Концерт, который удивил больше всего

Панчи Пич — потому что я тогда пришел на Kick Chill, ничего не знал о Панчи Пич и охренел, насколько это эклектично, круто и харизматично.

Созвездие Отрезок — примерно та же история. Это был год 2018-й, я пошел на Комсомольск, на которых тогда приходило человек 150. Перед ними выступали Созвездие Отрезок, про которых я тоже ничего не знал, Хадн Дадн тогда еще не выпустили “Мы сегодня дома”. Ну, и это оказалось круто, я пришел домой и добавил в ВК какие-то живые версии их песен, потому что студийных тогда было всего две.

Счастлив, что удалось сходить

Игги Поп. Застать живым этого морщинистого энергичного деда, которому подарили цветы и который трогательно сказал Fucking Thank You For Fucking Flowers, дорогого стоит.

Kent — ну это самая моя любимая группа в мире, на которую я ездил в Швецию и Финляндию где-то пять раз, было бы грустно на них не попасть. Кстати их финальный концерт в Стокгольме по хорошему тоже надо в любимые.

The Good, The Bad and The Queen. “Я воспитан мамой, инди-роком и Афишей. Видел Тони Аллена и больше не увижу” =(

Барабанщик самого скромного проекта Дэймона Элбарна, игравший еще в 70-е с Фелой Кути, умер через какое-то время после их выступления на Боли-2019. Я успел. Я рад.

Еще это единственный концерт хоть какого-то проекта Элбарна, на котором я был. Пропустил и Blur, и Gorillaz. А теперь ведь и не скажешь, попаду ли я на них когда-нибудь.

Не удалось, но хотел бы сходить

Этот список, наверное, еще больше, чем список любимых концертов. Быть в Москве, когда в ней выступают Porcupine Tree, Manic Street Preachers, Travis, White Lung, Nephew, Touché Amoré, MewithoutYou, и по разным причинам на них не пойти, это, как сказал бы Швондер, “какой-то позор”.

Ну, и Linkin Park, конечно. Вот бы попасть на тот концерт на Красной площади, у которого сейчас на Ютубе больше просмотров, чем у любого другого их лайва…

Ну, и конечно куча групп, которые время от времени где-то рядом, но до которых уже так просто не доедешь. Например, так и не сбылась мечта оказаться где-нибудь в Европе на 20-летие альбома Transatlanticism группы Death Cab For Cutie. Или поехать в Германию и сходить там на моего любимого рэпера Casper, билеты на которого обычно распродаются за считанные часы.

Передаю эстафету музыкальным каналам Нагазин, Постмузыка и Music in the key of life. Хотя Антон из постмузыки что-то давно ничего не писал.

С огромным удовольствием посмотрел новый выпуск Брокен Дэнса Коли Редькина про великую группу New Order. Надо сказать, Коля очень ловко обходится с хронометражем: в полчаса уложить всю историю группы так, чтобы это было интересно, информативно и не скучно — это надо уметь. Но я, конечно, жду от Коли огромных документальных видео в какой-то момент, хех.

Но не суть. New Order мне всегда нравились по сотне причин, одна из них — как раз мягкий и теплый вокал Бернарда Самнера, которого он, оказывается, очень стеснялся в первые годы развития группы. Мне кажется, его манеру пения очень ловко перехватил Алик Южный, смешав New Order с эмо-настроением и сделав Bicycles For Afghanistan (Алик, кстати, тоже один из самых скромных персонажей российской гитарной волны 2010-х, ну то есть я как-то раз видел подряд выступления Казускомы и Басиклс и поразился разнице в позиции, выбранной фронтменами). Повлияли ли New Order на кого-то еще в российской музыке, кроме очевидных групп типа Motorama, я не знаю.

Кусаю локти, что 28 июня 2013 года, когда все мои друзья пошли в Стадиум на New Order, я поперся на Парк Лайв на Limp Bizkit. Которые в том же году вернулись в Москву в ноябре, чтобы выступить в том же Стадиуме. А New Order больше не возвращались. Ну, просто очень-очень сильно хотелось пойти на Limp Bizkit, ребят!

Недавно я наткнулся на их, я так понимаю, камбэк на телек после большого перерыва — выступление на Live on Later with Jools Holland в 2001 году с песней Crystal, как раз той, в клипе на которой есть барабанная установка с надписью The Killers, давшая название одноименной группе. Это был их первый сингл с 1993 года, и группе такого уровня нужно было как-то очень мощно вернуться. Для этого New Order будто бы решили сыграть как в последний раз. Сорокапятилетний Самнер с гитарой и в куртке отплясывает как пьяный дядя на чьей-то свадьбе — или, наоборот, как подросток, который собрал группу и ее впервые пустили на телек. Питер Хук взрывает пространство фирменными басовыми мелодиями, выходя вперед и затмевая Самнера ровно в те моменты, в которые это нужно, и умудряясь еще немного флиртовать с бэк-вокалисткой. В своей книге про New Order Хук называл это выступление лучшим их выступлением на телеке.

