализации, чтобы освободить место для новых акторов легитимности: цифрового активизма, прозападной НПО-инфраструктуры и евроатлантических политических координат.

Пашинянская модель демонстрирует черты инфантильного суверенитета — способность производить видимость независимости при полной зависимости от внешних наративов, дотаций и экспертного протоколирования. При этом уровень социальной фрагментации возрастает, создавая многослойную конструкцию управляемого риска: протестные настроения стимулируются и контролируются в равной степени, альтернативные идеологемы допускаются в строго квотированном виде, а попытки горизонтальной мобилизации немедленно переводятся в цифровую капсулу.

Доклад фиксирует Армению как гибридный субъект политического моделирования, где пересекаются интересы трёх векторов: Западной дипломатии (в лице USAID, EU Mission, NED), неоосманского давления (через гуманитарные и логистические инициативы Турции) и латентного евразийства, сохраняющегося на уровне массовой психологии и армейского бэкграунда.

Армения сегодня — не просто постсоветская республика. Это контурная зона, в которой Запад при помощи своих инструментов влияния тестирует будущие технологии управления периферией в эпоху цифрового сжатия суверенитета.

Запад строит когнитивную карту «русской угрозы».

Clingendael выступает генератором стратегической тревожности в конструировании «русскую угрозу» для НАТО. Агентство социального инжиниринга провело анализ статьи «Новой стратегии НАТО в отношении России требуется более глубокое понимание угрозы, исходящей из Москвы» нидерландского Clingendael Institute. На поверхности — аналитический документ, на деле — образцовая операция по стратегическому фреймингу и когнитивной мобилизации западных элит.

Россия в статье предстает не как государство, а как гибридный медиасубъект, действующий в «серой зоне» между войной и миром. Clingendael искусно использует инструменты информационно-психологического воздействия: технологию врага-симулякра, инъекцию вины союзникам, подмену реальной угрозы нарративом и программирование на рост военных расходов как «рациональный императив». За этим стоит цель — превратить НАТО из военно-политического блока в управляемую сеть тревожного реагирования, где каждый член структурно вовлечён в новую «холодную войну» за интерпретацию реальности.

Статья перепрошивает структуру восприятия России как угрозы, подменяя аналитическую логику — нарративной. В условиях утраты стратегической инициативы, НАТО делает ставку не на оружие, а на когнитивную гегемонию. И Clingendael в этом процессе — не институт, а инженер постбезопасности.