Дж. Оруэлл:
Он взял детскую книжку по истории и посмотрел на фронтиспис с портретом Старшего Брата. Его встретил гипнотический взгляд. Словно какая-то исполинская сила давила на тебя — проникала в череп, трамбовала мозг, страхом вышибала из тебя твои убеждения, принуждала не верить собственным органам чувств. В конце концов партия объявит, что дважды два — пять, и придется в это верить. Рано или поздно она издаст такой указ, к этому неизбежно ведет логика ее власти. Ее философия молчаливо отрицает не только верность твоих восприятий, но и само существование внешнего мира. Ересь из ересей — здравый смысл. И ужасно не то, что тебя убьют за противоположное мнение, а то, что они, может быть, правы. В самом деле, откуда мы знаем, что дважды два — четыре? Или что существует сила тяжести? Или что прошлое нельзя изменить? Если и прошлое и внешний мир существуют только в сознании, а сознанием можно управлять — тогда что? https://ahilla.ru/svoboda-eto-vozmozhnost-skazat-chto-dvazhdy-dva-chetyre/

Александр Зорин:
Вынесли одну чашу. По количеству причастников видно, что надо бы две и даже три, чтобы избежать толкучки. Тот же самый священник с морской волной на голове и звучным именем Агафангел возгласил: «Со страхом Божиим и верою приступите!»
Не избежать давки. И правда, она завязывается, как последний и решительный бой. Крик младенца, устремленность наседающих сзади.
— Александр, — называю я свое имя, шагнув к чаше со сложенными на груди руками.
— Раскрой рот, — приказывает священник, — шире! Куда я тебе, в карман, что ли, сыпать буду?
Приняв причастие и поклонившись, я, грешный человек, не выдержал и сказал с упреком:
— Что же вы такие свирепые, честные отцы…
— Иди, иди, — парировал священник, не успев добавить что-нибудь покрепче: следующий за мной причастник уже открыл рот. https://ahilla.ru/shkola-smireniya/

Олег Радзинский (диссидент, банкир, писатель, иноагент):
Беда любой тоталитарной, как и авторитарной, власти, что она не сознает пределов собственной компетенции, считая, что все имеет к ней отношение, что все в ее ведении и должно ею контролироваться. Как «у России нет границ», так и у власти нет границ, и она ослабляет себя, простирая свой контроль все дальше и дальше. Козьма Прутков уже высказался относительно того, можно ли объять необъятное. И был прав.
Советская власть считала малейшее проявление неофициоза оппозиционным по умолчанию. Мы поверили власти и тоже начали считать любое отступление от канона навязываемой нам государственности смелым вызовом.
Многие чаяния творческой интеллигенции были именно творческими, но поскольку все воспринималось властью сквозь призму идеологии, то и становилось таковым. Творческое высказывание превращалось в политическое и начинало жить как политическое заявление, как вызов. Сделав все политическим, советская власть победила в конце концов саму себя. https://ahilla.ru/my-vse-nadelyali-politicheskim-smyslom-ottogo-chto-vlast-nadelyala-politicheskim-smyslom-lyuboe-obshhestvennoe-deyanie/

— Да это мы и есть спецоборудование, — сказала Таня Станковская, карабкаясь на третьи нары, — иначе почему бы такое: на ходу поезда разговаривай сколько хочешь, а на остановках — полное молчание, никаких шумов? Даже за шепот — карцер… https://ahilla.ru/eto-my-i-est-spetsoborudovanie/

Иду вечером, слышу, какая-то старушка стонет. Кому нужна она? Ведь в ее-то положении возможна только от родных помощь. Если же социализм, то «родство» это должно распространяться на всех https://ahilla.ru/stanovitsya-vse-bolee-i-bolee-nevozmozhnym-zhit-naraspashku-i-doverchivo/

Евфросиния Керсновская:
я пыталась противостоять всей этой махине, навалившейся на меня! Это не попытка плетью перешибить обух, а соломинка, пытающаяся остановить танк… Я недоумевала, а между тем все было так просто: я была виновна в том, что была права!
Теперь я знаю, что шла по ложному пути. Но если бы мне пришлось пройти весь этот путь сначала, я бы не попыталась шмыгнуть в кусты, а пошла бы по тем же своим следам, хотя на каждом шагу я резала в кровь об острые камни ноги, рвала о шипы свою кожу и расшибала лоб обо все острые углы, но на эту тропу страданий показывал указатель с надписью «правда». Иного пути мне бы не указали ни отец, ни мать. https://ahilla.ru/ya-nedoumevala-a-mezhdu-tem-vse-bylo-tak-prosto-ya-byla-vinovna-v-tom-chto-byla-prava/