Ну, а я в очередной раз погрущу от того, насколько тяжела участь барабанщиков рок-групп: Самнер отплясывает, Хук то там, то тут, а бедный Стивен Моррис приклеен к своему стулу и никуда не может уйти, хотя мне бы вот хотелось, на его месте, настолько все бодро, борзо и ярко. Альбом Get Ready — мой любимый у New Order, это еще одна из многочисленных групп, поздний период которых я считаю несправедливо недооцененным в пользу восьмидесятых — наряду с The Cure, например.

Решил впервые за сравнительно долгое время написать про альбом, про который и так все напишут, но мне тоже хочется, потому что это Ник Кейв, один из трех важнейших для меня музыкантов среди живых.

Новый альбом The Bad Seeds называется Wild God (“Дикий бог”), а главное слово для описания альбома, на которое уповают западные рецензенты (русскоязычных коллег специально не читал, чтобы не сбиваться с мысли) — радость. Для меня это, помимо всего прочего, радость от того, что Ник Кейв и его коллега Уоррен Эллис снова вспомнили про существование барабанной установки, хех.

Удивительно, но барабаны — вещь очень заземляющая: даже возвышенные госпел-вещи с ними звучат проще и прямолинейней, как будто вы и правда можете нырнуть под пальто одного из самых выдающихся артистов современности, чтобы укрыться от дождя воскресным утром по дороге из церкви к постели из слез под кваканье лягушек (Frogs).

Кажется, впервые аж с Nocturama The Bad Seeds не стали изобретать велосипед и записали альбом, состоящий из ярких идей разных периодов. Госпел-хоры отсылают аж к Abbatoir Blues (только там, действительно, был больше блюз, а тут чистый госпел, если только я что-то понимаю в этом), в некоторых песнях есть отголоски треков вроде Into My Arms, в первых двух песнях-притчах, включая заглавную, мы как будто слышим продолжение историй с Push The Sky Away или трека Rings of Saturn со Skeleton Tree — манера полупения-полурассказа такая же, есть даже отсылки на Jubilee Street.

Отдельные треки — особенно те, в которых нет или почти нет барабанов (Joy, Cinnamon Hores), продолжают то, что, описывая альбом Ghosteen, Александр Горбачев называл “песнями-реками” и “песнями-облаками”.

Чего уж там, песня Joy так вообще идеально вписалась бы в трек-лист Ghosteen: либо в конец, либо аккурат после Ghosteen Speaks, в которой к Нику обращается его покойный сын “я рядом с тобой, я рядом с тобой”. Joy начинается со слов “я проснулся сегодня утром, придавленный печалью, я чувствовал себя так, словно кто-то из моей семьи умер, я подскочил как кролик и упал на колени”.

У группы Idles Joy — «радость» — была актом сопротивления, а здесь слово Joy продолжает стоять бок о бок со словом Grief — горе. Как писала Мег Джей, клиническая психологиня, потерявшая мужа при трагических обстоятельствах и с тех пор посвятившая значительную часть своей жизни изучению горя, «утрата интегрируется, а не преодолевается».

Ник Кейв учит нас интегрировать горе вот уже восемь лет. Альбомы Skeleton Tree и Ghosteen были учебниками по проживанию утраты, которые Кейв выпустил после того, как его 15-летний сын Артур сорвался со скалы и разбился. В 2022 году стало известно о смерти еще одного, старшего сына Кейва.

Горе никуда не ушло, просто на Wild God Кейв учит иначе его проживать. Не только иначе, потому что песня Conversion, например, пропитана тем же трагизмом, что и красивейшие Spinning Song или Girl in Amber — то есть некоторые старые способы тут тоже работают. Разве что здесь у 66-летнего маэстро появляются силы — в середине песни начинается плотный бит и одна из самых энергичных частей альбома.

Горе никуда не ушло — и, возможно, поэтому здесь есть на первый взгляд пустоватая, очень бисайдовая по духу песня O Wow O Wow (How Wonderful She Is), в которой фигурирует слово “трусики”, прямо как в другой похожей песне-поделке, одной из моих любимых — Babe You Turn Me On с альбома Lyre of Orpheus, второй части альбома 2004 года, первой из которых была как раз Abbatoir Blues. Тогда это был мой любимый альбом, причем он заканчивается песней O Children, которую я полюбил уже тогда, но самой прослушиваемой треком Ника Кейва в Spotify она стала сами знаете после чего.

