Текст о том, как жители Украины отстраивают свои и чужие разрушенные дома и собирают на это деньги

На строительные материалы для людей Черниговщины мы собрали более чем 1 миллион 750 тысяч гривен. Почти 90 процентов всех донатов — от обычных украинцев. Переводили и семь гривен, и 33 гривны 33 копейки, и большие суммы […]. Многие проводят мероприятия, ужины, на которых собирают деньги именно для нашего проекта, помогая восстанавливать жилье людям в Черниговской области. У нас невероятная поддержка» […].
 
Чтобы поддержать команду «Липы», фотограф Стеф Гутовска проехала на велосипеде от Осло до Киева, собирая донаты. Киевский официант Женя Целик прошел пешком 550 километров из Киева в Запорожье и собрал более миллиона гривен, из которых 250 тысяч выделил команде «Липы», а остальные отдал на нужды ВСУ […].
 
Весной, увидев, как работники Государственной службы по чрезвычайным ситуациям разбирают завалы и насколько им не хватает рук, Виктор Андрусив и Ростислав Смирнов решили собрать добровольческий строительный батальон. Они разместили в соцсетях форму, которую за несколько дней заполнила почти тысяча людей. Сейчас в базе «Добробата» тридцать тысяч желающих разбирать завалы, ремонтировать крыши, окна, двери, укреплять стены. Из-за сложностей с транспортом и бензином на объекты в Киевской, Черниговской, Сумской и Харьковской областях успели выехать только три тысячи волонтеров — остальные ждут своей очереди […].

«Добробат» не берется за полностью разрушенные дома. «Главное — помочь как можно большему числу людей, чтобы они встретили холодное время в тепле. Поэтому мы лучше перекроем крыши двадцати семьям, и все они смогут перезимовать в своем жилье, чем потратим миллионы гривен на полноценное восстановление одного дома для одной семьи», — объясняет команда.

Любите ли вы урбанистику так, как любим ее мы? Эта любовь так велика, что научный сотрудник ЦСИПИ Андрей Семенов прочитал книгу социолога Виктора Вахтайшна “Воображая город”на более чем 500 страниц (кажется, два раза) и написал небольшую рецензию на нее для журнала Laboratorium. Как пишет Андрей, “в семи главах этого объемного путеводителя читатель найдет ключевые концепты, иллюстрации к их использованию в конкретных исследованиях, мысленные (и не только мысленные) эксперименты, формулы, диаграммы и много другого материала, который, хотя и сопротивляется сборке в единое целое, безусловно, представляет интерес не только для социологов города, но и для всех, кто занимается эпистемологией социальных наук.” Если вы из тех, кто сначала читает рецензии, полный текст по ссылке: https://www.soclabo.org/index.php/laboratorium/article/view/1250

Теперь карты и "иные документы и изображения", в которых не включен Крым, власти будут считать экстремистскими, "оспаривающими территориальную целостность России" и наказывать штрафами и арестами (законопроект принят в первом чтении).

Важное рассуждение Олега Паченкова о том, возможно ли как прежде работать с государством и о роли профессионального сообщества

"Нас учили, что профессионализм — это не смешивать деятельность с гражданской позицией. Но
есть ситуации, в которых возникает чувство, что гражданское должно главенствовать — нельзя осуществлять профессиональную деятельность безразлично к происходящему в обществе.

Профессионализм социального исследователя требует готовности изучать и криминальные сообщества, и преступные режимы — кого угодно, к кому не должно быть эмпатии у исследователя (потому что эмпатия — это не профессионально). Но не следует путать академическое исследование с прикладной работой, где экспертиза социального ученого применяется для изменения мира, предположительно — к лучшему (в понимании того, кто это делает, естественно).

К какому «лучшему» можно менять российский мир в этой ситуации средствами урбанистики? Сейчас урбанистика кажется бессмысленным занятием, а воспроизводство прежней профессиональной практики выглядит как попытка не замечать, что те, с кем мы работаем, перешли границу, переходить которую нельзя.

Абсурдно, например, проектировать методами соучастия общественные пространства, которые как минимум в ближайшие годы не станут общественными — ведь там нельзя высказывать гражданский протест: соучастие не имеет для меня смысла, не будучи частью целого пространства публично-политического.

