В делах о принудительном заключении договора купли-продажи земельного участка, находящегося в публичной собственности, с собственником расположенного на нём здания, судам необходимо учитывать соответствие фактического использования земельного участка его разрешённому использованию, зафиксированному в ЕГРН.

Исключительное право на приобретение участка без торгов реализуется при условии, что вид разрешённого использования участка соответствует фактическому назначению объекта капитального строительства на нём; в противном случае предоставление участка в частную собственность может повлечь нецелевое использование земли и нарушение порядка определения выкупной цены, основанной на кадастровой стоимости, соответствующей иному виду разрешённого использования.

Следовательно, при разрешении подобных споров суд обязан проверить, доказал ли заявитель приведение фактического использования земельного участка в соответствие с его разрешённым использованием либо законность изменения такого использования с внесением соответствующих сведений в реестр.

Отсутствие таких доказательств препятствует признанию отказа уполномоченного органа незаконным и удовлетворению требования о понуждении к заключению договора.

Когда вступивший в законную силу судебный акт по ранее рассмотренному делу установил, что арендатор утратил возможность пользоваться спорным имуществом и не сохранил фактического владения им после расторжения договора аренды, последующие требования арендодателя о взыскании арендной платы за более поздний период не могут быть удовлетворены без представления новых, самостоятельных доказательств продолжения пользования этим имуществом.

Преюдициальные обстоятельства, установленные в рамках предыдущего дела с участием тех же сторон, исключают повторную оценку тех же фактических оснований под иным временным покровом.

Обязанность арендатора по внесению арендной платы после прекращения договора возникает лишь при условии сохранения им фактического владения или пользования имуществом. Отсутствие акта возврата само по себе не свидетельствует о продолжении пользования, особенно если арендодатель имел реальную возможность вывезти имущество, а арендатор предпринял разумные меры для обеспечения такого возврата.

В таких обстоятельствах взыскание арендной платы за период, следующий за установленным в преюдициальном решении моментом утраты владения, противоречит принципам процессуальной экономии, стабильности судебных актов и надлежащего доказывания.

В делах о банкротстве застройщика, когда несколько участников строительства претендуют на право собственности на одно и то же недвижимое имущество, суд первой инстанции обязан объединить связанные обособленные споры в одно производство в целях обеспечения всестороннего и объективного установления фактического правообладателя.

Невыполнение этого требования нарушает баланс интересов сторон и препятствует правильному разрешению спора, поскольку исключает возможность сопоставления всех доказательств и доводов конкурирующих заявителей.

При применении положений ст. 201.11 Закона о банкротстве (в частности, критерия «одной трети» зарегистрированных или признанных прав на помещения соответствующего вида) суды должны исходить из количества нежилых (или иных соответствующих) помещений в конкретном объекте, исключая из расчёта помещения, входящие в состав общего имущества многоквартирного дома.

Формальный подход к оценке доказательств и игнорирование фактического владения имуществом недопустимы, особенно когда иные способы защиты нарушенных прав граждан исчерпаны.

Когда денежные средства перечислены исполнителю на основании выставленных им счетов с четким указанием наименования услуги, а плательщик не оспаривает факт получения консультационных или иных действий в рамках взаимодействия, но ссылается лишь на отсутствие желаемого результата, основания для квалификации обогащения как неосновательного отсутствуют.

Оплата по счету, содержащему существенные условия договора, в совокупности с последующим поведением сторон, свидетельствует о конклюдентном заключении договора возмездного оказания услуг, что исключает применение норм о неосновательном обогащении.

Суд не вправе ограничивать предмет доказывания до степени игнорирования фактически сложившихся правоотношений и признавать обогащение неосновательным лишь на том основании, что результат оказался неудовлетворительным для заказчика.

В таких случаях требуется всесторонняя оценка характера оказанных услуг, объема выполненных действий и наличия между сторонами соглашения — явного или конклюдентного, — поскольку отказ от оплаты фактически оказанных услуг, не обещавших достижения определённого исхода, противоречит существу обязательства по возмездному оказанию услуг.

