Скоро, совсем скоро 3 октября. Настало время для ежегодной заметки, посвященной главному празднику современной ФРГ. Традиции следует чтить :-)

В прошлые разы я всё больше рассуждал о фиктивности разделения Германии на «восток» и «запад» (и ещё раз – на бис); о деталях её послевоенного устройства; о преемственности ГДР и Пруссии; etc. Да и вообще, эта ваша «Единая Германия» – лишь (временная) аномалия эпохи модерна.

Можно было бы и в этом году покрутить мою любимую шарманку германского регионализма; что-нибудь в духе «Знаете ли вы, кто и когда ввёл единое гражданство Германии, отменив подданство отдельным Саксониям, Гессенам и Бавариям?». Но давайте лучше обсудим темы совершенно спекулятивные, я бы даже сказал – несерьёзные и вздорные. Ну, например: что случилось с золотым запасом ГДР после Объединения?

Вопрос, согласитесь, откровенно дурацкий. Что с ним могло случиться? ФРГ присоединила ГДР; среди прочего, получила в своё владение её собственность. Золото Восточной Германии стало частью золотого резерва Германии Западной. Очевидно же.

Так-то оно так… Но вот, например, в 2012 году этот же вопрос прозвучал в бундестаге. Ответ на него дал парламентский госсекретарь при министерстве финансов Штеффен Кампетер.

«Госбанк Берлина – как правопреемник госбанка ГДР – использовал валютные резервы госбанка ГДР для погашения иностранных долгов ГДР в свободно конвертируемой валюте. Таким образом, немецкий бундесбанк не получал золотых или валютных резервов ни от госбанка ГДР, ни от госбанка Берлина».

Опустим, что герр Кампетер ответил не совсем на задаваемый вопрос; важно уяснить официальную позицию ФРГ: золота от ГДР ей не досталось ни унции.

(Нет, его не потратили «на выплату долгов ГДР». Сам Кампетер сказал, что на это пошла валюта. И он совершенно прав: зачем использовать для подобного золото?)

А сколько вообще было золота у ГДР? Отличный вопрос. Правильный ответ – никто не знает. Буквально, такой информации нет. Есть всякие косвенные данные, согласно которым скромный золотой запас ГДР составлял от 30 до 60 тонн золота; однако точной цифры вы не найдёте. Немцы, они, знаете, очень безалаберно обращаются с документами, особенно с финансовыми.

(В целом, эти значения похожи на правду. Например, у Польши в 1990 году имелось что-то порядка 15 тонн золота; Чехия в девяностых продала около 50 тонн – т.е. как минимум столько у неё и было)

Как же это немцы потеряли несколько десятков тонн золота? Ну, для людей целеустремленных ничего невозможного нет. Вы себе, быть может, представляете аншлюсс ГДР (и Западного Берлина) как чинную смену караула: одни немцы в выглаженной форме спускают старый флаг, другие столь же дисциплинированно поднимают новый. Охо-хо-хо. Через десять лет после Объединения – когда стало можно – в прессу начали просачиваться отдельные истории (причём ещё самые безобидные).

Например, был такой неприметный человек – Герд Пеликан, казначей СЕПГ. Сразу после падения Берлинской стены Партия дала ему Задание: протащить в светлое капиталистическое будущее партийную кассу, 6,2 миллиарда марок. Крупная сумма даже в восточных фантиках, но только ими она не исчерпывалась – это лишь общая (и приблизительная) оценка; так-то там были западные марки, доллары-фунты-франки, золотые монеты, серебряные слитки, украшения, ордена, шубы, машины и т.п. Обычная партийная касса, не маленькие, сами всё должны понимать.

Товарищ Пеликан взял под козырек и ответственное поручение выполнил. Касса растаяла всего за полгода. Когда ФРГ добралась до документов ПДС (так, напомню, СЕПГ называлась с 1990 года), она нашла лишь жалкие 200 миллионов западных марок. Всё остальное исполнительная птичка унесла в клюве.

Наверное, это произошло из-за какой-то дьявольской хитрости социалистов, заметавших следы что твой Штирлиц? Официальная позиция ФРГ по этому вопросу звучит именно так. Но вообще-то, если посмотреть на ситуацию трезво, становится понятно, что успех Пеликана объясняется исключительно одним фактором: Бонн попросили не мешать вывозу кассы. И Бонн не мешал.

(Кто попросил, тоже понятно. Те же люди, в чьей сфере ответственности находилась тайная полиция ФРГ)

Схема, по которой Пеликан растащил кассу, была очень простой: деньги раздавались проверенным людям под видом «кредитов», а их получатели открывали новые фирмы, инвестировали или просто хранили под матрасом. Делалось всё с социалистической прямотой: Пеликан и касса располагались в здании ЦК; ближайший нотариус находился через пару домов. Спустя пару дней после запуска плана Пеликана, перед офисом нотариуса выстроилась очередь из ничем не примечательных граждан, загоревшихся желанием открыть свой бизнес. У каждого из них в кармане казенного пиджака лежало удостоверение ПДС.

Всё делалось настолько открыто, насколько возможно. Но ФРГ – ах-ах, какая жалость – всё пропустила и потом десять лет искала партийные активы СЕПГ-ПДС.

(В истории объединения Германий есть момент, которые часто упускают – а он важен; и сами немцы о нём в курсе. Момент этот следующий: с момента падения Стены и до официального слияния двух стран в восточной Германии де-факто отсутствовала госвласть. ГДР уже не было, а ФРГ – ещё; присутствие государства ограничивалось той самой минархической ролью «ночного сторожа»: работали низовые службы, типа полиции-пожарных-медиков, но никакого государственного контроля над личностью уже/ещё не было. Именно в этот период, кстати, происходит действие отличного сериала «Клео». У большинства восточных немцев, особенно из Берлина, от воспоминаний об этом годе свободы до сих пор слёзы на глаза наворачиваются: «Можно было абсолютно всё!». Нетрудно догадаться, что эта щедрая фора была выдана в первую очередь руководству ГДР, чтобы те упаковали вещи и степенно отбыли в прошлое)

Одним из участников перевоза кассы стал коммунист из ФРГ Вольфганг Венцель, снимавший рекламные ролики для СЕПГ Западного Берлина (СЕПЗБ). Он о происходящем рассказывал так: гулял по Берлину и как-то случайно забрёл в офис к Пеликану. Тот сидит на куче банкнот, грустит, перья топорщит. Венцель ему и говорит:

- Ничего себе, как у вас много денег, геноссе! А можно мне тоже?

Пеликан швырнул в него чемоданом, где лежал 21 миллион марок. Венцель, радостно урча, поскакал в родную Северную Рейн-Вестфалию открывать киностудию EMG. Работать с наличными в таком деле неудобно, так что он начал размещать их на банковских счетах. Единственным местом, где к нему возникли вопросы, стал люксембургский банк: там люди, увидев три миллиона в пластиковом пакете, справедливо заподозрили, что речь идёт о наркобизнесе или о чём-то похуже. Тогда Венцель пошёл в посольство ГДР и получил там справку (с подписью и печатью), что это деньги СЕПГ. Законные и честные. С этой справкой он вернулся в банк, и все вопросы о происхождении денег у люксембуржцев тут же отпали:-)

Вот весь этот цирк, как считается, ФРГ в упор не замечала. Её усилия по отслеживанию средств СЕПГ ограничилась созданием «Независимой комиссии по проверке партийных активов ГДР» (UKPV). Та полтора десятка лет изображала бурную деятельность, чтобы итог усилий подвел её последний шеф Кристиан фон Хаммерштайн (родственник, да, но очень далёкий): «Ну не знаем мы, куда ушли деньги СЕПГ! Там очень сложные и запутанные схемы!».