Мы, прикладные урбанисты, невольно принимали участие в становлении в России того, что можно назвать гибридным урбанизмом, по аналогии с гибридными политическим режимами 一 авторитарными, но с элементами демократических институтов, что может на время вводить в заблуждение относительно их авторитарной природы. Это авторитарно-неолиберальный по своей сути урбанизм, в который интегрированы отдельные элементы демократических инструментов и институтов. Мы участвовали в создании этого гибридного урбанизма и легитимировали его, оправдывая себя тем, что мы работаем на формирование публичной сферы.

Публичная сфера с ее ценностями была маргинальной, но она существовала, и мы старались ее укреплять. Но после 24 февраля никаких оправданий быть не может — публичной сферы в России больше нет, а в нынешней ситуации работа с этим режимом 一 это его оправдание. Так, квинтэссенция моей урбанистической деятельности в России 一 программа комфортной городской среды. Но с чего мы взяли, что городская среда должна быть непременно и прежде всего комфортной? Может быть, есть качества поважнее?

Сегодня урбанисты в России должны заниматься созданием максимально дискомфортной среды. Наша и гражданская, и профессиональная задача — сдвинуть российское общество от всеобщего довольства к недовольству.
Консенсус, который мы так лелеяли в проектах прикладного урбанизма и соучаствующего проектирования, 一 это способ сохранения статус-кво.

Непременное достижение консенсуса как цель работы урбанистов ведет к поддержанию ощущения, что «все у нас хорошо». Но нет, у нас не все хорошо. И на этом следует заострять внимание".

Снос драматического театра в Мариуполе, где погибло около 600 мирных жителей, - ещё один кощунственный жест российских властей. К сожалению, не будет удивительно, если на его месте спокойно спроектируют культурный/спортивный центр или что-то подобное. Надо же как-то приводить территорию в порядок.

Нижний Новгород запустил региональную программу, которая позволяет инвестору отреставрировать памятник и получить за это землю под застройку. Памятник при этом остаётся в собственности государства. По программе уже отреставрирован первый деревянный дом.

#механизмы

В журнале «Новое литературное обозрение» вышла статья Елены Трубиной «Тридцать лет академической урбанистики в постсоветской России: между фундаментальным и прикладным». Это обзор некоторых городских исследований, проведенных российскими авторами за последние 30 лет, попытка нащупать место этих исследований в общемировом контексте и размышления о высшем образовании и академической работе в области урбанистики. Несколько фрагментов:

Призывы интернационализировать городские исследования на Западе раздаются давно, и самое интересное в этом научном поле — это попытки бросить вызов имеющимся вариантам осмысления городов, для которых главная модель — типичный европейский или американский город […].

Сейчас непонятно, в каком времени говорить о сложившихся в России урбанистических научных школах (или их зачатках). Все постсоветское замкнулось в тридцатилетний круг […].

Академическая урбанистика [в России] и то специфическое знание (часто неявное), которое задействовано в принятии решений девелоперами и чиновниками, сосуществуют почти без соприкосновения […].

К 2017 году в международных журналах ежегодно публиковалось до пятидесяти чешских и польских ученых, до или около двадцати эстонских, венгерских и румынских, до двенадцати словацких и лишь около десяти российских авторов […].

Роль российских ученых, изучающих города и в целом пространство, даже внутри группы своих постсоциалистических коллег маргинальна. Академическая урбанистика должна была стать у нас полем критического осмысления практики городского развития и ставить под сомнение реализуемую в этом развитии политическую и экономическую логику, но вряд ли эту задачу она выполнила. Давление на людей реформ в университетах в сочетании с нулевой социальной мобильностью привели к тому, что критических и независимых авторов появилось совсем немного […].

Магистранты проходят через болезненное избавление от иллюзий, которые «триумфальные», «позитивные» версии урбанистики успешно в последние десятилетия поддерживали. Этот момент ставит в сложное положение тех из нас, кто открывает урбанистические магистратуры с сильным прикладным компонентом. Мне кажется, обещание интересного трудоустройства, с которым до недавнего времени урбанистика ассоциировалась, ничем в России не подкреплено, и остается неясным, к чему именно можно было приложить полученное знание всем выпускникам таких программ.

#статьи

В Зарайске придумали сервис для покупки и аренды исторических домов, расселенных по программе аварийного жилья.