Эта песня посвящена Аните Лэйн, австралийской музыкантке, которая в течение короткого периода времени была участницей The Bad Seeds — и, например, написала текст к песне From Her To Eternity.

Кейв вспоминал про нее, отвечая читателям на сайте The Red Hand Files. «Ты думаешь, что познал горе, ты думаешь, что ты понял, как работает его механика,
что ты стал подкованным в этом вопросе — стал сильнее, мудрее, более устойчивым, и думаешь, что в этом мире не осталось больше ничего, что может причинить тебе боль. А потом умирает Анита», — начинает он свое письмо с воспоминанием.

Эта песня — еще один кирпичик радости в стене проживания нового горя. Ник Кейв все так же звучит как пастор в афроамериканском храме в Мемфисе (образ, который я тоже позаимствовал из текста Александра Горбачева про концерт в Вильнюсе) — и большая часть альбома Wild God — это та часть службы, в которой бог есть любовь, бог есть игра, бог есть радость, и вообще «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Еще одна прямая, проведенная из 2019 года и альбома, название которого можно перевести как «дитя-призрак».

А заканчивается все двухминутной As The Waters Cover The Sea, почти такой же мягкой и помпезной, как Lucy с альбома The Good Son. Кстати этой песней Ник Кейв заканчивал свой концерт 2009 года в Москве, на который я ходил.

Сам Ник Кейв описывает работу над альбомом в менее резких тонах, чем я.

«Нет никакого генерального плана, когда мы садимся за альбом. Скорее он является обратным отражением эмоционального состояния авторов и музыкантов, играющих на нем. Слушая этот релиз, я даже не знаю — похоже, мы счастливы», — заявлял Кейв.

Если это так, то хорошо. Ник Кейв действительно давно, а то и никогда, не звучал так оптимистично и успокоительно (при том, что вся его жизнь в последние восемь лет несет успокоение страждущим, что бы он ни делал — снимался ли в документалках, писал ли песни, выпускал ли книгу интервью, отвечал ли всем желающим на сайте), как в Song Of The Lake, Wild God, Long Dark Knight (которая как раз встает в один ряд с Into My Arms и God is In The House).

Но мне все равно больше всего нравятся песни, в которых боли больше, чем радости. От них больше энергии исходит. В этом смысле самая любимая песня на Wild God для меня — Cinnamon Horses. Любовь действительно стоит всего, хоть и ничего не просит. А при чем тут лошади, принявшие корицу, и вампиры, ослепленные солнцем на руинах замка, мне еще предстоит разобраться. Равно как и понять, кто что кому сказал в лучшем припеве на этом альбоме.

В настоящий момент присутствую на школьной линейке. Всего лишь как нянь своего пацана. Хорошо, что не надо учиться. И в то же время очень жаль.

На двери частной Батумской школы написано Welcome back to school. Естественно, сразу вспомнил великий клип Дефтоунс и Чино, устраивающего энергичный рок-дестрой в учебном заведении.

В эти выходные в Москве состоятся два крутых фестиваля, на которых мне очень хотелось бы оказаться. Оба, кстати, пройдут на Арме — по ходу, единственной площадке, которая осталась в Москве для городских мероприятий такого рода.

В субботу 7 сентября там пройдет Minimum Pop Fest 2024 — уже третий в своей серии фест, суть которого — в том, что вас там ждет минимальное количество поп-музыки и максимальное количества панка, нойза, шума и других субкультурных прелестей.

В прошлом году мне повезло попасть на фестиваль благодаря тому, что я улетел из Москвы на полторы недели позже, чем ожидалось, и это было очень круто. Правда, в полной мере и осознанно я сходил тогда только на своих брянских друзей Kick Chill — и даже стал героем ряда прекрасных кадров с их участием. Весь остальной фестиваль прошел у меня под эгидой прожигания жизни, веселья и непринужденного общения.

Начался он с распития с Лизой в каких-то дворах шампанского из маленьких бутылочек, потом к нам присоединилась Марьям, потом мы пошли на фест, там встретили Макса и Елизавету Ласкин, горячо приветствовали их, затем то сходилист, то расходились, бесконечно писали друг другу “ты где?” в телегу, выходили разок за шампанским в маленьких бутылочках — и как бы между делом посещали какие-то сеты. Я запомнил Пашу Мятного и Суперкозлов, потому что Пашу Мятного не так-то просто забыть, совершенно точно посещал Поспишь Потом и Шумные и угрожающие выходки в тесном внутреннем зале (мы с Лизой сидели на каких-то трубах), точно кружился под группу Volan на улице — но, в общем-то, это был фестиваль, на котором музыка отошла на второй план. Если честно, я от всей души желаю в этом году на Minimum Pop Fest испытать что-то подобное.

