Здесь должен был быть длинный пост о том, какие прекрасные родственники у человека по имени Сергей Моисеев. Как его дед и прадед воевали на всех войнах за Россию. В офисе Русь Триединая висит знамя Спаса Нерукотворного, под которым я отдыхаю перед очередным испытанием. Это знамя, как и архивные фото доблестных людей нашей Родины, которые приучили нас к чести и терпеливости, мне очень важно. И на днях еще говорили с Сергеем, что язычество составляет историческую основу русского православия, войдя в него как "чистая", не замутненная фарисейством, часть, готовая к восприятию подвига и жертвы Христовой.

Я просто хочу сказать, что перед Спасом Нерукотворным меркнут все наши частности. Я хочу жто сказать вам, мои близкие, тоже близкие, Аркадий Веселов, Людмила Богатырёва. Я не намерена разбрасывать камни, я собираю собор буквально из обугленных палок. Слишком сильные испытания выпали нам на долю, чтобы сейчас заниматься вторичными вещами. Проявился Логос в его абсолютной истине. Это ощущаешь сердцем, это не выговаривается.

И вот Олег Викторович во время написания этого поста вдруг присылает мне крайнее фото, идентичное моей стене неплача. Он о ней не знал. Это Божий знак. Знак нашей любви и дружбы. #Империяпроснулась

Русский Логос князя живописи Игоря

Игорь Мирошниченко с лицом старообрядческого Николы открывает дверь мне и Пашке и говорит: "Ла, коньяк пейте на кухне, я не пью, да, курите во дворе, ради вас я закурю". Одна комната, вторая, третья. Иконы, старинные мечи и полотна, полотна, полотна. От ранних кубистских до поздних на масле, в оригинальной технике, где сквозь боевое православие проступает усмирённый древнеславянский хтон.

Воистину, этот художник - купол русского мира в линии, цвете и форме. Это не картины, это Символический Логос. Он дан как София, лн воплощен. Бог встретился с человеком на его картинах, сказав ему: терпи, отомсти, прости.

Никола, он же Игорь, понимает с полуслова. Вероника Лада Мир, которая тридцать лет голубиной кротостью носит на руках это сумасшедшее чудо, с супружеской ироничной грубостью, которую я видела лишь у своей бабушки при обращении к деду и у себя при обращении только к одному человеку, когда не знаешь, обнять или плакать, говорит: ну, что ты там решишь... Такое родное выражение. Такое святое.

В дивной студии, где Иоанн Дамаскин беседует с иноком Филофеем о Третьем Риме, где голоса любви и долга слились в один, скоро их не будет. Слишком дорогая аренда.

Посидели, поговорили, понятно о чем, о том, что сейчас с нами творит жизнь. Не как военкоры поговорили, а как художники. Олег Черняев , Олег Гаркуша , Аркадий Веселов , Сергей Летов это бы оценили. Я перестала притворяться культурологом, которого Сергей Моисеев послал на репортаж, я стала поэтом. Прочла свой текст, выдала за цветаевский. Лада мои стихи так и не нашла, зато она пишет песни. Так прикольно: есть еще чистые люди, не испорченные моей поэзией. Картины слушали и смотрели с доброй укоризной, как глаза отца Кирилла на Берсеневке.

Повеяло тем, чем мы не можем стать, не можем себе позволить, потому что война. Мы, пропадающие на ней небесталанные люди, преданные Родине.

На прощание мне подарили майку на тему отмщения и прощения, мне хотелось что-то, похожее на Дарью Дугину. Александр Гельевич Дугин, художник пишет Вам. Он Вас любит. Обратите внимание. На одной из его картин изображён сон Аркадия: черная фигура отмаливает кого-то над ямой-озером, вокруг - демоны.

Ночью к дому подошла москвичка в наушниках в белом худи и крикнула в сторону нашего подъезда с надписью "Мир искусства" и огромной кремлевской елью с бордюра:

- Я же ученица ваша, не помните?

Вероника спустилась. Игорь усмехнулся. Служение.

Селфи в майке не дам, мне не рекомендовано фотографироваться сейчас. Песня Вероники про меня. И, да, хочется говорить: "бордюр", "подъезд". А сказала при вызове такси: "Товарищ таджик, ну, что вам непонятно, ну, с мозаикой ПАРАДНАЯ".