Такие здания находятся в собственности города или в частной собственности и не имеют статуса памятника. Предприниматель может найти на портале загруженную муниципалитетом информацию о техническом состоянии дома, его истории и условиях сделки. Авторы также опубликовали руководства по работе с историческими домами и примеры реализованных проектов. У 10 зданий уже появились хозяева. Авторы проекта хотят распространить такую практику на другие города и уже заключают соглашения с администрациями.

Это одна из первых в стране инициатив по восстановлению "фоновой" застройки, но, как и все остальные, она остается в области государственно-частного партнерства и не включает участие местных сообществ.

#механизмы

Составление курса "Городское наследие и оптики его исследования" – отличная возможность придумать курс, на котором сама бы хотела поучиться, пригласить исследователей, тексты которых читаю, попробовать новые форматы. Я выступаю скорее в роли модератора, который наравне со студентами пытается разобраться в теориях и методах междисциплинарного изучения наследия. Спасибо Пете Иванову за приглашение (можно подаваться на его курс "Урбанистика и социология города: история идей").

Если вы тоже хотите разобраться в способах изучения городского наследия, взглянуть на него со стороны различных дисциплин, вместе читать тексты и участвовать в дискуссиях с приглашенными лекторами, буду ждать ваши мотивационные письма.

#теориянаследия

Дорогие коллеги,

🇬🇧Forensic architecture в Goldsmiths предлагают финансирование для одного PhD-исследователя

the Forensic Architecture: Open Verification (FAOV) PhD Fellowship - это практическая программа, цель которой обучить PhD студента методам FA как начинающего специалиста, а также получить критическое представление об этих методах и политическом/историческом контексте работы, которое будет разработано в PhD диссертации.

Дедлайн: 15 марта 2023-го 10:00 утра (GMT)

🌐https://forensic-architecture.org/about/jobs

#PhD #Великобритания

​​"Новая вкладка" опубликовала историю о карельском реставраторе деревянных памятников архитектуры и плотнике Сергее Филенко.

Он рассказывает о спасении традиционных ремесел, отсутствии работы реставратором, участии в митингах и эмиграции после 24 февраля.

Фото: Новая вкладка

#истории

В статье Making Urban Futures at Your Kitchen Table: Temporalities of an Urban Renewal Controversy in Moscow Анна Желнина исследует, как москвичи, которых затронула реновация, выстраивают стратегии своего будущего на разных аренах – от публичных слушаний до собраний домовладельцев и вечерних бесед с семьей.

Московская реновация создает неопределенность, но при этом вызывает у людей действия, эмоции, мнения. Реновация мобилизовала жителей: кого-то в поддержку сноса домов, а кого-то против. Люди обсуждают разные альтернативы будущего, сопоставляя их с личными траекториями. Москвичи присвоили и включили новый временной ландшафт в свое будущее, это изменило их действия.

Когда время выполнения проекта неопределенно, возникает пространство неопределенности во времени. Есть концепция города как «многообещающей машины» - города обещают улучшить инфраструктуру и держат жителей в режиме «ожидания». Ожидая обещания, люди рискуют разочароваться. Неопределенность изменений часто активирует взаимодействие между соседями, властью и архитекторами, возникают места создания городского будущего.

В исследовании применяются теории ожидания, предвкушения и будущей координации (future coordination). Людям необходимо скоординированное видение будущего, чтобы действовать. Прошлое является частью создаваемого будущего: оно формирует прогнозы и ожидания людей в настоящем.

Редевелопмент не только меняет облик городов и районов, но вызывает социальные и политические изменения. Появляется солидарность, социальные связи и сотрудничества на разных аренах принятия решений о будущем. Жители превратили в политические арены (места интенсивной координации будущего) такие привычные места как кухни, вестибюли зданий, дворы и игровые площадки.

Программа реновации создала разные видения и интерпретации будущего. Жители разрабатывали план действий: организовывались для сопротивления или наоборот требовали включения здания в план реконструкции. Для этого они скоординировали действия с соседями и местными активистами.

Для сторонников реновации пятиэтажки стали непривлекательными в контексте обещанного нового жилья. Они собирались семьями на кухнях и представляли, как будут обустраивать квартиры в многоэтажках, были полны надежд и ожиданий. Противники наоборот испытывают грусть, обиду и ностальгию в отношении тех же дворов.

Перед публикацией списков домов, попадающих под снос, районные власти провели серию встреч с жителями, чтобы проинформировать о планах переселения. Но в отличии от голосования, встреч собственников и телефонных опросов, организованных властями, эти встречи не были направлены на сбор отзывов и проведение содержательных дискуссий.