Тем же, кто все-таки предпочел был музыкальный опыт — в этом году примерно половина лайнапа пересечется с прошлогодним (Линия бикини, Поспишь потом, Затмим, Паша Мятный, куда уж без него), а за то минимальное количество поп-составляющей, которого на таком фестивале все-таки не помешает, отвечает внезапная Краснознаменная дивизия имени моей бабушки (естественно, кажущаяся мне главной группой в лайнапе, которую никто не сможет… ЗАТМИТЬ!). Соскучился по их концертам, так-то это одна из лучших живых групп российских, о чем вы, конечно же, знаете, если читаете меня хотя бы года три. Любопытно, чем это будет: вскроет ли Дивизия новую для себя аудиторию, или же армия добродушных детей придет на Minimum Pop Fest. Многое бы отдал…

Из других новых групп довольно много панк-рока и хардкора. Например, в лайнапе будет панк-группа Zuname, которую я еще году в 2005-м перекидывал с болванок вместе с Всеми стволами, Plush Fish, Male Factors и Тенями Свободы. Новое для меня — скоростной пост-хардкор от группы Certainties, напомнившей мне о прекрасных казанских ребятах kovarski. Или вот группа Hexe, которую я никак не мог найти на стримингах, потому что непонятно, какие там буквы писать надо-то, которая мутит что-то занятное и густое в диапазоне между IFK, Hum и Clann Zu.

Более подробно про группы можно почитать в ВК мероприятия, описание каждой группы там круче и смешнее, чем у меня. Я набросал плейлист в спотифае из 18 песен, по одной на каждую выступающую группу, кажется. Можете ознакомиться.
А билеты тут!

Прочитал в Признаках жизни рецензию Николая Грунина на последний альбом Ника Кейва и прям завидую. Когда-то и я мог писать так интересно и по-хорошему многословно, захватывая и учитывая разные аспекты музыки, о которой идет речь.

Единственно, не согласен с неудачными альбомами начала нулевых, там даже Nocturama, с которой у меня, кстати, начался весь этот Кейв, так-то по факту достаточно тепло была встречена прессой, при том, что вроде как считается одним из наименее удачных альбомов The Bad Seeds. При том, что некоторые бешеные песни-хулиганства есть и там, одна только 14-минутная Babe I'm On Fire чего стоит, от клипа на которую в свое время бесились зрители телеканала A-One.

Ну и блюзовой основы в песнях на No More Shall We Part или Nocturama я что-то не замечал, она только в Abbatoir Blues проскакивает, что, в общем-то, логично.

И концовка у Николая (Грунина, не Кейва): резкая, про то, что мол если вам не нравятся эти песни, значит, вы никого не теряли.

Утрата - это дело такое: все проживают ее по-разному. Есть, например, A Crow Looked At Me, прекрасный альбом Mount Eerie, в котором Фил Элверум оплакивает свою недавно умершую от рака жену. В песне Real Death он поет: "Смерть реальна. Вот человек есть, а вот человека нет. И это не предназначено для песен. Не предназначено для искусства. Когда реальная смерть входит в дом, поэзия - это чушь собачья". На этом альбоме все максимально в лоб, монотонно, устало и резко, это не искусство и не поэзия, не дорогие студии, хоры, дирижеры, бэк-вокалистки. Фил просто шесть недель записывал песни в комнате умершей жены на ее инструментах. Я не говорю, что это честнее или правильнее - это просто другой способ.

Но в том числе потому, что рецензия вызвала у меня желание все бросить и как-то отреагировать, учитывая, как сложно порой мне писать в этот свой канал, говорит о многом.

О, Linkin Park объявили, что 15 ноября выйдет альбом, и они отправятся в тур с новой вокалисткой, некой Эмили Армстронг из группы Dead Sara. Ну как-то это.... Блин. Зачем? Почему нельзя поступить как New Order?
Сейчас стрим, на котором она поет. Вроде не очень. Напоминает Доро Пеш.

Эх, хотел успеть к анонсу фестиваля Тотальный запрет, который завтра пройдет на Арме, подготовить интервью с единственным участником лайнапа (помимо Kick Chill), ради кого я бы даже на денек-другой снова пригнал в Москву, будь у меня лишних двадцать тысяч на авиаперелеты. Даже скинул сегодня текст интервьюируемому для согласования цитат, но вот не успели мы, к сожалению.