«Сложные и запутанные схемы» стали достоянием общественности в 2001 году, когда все партийные активы уже десять лет, как были хорошо перепрятаны, а правительству потребовалось дать укорот ПДС, получавшей слишком высокие результаты на земельных выборах в Берлине. Пошли неожиданные прозрения: у всех партий газеты выходят дай бог раз в неделю, а принадлежащая ПДС «Нойес Дойчланд» издается каждый день, да ещё и почти без рекламы. И каждое агит-мероприятие у ПДС по размаху как Октоберфест. Это что же, у ПДС осталась её партийная касса? ¯\(°_o)/¯

Я помню, что заявил темой судьбу золотого запаса ГДР; отступление выше было нужно, чтобы показать ситуацию 1990 года и продемонстрировать, с какими проблемами могли столкнуться люди, желавшие вывезти ценное имущество из Восточной Германии.

(Да ни с какими; власти ФРГ ещё бы и помогли с упаковкой и транспортом)

Вот другой занимательный пример, немного ближе к теме. Вскоре после падения Стены, на территории Западного Берлина был арестован Александр Шальк-Голодковский. Это очень крупная фигура в руководстве ГДР; Шальк-Голодковский де-факто руководил всей внешней торговлей Восточной Германии, не занимая при этом видных должностей – официально он возглавлял один из отделов министерства торговли под названием «Коммерческая координация» (Kommerzielle Koordinierung), сокращенно: «КоКо». Задачей «КоКо» было добывать валюту и обходить эмбарго.

(А кто, кстати, такой, этот Шальк-Голодковский? Хороший вопрос. Разумеется, никто не знает. Официальная легенда происхождения такова: «сын русского апатрида Петера Голодковского». При вполне живом батюшке, служившем переводчиком с русского в вермахте, маленького Сашу усыновила семья Шальк. С войны папа не вернулся, похоронив любые надежды разобраться в биографии интересного герра до 1945 года. Может, он и в Германию-то только после войны попал)

Шальк-Голодковский прибыл в Западный Берлин добровольно, вместе со своей женой. Он дал обширные показания, после чего уехал наслаждаться пенсией в Баварию, на озеро Тегернзе (по соседству с виллой Горбачева). Считается, что «Белоснежке» – под таким именем он проходил в документах БНД – разрешили оставить большую часть счетов, созданных во время нелегкой работы в «КоКо». В девяностых против него велась пара судебных процессах, но откровенно формальных: Шальк-Голодковский получил два условных срока – год и полтора – после чего был окончательно отпущен на волю; никаких претензий и вопросов к нему больше не возникало.

Для публики потом была опубликована анекдотичная история, как перед отправкой на Тегернзе Шальк-Голодковские жили в Мюнхене у Гертруды Рюкерт, вдовы пастора Георга Рюкерта. Им выдали документы на имя «пасторской четы Гутманов из ГДР». Взрослые дети пасторской вдовы изводили финансового гения ГДР издевательскими вопросами в духе «Где деньги, Голодковски? Куда ты дел золото Партии?»; а когда к Рюкерт приходили гости, «Гутманы», дескать, прятались за занавеской. Подобные детали, скорее всего, лишь плод фантазии младшей дочери Рюкерт, Сабины, сделавшей на подобных историях карьеру в «Ди Цайт»; однако если Шальк-Голодковские действительно жили у них – что было бы возможно только с согласия и, вероятно, просто по распоряжению тайной полиции – то это порождает целый океан вопросов к уже покойным Рюкертам. Дело в том, что почтенная пасторская чета известна своей благотворительной деятельностью: они создали такую славную организацию, как «Августинум», помогающую инвалидам и держащую целую в Германии целую сеть школ, санаториев, интернатов и тому подобного. Казалось бы, ну где спецслужбы и где фонд помощи инвалидам? Но в ФРГ помочь защитникам Конституции готов каждый :-) Интересно, какие ещё интересные люди прошли через «Августинум» за столько лет? Впрочем, я что-то сильно отвлекся…

Так вот, после беседы с Шальк-Голодковским в январе 1990 года представители ФРГ совершили вояж в главный офис «КоКо» на Валльштрассе. И, среди прочего, нашли в тамошнем подвале 21 тонну золота, в маленьких таких слиточках по пять килограмм. Стоимость находки составляла около 280 миллионов тогдашних долларов; сейчас это где-то 700 миллионов. Для государства сумма небольшая, а вот для отдельного человека – весьма и весьма. И эту кучу золота ФРГ, не смейтесь, тоже потеряла. Как резервы госбанка ГДР. Буквально. Везде так и пишут: «местонахождение данного золота до сих пор неизвестно». Такие вот растяпы эти немцы.

(Понятно, что валять дурака, рассказывая о «пропаже» денег и золота руководства ГДР, Бонн мог только в одном случае – если выпавший из Восточной Германии лут достался кому-то ещё. В противном случае, ФРГ спокойно бы оформила всё как свою законную собственность)

«КоКо» Шальк-Голодковского, конечно, была не единственным финансовым инструментом ГДР. Ещё за пятнадцать лет до её создания, аж в 1951 году, в Восточной Германии появилась фирма «Новум», которую позже организационно включили в состав «КоКо». С 1973 года ей из Вены руководила гражданка Австрии Рудольфина Штайндлинг, вошедшая в немецкую историю как «Красная Фини».

О довоенном периоде жизни Рудольфины известно столь же мало, как и о молодости Шальк-Голодковского. Вроде бы родилась в Вене, вроде бы девичья фамилия – Эккель (для немецкого слуха звучит забавно). После войны работала бухгалтером в венском банке, где познакомилась с «героем Сопротивления, пережившим Холокост» Адольфом Штайндлингом, а потом и вовсе вышла за него замуж.

(Об этом великом – и, безусловно, скромном – человеке не пишут уж совсем ничего; только вспоминают, что до Рудольфины он подарил свою славную фамилию ещё одной женщине, Вильме Гайрингер, ставшей его первой женой. Биографии Вильмы и Рудольфины типовые очень похожи: мрак и неизвестность до 1945 года, партбилет и красный флаг после.

Вильма считается девочкой из приюта, чьи еврейские родители умерли в начале двадцатых. Как же, спросите вы, еврейский ребенок остался совсем один? Там же связи, община, взаимопомощь! Тут делается отход на заранее подготовленные позиции: да, родители Вильмы были евреями, но нерелигиозными – что бы это загадочное утверждение ни значило ¯\_(ツ)_/¯– поэтому контактов с еврейской общиной Вены не поддерживали. Военная биография Вильмы читается как приключенческий роман: французское подполье, гестапо, лагеря; и, вероятно, таким романом и является. Правдоподобен там только один факт: в 1945 году Вильма оказывается в Швеции, откуда позже прибывает в Австрию. Вообще, не исключено, что и Вильма, и Рудольфина приехали в Австрию – а может и вообще в континентальную Европу – уже после войны и по очереди легализовались через достопочтенного Штайндлинга)

Рудольфина десять лет состояла в компартии Австрии, откуда вышла лишь после 1968 года – якобы протестуя против подавления «Пражской весны» (как и вышеупомянутая Вильма: начальство-то одно). На самом деле Штирлица просто попросили не разгуливать по Вене с красным флагом: сдав партбилет, Рудольфина пошла на повышение, став фактически главным казначеем коммунистической партии Австрии, управляя всеми её активами. А в 1973 году она возглавила упомянутый восточно-германский «Новум», проводя сделки для Шальк-Голодковского и охраняя заграничные активы восточногерманских геноссен из СЕПГ.