После голосования москвичам удалось внести изменения в список включенных в программу домов. Сотни зданий отказались от реновации. Иногда это происходило в результате скоординированного голосования жителей нескольких соседних зданий, что гарантировало отсутствие сноса и нового строительства поблизости. Более тысячи зданий, изначально не включенных в программу, подали заявки на участие.

В долгосрочной перспективе такие взаимодействия между людьми повлияли на изменения их траекторий поведения как граждан и собственников жилья. Они принимали решения по поводу жилья и модифицировали свои гражданские практики, более или менее вовлекаясь в городскую политику.

Взаимодействие жителей, ориентированное на будущее, может корректировать будущее города, которое представляют планировщики. Так, в Москве властям иногда приходилось корректировать условия переселения (правда на основные принципы проекта эти изменения не повлияли). Но, утверждает автор, это заложило основу для развития нового направления политического поля в городе. Например, присоединились активисты и политики.

Война в Украине и последующие санкции привели к утрате доступа к строительным материалам, экономический шок сократил государственный бюджет. Это означает, что запланированный график сноса и переселения стал еще более неопределенным.

#статьи #реновация

​​PYL рассказывает о том, как Россия восстанавливала после войны Южную Осетию

Несколько цитат:
 
12 августа 2008 года в Южной Осетии закончилась пятидневная война с участием российских и грузинских войск. Военный конфликт серьезно отразился на жизни региона: тысячи людей покинули свои дома, каждое десятое здание было повреждено, а экономика частично признанной республики теперь почти на 90% финансируется Россией.

Около 80% зданий Цхинвала были повреждены во время войны. В Южной Осетии примерно каждая десятая постройка не подлежала восстановлению, около десяти приграничных населенных пунктов были полностью разрушены […].

Ползучая граница

Одним из главных последствий признания Россией независимости Южной Осетии стала новая граница между частично признанной республикой и Грузией […]. C 2009 года Россия проводит постепенную «бордеризацию». Грузинские власти обвиняют Россию в ползучей аннексии из-за постоянного перемещения границы. По заявлению грузинских властей, к концу 2018 года 34 села были разделены заграждениями, которые лишили жителей доступа к фермам, пастбищам, источникам воды для орошения и сельским кладбищам […].

Раньше жители приграничных сел могли попасть из Южной Осетии в Грузию по специальным пропускам через четыре пункта. Весной и летом почти каждый день кого-то задерживали за незаконное пересечение линии разграничения — жители пытались тайно ухаживать за посевами и выгуливали скот […]. С 2019 года границу полностью закрыли. Местные власти делают исключения только во время религиозных праздников, открывая пропускные пункты на несколько дней. В остальные дни попасть в Грузию можно только через территорию России.

Строительство

В 2011 году за счет Москвы в Цхинвале закончили строительство микрорайона «Московский» с улицами Медведева и Путина.

Всего из бюджета столицы на восстановление Южной Осетии выделили около двух миллиардов рублей. Однако, несмотря на вложение больших средств, в Южной Осетии по-прежнему не хватает жилья — в 2020 году в очереди на получение жилья состояли более 1000 семей.

При восстановлении города архитектурный облик часто отходил на второй план. «К моему глубочайшему сожалению, когда восстанавливался город, архитектурная связность не принималась во внимание. Частные дома восстанавливали по типовым проектам. Восстановленные дома явно выделяются и не вписываются», — говорит Сослан Джусоев.

Многие старые здания и исторические объекты во время конфликта 2008 года были разрушены. В 300 метрах от здания парламента находится известный с XIII века Еврейский квартал с одной из древнейших на Кавказе синагогой и старыми зданиями. Район подвергся разрушениям в 90-е, и почти окончательно был разрушен в 2008 году. Сейчас там построили новые таунхаусы […].

Экология

Война 2008 года оставила серьезный отпечаток на экологии Южной Осетии.
Из-за «бордеризации» экологическое сотрудничество между Южной Осетией и Грузией полностью прекратилось […].

Обстрелы уничтожили множество деревьев, а постоянные звуки выстрелов и канонады негативно сказались на размножении певчих птиц. После войны на руках у людей осталось много оружия, что привело к увеличению браконьерства […].

