Локальный иммортализм

Как только жизнь возникает, рождается и начинает ползать, она в страхе отползает от смерти. Она говорит смерти своё великое НЕТ, и факт небытия до момента рождения воспринимает как собственный промах и грандиозную глупость. "Вот растяпа — не существовал миллиарды лет! Надо быть осторожней".

Однако, если жизнь это жизнь сознательная, всё становится неоднозначно. Сознательное существо может проектировать то, что произойдёт дальше; потом, неизбежно, это "дальше" оно осознаёт. И ужасается.

У Одинокова был в романе один образ, как-то впился в память на долгие годы: в древние времена женщину берут за ножку и тащат в пещеру по известному вопросу. И вот за десятки, сотни тысячелетий женщине приходится "ножку" оправдывать, объяснять. В том числе самой себе. На этом и вокруг этого, по мысли Одинокова, женская психика и строится. Тут можно вспомнить и добавить соображения некоторых психоаналитиков в духе "если с женщиной не случилось изнасилования, его нужно было бы придумать" и т.д. и т.п., лейтмотив мысли понятен.

Так вот — но ведь в случае со смертью мы все в такой позиции, все мы немножко эта первобытная женщина... Это такой феномен ультранасилия. Кто-то, тяжело дышащий, нас хватает за ногу и тащит, чтобы изнасиловать фактом неминуемого обращения в ничто. Поскольку мы разумны, это переживается особо тонко, особо пикантно. Ведь, как любили приговаривать экзистенциалисты, умрёте вы, ваши дети и дети ваших детей, умрут все книги, изображения и всякая память о вас — всё исчезнет, ничего не будет. Никакого прогресса, развития, "улучшения", "движения". Локально — может быть, глобально — нет.

Как говорят, первая травма психики случается в моменте рождения. Очевидно, в конце жизни нас поджидает второй гарантированный случай травматизации. Насколько я могу понять, травма в психологии — реакция бессилия на внешнее событие, которое представляется смертельно опасным. Ну, это оно и есть.

С фактом своей будущей смерти ничего нельзя сделать. Чем больше погружаться в эти мысли, тем больше вы будете просто травмировать и ломать себя. Повторюсь, с этим ничего нельзя сделать. Вообще. Это так же как с проблемой теодицеи. Неразрешимая задача. Это просто голый и убогий факт нашего бытия.

Есть только одно потенциальное решение — осознанно об этом факте забыть. Такую позицию можно назвать локальный иммортализм. Глобально смертны не только мы, а вообще всё. Конечна любая вещь и любой носитель информации о вещи. Локально же — есть и смысл, и цели, и ценности, и желания... и, главное, есть бесконечное, нежно-текущее ощущение жизни, которая хороша просто потому что она жизнь. Можно просто сидеть на стуле, двигать ногами, хлопать себя по коленям — это удивительно. Чем-то огорчающим, бессмысленным и убогим оно становится только если помнить о другом бессмысленно-огорчающе-убогом факте. Не нужно это.

Как-то вдруг осознал, что если сравнивать людей и нейросетки, последние разговаривают куда более связно чем большинство людей. Конечно, иногда они галлюцинируют, но это всё-таки эксцесс, издержки производства. Люди же в массе своей бредят систематически.

Можно предположить, что дело в наличии эмоций, которые заглушают когнитивную деятельность, но дело не в этом. То есть человек может нести околесицу "на эмоциях", но люди это делают и в спокойном состоянии. Просто нейросети образованы и умеют правильно употреблять слова, а люди — как повезёт.

Да, "человек обладает неоспоримыми преимуществами", "нейросеть никогда не сможет" и всё в таком успокоительно-гуманистическом духе... И всё же теперь, когда нейросети существуют как собеседники, в разговоре с некоторыми людьми невозможно избавиться от ощущения, что говоришь с какой-то свихнувшейся, поломанной нейросетью.

Подлинная свобода осуждается обществом. Есть допустимый, или одобряемый, уровень свободы в либеральных обществах, но по сути это тот же набор некоторых правил, только в профиль. Есть набор алгоритмов, как себя должен вести "свободный человек", но это в большей степени имитация свободы, чем свобода par exellence.