После объединения Бонн, разумеется, вышел и на австрийский схрон ГДР. Штайндлинг и «Новуму» предъявили претензии: партийные заначки и активы должны были перейти ФРГ. Однако, несмотря на решение Высшего административного суда Берлина, Германия опять ничего не получила: деньги со счетов «Новума» неожиданно «куда-то пропали». Их искали двадцать лет, да так и не нашли. В 2009 году Берлин заключил с Рудольфиной соглашение: та выплачивает Федеральному агентство по особым задачам объединения скромные 120 миллионов евро и идёт себе с миром. Куда делись суммы раз так в десять раз больше? Совершенно верно, вы всё поняли правильно: никто не знает. Брать «Красную Фини» в оборот немцы не решились: она к этому времени уже жила в Тель-Авиве, щедро жертвовала еврейским организациям, особенно – «Яд Вашему», и не уставала напоминать, как проклятые тевтоны из-за своей алчности и ненависти к евреям сначала чуть не убили её мужа, а теперь вот взялись за неё.

Скончалась «Красная Фини» в 2012 году всё в том же Тель-Авиве, похоронили её с подобающими почестями на еврейской части центрального кладбища Вены: меценат и борец за дело мира, столько сделавшая для евреев, не заслуживала меньшего. Деньги Штайндлинг, понятное дело, окончательно пропали с концами; после смерти Фини сотню-другую миллионов евро стрясли с одного австрийского банка, через который она вела свои операции, но, совершенно очевидно, что это лишь «гол престижа».

Вот оно, соревнование двух систем: хитрые и искушенные в финансовых махинациях социалисты раз за разом обводили вокруг пальца дурачков-капиталистов :-)

А кто, кстати, руководил госбанком ГДР? Уж эти-то люди могли бы рассказать, куда утекло восточногерманское золото? До 1968 года это учреждение называлось «эмиссионным банком» и никакой самостоятельной политики не вело. Руководили им либо технические фигуры (Рольф Ветцель, Гельмут Дитрих), либо люди уважаемые, но в экономике ни черта не смыслящие (вроде заслуженной антифашистки Греты Кукхоф); встречался, впрочем, и гибридный вариант (Мартин Шмидт). В 1968 году вывеску сменили на «госбанк», а его президентом стала ещё одна Грета: Маргарета Витковски.

Вот эта вторая Грета – тот самый зуб мамонта. В тридцатые дочь еврейского предпринимателя активно участвовала в сионистском движении, после прихода нацистов к власти уехала в Швейцарию, а оттуда – в Лондон. Там Грету определили работать в пропаганде для американцев: в начале 1942 года она написала на английском языке работу об экономике «Третьего Рейха». Тезисы там были такие:

- Нацистская экономика неэффективна, производительность труда там низкая, труд принудительный, всё худо-бедно держится на награбленных ресурсах, это колосс на глиняных ногах. Американцы, дорогие, забудьте вы про Японию и Китай, начните уже воевать в Европе – это же легко.

- Потому что если вы, американцы, не начнёте, то после победы в Европе нацистская Германия завалит мир дешевыми товарами, ваш рынок этого соревнования не выдержит, экономика рухнет, будет вечная Депрессия, «горе! страх, петля и яма».

(Самое смешное тут не взаимное противоречие тезисов – бог с ним, для пропаганды военного времени сойдет – а личность соавтора Витковски. Написать агитку для американцев, разоблачающую ужасы плановой экономики с принудительным трудом и использованием награбленных ресурсов ей помог такой замечательный человек, как Юрген Кучинский – убежденный сталинист, до конца жизни хваливший товарища Сталина за образцово проведенную индустриализацию :-)

Ну а после войны тетушка Грета десантировалась в советскую зону. Там она де-факто руководила гэдээровским госпланом и торговлей – как полагается эмиссару с Острова, она всегда занимала должность заместителя, стараясь лишний раз не отсвечивать. Но в 1967 году она возглавляет эмиссионный банк ГДР, который тогда же становится госбанком.

Товарищ Грета умерла на боевом посту в 1974 году, и её сменил заранее отобранный и подготовленный протеже: Хорст Каминский. Именно Каминский руководил госбанком ГДР до конца самой ГДР 3 октября 1990 года. После чего аккуратно собрал вещи и ушёл. Больше его никто не видел. И это даже не преувеличение. Дело в том, что в информационном пространстве после 3 октября 1990 года никакого Хорста Каминского существовать не будет: он доживет до почтенных 92 лет и умрёт в июле 2019 года, но никто – вообще никто! – не предпримет попыток пообщаться с интересным дедушкой, задать ему вопросы, поинтересоваться судьбой золота ГДР, в конце концов. Каминский сольется с пейзажем настолько качественно, что о его смерти напишет лишь всё та же «Нойес Дойчланд», принадлежавшая ПДС (известным сейчас как «Левые»); причем даже она опубликует некролог только спустя месяц с лишним.

Таков итог: золото ГДР, а также партийные активы СЕПГ, «таинственно» исчезли в период пересменка 1990 года. ФРГ приложила максимум усилий, чтобы фокус с исчезновением прошёл как можно легче и уж точно никогда не был разгадан. А куда отправили ценные вещи, нам поможет догадаться известная конспирологическая теория, спекулирующая о подлинной схеме управления странами советского блока, включая ГДР ;-)

Говорят, кстати, у СССР тоже был какой-то золотой запас, и его всё никак найти не могут. Удивительное место, эта Восточная Европа. Страна распадается – золото пропадает. Страна объединяется – золото всё равно пропадает. С немцами, впрочем, обошлись довольно мягко: ну что такое какие-то 50 тонн золота и несколько миллиардов марок на фоне Объединения? Стоит ли возмущаться, если с пришитой обратно руки пропало кольцо? 1945 год немцев научил многому, и выводы люди сделали верные.

Так что повод праздновать у немцев, безусловно, есть. Поздравляю всех с правильным днём Единства!

Баварское радио BR ненавязчиво напоминает своим слушателям-читателям, в какой стране и эпохе те живут. А то в девяностые и нулевые у публики появилось много разных иллюзий, за которые кое-кто цепляется даже сейчас. В небольшой заметке с плохо скрываемым восторгом рассказывается о, так сказать, «Запретной секции» Баварской государственной библиотеки. Там хранятся книги, которые «либо не выдаются вообще, либо выдаются только под присмотром, так как считаются экстремистскими или порнографическими; доступность других изданий зависит от текущей юридической ситуации».

Что же это за книги, от которых нужно защитить разум трудящихся? Библиотекарша Зильвия Даниэль иллюстрирует систему тремя примерами.

Первый – это сборник текстов террористов РАФ, опубликованный в 1977 году (в Швеции, на немецком языке ;-) и откомментированный некой доброй душой; его предполагалось распространять в ФРГ, но тираж перехватила полиция. Поскольку текст «не имеет научной классификации», а комментарии доброй души откровенно комплиментарны террористам, «книга предоставляется только исследователям, которые смогут доказать обоснованный интерес к ней». Классика же: «докажите, что у вас есть такая потребность».

(И, как было сказано выше, даже каким-то чудом получив книгу, читать её можно только «под надзором»: то есть, не вынося из библиотеки, предварительно указав все свои личные данные – вдруг полиция захочет обсудить с вами ваши необычные литературные вкусы)

Второй – протокол допроса Адольфа Эйхмана, дополненный его личными письменными комментариями. «Материал был отксерокопирован и опубликован, но ни при каких обстоятельствах он не должен попасть в чужие руки», взволновано напоминает BR. Почему? В ответ раздается какое-то бессвязное бормотание: ведь тогда неонацисты обязательно загрузят рукописные заметки Эйхмана в интернет. Что произойдет в этом случае, можно лишь догадываться. Наверное, из тайных гаваней Новой Швабии выйдет подводная армада кригсмарине, Лунный Рейх захватит Польшу, а канцлером Восточной Германии станет кандидат от АдГ.