Юрий Ветохин:
Все переходчики границы действовали на один манер, пытаясь попасть на Запад через буферные коммунистические страны. Они стремились, и, как правило, им это удавалось, — перейти чешскую, румынскую или польскую границу. Переход границы позднее обнаруживался по оставленным на вспаханной земле следам. Советские власти сообщали о нарушении границы «дружественным» пограничникам. Те организовывали поиск и находили беглецов.
Одному только Ведрову удалось уйти вглубь Румынии и даже побывать в Американском консульстве. Он попался, когда шел на пристань, чтобы сесть на американский пароход, о чем у него уже была договоренность в консульстве.
Одни только братья Шатравки разработали для себя оригинальный план побега. С помощью проводника им удалось пересечь финскую границу в болотистой местности. Преждевременно празднуя победу, они прыгали от радости. Однако скоро появились финские пограничники с собаками, которые арестовали их и самым грубым образом доставили на заставу. Потом, не обращая внимания на их просьбы и не считаясь с тем, что их ожидало в СССР, финны выдали Шатравок советским властям. https://ahilla.ru/kolichestvo-politzaklyuchennyh-v-psihbolnitse-sostavlyalo-okolo-10-protsentov-ot-chisla-vseh-bolnyh/

Анатолий Кузнецов:
Все-таки как это хорошо: плевать на всю и всяческую политику, танцевать, любить, пить вино, спать, дышать. Жить. О, дай вам Бог!
Только [из своего слухового окошка смотрю я и вижу, как, пока одни любят и спят, другие деятельно штампуют для них наручники. Зачем? А вот это вопрос. В мире такая пропасть благодетелей. И все хотят непременно облагодетельствовать целый мир. Никак не меньше. Для этого нужно немного: мир должен уложиться в схему, которая Бог весть как формируется в их малосильных, измученных комплексами мозгах.
Они не плюют на политику, они ее делают. Строгают свою дубину. Потом опускают дубину на чужие головы, проводя таким образом свою политику в жизнь. https://ahilla.ru/gore-segodnya-tomu-kto-zabyvaet-o-politike/

Из книги политзаключенного Анатолия Марченко "Мои показания":
Надо, чтобы об этом знали все.
И те, кто хочет знать правду, а вместо этого получает лживые, благополучные газетные статьи, усыпляющие общественную совесть.
И те, кто правду не хочет знать, закрывает глаза и затыкает уши, чтобы потом когда-нибудь иметь возможность оправдаться и снова выйти чистеньким из грязи: «Боже мой, а мы и не знали…»
Если у них есть сколько-нибудь гражданской совести и истинной любви к родине, они должны выступить в ее защиту, как это всегда делали настоящие сыны России.
Я хотел бы, чтобы это мое свидетельство о советских лагерях и тюрьмах для политзаключенных стало известно гуманистам и прогрессивным людям других стран — тем, кто выступает в защиту политзаключенных Греции и Португалии, Южно-Африканской Республики и Испании. Пусть они спросят у своих советских коллег по борьбе с антигуманизмом: «Что вы сделали для того, чтобы у вас, в вашей собственной стране, политзаключенных хотя бы не воспитывали голодом?» https://ahilla.ru/anatolij-marchenko-ya-ubezhden-chto-glasnost-edinstvennoe-dejstvennoe-sredstvo-borby-s-tvoryashhimsya-segodnya-zlom-i-bezzakoniem/

Вадим Туманов:
Надежды, еще теплившиеся в подвалах водного отдела, отчасти поддерживаемые Юрием Константиновичем Хлебниковым, окончательно оставили меня при переводе во Владивостокскую городскую тюрьму. В подвалах я еще был раздосадован тем, почему так долго разбираются с моим делом. Это же абсолютно ясно, что я не сделал Советской власти ничего плохого. Схватив меня, заталкивая в машину, меня явно с кем-то перепутали. Товарищ Красавин! Извините — гражданин следователь. Я перед вами как на ладони. Вы ошиблись. Принимаете меня за кого-то другого, а я перед страной ни в чем не виноват. Даже в мыслях!
Я произношу такие монологи мысленно, особенно по ночам, ворочаясь на нарах. Но когда тебя ведут из подвала в автомобиль для перевозки заключенных — «воронок», направляющийся в тюрьму, понимаешь полную беспомощность перед надвигающимся на тебя чем-то неотвратимым и страшным. https://ahilla.ru/nu-ladno-ya-kakih-tysyachi-no-znamenitomu-kapitanu-hlebnikovu-razve-trudno-dokazat-svoyu-nevinovnost/