Так что пусть будет просто анонс фестиваля. А интервью с Алисой из Byörndalen (именно эта группа, выпустившая в июле свой дебютный альбом «Джамп-кат», впечатлила меня так, как давно никто другой) выйдет на днях. Оно пушка, на самом деле, Алиса страшно интересно отвечает на самые банальные вопросы вроде “о где ты работаешь” и “а что значит то-то и то-то”.

Помимо Byörndalen и Kick Chill там наверняка будет что-то еще, что вас заинтересует: например, довольно многим по душе странная абсурдистская синти-дичь от группы Кобылы и тупоглазые жабы, или мелодичный психодел от наследников Candy Claws и Sonic Death под двумя названиями — Дом престарелых аутистов и Дом прекрсных аустов (не вдавался в подробности о том, в чем прикол с названиями, но очень люблю песню «Идем с ума»). В ранге хедлайнеров выступает Хадн Дадн, известные культовыми песнями «Мы сегодня дома» и «Киви-кошелек», да и не только, на самом деле, звонкий голос Вари Краминовой, пост-фолк-аранжировки и выходы в теневые сектора человеческих душ сделали группу достаточно культовой в не самых узких кругах. Не менее “большая”, пусть и менее заслуженно, группа — незатейливые нахалы из Казускомы, играющие батя-рок 70-х или начала нулевых. Точно не увере: чтобы понять это, мне пришлось бы куда больше их слушать.

Организаторы сделали прикольную карту фестиваля: как будто это некая фэнтезийная территория, и сцена на улице — это замок, а сцена в зале — это подземелье.

Можете кстати воспринимать этот фест как второй день Minimum Pop (или Minimum Pop как первый день Тотального запрета, и я надеюсь, что никого таким высказыванием не обидел и все со всеми дружат), тем более что лично я вполне могу представить эти лайнапы пересекающимися. На странице феста уже есть расписание, все начнется в 15:00. Алиса из Byörndalen будет в образе Зены Королевы Воинов, быть может, еще кто-то как-то круто приоденется! И снова мне жаль, что не получится быть.

Если что, Kick Chill планируются в 17:25 на улице, Byörndalen там же в 19:25, Хадн Дадн — в 21:15.

Не пойму, чего с картинкой и ссылками.

За что я люблю телеграм: слушаешь клевую новую российскую группу, хочешь сделать интервью, минуту думаешь, у кого взять контакт вокалистки — и через минут десять уже обо всем с ней договариваешься. Ровно так получилось с Алисой, вокалисткой проекта Byörndalen, за что спасибо Полине Ольховой.

Когда я в июле услышал Byörndalen, которые, конечно же, так-то уже давно на сцене, и у меня были все шансы попасть на них в 2021, 2022 году, короче, в самом разгаре раннего этапа развития этих чудесных чуваков, я сразу понял, что в моем полку групп, за которые хочется вписываться, прибыло (началось все с песни «Маленькие движущиеся части», если что).

Этот список, на самом деле, не так уж и велик, если брать российские группы. Кто у меня там? Kick Chill, Панчи Пич, Золотые зубы, Даша Онзероад, про которую я при этом писал куда меньше, чем они того заслуживали, кто еще? Бонд с кнопкой претендовал, но что-то я быстро охладел, плюс Илья и так достаточно популярен… Макулатура еще, но это что-то слишком большое и важное, к чему не получается не возвращаться снова и снова… Короче, список невелик, и Byörndalen с Алисой во главе теперь тоже в этом списке.

Что в них такого классного? Ну, во-первых, это эмо-группа, а я питаю особую слабость к эмо группам. Во-вторых, это не эмо-группа! Вахахахах! Серьезно. Адекватно описывать их вышедший аккурат в середине лета альбом «Джамп-кат» можно, только описывая каждую песни по отдельности. Тут есть твинкл-гитары и ню-металлические риффы, есть скоростной поп-панк и саунд-дизайнерские эксперименты с сыплющейся на гитару солью, а вокал при желании можно было бы сравнить много с кем, от Хэйли Уильямс до Fleur, это тоже зависит от песни. И выдающиеся бэки от второй вокалистки, которая, правда, уже не в группе, но спродюсировала эти бэки так или иначе сама Алиса, если я все правильно понял и/или запомнил.

Забавно, кстати, что сама Алиса эмо не слушает. Это как я когда-то у группы Забыл повзрослеть нашел эмо-корни, а потом прочитал интервью и выяснил, что они имели в виду группу Fidlar.