Когда договоры на выполнение работ по капитальному ремонту заключены в рамках специального правового регулирования — в частности, на основании Положения Правительства РФ № 615, — к ним не подлежат применению общие нормы о контрактной системе в сфере государственных и муниципальных закупок, включая разъяснения, касающиеся ничтожности сделок при отсутствии обеспечения исполнения контракта.

Представление подрядчиком поддельной банковской гарантии в таких правоотношениях влечёт не ничтожность договора, а предусмотренные специальным регулированием последствия — в частности, право заказчика на одностороннее расторжение договора и взыскание штрафа.

Ничтожность сделки как правовой институт применима лишь при посягательстве на публичные интересы или права третьих лиц, чего недостаточно для установления в случае нарушения внутренних условий обязательства, регулируемого отраслевыми нормами.

Кроме того, при оспаривании договора третьим лицом (в том числе СРО) суд должен проверить его статус заинтересованного лица согласно антимонопольному законодательству и учитывать добросовестность сторон, поскольку недобросовестное поведение заявителя исключает возможность ссылаться на недействительность сделки.

Расторжение долгосрочного договора аренды земельного (в т.ч. лесного) участка по основанию несвоевременного внесения арендной платы не может быть применено формально — даже при длительной задолженности — если нарушение устранено арендатором до вынесения решения суда и отсутствуют иные признаки недобросовестности или системного уклонения от исполнения обязательств.

Устранение нарушения, особенно выражением воли на сохранение договорных отношений (погашение долга и неустойки), требует от суда оценки не только факта просрочки, но и её существенности — то есть того, лишает ли оно арендодателя в значительной степени ожидаемой выгоды.

Крайняя мера в виде расторжения допустима только когда:
1) нарушение носит устойчивый, злонамеренный или неустранимый характер;
2) сохранение договора противоречит принципам разумности и добросовестности;
3) судом аргументировано, почему менее радикальные меры (взыскание, предупреждения, изменение условий) оказались или заведомо окажутся неэффективны.

Математическая длительность просрочки сама по себе не доказывает существенность нарушения, если договор исполняется в конечном итоге и по своему содержанию допускает гибкость во времени исполнения.

Когда подрядчик продолжает выполнение работ, несмотря на наличие препятствий, вызванных действиями или бездействием заказчика (включая некорректную или несвоевременно предоставленную документацию, отсутствие доступа к объекту и иные обстоятельства, препятствующие соблюдению сроков), суд обязан установить распределение вины между сторонами.

Отказ от такой оценки — особенно при наличии своевременных уведомлений со стороны подрядчика и подтверждённого факта корректировки условий со стороны заказчика — делает выводы о размере ответственности за просрочку необоснованными.

Когда договорная неустойка выражена в иностранной валюте, а основное денежное обязательство — в иной валюте (в том числе в долларах США или евро), суды при снижении неустойки обязаны сохранять валюту, установленную соглашением сторон для самой неустойки, а не произвольно подменять её валютой основного обязательства. Применение иной валюты при расчёте снижённой неустойки, даже в интересах «компенсаторной соразмерности», нарушает принципы валютного определения обязательств и ведёт к искажению условий договорной ответственности.

При этом, даже если суд учитывает стоимость исполненного обязательства как базу для расчёта пропорциональной санкции (например, по ставке 0,1% от суммы просрочки), он обязан:
— определить размер неустойки в той валюте, в которой она установлена договором;
— в резолютивной части судебного акта указать как валютную сумму неустойки, так и порядок её конвертации в рубли по официальному курсу на дату фактического исполнения (если иное не согласовано сторонами);
— обеспечить соответствие расчёта положениям закона.

При разрешении споров, связанных с взысканием неустойки за нарушение сроков выполнения подрядных (субподрядных) работ, судам необходимо учитывать не только формальную дату подписания актов приёма-передачи, но и фактические обстоятельства, свидетельствующие о завершении и принятии работ — в том числе ввод объекта в эксплуатацию, наличие исполнительной документации, отсутствие претензий к объёму и качеству работ, а также объективные препятствия, возникшие по вине заказчика (подрядчика), включая задержку предоставления проектной документации, изменение объёма работ, отсутствие строительной готовности и иные нарушения встречных обязательств.

Непринятие во внимание таких обстоятельств и отклонение соответствующих доказательств без надлежащей оценки может привести к ошибочному установлению вины исполнителя и несоразмерному взысканию санкций.