Григорий Свирский:
Журнал «Молодая гвардия» вдруг затрясло, как корабль, брошенный твердой рукой на подводные камни. В пролом хлынула, во всех жанрах, «нутряная тема», которую особо впечатляюще выражал в подпитии мой товарищ военных лет Костя Зародов: «Я р-русский весь! Меня родила Вологда!..»
Я весьма благодушно взирал тогда на эти его, как считал, всполохи национальной гордости, особенно участившиеся, когда Сталин поднял тост «за русский народ». Однако почему-то именно Костя Зародов с его все усиливавшейся мрачноватой гордыней стал со временем Константином Ивановичем Зародовым, главным редактором самой реакционной газеты «Советская Россия», а затем членом ЦК КПСС и шеф-редактором международного коммунистического журнала «Проблемы мира и социализма», лидером и теоретиком «твердой линии» в мировом коммунистическом движении. Его принимает Л. Брежнев, о чем сообщается в специальном коммюнике, для сведения французской, итальянской и других «пошатнувшихся» компартий. На него с надеждой глядят адепты «великой и неделимой» советской России как на «твердую руку», которая сменит полуживых лидеров.
«Национализм всегда приводит к тирании», — Н. Бердяев предвидел и это.
А началось так безобидно и даже весело: «Я р-русский весь! Меня родила Вологда…» https://ahilla.ru/ya-r-russkij-ves/

Андрей Амальрик:
Если же КГБ знает или догадывается о чем-то — но пока не мешает, значит ли это, что вообще ничего не надо делать, чтобы не давать никакой работы КГБ? Значит ли это, что отсутствие всякой оппозиции приводит к прекращению активности политической полиции?
Если стать на точку зрения, что да, приводит, то я все же предпочел бы, чтобы мне зажимала рот полиция, чем я сам себе. Потребность своим творчеством менять окружающий мир — еще более глубока, чем потребность к нему приспосабливаться. Если человек откажется сделать оценку того, что его окружает, и высказать ее — он начнет разрушать сам себя раньше всякой полиции. Но в действительности отсутствие реальной оппозиции отнюдь не приводит к прекращению активности политической полиции — наоборот, она становится более активной, потому что ей приходится придумывать оппозицию, и чем более смывается критерий оппозиционности, тем шире на захват работает машина уничтожения, хороший пример — сталинский террор. Но как только появляется оппозиция реальная — террор начинает сужать свои рамки, и чем далее эта оппозиция идет вперед, тем более она обезопасивает свои тылы. https://ahilla.ru/monolog-s-zazhatym-rtom/

Анатолий Кузнецов:
Совершенно так же являются смешными, а для врача — просто обычными признаками недомогания, нуждающегося в лечении, заявления, например, типа: я — ум, честь и совесть эпохи; я — мудрее всех; я — передовее всех; я — рулевой, кормчий, водитель, учитель, светоч; я — выше всех, дальше всех, быстрее всех, глубже всех, сильнее всех… Вы только представьте себе, что вы слышите такой поток заявлений, — не усомнитесь ли в здоровье заявляющего? Но ведь мы это слышим. Каждый день. Десятки лет непрерывно. В любой газете, любом журнале, радиопередаче, на докладе, по телевизору, на собрании пионеров и на сессии Академии наук данные заявления партии должны быть приведены. Партии — значит, группы людей, не богов, нет, людей; у каждого там энное количество начального, среднего или высшего образования, свои способности, свои заскоки, свои глупости, свои недостатки… И вдруг: мы — ум эпохи, мы — честь эпохи, мы — светоч… и так далее, и так далее. Окститесь!
Представьте, как все это будет смешно, когда перестанет быть грустным. Миллионам современников было не до смеха, потому что им приходилось проживать от рождения и до смерти при такой странной ситуации. Добро бы простое словоблудие, можно было бы перетерпеть. Однако из слов следуют дела: «Я умнее всех, значит, подчиняйтесь мне и делайте только то, что я укажу». Это уже была беда. https://ahilla.ru/kogda-to-budet-smeshno/