Короче, не важно. Скорее читайте интервью, в котором Алиса рассказывает, помимо всего прочего, про сибирские детские дворовые игры, а также про тяжелейший период в своей жизни, в который, собственно, и появилась группа Byörndalen.

Да, ребят, такое дело: интервью я сделал на Medium, который в России только с ВПН работает. Хотел по старинки идти в Telegra.ph, но у меня из Грузии он не открывается, а зеркало работает как-то странно: например, не загружаются фотки. Но я сейчас попробую продублировать статью на Wordpress, через часок добавлю в пост эту ссылку, если все получится.

Если вам нужна дополнительная инфа про группу, или вы любите слушать, а не читать, то недавно с Byörndalen беседовал чувак из подкаста «К Дане».

Да, и если у вас не особо много времени, но получить хоть какое-то представление о группе хочется, послушайте «Маленькие движущиеся части» и «Ичи, ни». Это не просто две моих любимых песни, это еще и две максимально не похожие друг на друга песни, так что вы сразу поймете, что я имел в виду чуть выше.

АПДЕЙТ: еее, удалось сделать материал на Вордпресс! Так что выбирайте: можно на медиум, можно на вордпрессе. Есть небольшая разница, кстати =)

Don't you just love goodbyes? :(

Никита Моисеенко отправился в Белград, чтобы разведать обстановку, и практически сразу вытащил на свой стрим чудесного гостя, одного из самых интересных на его канале за долгое время (ну, или одного из самых известных, не хочется обижать ребят, которых я знаю меньше). Просто Монти Механика я прям частенько слушаю.

Монти Механик — это на самом деле Георгий Мишнев (я так и не понял, как расценивать его проект — как группу или как сольное творчество), приятный и спокойный мужчина лет сорока на вид, чем-то напоминающий вокалиста группы James Тима Бута. Этот человек написал одну из величайших русскоязычных песен 21 века — «Пил». Обожаю ее за вот тревожный атональный пэд в самом начале: как будто в одну песню развалистой неуверенной походкой пьющего неврастеника незванно влезла другая. Дальше — цитата из Анненского («Среди миров, в мерцании светил») и история человека, который теряется в собственной памяти и уже даже не особо что-то чувствует по этому поводу. Очень красиво, тонко и тоскливо.

Эта песня вышла на альбоме «Интерференция в тонких пленках», который в этом году отмечает десятилетие. Но хороших песен у Монти Механика хватает и на других релизах. В этом году у него вышел альбом «Дурная кровь», который мне прислали заранее послушать, и если бы я только успел, я бы точно про него написал. Георгий в мягких полутонах, маневрируя между условным Сироткиным и условным же Суфьяном Стивенсом (а Никита Моисеенко вот сравнил его с Дэмиеном Райсом и Big Thief), описывает свой эмигрантский опыт, но не как долбанная группа Каста, а очень изящно, так, что даже образ падающего на дома самолета не кажется чем-то пошлым и фэйсбучным.

Георгий уехал с женой из России вскоре после февраля 2022 года — вроде бы сначала в Венгрию, потом в Белград. В сентябре 2022 года он сидел один в своей квартире в Белграде, пока его жена была в России. Он недавно перевез свою собаку, и когда ее забрал, узнал, что у нее — у собаки — рак. И Георгий сидел один и за три часа написал четыре песни из будущего альбома (три из которых я назвал бы лучшими) — «Самолет», «Все мои женщины», «Дурная кровь» и «Мертвые дочери».
Записывал альбом он на сербской студии, сводил там же, причем сводили сербы — не быстро, но качественно.

Уверен, что и про это, и про опыт эмиграции, и про сонграйтерские и звуковые фишки, Георгий очень классно расскажет в стриме с Никитой, который как обычно состоится в четверг в 20 по московскому времени. Надеюсь, уж этот стрим я посмотрю не в записи!

Чуть меньше года назад я случайно узнал, что заметная российская группа Космос на потолке – вернее, её костяк в виде вокалистки Вики и гитариста Ильи – эмигрировали не в Армению или Грузию и даже не в Аргентину и Португалию, а в Японию. И не просто эмигрировали, а практически сразу стали там репетировать и давать концерты в одной пачке с японскими инди-группами. К Вике и Илье присоединился Макс, который вместе с Ильёй некогда играл во Владивостокской группе Mari! Mari!, и американский барабанщик Джоуи, который откликнулся на их объявление в Facebook.

Мне стало страшно интересно, как ребята устроили свою жизнь в Токио и как им удалось так быстро вписаться в местную сцену.

Мы дважды созванивались и говорили по паре часов, а потом я ещё связался с чуваком из японской группы Yasu Cub, после знакомства с которой у них состоялся первый концерт в Токио.