Правильный ответ, конечно, намного проще: очевидно, что речь идёт об экземпляре для служебного пользования, где, в отличие от общественно доступных копий, ничего не изменяли и не вытирали. И это, безусловно, вещь настоящая; а не очередные «дневники Геббельса-Канариса-Бормана», тоннами публикуемые после войны. Впрочем, сравнить подлинный экземпляр с цензурированным не выйдет: как в случае с текстами РАФ, посетителю придётся очень хорошо доказать, что он имеет право посмотреть на запретную книжку. «Если вы хотите увидеть этот экземпляр, у вас должна быть очень веская причина», – говорит Зильвия Даниэль.

«Доказывать наличие потребности», чтобы получить возможность читать нацистскую и даже просто антисемитскую литературы – типичная немецкая практика, надо сказать. В отличие от Австрии, где архив австрийского «Фёлькишер Беобахтера» лежит в открытом доступе в Сети. Это касается даже университетских библиотек Германии, где, казалось бы, учатся взрослые совершеннолетние люди, занимающиеся академическим образованием. Которое подразумевает самостоятельный поиск информации и её анализ. Но даже студент юридического факультета, которому для работы по истории антисемитизма нужны труды Вильгельма Марра (умершего, когда Гитлер ещё в школе учился), должен сначала сходить к профессору и попросить у него разрешение взять из библиотеки опасную антиконституционную книгу.

(На всякий случай замечу, что речь не идёт о редких и исторических изданиях, которые существуют в штучном количестве. Запрет вызван именно идеологическим контролем, иначе бы их можно было элементарно отсканировать. В библиотеке, кстати, знают, какое обвинение прозвучит в их адрес следующим, поэтому в заметке тут же подчеркивается: это совершенно точно не похоже на практики гитлеровской Германии, ведь там всё было наоборот – под замок убирали антифашистские сочинения! Видите? Другое! Ну как даже можно сравнивать?)

Третий пример – мой любимый. Это мюнхенский экземпляр «Мефисто» Клауса Манна. О романе старшего сына Томаса Манна, вы, вероятно, слышали: там рассказывается история актера-оппортуниста, который имел наглость жить и работать при нацистском режиме, вместо того, чтобы прыгнуть с миной под автомобиль гауляйтера или хотя бы уехать. «Все имена и фамилии вымышлены», но в прототипе главного героя угадывается настоящий человек: актёр Густаф Грюндгенс. При нацистах публикация «Мефисто», разумеется, была запрещена; однако после смерти Грюндгенса роман запретили повторно, уже в ФРГ. Его приёмный сын, режиссер Петер Горский подал иск против мюнхенского издательства «Нимфенбургер Ферлаг» с требованием прекратить порочить честь и достоинство Грюндгенса романом Клауса Манна. Иск был удовлетворен гамбургским судом в 1966 году, затем последовали апелляции, и в 1971 году окончательное решение вынес конституционный суд: запрет книги законен, потому что свобода творчества – это очень хорошо, но защита прав личности (пусть и покойной) важнее. Собственно, именно благодаря этому случаю, который сейчас обязательно разбирают на юридических факультетах, в Германии де-факто не действует третий пункт Пятого абзаца Конституции, где заявляется, что «искусство и наука, исследования и преподавание свободны».

Именно прецедент с «Мефисто» дал возможность в 2007 году запретить в Германии другое художественное произведение: роман «Эзра» Максима Биллера. Там тоже нет реальных имен, и большая часть повествования просто вымышлена, но подруга Биллера и её мать заявили, что читатель может связать персонажей «Эзры» с реальными людьми (то есть, с ними), что посягает на их честь и достоинство. В итоге, распространение «Эзры» – художественного, напомню, произведения – в Германии до сих пор запрещено. Кунстфрайхайт, сиречь свобода творчества.

(Из-за присущего мне занудства, не могу не добавить, что с «Мефисто» ситуация чуть сложнее, чем кажется. Запрет на публикацию по иску Горского касается только издания «Нимфенбургер Ферлаг». Книгу, разумеется, спокойно печатали в ГДР, а в ФРГ были доступны пиратские издания и переводы «Мефисто» на другие языки. В 1981 году гамбургское издательство «Ровольт Ферлаг» рискнуло и издало роман Манна ещё раз; для запрета потребовался бы новый иск Горского. Надо сказать, что у шансы продавить второй запрет у того были, но, по каким-то причинам, он не стал обращаться в суд. Однако решение суда по-прежнему в силе; продажа копий издания «Нимфенбургер Ферлаг» незаконна; любая новая публикация гипотетически может начать судебный процесс – но об этом, кажется, уже никто не помнит)

Примеры запрещённых книг в заметке, как мне кажется, подобраны очень хорошо. Получился прекрасный срез: терроризм, нацизм и оскорбления чести-и-достоинства. Всего этого ни читать, ни, тем более, писать, не нужно; разрешается лишь запереть под замком и иногда показывать Настоящим Специалистам с Документами.

В конце заметки следует радостная апелляция к мировому опыту: парижскому и оксфордскому собраниям книг с ограниченным доступом. Дескать, вот у французов есть «Коллексьон де ленфер», у англичан – «Фи», вот и мы тоже не хольскеном айнтопф хлебаем, у нас в каждой крупной библиотеке есть «Секрета»; в просторечии – «гифтшранк», шкаф для ядов. Я же говорю, что на немецком очень сложно врать; так или иначе приходится называть вещи своими именами. Сам язык напоминает, что отсутствие в Европе свободы слова (и, следовательно, творчества) вызвано вполне понятными и даже осязаемыми причинами. С точки зрения европейцев информация не менее вещественна, чем, например, еда или одежда; поэтому требования к ней предъявляются такие же. Для них хранить фикшн в шкафу для ядов нормально. Американцы с их (религиозным) материализмом этого пока так и не поняли.

(Но понимание не означает согласия. Тут явно нужна ремарка, что лично я государственные запреты и ограничения художественных произведений не поддерживаю. Потому что, как ещё Гораций сказал, pictoribus atque poetis quidlibet audendi semper fuit aequa potestas. А у читателя право есть только одно – не читать, если не нравится)

Пресса комментирует старт очередного семестра в баварских университетах. Занятия начались в понедельник; и, как оказалось, количество студентов этой осенью побило прежние рекорды: всего в Баварии этой осенью-зимой будут учиться 413 000 человек. Ну, то есть, аж три процента от населения тринадцатимиллионой Баварии. «Первокурсников» тоже больше чем обычно: их насчитали 70 000.

Конечно, стало интересно узнать, что же они собрались там учить. Пресса рапортует – пять самых популярных специальностей у начавших свой первый семестр выглядят так:

- Юриспруденция
- Медицина
- Археология
- Экономика (VWL, за которую выдают Нобелевские премии. Или вводят международные санкции – зависит от места работы)
- Экономика бизнеса (BWL, за которую просто платят зарплату)

Я, конечно, немного удивился, что в списке нет никакого ай-ти; вроде всем уже лет пять показывают всякие чудеса: рисовальные нейросети, чаты-гепете, нейровидео и нейропесни - где же желающие заняться перемножением матриц изучением и разработкой волшебного ИИ? Однако третий пункт впечатлил меня куда больше.

Медицина, юриспруденция и экономика – тут вопросов нет. Но археология? Зачем миру столько археологов, где и кем они будут работать? Я сделал очевидный вывод, что дело сугубо в моей личной неосведомленности и отправился закрывать пробелы в знаниях: если люди идут учиться на археологов, значит, они знают что-то, чего не знаю я.

И действительно, оказывается археология в Германии (а тем более – в Баварии) переживает бум. У неё нехватка рабочих рук. Причем речь идет о частном секторе: десятки фирм активно занимаются изысканиями, ловко извлекая из грунта черепки, бусы, кости и блестящие на солнце мечи, которым ну никак не меньше трёх тысяч лет.

Тут я, наконец, сообразил, что к чему. В Европе дорогая земля, за выгодные участки ведется конкуренция, и содействие со стороны группы специалистов, вооруженных лопатами, кисточками и дипломами установленного образца, может решить исход конфликта. Причем в пользу любой из сторон.