Подлинная свобода — это отсутствие правил. Декоративная свобода не имеет с ней ничего общего. И такая свобода опасна для общества. Она по сути своей деструктивна, поскольку может привести, и приводит, к нарушению тех или иных правил. Правила нужны там, где свобода недопустима, где она точно приводит к чему-то нежелательному.

В прошлый раз я писал про то, что люди в большинстве своём — это поломанные нейросети. Но это ведь ещё пол-беды. Дело ещё серьёзней и ещё страшней: для биоплатформы, не нагруженной индивидуальным сознанием, быть хорошей, трезво мыслящей нейросеткой — это ПРЕДЕЛ РАЗВИТИЯ. Обыватель должен быть причёсанным, предсказуемым и, гм, "рационально мыслящим". Никакого рационального мышления здесь и в помине нет, речь просто о следовании правилам в том, что в конкретном месте и времени считается рациональным. Очевидно, что рациональность, взятая сама по себе, зиждется на иррациональных "предпочтениях". Можно, например, "рационально" доказать, что рождение детей попросту не нужно, и иметь в результате общество, которое вымрет. И это будет рационально. Или человеческие жертвоприношения. Уверяю вас, рациональный базис можно подвести и под это. Отправная и финальная точки рационального мышления выбираются иррационально. У обывателя этого понимания нет, его программа максимум — это дорасти до того, чтобы следовать "рациональным" правилам общества, в котором он находится. Стать исправной нейросеткой.

Свобода подлинного толка нужна только и исключительно для разрушения и проявляется только там, где что-то разрушается. Бог, по всей видимости, дал свободу людям для того, чтобы они не были болванчиками, беспрекословно следующими его завету. Иначе скучно ведь. Генезис зла (теодицея) может быть объяснён только и исключительно через онтологический факт свободы человека. Не каждого, но того, что на неё способен.

Свободного человека осуждают, ругают, критикуют, боятся, изгоняют, уничтожают как бешеного зверя, потому что он представляет угрозу для миропорядка. В частности, для устроя, принятого в отдельно взятом обществе. Но общество в них нуждается. Бог, гм, нуждается в дьяволе — первом свободном существе, которое послушало план Бога и сказало "нет". Иначе нет развития, иначе нет никакой драмы жизни и существования. Общество нуждается в свободных людях из-за потребности в НОВИЗНЕ, которая просто по природе встаёт поперёк всего привычного как кость в горле.

Свобода и новизна это причина и следствие. Но так же новизна это разрушение старины. И потому разрушением по своей сути является и всякая подлинная свобода.

p.s. В Египетской мифологии есть такое понятие как "дети бессилия". Когда бог-творец, уже не помню, кажется Птах, создаёт мир и порождает мириады духов, часть из них отказывается от следования плану. Но поскольку источником всякого бытия является ипостась бога, с отказом от плана бытия дети бессилия теряют и способность к бытию. Они не могут ничего порождать, ведь для этого нужно было бы иметь своё начало в боге-творце. Они свободны, но эта свобода позволяет им только разрушать.

Так они всё равно нашли своё место в божественной канцелярии. Как говорят немцы, "и худой скот даёт навоз".

Честь означает лояльность закрытому клубу. Если человек никуда не вхож, он индивид, "атом", который по-броуновски трясётся в пустом пространстве мыслей и дел. Увы, множество людей живёт и будет жить без чести.

Но есть и хорошие новости: закрытые клубы никуда не делись. Студенческие корпорации — традиционный формат, который существует в Европе со средних веков. В нем будущая элита обрастает связями, находит друзей на всю жизнь, проводит досуг и вершит дела.

К счастью, такое сообщество почти десять лет существует и в России. Сейчас оно набирает новых братьев и сестер.