«Город был очень зеленый. Его можно было весь пройти в тени, и ни один луч солнца не упадет. 13 августа, когда я приехала, большей части деревьев не было: либо крона срезана, либо вообще повалено. <…> До войны практически в каждом дворе пел соловей, сейчас их можно услышать один-два раза за лето».

Фото: PYL

Исторический центр Одессы включили в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА

Включить исторический центр Одессы в этот список в октябре попросил ЮНЕСКО Владимир Зеленский, поблагодарив организацию за деятельность на территории Украины в рамках своего мандата и призвав к «расширению совместных усилий» по защите культурного наследия страны.

Генеральный директор ЮНЕСКО Одрэ Азуле подчеркнула, что «эта инициатива свидетельствует о доверии к механизмам защиты ЮНЕСКО». Включение исторического центра Одессы в список всемирного наследия, заявила она, означало бы признание исключительной универсальной ценности этого культурного достояния.

Русские вывезли с территории Украины десятки тысяч предметов искусства – это крупнейшее ограбление произведений искусства со времен Второй мировой войны, пишет The New York Times
 
Ограбления музеев искусства, истории и древностей в Херсоне, Мариуполе, Мелитополе и других городах тщательно организованы и спланированы. Солдаты наспех заворачивают картины в простыни, нарушают правила перевозки и упаковки произведений, обращаются с шедеврами, которых больше нет нигде в мире, как с мусором, оставляют после себя разбитые витрины, говорит директор херсонского областного художественного музея.
 
В Херсоне русские украли более 15 тыс. произведений изобразительного искусства и уникальных артефактов. Это бронзовые статуи из парков, книги из научной библиотеки, осыпающиеся 200-летние кости Григория Потемкина, которые наспех упаковали в ящики.

Российские солдаты ограбили или повредили более 30 музеев. Украинские власти и международные чиновники считают кражи масштабной атакой на украинскую культуру и идентичность.

По рассказам свидетелей, в один из музеев Мелитополя прибыл таинственный человек в белом лабораторном халате и аккуратно, с помощью перчаток и пинцета, извлек наиболее ценные предметы из коллекции, с золотыми изделиями Скифской империи, изготовленными 2300 лет назад. В это время его охранял отряд русских солдат.
 
Музейные работники и охранники говорят, что на них оказывали давление и принуждали помогать, утверждают, что это была централизованная, контролируемая операции под руководством экспертов. В Мелитополе русские солдаты похитили директора и смотрителя художественного музея и в конце концов нашли в подвале скифское золото, спрятанное в картонных коробках.
 
Украинские юристы и искусствоведы собирают доказательства в замерзших зданиях без электричества и отопления, составляют списки пропавших предметов, пытаются найти местных свидетелей и пособников. Украинцы обвиняют россиян в нарушении международных договоров, запрещающих кражу произведений искусства, таких как Конвенция 1954 г. Но русские называют свои действия не воровством, а освобождением и защитой наследия.

​«В развивающихся странах бедные становятся горожанами более высокими темпами, чем прочие группы, даже несмотря на то, что урбанизация является многоаспектным феноменом, принимающим различные формы в разных местах. Разные города, от Сан-Паулу до Хайдарабада, от Токио до Абиджана, бросают вызов представлению об универсальности модели урбанизации и ощущаемого кризиса сообщества, наступающего вместе с ней. Сравнительный урбанизм критикует саму идею универсального пути, в рамках которого развитие подобных городов попросту оказывается чем-то «отличающимся» или исключением. Культурные фигурации, переживаемые в качестве «сообщества» за пределами Европы или Соединенных Штатов, требуют изучения и анализа в собственных терминах».

Что такое сообщество? Как определяется принадлежность к нему тех или иных людей? Насколько прочно сообщества привязаны к конкретным пространствам? И почему политические манипуляции этим понятием представляют реальную опасность? Термин «сообщество» в последние годы активно используется различными акторами городской среды — от активистов до чиновников и застройщиков, — однако его значение остается размытым. В своей книге «Сообщество как городская практика» Талья Блокланд предлагает концептуально осмыслить это понятие через призму различных социальных отношений, чтобы ликвидировать возникший зазор между теорией и практикой работы с сообществами. Она предпринимает попытку рассмотреть их как набор эмпирических практик, из которых складывается сам город, со всеми его властными отношениями и формами неравенства.

Талья Блокланд — социолог, профессор Гумбольдтского университета в Берлине.

Предзаказ книги — на сайте «НЛО».