однажды, когда Чиаурели вместе со Сталиным в машине ехал на дачу, Чиаурели сказал ему, что Геловани мечтает с ним познакомиться. Сталин взял трубку телефона и распорядился, чтобы актера Геловани пригласили на ужин. https://ahilla.ru/tovarishh-stalin-priglashaet-vas-pouzhinat/

Для продления на год SSL-сертификата для нашего сайта требуется 5100 р. Если у вас есть возможность и желание, то помочь можно так:
Карта Сбербанка: 4276 1600 2495 4340

Прот. Александр Мень:
Помогите, пожалуйста, осмыслить призыв патриарха Тихона к смирению перед злом, постигшим страну.

Надо правильно понимать, что значит смирение. Смирение — это требовательность по отношению к себе, но ни в коем случае, не компромисс со злом! Когда смирение подменяется компромиссом со злом, то получается холуйство, а не смирение. Господь Иисус говорит: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем». Но разве вы находите в Его действиях, описанных в Евангелиях, чтобы Он шел на компромисс со злом? Никогда! https://ahilla.ru/kogda-smirenie-podmenyaetsya-kompromissom-so-zlom-to-poluchaetsya-holujstvo-a-ne-smirenie/

Андрей Дударев:
Русская философия не продолжение европейской традиции, а нечто свое, самобытное. Она появляется, скорее, как продолжение литературы с упором на поиск экзистенциальной правды, чем как ветвь западной философии. При этом русский человек всегда находился в общении с дальним, для него совершенно естественно разговаривать «с Коперником», а не только с соседом по лестничной клетке.
Также и экуменизм для русской церкви не совсем уж чуждое явление. И Владимир Соловьев, и о. Сергий Булгаков, и о. Александр Мень не избегали общения с иными конфессиями, а чаяли единства Вселенской Церкви.
Но достаточно ли этого, чтобы в общем культурно-историческом «зонтичном» пространстве метамодерна припочковаться к проектам Бонхеффера и Канта? Будет ли услышан из глубины тысячелетий голос пророка Исайи? Не чересчур ли большой «метафизический скачок» придется совершить стране, утопающей во многих беззакониях? Не слишком ли густую тьму внутри себя надо преодолеть?
События последних лет показывают, что это сделать будет очень непросто, если и вообще возможно. https://ahilla.ru/kant-bonheffer-i-prorok-isajya-chto-proishodit-s-proektom-vechnogo-mira-v-epohu-metamoderna/

Тамара Петкевич:
За проволокой лежала бескрайняя степь. Ветер все нес и крутил песок. Перехватывающей горло жарой, песком, вышками, сверхмыслимой жестокостью был до отказа заполнен этот мир. Я решила уйти из него, выбыть! Покончить с собой. В категорически явившемся чувстве не было ни паники, ни отчаяния. Решение было естественным. На этой черте смерть представлялась достойнее. Я пыталась сообразить: как, чем? Не было ни яда, ни бритвы, ни омута. Так что?
Выйдя из барака и блуждая по зоне, я наткнулась на солидный кусок веревки. Ее здесь «производили». Теперь надо было решить: где? Уборная представляла собой яму, обнесенную в углу зоны невысоким частоколом камыша, и была на виду у часовых. https://ahilla.ru/tam-za-provolokoj-stoyala-sherenga-zhivyh-sushhestv-otdalenno-napominavshih-lyudej/

Николас Старгардт:
Расчет на переход Америки на сторону Германии в священной миссии спасения Европы от большевизма служил последним оправданием игры с целью выгадать время ценой жизни других людей. И хотя Верховное главнокомандование вермахта более не знало точных размеров потерь, в 1945 г. каждые сутки боев уносили в могилу около 10 000 немецких военнослужащих. Пока не рухнула оборона по Рейну, вермахт защищал цельную, пусть и очень сильно скукожившуюся территорию, обитателям которой не уставали еженедельно напоминать о близости развала Большого альянса против рейха https://ahilla.ru/porazhenie-ne-unichtozhilo-nemetskij-natsionalizm/