Односторонний отказ от договора подряда, основанный лишь на неоформлении актов при фактическом выполнении и принятии работ, не соответствует принципу добросовестности и реальному содержанию обязательств; при этом несоблюдение сроков может быть частично или полностью обусловлено действиями (бездействием) кредитора, что влечёт применение положений о распределении ответственности.

Суды обязаны всесторонне исследовать представленные доказательства, включая переписку, техническую документацию и иные материалы, подтверждающие хронологию и обстоятельства исполнения обязательств, дабы избежать формального подхода и обеспечить баланс интересов сторон.

В делах о взыскании неосновательного обогащения, связанного с авансированием исполнения обязательств по договору подряда (оказания услуг), судам следует учитывать, что само по себе расторжение договора в одностороннем порядке до наступления срока окончательного исполнения обязательств не исключает обязанности заказчика оплатить фактически выполненные и переданные работы, если их наличие подтверждается доказательствами со стороны исполнителя.

При этом обязанность доказывания как отсутствия встречного предоставления (со стороны заказчика), так и его наличия (со стороны исполнителя), распределяется: заказчик должен обосновать факт неисполнения обязательств по объему, оплаченному авансом, а исполнитель — предоставить доказательства выполнения и передачи результата, в том числе косвенные, свидетельствующие об использовании этого результата заказчиком при исполнении смежных обязательств (например, в рамках государственного контракта).

Суды апелляционной инстанции не вправе отклонять новые доказательства, имеющие существенное значение для правильного разрешения спора, лишь на основании их несвоевременного представления, если такие доказательства объективно могли повлиять на выводы суда первой инстанции и их принятие не нарушает принцип состязательности.

В случаях, когда исполнитель утверждает о частичном исполнении обязательств, а заказчик не опровергает этот довод и не представляет доказательств самостоятельного исполнения или перепоручения соответствующих работ третьим лицам, суд обязан всесторонне исследовать обстоятельства, включая оценку косвенных фактов (например, факт принятия и оплаты аналогичного результата по смежному контракту), что необходимо для установления реального объема встречного предоставления и исключения необоснованного взыскания аванса в полном размере.

Имущество, приобретённое супругом должника в период брака, но после введения процедуры реализации имущества в деле о банкротстве, не подлежит включению в конкурсную массу, если доказано, что оно было получено за счёт личных (не семейных) средств — в частности, по безвозмездным сделкам, таким как дарение, и не использовало доходы должника или совместный бюджет.

Наличие кредитного обязательства само по себе не влечёт возникновения совместной собственности, если платежи по кредиту осуществлялись не за счёт общих средств супругов и не привели к увеличению долговой нагрузки должника.

При оценке возможности исключения имущества из конкурсной массы суд учитывает не формальный момент приобретения (в браке или нет), а экономическое содержание операции: источник финансирования, отсутствие сокрытия активов должником, а также фактическую невозможность влияния на удовлетворение требований кредиторов — особенно если кредиторы не заявляли требований по данному обязательству и не оспаривали его как совместное.

Если акционер общества, в отношении которого заявлено требование об исключении из числа участников в связи с совершением им действий, ущемляющих интересы общества или других акционеров, утрачивает статус участника в ходе судебного разбирательства посредством отчуждения акций — и при этом это отчуждение имеет признаки мнимости или злоупотребления правом (например, совершается в период спора, в пользу аффилированного лица и в целях уклонения от возможных последствий удовлетворения иска), — суд не вправе ограничиваться констатацией потери статуса участника и отказывать в удовлетворении иска без рассмотрения доводов о недействительности такой сделки.

Особенно если заявитель не участвовал в ранее рассмотренном деле, на решения по которому суд ссылается, и потому эти обстоятельства не имеют для него преюдициального значения.

Судебная инстанция обязана оценить наличие признаков злоупотребления правом, мнимости сделки и нарушения добросовестного поведения, а также проверить, не препятствует ли отчуждение акций реализации прав истца на защиту своих законных интересов. Отказ в рассмотрении подобных доводов и игнорирование возможной ничтожности сделки влечёт нарушение норм материального и процессуального права.