Вот одна фирма собирается построить ветряк в лесу под Мюнхеном. Но что это? Археологи находят старый фундамент, наверное, кельтский. А может и нет. Нужно всё как следует проверить. Это же история, это очень важно! Строительство приостанавливается, инвестор нервно грызёт ногти.

А вот другая фирма тоже строит ветряки, но уже в Австрии, под Мистельбахом. Проект радует не всех, звучат возражения. Но что это? Археологи откапывают чудесно сохранившуюся керамику возрастом 7500 лет. Бургомистр, держа драгоценную находку, смахивает набегающую слезу: «Если бы в нашей деревне не начали строить передовую и высокотехнологичную ветряную турбину, мы бы никогда не увидели этих сокровищ древности».

Идею вы поняли. Археолог – это профессия, связанная с настоящим и будущим намного сильнее, чем эти ваши программисты. Тут люди буквально творят историю. Впрочем, как и сто-двести лет назад; просто промышленная революция внесла свои коррективы и в эту почтенную профессию: штучное ручное производство сменилось промышленными линиями. Скоро каждое баварское село получит свои римские – ну, на худой конец, кельтские – руины. Будет, наконец, как в Небесной Италии (кстати, страшно подумать, как подобная прикладная археология выглядит в условиях Апеннинского полуострова).

И учиться на археолога проще. Вот юноша рассказывает, что за пять семестров у него было лишь два экзамена-клаузуры; все остальные оценки он получил, выполняя письменные работы. Ну и всякие археологические выезды. Его, правда, в рамках практики сослали аж в Сенегал; но, возможно, для отличников бывают места в Италии; на худой конец – на Крите? Провести несколько месяцев за раскопками вертолетной площадки Кносского дворца (или радиовышки – многого мы ещё не знаем о древней минойской цивилизации!) было бы очень поучительно.

(На самом деле, за всем этим ёрничаньем я просто пытаюсь скрыть чувство лёгкой зависти к студентам, когда-то не давшим себя отговорить от интересного факультета.

- Этти, ну почему я не могу пойти учиться на теолога?

- Потому что тебя укачивает в машине. Как же ты будешь водить такси?)

Я всего лишь хотел прокомментировать интересную мне новость, но совершенно не уложился в формат. Мучить подписчиков ради такого дела четырьмя карточками мне как-то неловко. Так что читайте сразу на «Телетайпе».

Вспомнилось, как на заре канала я зубоскалил над ковидными мерами, сравнивая происходящее с военными реалиями. Сравнение было вполне справедливым, но, одновременно, безобидным, а главное – как казалось мне тогда – ни к чему не обязывающим. Теперь же, открывая утреннюю газету, я отчего-то оказываюсь в мире собственных пошутеечек четырёхлетней давности. Никогда не стоит недооценивать силу художественного слова.

(Ну, или в мире журнала «Сирена», выпускавшегося Имперским союзом противовоздушной обороны в 1933―1945 годах. Не трогайте, это на Новый год! :-)

Речь идет о недавних новостях, в которых говорится о планах федерального правительства начать программу «ребункеризации» Германии: организовать убежища для населения на случай военных действий. Звучит солидно, но в действительности всё закончится установкой табличек «LSR» (Lerne Schnell Russisch Luftschutzraum – «бомбоубежище» ) возле подземных парковок и станций метро. Собственно, это прямо говорится в документе BBK, на который ссылается пресса. Всерьёз сооружать настоящие бункеры, разумеется, никто не будет: это дорого, экономически бессмысленно, ну и элементарно долго. С учётом опыта строительства вокзала в Штутгарте или нового берлинского аэропорта, можно предположить, что заливать бетон на месте гипотетического бункера закончат лет через двадцать после гипотетической войны.

Мне у этой новости интересными показались два аспекта. Во-первых, недюжинный интерес самих немцев к теме. Люди бросились обсуждать, как лучше обустроить свой подвал и оплатит ли государство расходы на его укрепление (кстати, оплатит – но только социальщикам); какой длины должны быть антенна для коротковолнового приемника; а также сколько вина и консервированных равиоли потребуется, чтобы переждать период высокой радиации. Как говорится, «для людей это тема». Cразу подумалось, что уже почти сто лет каждое поколение немцев обязано посидеть в бункере и поразмышлять о вечном – это всегда приносит благотворный эффект. Люди прятались в убежищах в сороковые, зато потом у них был виртшафтсвундер и гавайские тосты. Потом бегали в них во время Холодной войны, но в итоге воссоединили Германию. А дальше вот как-то расслабились; целых тридцать лет без экзерсисов и сенсорной депривации в бетонном мешке. После базового курса во время ковида (самоизоляция), BBK решило проявить заботу о гражданах и расширить комплекс упражнений – пока что на добровольной основе.

А во-вторых, пункт программы, который предусматривает использование частных объектов для гражданской защиты. Дело не в очередном столкновении частной собственности и государственных интересов – «Частная собственность обязана служить общественному благу», это понятно – а в том, какие объекты лучше всего подходят в качестве укрытий. Внезапно, это не подземные парковки, а сами бункеры. Ну да, бункеры. Их в свое время построили немало – недостаточно, чтобы укрыть хотя бы 5% нынешнего населения – но в абсолютных числах довольно много. Что-то с ними потом нужно было делать, поэтому значительную часть передали в частные руки. Подземные бункеры, кстати, отчего-то особенно полюбились клубам. Хардбассмузиклоботоми!

(Поэтому, если бы «Фаллаут» делали в Германии, там бы никакой ностальгии по пятидесятым не было. Завязка «Дер Нидершлага» была бы такой: после ядерной войны выжили обитатели старого берлинского бункера, в девяностых переделанного в клуб. Они слушают хардбасс и техно, лечатся от радиации «Егермайстером», используют в качестве валюты светящиеся палочки, не очень хорошо различают мужчин и женщин. Однажды в убежище сгорает последний ламповый усилитель, и избранный бункербевонер Бернд выходит на кишащую радиоактивными гопниками поверхность, чтобы спасти вечеринку...)

Убежищ времен Холодной войны, прямо скажем, немного. Большая их часть сооружалась для государственных учреждений, вроде правительственного бункера в Арской долине.

(Кстати, сам этот бункер, спрятанный среди холмов с виноградниками – совершенная фикция. В 2009 году уже ненужный комплекс объявили «европейским культурным наследием» и превратили в музей Холодной войны. За год до этого, при разборе бумаг, немцы с большим удивлением выяснили, что при проектировании правительственного супербункера в 1962 году архитекторы исходили из удара в максимум 20 килотонн. То есть, в случае начала настоящей атомной войны, правительство ФРГ было обязано в полном составе сгореть в ядерном огне и не мешать взрослым. Если таков был бункер Аденауэра, можно предположить, какими оказались бы немногочисленные гражданские укрытия. Накарябанное сегодня мелом «LSR» на стене подземной парковки хотя бы не внушит ложных иллюзий)

А вот чего много – так это укрытий, построенных в годы военного социализма тридцатых и сороковых. И самыми заметными (во всех смыслах) являются так называемые «хохбункеры»: гражданские укрытия в виде толстостенных башен, младшие братья флактурмов. Если взять пример Мюнхена, то в нем, по-моему, нет ни одного бункера эпохи Холодной войны – зато сохранилось пара десятков хохбункеров времен Второй мировой. К 45-му году их построили штук сорок, и все они пережили войну и бомбардировки; американские освободители приказали их снести, но баварцы распоряжение саботировали, сославшись на нехватку взрывчатки. Большой ложью это не являлось, поскольку снос подобных сооружений – изначально спроектированных, чтобы выдерживать взрывы – вещь сложная и затратная. В итоге их передали в частные руки, сейчас там жилые дома и отели (ну, с десяток к восьмидесятым всё же разобрали, куда деваться).

