полынь или петрушка?

Ой, вспомнила, значится, историю про лешего.

Шло потихохоньку мое очередное лето в гостях у бабуси, близился Иван Купала (но не тот, который правильный, конечно, а тот, который попсовый, 7 июля). В мои загребущие ручонки попал весенний выпуск журнала "Морфей", где целый раздел был посвящен магическим свойствам прострела раскрытого, более известного как сон-трава.

Бабуся моя в травах разбиралась лучше ботанических справочников, так что я с журналом наперевес пошуршала к ней.
-Бабусь, — говорю, — А ты сон-траву знаешь?
-А как же, — усмехается та, помешивая клубнику с сахаром в гигантском аллюминиевом тазу, — Вон, на дворе куст растёт, под иргой.
-Вот это да! А когда она цветет?
-Да отцвела уже, еще поди в апреле отцвела, она вешняя трава.
-Жаль. У нас на Севере такое не растет, а я бы так хотела увидеть ее цветы.

Бабуся задумчиво поворошила шумовкой клубнику. Из клубнично-сахарных глубин выполз клоп, тоже задумчиво.

-А ты попроси Лешего или русалок, вдруг подмогнут, — бабуся улыбнулась, — Давай-ка мешай клубнику, чтоб равномернее грелась, мы потом чуть-чуть варенья возьмем, ты на хлебушек намажешь да в сад снесешь. Под деревом оставь, попроси и, уходя, не оглядывайся. А я пока в подвал за кваском спущусь.

На закате с бутербродом из хлеба с вареньем в одной руке и домашним квасом в другой я добрела по заброшенному саду к большущей раскидистой яблоне. Положила под ней гостинцы, попросила, дескать, если не очень сложно, сделайте так, чтоб сон-трава зацвела, пожалуйста, спасибо, извините за беспокойство, в любом случае угощайтесь.

Следующим утром бабуся встретила меня на крыльце, ухмыльнулась и, поманив узловатым пальцем, направилась в сторону ирги. Под ней маленький кусток сон-тавы салютовал мне свежей стрелкой, увенчанной крохотным бутоном.

Бабуся приобняла меня за плечо:
-Гляди-ка, по сердцу пришлись соседушкам твои угощения.

Чесслово, ежедневно раз по восемь я бегала к кусту проверять, всё ли хорошо с бутоном. И, как по заказу, ровно на Купальском рассвете 7 июля на меня с пушистого стебелька смотрела заветная гордо-фиолетовая голова с единственным желтым глазом посередине.