«тебе, админушка, надобно намертво блокировать нахуй интернет после восьми вечера, чтобы не торчать со своими переписками и текстами до воронистой ночи, чтобы потом утром не стегал себя бичом осознанности в помутнённом состоянии от инсомнии, ну, вот сколько ты сегодня спал? пять часов? и как тебе теперь? надо навсегда запретить тебе и телефон в руки после двадцати ноль-ноль брать, а иначе как? никак иначе! только дремучими драконовскими методами, только тоталитаризмом, никакой дёшевой демократии и няшной нежности к себе, эту хлипкую хворь, эту гадкую гидру иначе не выкорчевать, только жёсткая, железная дисциплина, только кнут, никаких пряников, никаких коврижек, больше-то с тобой ничего и не сработает»

Говорил мне сегодня внутренний голос, когда я встал утром полностью уничтоженным. И решил: «В пизду, бля!» — и завалился обратно под одеяло, провалявшись ещё три часа.

Давно не было о моём дворе. Двор всё так же на месте, так же тёмен. Только окна дома напротив ярко разгораются в восемь утра — там офис управляющей компании. Они наконец-то поставили на тяжеленную железную дверь доводчик, теперь она не хлопает, как всё лето, и уже не бесит. Видать, нужно было списать бюджет перед Новым годом. Помню, однажды в пятницу они забыли выключить свет в своём офисе, и все четыре окна горели все выходные. Я даже видел их плиточный, подвесной потолок, этот типичный офисный квадратный белый потолок.

Алкаши продолжают собираться во дворе, по неведомой мне причине, у помойки. Стаями, скопищами, особей по пять-шесть. Так же ворчат, визжат, пьяно размахивают руками.

Вчера видел, как парень светил телефоном по сусекам дома напротив, смотрел под козырёк входа в подвал, исследовал щели у парадной. Голодно что-то искал. Я стоял, курил в окно, наблюдал за его исканиями. Надеюсь нашел.

Вороны всё так же прилетают на ржавые крыши, но уже без того осеннего гомона. Видать, всё обсудили. Теперь идут по спринту.

Обидно, но больше не слышу скрипача. Летом я радовался его репетициям. Теперь это просто зимний пещерный двор-колодец с впадающими в анабиоз прохожими. Жду весны.

У меня есть гипотеза: если мы и дальше двинем по пути искренности, открытости, публичной демонстрации чувств, и «мужчины тоже могут рыдать» — да, админ и над «Аркейном», где Иша бежала всех спасать, ревел как не в себя, это не в счёт! — то скоро мы придём не только к норме нюдсов на аватарках, но и к подробному описанию любимого порно в профиле.

Типа, у девушки в био: «Единственное порно, которое меня заводит, — это анальный секс». Админ, конечно, жёстко и доминантно осуждает такое!

Ну, надо же побольше данных о человеке собрать перед знакомством, а то вдруг он смотрит сугубо цисгендерное патриархальное порево, где белый мужик шпилит белую бабу. В наше прогрессивное время это зашкварный зашквар!

И вот вроде бы классный тренд, но будто мы всё ближе к какой-то квир-коммуне в Тбилиси. Как бы не пришлось звонить психологине на постоянку. Хотя есть подозрение, что эта открытость — напускная хуйня, а сами мы всё глубже прячемся в пещеру Платона и делимся внутренними мытарствами разве что в ТГ-каналах да с психологинями.

Вывода не будет. Мир мне кажется всё более ебанутым.

Поеду-ка я лучше на поэтический вечер по, наконец-то, пришедшей в Питер зиме. Синоптики обещают, что это продлится аж до понедельника, циклон какой-то там к нам на болота забрел.

Сегодня узнал, что если покупаешь обувь в магазине «Рандеву», то тебе дарят розовый мешок с картошкой. На мешке всё как положено — логотип магазина.

В принципе, ничего необычного. В выдуманной вселенной такое нормально.

Добавим драмы. В первом сезоне «Аркейна», когда Джинкс дерётся с Экко на мосту, она стреляет в него из пистолета мыльным пузырём. Когда они в образе детей. Пузырь лопается, и у Экко на груди остаётся розовая клякса. Изначально на груди был просто белый крест в виде песочных часов.

Во втором сезоне у Экко та же розовая клякса на груди, но теперь это громадный крест, как вырванное понятно что. Вырвано, понятно кем и когда.

Сохраняя этот символ, он словно смиряется, что придётся жить с этой болью и никуда от неё не деться.

Это один из неприятных жизненных аспектов, когда принимаешь ситуацию и живёшь с ней. Зная, что рана никогда не затянется до конца, просто находишь силы продолжать.

В субботу ходил на поэтический вечер. Ещё раз убедился: без таланта в творчестве — никак. Концепция «чистого листа» — полная хуета. Пинкер давно об этом сказал. Талант — вещь врождённая.

Я слушал стихи и думал, что для по-настоящему глубокой поэзии нужен немалый, болезненный и порой тяжкий жизненный опыт. Девочка с Патриков едва ли сумеет выдать что-то ценное, заштампованный ум выдаст максимум строчки про страсть, любовь и прочую поверхностную, пустую поп-культуру, расписанную такими же пошлыми словами.

Для настоящей поэзии нужна драма, нужна жизнь, нужна глубина. А эту глубину добывать непросто, не так приторно-привлекательно, как пролистывать рилсы в инсте. Ржавой лопатой придется рыть своё нутро.