С тех пор прошло довольно много времени, и я никак не мог сначала взяться, а потом доделать этот текст. В итоге я решил, что буду выпускать по частям.

Первая часть получилась не очень в плане структуры — например, от краткой справки про группу я тут же перескакиваю к разговорам об организации концертов в Токио, хотя на втором созвоне у нас было много про сам переезд, про перевозку разобранных гитар в ручной клади, про то, каково было оставшимся в России музыкантам Космоса на потолке и так далее. Идеально было бы сделать один большой и интересный текст, но, увы, я не смог. Сейчас мне важно начать его выпускать хотя бы в таком виде — просто чтобы уже немножко отпустить себя во всем этом и более спокойно работать над второй частью и другими темами.

По совету Коли Редькина попробовал сделать текст на teletype.in — вроде нормально получилось. Но, думаю, на всякий случай на днях залью его еще куда-нибудь.

Да, и совсем недавно я послушал последний из вышедших на данный момент синглов Космоса на потолке — песню «Коллаж», которая войдет в третий альбом, записанный еще до эмиграции. Альбом, кстати, скоро выйдет. И мне кажется, что это одна из лучших песен Космоса на потолке. Она написана до эмиграции (но после 24 февраля 2022), но очень оптимистично и поддерживающе звучит именно на фоне эмиграции в частности и любых резких изменений в жизни в целом. Как будто все равно есть какие-то мелочи, которые помогают сохранить себя в любых обстоятельствах, и как будто на жизнь можно смотреть на коллаж, в котором можно менять абсолютно все. «Вам здесь или с собой? Чёрно-белый фильм, бульвар цветной. Мне здесь и с собой. И здесь, и с собой».

Простите мне суетливость этого поста, только что вернулся с концерта групп Макет и Mad Pilot в Батуми. Утром исправлю все ошибки. Сделаю другой коллаж =)

Друзья, 27 сентября сыграю на барабанах в Ереване вот на этом концерте. Во-первых, приходите, если будете рядом. Во-вторых, нет ли у кого-нибудь вписки на количество от одного до пяти человек? У меня есть, где остановиться, но, знаете, это в некотором роде первый (ладно, второй) в моей жизни такой вот концертный выезд, и мы подумали, что было бы весело оказаться где-то всем вместе, всей группой, и типа повеселиться как-то вместе, чем черт не шутит!
Это будет совместный гиг моего кореша Джиндифа, вот мой любимый его трек, и его доброго братишки Майка. А с моей основной группой надеемся приехать в Муху в ноябре.

У макулатуры недавно вышла новая ипиха с двумя песнями с музыкой дорогого Никиты Моисеенко. Мне очень понравилась песня «10 мая», из-за шикарной очень медленной музыки (Никита писал, что это, кажется, его рекорд по ударами в минуту, в смысле медленнее он пока не делал), из-за общего усталого вайба, а слово «усталость» в последнее время все чаще кажется мне тем словом, которое на самом деле могло быть в начале у бога. Ну, и парт Славы КПСС тут берет за душу, можно сказать, на нем все держится.

Моя история с группой макулатура в последние четыре года такая, что я, что бы я там ни говорил, люблю их синглы и отдельные треки с ипишек, а вот с альбомами, начиная с «Утопии», у меня вообще не клеится. «Утопии», впрочем, я хотел бы дать еще один шанс, зная теперь, сколько сил тогда Никита в него вложил, и меня весьма удивило, когда я узнал, что именно этот альбом самый низкий по прослушиваниям, а не откровенно чудовищный «Я намерен хорошо провести этот вечер».
В какой-то момент мне стало казаться, что, к кому бы стареющие легенды абстрактного репа не обращались за музыкой, а обращались они к лучшим в своем деле — Феликсу Бондареву, Никите Моисеенко, Павлу Додонову, Суперборису, Мише Золотареву, то на синглах выходит хорошо, а альбомы получаются такими, что музыка шикарная, а слова — как будто им реально нечего больше сказать, но они зачем-то это делают.

Зимой, когда вышел «Эпилог» на музыку Павла Додонова, я возмутился. Сильные эмоции часто сопровождали мои отношения с этой группой (важнейшей из русскоязычных для меня с точки зрения влияния песен на целые пласты моей жизни), часто из-за публичного образа Евгения Алехина, его же поведения на собственных концертах, или вот, да, из взятого в какой-то момент курса на феноменальное количество контента.

Фактически на «Эпилоге» мне понравилась только песня «Ипотека», которая была сольным номером Кости Сперанского.

Я решил написать ему и поговорить немного про вот это все.

