Я думаю, что из-за такого сложного детства я стал сильный. То есть я ощущаю, что внутри меня сталь. И на самом деле, это необычный выбор: то ли счастливое детство, где тебя все любят, и ты всю жизнь, я думаю, себя ощущаешь счастливей. Или детство, где жесть буквально. И ты всю жизнь потом это ощущаешь, но ты становишься сильный. Я не знаю, что лучше, но у меня выпало второе, и я думаю, что я должен быть за это судьбе благодарен.

Я думаю, имеет значение ДНК, имеет значение то, кто рядом с тобой, — в данном случае это была моя мама, бабушка, и они давали мне сильные жизненные ценности. Также я много читал. Вот это, я думаю, помогло мне не сломаться и стать сильным.

Отец был жёсткий, иногда даже жестокий, и день, когда он из нашей семьи ушёл, был, наверное, лучший день в моём детстве. Но надо знать, что у него самого было такое же детство. Никто не научил его, как надо относиться к детям. И это идёт как нить: как к тебе относились твои родители, так и ты начинаешь относиться к своим детям. И это где-то надо сломать, если там есть насилие. Я смог это сломать. И здесь я на него не держу зла, мы сейчас с ним в отличных отношениях.

Ты — прекрасное человеческое создание.

Шанс того, что ты родишься, был бесконечно мал, — проще быть ударенным молнией сотни раз, чем родиться тобой.

И всё же ты здесь. Ты — чудо!

Твоё тело соткано из ветра и звёздной пыли, а внутри тебя — божественное начало.

Я счастлив и благодарен всему за то, что ты есть. И за то, что ты есть в моей жизни.

Пожалуйста, сияй и празднуй эту жизнь в роли человека — самого привилегированного и развитого вида на Земле.

Жизнь так коротка! Пусть каждый твой день будет наполнен смыслом и красотой.

Собрались как-то в баре коммунист, фашист и капиталист, и стали спорить, чья идеология справедливее. Мимо проходил кот. И мужики договорились, что кто первый кота горчицей накормит — тот и прав.

Первым был фашист. Он взял кота за морду и стал пихать ему горчицу в глотку. А остальные ему говорят: "Нет, это не в счёт. Это насилие. Какая тут справедливость, если никаких средств, кроме насилия, нету".

Капиталист же спрятал горчицу внутрь колбаски, и кот её охотно съел. А двое других ему отвечают: "Нет, это не считается. Это обман. Так несправедливо".

А коммунист взял, намазал горчицей кота и сожрал его. Все в ахуе. А коммунист говорит: "А что? Есть-то нечего, голод... а в деревнях вообще и не такое жрали!"