(И оцените, кстати, насколько органично они смотрятся в качестве жилья. «Европа это бункер». Отсюда же и любовь к «средневековым» замкам, которые в массовом сознании воспринимаются именно как многоквартирные жилые хохбункеры)

В отличие от никогда не использовавшихся в деле убежищ поствоенной эпохи, хохбункеры свою надежность доказали на практике, пережив ковровые бомбардировки. И они идеально соответствуют критериям программы BBK, которая готовит население не к мифической ядерной войне, а «точечным ударам» и «падениям обломков». На месте новых владельцев хохбункеров я бы начал нервничать – вероятно, их недвижимость скоро начнут использовать для коллективных тренингов по полному погружению в эпоху «тотальной защиты окружающей среды».

(Ну или нет. В феврале же выборы – похоже, что социал-демократическая коррекция курса заканчивается досрочно: так же «внезапно», как началась)

Поздравляю всех с Рождеством!

Год был непростым, наступающий будет едва ли легче; так что в этот раз рождественское чтение я выбрал максимально практическое :-)

Хороших вам праздников и интересных каникул.

Немного беспричинных размышлений о недавних судебных процессах, «чёрных ящиках» и «соглашающихся зомби». Тотали анрелейтед.

Другой новостью, которой отметился хвост ушедшего года, стали озвученные избранным президентом США планы раздвинуть американские границы. Мистер Трамп заявил, что желает присоединить и Канаду, и Гренландию, и Панамский канал, и небо, и Луну, и даже, вероятно, Нарнию. Как известно, с присоединения Канады началась сюжетная линия «Фоллаута» – может быть, всем нам пора начать копить крышечки от «Нюка-Колы» и учиться готовить рад-роачей?

С высоты своей трибуны (гордый автор квазианонимного канала с аудиторией, равной населению Кохеля) я смело и решительно предположу, что нет. С Панамским каналом и даже Гренландией может выйти по-всякому, но присоединение Канады – вещь совершенно перпендикулярная американской политике лет так последних двухсот. Собственно, поэтому таймлайн Фоллаута и начинается с этого: совершенно невозможное событие в основе истории подчеркивает её фантастичность. «Все имена вымышлены, все совпадения случайны».

Это, возможно, прозвучит странно, но вообще-то США не экспансионисты. По крайней мере, в классическом смысле. Империи, над которой не заходит солнце, они не строили, хотя все возможности имели. Да, исполняя «Предначертание судьбы» американцы создали третье по размеру государства мира, заняв две пятых материка – от океана до океана. Но речь шла об освоении «ничейных» земель; причем ещё в XIX веке дело происходило фактически на другой планете (до этой вашей Америки нужно было добираться неделями, а то и месяцами); и экспансия велась частным порядком – слабое государство приходило на обжитую территорию уже после колонистов-пионеров.

Поэтому у США не сложились дела с колониями. Существует заблуждение, что у Америки колоний не имелось вообще – это, конечно, не так. Они были, и они по-прежнему есть; в США это называется «территория». Что такое колония? Зависимая часть некоего государства, обитатели которой не имеют полных прав граждан этого самого государства. Скажем, им не полагается представительства в органах власти. Вуаля, в США такое есть. Территории бывают разные: инкорпорированные/неинкорпорированные, организованные/неорганизованные. Общее у них одно – они не представлены в федеральном правительстве; в лучшем случае дело ограничивается «делегатами без права голоса».

Почти все свои «территории» США получили по итогам войны с Испанией в конце XIX века. Военные трофеи не ограничивались россыпью островков в Тихом океане – американцам ещё досталась Куба, Филиппины и Пуэрто-Рико. Но включать их в состав США не стали: Кубе дали формальную самостоятельность уже в 1902 году (навязав, разумеется, целый пакет кабальных договоров), Филиппины отпустили в 1946-м. Себе американцы оставили лишь крохотный Пуэрто-Рико.

Отсутствие интереса к колонизации объясняется, как я полагаю, слабостью американской федеральной власти. Что-то похожее на нормальное европейское правительство появилось в США только при Рузвельте-втором, причём реакция американцев на его реформы была весьма однозначной: «Тирания! Деспотия!». Американское федеральное правительство постепенно становится сильнее, но даже сейчас оно совершенно очевидным образом уступает европейским. Кроме того, в его усилении не заинтересованы ни власти штатов, ни сами граждане.

(Под «силой» государства я подразумеваю количество прав и возможностей федерального правительства в сравнении с региональными властями, а также частными агентами – компаниями и гражданами. Как выглядят абсурдно сильные государства известно из классических [анти]-утопий Платона, Мора и Кампанеллы)

Это не означает, что США в принципе лишены экспансионизма; нет, просто их мало интересует территориальная экспансия, поскольку это означает лишнюю нагрузку на слабое федеральное правительство. Получить влияние в другой стране, разместить там свои военные базы, добиться торговых преференций – этого сколько угодно и побольше. Но делать территорию своей и нести за неё ответственность? Одно дело иметь право бесплатно есть и пить в ресторане через дорогу, занимать там лучший стол и безнаказанно щипать официанток за зад – и совсем другое быть его владельцем, занимаясь бухгалтерией и цепочками поставок.

Но есть и другая причина, по которой присоединение Канады к США вещь, на мой взгляд, совершенно невозможная. Дело в том, что США не умеют оккупировать европейские государства. С карликовым Пуэрто-Рико они худо-бедно справлялись, с Кубой или Филиппинами дела тоже какое-то время шли терпимо. Но это, извините, окраины цивилизованного мира, страны третьего эшелона. А оккупация и подчинение европейского государства – не говоря уже о полной аннексии – вещь, с которой американцы справляются крайне плохо, совершая все возможные ошибки. Впрочем, сами они об этом в курсе и предел своих сил осознают.

А Канада, безусловно, европейская страна. Дело не в том, что её основали и заселили европейцы, сохранив значительную часть старой культуры – это, с некоторыми допущениями, можно сказать и про США. Дело в устройстве Канады. В отличие от самостийных США, Канада и в XIX, и в XX веках развивалась как часть Британской империи и продолжала быть типичным европейским государством, с сильной властью (отсюда государственная медицина и обширные социальные программы), «территориальной привязкой этносов», европейскими урбанистическими концепциями и инфраструктурой; в конце концов, Канада буквально управляется европейским монархом, пусть и островным.

В истории США есть случаи поглощения независимых государств. Аннексия Техаса, например. Или Гавайев. Но Техас был пустынным фронтиром фронтира (и даже в этом случае Вашингтон фактически оставил его в частных руках – там и сейчас почти нет земель в федеральной собственности). А небольшие Гавайи США переваривали более полувека, выдав им статус штата лишь при Эйзенхауэре.

(Как и Аляске, к слову)

Именно поэтому США не аннексировали Японию после Второй мировой, хотя в теории, конечно, могли это сделать. А кто бы им помешал? Ну СССР осуждал бы «американский империализм» – так он и так его осуждал, причём, сидя на половине Европы. Но для федеральных властей в Вашингтоне уже интеграция Гавайев была подвигом, Япония бы их просто раздавила. Поэтому американцы, как обычно, просто взяли себе столько прав и привилегий, сколько мог вместить договор, оставив саму Японию за дверью. Они даже не стали брать Окинаву, хотя имели для этого все возможности. Потому что на объекте крупнее Гавайев американские челюсти уже не смыкаются.

С этим же связаны особенности пребывания американцев в Европе после 1945 года, о которых я тоже рассказывал. Американская программа не предполагала сидения на руинах Германии – США рассчитывали за год-два снять всё ценное с трупа поверженного противника, а потом уплыть домой. Европейские дела их не интересовали. Американцы вообще не собирались восстанавливать какую-то Германию, перевоспитывать немцев, нести им ценности кока-колы и демократии; их изначальные планы на территорию бывшего Германского Рейха описывались одним предложением: создать там несколько отдельных государств – как было в середине XIX века – и покинуть Европу.