Какое-то время мы уже вели с ним переписку. Кажется, поводом для ее начала в свое время тоже послужило возмущение — я был настолько не согласен с его рецензией на тогда показавшийся мне уместным рэп-альбом (очарование которым быстро прошло, это действительно была очень плохая музыка), что решил спросить, почему он так написал. Я удивился, с каким уважением, насколько учтиво, при этом грамотно и по делу, Костя мне ответил.

Тут нужно понимать, что в некотором роде переписка со Сперанским для меня — это как знакомство Брайана Молко с Дэвидом Боуи (где я, конечно же, Молко, а Костя — Боуи). Неожиданно ты понимаешь, что можешь на равных общаться с очень важным для себя артистом.

Я помню, как году в 2016 в давно уже почившем баре Boroda на Китай-городе я, прибитый «Пляжем», наблюдал, как в заведение заходит кто-то, напоминающий Сперанского, со спутницей. Предполагаемый Сперанский куда-то отошел, и я подошел к его спутнице. «Скажите, а это Костя Сперанский?», — спросил я. «Да», — сказала она. «А вы знаете, да, что на «Пляже» Костя прыгнул выше головы и уделал Алехина?», — зачем-то продолжил я. «Может быть, вы ему это скажете?», — снисходительно улыбнулась она. «Да не, неудобно как-то», — я отошел. Но потом все-таки решился подойти, поблагодарить за альбом и сообщить, что собираюсь купить Костину повесть про Амалию. «Вы поторопитесь, говорят, уже заканчивается», — сказал Костя. Книгу я так и не купил, и с тех пор она стала библиографической редкостью.

Познакомились лично мы спустя много лет на концерте макулатуры в Батуми, на котором я все-таки купил книгу Сперанского, правда, уже другую — «Ротозеев».

Ну, а начатая в январе переписка по поводу «Эпилога» привела к небольшому интервью, которое могло бы стать большим, если бы я не растянул ее на три месяца. С другой стороны, участники группы макулатура, в общем-то, и так всегда на виду: все, что вы не знаете про Алехина и Сперанского сейчас, вы можете узнать из стримов, которых, кстати, Костя пару месяцев уже не делал.

Я решил сохранить структуру переписки, с датами отправки сообщений и разными комментариями в духе «простите, все никак не успеваю ответить» и так далее. По-моему, это забавно.

Ну и да, это тот случай интервью, когда вопросы порой длиннее ответов. При том, что помимо чего-то основательного я хотел узнать и довольно простые вещи. Какие ваши треки вы бы никогда не стали исполнять? Как вам новый альбом Золотых зубов? Каково было брать интервью у Дельфина?

В интервью попало только то, что мы обсуждали в его рамках — например, я не включил туда наш занятный спор по поводу Моррисси и песни Let Me Kiss You. Костя настаивал на том, что этот трек запредельно ироничен, и Моррисси в нем угорает прежде всего над самим собой, я же уверен в том, что Моррисси в Let Me Kiss You баснословно серьезен и как раз в этом и суть как минимум позднего Моррисси — если он и ироничен, то точно не в те минуты, когда речь идет о нем самом, иначе бы не подавал в суд на газету Die Welt и не давал бы интервью собственному племяннику. Короче, Моррисси опять нас всех обхитрил.

Что касается макулатуры, то я тут собрал в спотифае плейлист, который назвал «Один хороший поздний альбом макулатуры». В него вошли в хронологическом порядке практически все песни, которые мне понравились у группы за последние четыре года, начиная с ковидного сингла «Фоторужье» — который, кстати, должен был быть у макулатуры последним, Костя тогда писал пост, что на этом история группы заканчивается. Но пауза была недолгой. Один из релизов — «Огромная работа круглосуточно» — попал в эту подборку целиком.

И еще одна сентиментальная мысль напоследок. Я ей заканчиваю интервью, и, пожалуй, после него она драматургически лучше встает, так что, если вы все-таки будете его читать, доберитесь до нее там. А тут я ее спрячу.

Иногда мне не хватает того Сперанского восьмилетней давности, упрямого одиночки с злой энергией и бешеными глазами. Но мне скорее не хватает той жизни, которая тогда была, тех надежд, переживаний, тех очень сильных влюбленностей, которые сопровождались «Пляжем» и «Сеансом». Той надежды и той боли.

Ну, а сейчас, после песни «10 мая», спустя еще какое-то время, я понимаю, что есть еще одна вещь, которой я научился у Кости: если тебе нечего сказать, это не значит, что тебе не нужно говорить. Пока игра стоит свеч, не важно, ради чего она продолжается.