Хотя опять-таки, почему бы не присоединить к США уже оккупированную четверть Германии? Самой Германии физически нет, а территории под американским контролем были заселены культурно близкими народами: в США жило много немцев, массовая эмиграция из Германии была относительно недавно, заметную часть американского населения составляли немецкие эмигранты в первом и втором поколении. Плюс именно о Баварии американцы знали больше всего благодаря её культурному влиянию в США – там всю вторую половину XIX века гастролировали баварские народные театры. Отсюда мировая известность именно баварских образов: кожаные шорты, дирндл, йодль, пивные фестивали, Нойшванштайн, Вагнер – всё это попало в Америку, где размножено её массовой культурой. Но американцы первые годы сознательно культивировали ненависть и презрение к поверженному противнику, отрицая любую возможность соприкосновения. «Не стойте к немцам слишком близко, они вас заразят нацизмом, милитаризмом, монархизмом». И дело не только в слабом понимании европейской среды, но и в неожиданно адекватной оценке своих сил: даже четверть Германии американского удава бы просто разорвала. Что уж говорить о нынешней британской Канаде?

(Кстати, вы никогда не задумывались, как так случилось, что «бундесземли» появились раньше самой ФРГ? Корни нынешних немецких «федеральных земель» растут именно из вполне здравой идеи Рузвельта разломать Германию на части, вернув всем назад славный 1845 год. По мысли американцев, это закрывало немецкую проблему на десятилетия вперёд и позволяло им спокойно уйти из Европы, предоставив её самой себе. Англичанам, естественно, была нужна более-менее единая Германия, потому что в противном случае резко усиливались позиции Франции на континенте; но вступать в открытую конфронтацию с американцами им было не с руки. Поэтому англичане взяли под козырек и на пару с американцами отправились создавать будущие немецкие государства – с всамделишными органами власти, конституциями, государственной символикой и т.п. Году к 1947-му – когда Европу по изначальному плану предполагалось покидать – американцы с большим удивлением обнаружили, что происходит что-то не то. Например, вверенный им Гессен принял насквозь социалистическую конституцию, одна из статей которой предусматривала немедленную национализацию горной промышленности, металлургии, энергетики, и железнодорожного транспорта. И это ещё мягкий вариант, изначально в списке были также банки, страховые компании, железнодорожный транспорт, предприятия по производству стройматериалов, фармацевтическая и химическая промышленность, кинотеатры, почта и радио. Американская военная администрация была в ужасе:

- Остановитесь! Мы же освободили вас от национал-социализма! Что вы делаете, это же какой-то коммунизм!

А гессенцы им невозмутимо отвечали:

- Да вы не волнуйтесь, мы демократически проголосовали, прямо, как вы учили. Даже референдум провели. Vox populi, не хуже, чем у вас в Америке.

Поняв, что они за свои деньги расширяют советскую зону в Европе, американцы пошли договариваться с англичанами – и те милостиво разрешили переиграть. Созданные государства остаются – а куда их теперь деть? – но всё поверх накрывается Большой Республикой, чья федеральная конституция перешибёт региональные. Всё прошло как по маслу, земли охотно проголосовали за объединение в формате ФРГ; кроме Баварии, понятное дело, которая к американским обещаниям о независимости отнеслась слишком серьёзно. Но Баварию тоже запихали в состав ФРГ, так как требовалось согласие не всех земель, а только двух третей)

О том, насколько американцы хотели задержаться в Европе, можно судить по их военным планам на случай конфликта с СССР. По ним так же видно, как менялось отношение США к обстановке по мере привыкания к аммиачной атмосфере далекой и страшной планеты Европы.

«Пинчер», 1946 год. В случае советской агрессии, США отступали на Пиренейский полуостров, потом на Британские острова; никакого серьёзного взаимодействия с французскими и английскими войсками не предполагалось («они будут слишком заняты, защищая свои территории»). Целью американских войск в Европе обозначалась «оборона Великобритании», причём безо всяких последующих «Оверлордов» – это в документе было прописано отдельно. Реально американцы собирались ограничиться воздушной войной над Европой.

«Бройлер», 1947 год. Он исходил из того, что вся Западная Европа захвачена Советами (то есть, американцы опять ушли). США, согласно этому плану, должны были удерживать военные базы в Гренландии и Исландии, чтобы с них наносить ядерные удары по СССР.

«Хафмун», 1948 год. К этому времени американцы в Европе пообвыклись, немцы из побежденных жукоглазых тварей стали союзниками и даже подопечными, появилась концепция взаимодействия с другими странами Западной Европы. Поэтому тут предполагалось, что объединенные западно-европейские силы смогут какое-то время продержаться на Рейне… чтобы дать американским войскам достаточно времени для эвакуации через порты Франции и Италии :-)

«Оффтекл», 1949 год. Это первый план, предполагавший не только полноценные совместные действия с ВС западноевропейских стран, но и нефиктивное удержание территорий на Континенте в случае советской агрессии, а также как можно более быстрое возвращение на континент, если американцев оттуда выбьют. К этому времени американцы к Европе основательно приклеились, выдержали тест Берлинской блокадой, создали НАТО и теперь были вынуждены тратить ресурсы и время на защиту всего этого великолепия.

Кстати, о Берлинской блокаде. Я вот рассказывал, как так случилось, что у американцев оказался совершенно ненужный им эксклав в глубине советской территории. А ведь таких эксклавов было два. Австрию после войны точно также разделили на оккупационные зоны; Вену точь-в-точь как Берлин расчертили на сектора; и сама Вена, представьте себе, находилась в советской зоне. Тяжело быть американцами в Европе, реальность постоянно оборачивается каким-то «Твин Пиксом».

Ну так почему бы evil godless Soviets блокировать в 1948 году не только бывшую германскую столицу, но и ещё и австрийскую? А потому что в этом случае давление на американцев оказалось бы чрезмерным, и они бы отступили из Европы – чётко следуя собственным планам. Британии же нужно было убедить США, что те контролируют ситуацию в Старом Свете, и Берлинскому экзамену надлежало закончиться для американцев зачетом, а не «неудом». Сложность была выставлена на минимум: в западном секторе имелся аэропорт, а злодейские Советы не сбивали американские самолёты. Но если бы вместе с Берлином Москва блокировала бы ещё и Вену, у американцев бы случился «гейм овер»:

– В западном секторе Вены аэропорты отсутствовали. Американцы понимали проблему, но успели построить лишь два крохотные полосы, подходившие для маленьких самолётов, которые не годились для организации снабжения. Вертолёты в ту эпоху были редкой экзотикой с ничтожной грузоподъемностью. Но даже если бы полноценный аэродром откуда-нибудь появился, ситуацию бы это не исправило, так как:

– Возможностей снабжать по воздуху сразу две столицы (даже если бы Советы не закрыли небо) у США просто не было физически

Летом 1948 года, когда началась Берлинская блокада, американскому командованию был представлен неутешительный доклад о том, что произойдёт, если Советы блокируют ещё и Вену:

«Наши силы окажутся в ловушке, не способные снабжать себя или отступить без советского разрешения – и лишь на советских условиях. <…> Наши войска, а также зависящие от них силы, смогут рассчитывать лишь на милость советских властей и будут подвергнуты любым унижениям, которые сочтёт целесообразными советская политика».

Но – о чудо! – блокады не случилось:-)

Отсутствие блокады Вены наоборот стало для США лишним стимулом закрепиться в Европе. Сделав выводы из берлинских событий, они стали наращивать своё присутствие в Западной Вене, расширять склады, ввозить дополнительные припасы и готовить строительство полноценного аэродрома (его можно было разместить только в британском секторе, и британцы сделали всё, чтобы затянуть строительство; в итоге его так и не построили). К середине пятидесятых американцы в Вене сидели на горе из консервов почти в двадцать миллионов долларов (тех долларов, ещё эйзенхауэровских), полагая себя совершенно готовыми к любому новому витку странного европейского сюжета. Реальность расхохоталась им в лицо в 1955 году, когда СССР неожиданно взял и ушёл из Австрии. Армейские консервы из конины потом срочно распродавали за десятую часть стоимости как корм для собак; почти бесплатные сухое молоко и яичный порошок оголодавших австрийцев тоже изрядно порадовали.

Короче говоря, США плохо ориентируются в Европе и не умеют управлять европейскими государствами; не умели восемьдесят лет назад, и не умеют сейчас – но, справедливости ради, свою проблему осознают, поэтому и не рвутся. Бесплатно есть в ресторане они любят, а управлять им – нет.

Означает ли это, что Трамп просто укрепляет свои позиции перед сложными переговорами (и радует блогеров, которые могут писать длинные посты на отвлечённые темы, маскируя их под реакцию на текущие события:-)? И он, значит, пошумит, а потом опять съест чижика? Вероятно, да, но это скучно. С высоты кафедры своего канала (чья аудитория примерно равна канадскому Бэнкрофту) могу предложить интересную версию.

Дело в том, что США – это великая держава-изгой. У неё нет своего политического альянса. Фракции, если выражаться языком аутистов любителей гранд-стратегий от «Парадоксов». Европа худо-бедно объединена в ЕС, у Великобритании есть высокая башня Содружества Наций с глубоким крипто-подвалом. США же существуют сами по себе.

(Можно сказать, «сами по себе, как Китай», чье устройство даже после 1949 года всё еще ближе к ЕС или, собственно, США. Но, во-первых, китайская обособленность частично компенсируется бóльшим населением. А во-вторых, сам Китай в каких-никаких блоках всё же состоит: ШОС и БРИКС, например)

США входят в два крупных блока: НАФТА и НАТО. Но их нельзя назвать политическими альянсами: НАФТА (USMCA, после первого срока Трампа) – чисто торговый договор с Мексикой и Канадой, а НАТО – узкофункциональный блок, где у США есть военный контроль, но нет политического (более того, члены НАТО прекрасно вступают в конфликты друг с другом), и который состоит преимущественно из европейских стран. Если сформулировать мысль совсем просто, то США «не с кем поговорить».

Они могли бы развить доктрину Монро, превратив обе Америки в единый союз и, может быть, даже федерацию – но это получился бы блок весьма сомнительного качества: он состоял бы из бразилий разного размера, и неизбежно бы ускорил превращение самих США в гига-Бразилию. Кроме того, смысл подобных структур в делегировании; в том же ЕС у каждой из стран есть своя специализация (например, упомянутая выше Австрия – страна-посредник с демонстративно нейтральным статусом). В случае великой Трансамерикании специализации у новоиспечённых американских коллег будут очевидные: производитель кокаина, организатор секс-туризма, полигон для вооружений.

Совсем иное – вести дела с равными; если не на уровне «Франция–Германия», то хотя бы «Британия–Австралия». И союз с Канадой (но не аннексия) – которую для этого придётся изолировать от Ю-Кей, пусть даже так – стал бы заделом для нового надгосударственного объединения. В которое можно взять и Гренландию, вместо того, чтобы превращать её в территорию. И, например, Калифорнию:-) Да и Техас. Конечно, сами США уменьшатся, зато у Вашингтона освободятся руки. И ему будет с кем поговорить. Причём со своими, нормальными, а не с европейскими скибиди-тойлетменами (в глазах американцев Европа выглядит как-то так).

Это была ответственная попытка интересного прогноза от квазианонимного канала с аудиторией почти равной гренландскому Якобсхавну :-)

Австрийская пресса продолжает злорадно нагнетать: европейский регламент об ИИ (AI Act) вот-вот убьёт последние ростки прогресса в дряхлом и отсталом ЕС. Сначала бессердечные бюрократы взялись регулировать источники данных для моделей, а теперь они удушают прогресс дальше, требуя от профессиональных операторов ИИ «подтвердить свою компетентность» в работе с такими системами. Могут ли люди, которые ещё в прошлом году всерьёз пользовались факсами, принимать решения, касающиеся столь важной отрасли? Да с их париков на микросхемы сыплется пудра!

Статья написана бодро, и будущее она рисует самое неприглядное – публика в комментариях кипит от возмущения. Что же это получается, чтобы нарисовать картинку в «Миджорни» или получить справку в «ЧатГПТ», нужно иметь выданный государством сертификат «Компетентного оператора ИИ»? И всё это в то время, когда США вот-вот начнут реализацию проекта «Старгейт», который позволит передовым американцам рекомбинировать ещё больше данных с ещё большей скоростью?

(Кстати, о «Старгейте». Пусть объявил о нём Трамп, но сами работы над проектом начались ещё при Байдене, причём чуть ли не в 2022-м. И самой интересной частью тут является, на мой взгляд, не «самый большой перемножатель матриц в мире», а источники его питания на 5 гигаватт. США впервые с конца девяностых резко увеличивают свою атомную генерацию)

Тем не менее, автор интересной статьи сильно упрощает ситуацию. Для того, чтобы в частном порядке получать от нейросетей интересные рецепты пиццы с клеем, лицензия, конечно, не нужна. Как отмечает в пространном комментарии мимо проходивший юрист, австрийская пресса вообще излишне драматизирует ситуацию: наличие компетенции будут требовать только у провайдеров и операторов систем ИИ; в первом случае речь идёт о компаниях, которые их разрабатывают, во втором – о компаниях, которые их используют, причём в тех областях, которые AI Act считает «рискованными» (здоровье, образование, право, etc). Штрафов за отсутствие лицензии пока не предусмотрено вообще – только за нарушение правил использования ИИ в конкретной области; более того, до сих, оказывается, нет не то что европейских, а хотя бы национальных стандартов сертификации этой самой «компетенции» работы с ИИ. Предполагается, что компании проявят сознательность и сами объяснят сотрудникам, что когда ИИ предлагает съедать в день как минимум один камень для улучшения пищеварения, он, вероятно, может ошибаться.

С другой стороны, процесс запущен. Регуляция ИИ в ЕС – вопрос решённый. До рядовых пользователей она доберётся нескоро (если доберется вообще), но поставщикам ИИ-систем придётся соблюдать «невыносимые» и «безумные» европейские требования – точно так же, как десятилетием раньше к этому принудили соцсети. Резон – с т.з. государства – тут есть и вполне очевидный: любая ИИ-система была кем-то создана и с какой-то целью; у её работы всегда есть бенефициар. Поэтому важно проверять не только входные данные, но и выходные: что и с какой целью выдаёт вам система (чья штаб-квартира, между прочим, расположена за океаном, в другой стране). Люди склонны достаточно бездумно делегировать обязанности исполнительным моделям, а требовать от каждого перепроверять за нейросетью, будем откровенны, нереально. Поэтому, как я и говорил, государства вводят цензуру, ограничивая как источники данных для рекомбинации, так и их возможный вывод для ИИ вне их юрисдикции.

(А ИИ внутри их юрисдикции, вдобавок ко всему, ещё и рекомбинировать данные будут в соответствии с установленными правилами; т.е. будет не только «читать» и «говорить» правильные вещи, но и «думать» – как идеальный гражданин)

Европейцы знают, что информация влияет на окружающий мир не меньше, чем материя, поэтому закономерно вводят регуляции, определяющие, как с этой информацией следует обращаться. И в европейской парадигме промышленный «оператор ИИ», конечно, должен иметь сертификат – как врач или электрик, потому что ИИ-системы уже используются и в медицине, и в управлении инфраструктурой.

А вот в передовых США AI Act пока нет. Никто и никогда не отнимет у американцев законное право на пиццу с клеем.