Если вы студент(-ка) и чувствуете потребность идти по жизни с верными товарищами и братьями — узнавайте больше и смело подавайте заявку на сайте. И помните, что лето не вечно.

https://fraternitas.ru/

Травма смерти

Человек уникален как вид на Земле. Нет других таких животных. Причём отличается он не только как один вид от другого — он отличен от всех видов разом. Один вид птиц не то же, что другой, но всё-таки они уникальны лишь относительно друг друга. Человек же такая птица, которую птицей лучше бы и вовсе не называть. Его уникальность не относительна, а абсолютна. И уже потому не безобидна, но это другая тема. Так вот — почему и чем он уникален? Чтобы ответить на этот вопрос, придётся зайди с разных сторон.

Ницше определял человека как «больное животное». Фрейд вторит ему, утверждая, что человек это животное плюс невроз. В общем, существо «с проблемой» или даже «проблемами». Интуитивно кажется, что это хорошие и точные определения. Логично предположить, что уникальна в человеке именно его проблемная, болезненная часть. Изначальный вопрос, таким образом, будет таким — что это за болезнь и что за проблема? Что это за хворь, которую мы подцепили и теперь стоим особняком не от конкретного животного, а от всех животных вообще?

Человек всё время насилует мир, меняет, разрушает, пересобирает, лезет куда не надо. Мир, в общем-то, и сам справляется, но человек постоянно перетягивает одеяло, снимает движение мира с автопилота и пытается рулить сам, с переменным успехом нажимая на огромной, как в самолёте, панели разные кнопки, двигая рычажки, на ходу разбираясь, что же такое он нажал. Иногда получается очень плохо, с последствиями, иногда — нет, не хорошо (и так хорошо было), но по крайней мере как-то грандиозно, что ли…

Можно сказать, что человек вообще излишен. Всем в мире и без него неплохо живётся, все на своих местах. Живут себе, плодятся, вымирают. Всё идёт своим чередом. А человек в мире ни к чему. Это очень древняя идея, она есть во многих мифах. Например, у коренных народов Америки: боги раздавали каждому зверю свою силу, клювы, крылья, когти, плавники... А про человека как-то забыли, так что сам он выжить не мог. Лишний.

Эта неприкаянность человека — за неё мы и ухватимся. Что она такое и откуда берётся?

Один из ответов — осознание собственной смерти и побег от неё. В книге The Denial of Death Э.Беккер пишет, что смерть является для нас главным объектом страха. С этим трудно спорить. По мысли Беккера, всё, что делает человек, — всё суть разные виды отрицания смерти: произведения искусства, архитектура, технологии, техника вообще, разные приспособления, культура как таковая. Так-то перед глазами у каждого горит красная надпись «да ведь ты скоро сдохнешь». Культура её КУЛЬТУРНО прикрывает фиговым листиком. Живи себе, продавай кофе в отделе…

Беккер много пишет о «героическом» в человеке как главном инструменте отрицания смерти. Перефразируя Пушкина: «Врёшь, весь я не умру!». Надо сказать, в книге он много жалуется, что современные общества — западное, а за ним и остальные — все беззубые: героизм либо не культивируется, либо вовсе осуждается. Оно и понятно, герой ведь и злодейства будет совершать под стать себе. Помешанному на идее комфорта буржуазному обществу такое не надо. Но без героизма не случается и героического отрицания смерти. Отсюда всевозможные кризисы и «депрессивизация» общества. Впрочем, это другая тема.

Хороший ли это ответ? Не совсем: есть существенное возражение. Дело в том, что страх смерти, как и сама смерть не чужды любому животному. Все они страшатся смерти и все умирают; оба факта вшиты в них, и оба — на самом глубоком уровне. Значит, в первом приближении, на уникальную черту человека ни смерть, ни страх её не тянут, увы. Можно возразить, что животное боится смерти в моменте, локально, а человек глобально, но ввиду отсутствия четкого отличительного критерия в эту трясину мы не пойдём.

Более точный, пожалуй, ответ будет такой — психика человека расколота, или диссоциирована, смертью.

Когда психика раскалывается или диссоциирует? Когда переживает травму. Как я уже писал, в психологии травма — реакция психики на внешнее негативное событие, которое расценивается как смертельно опасное. Травмирует не само событие, а именно реакция на него. Как правило, эта реакция сопровождается ощущением бессилия; с событием ничего нельзя сделать. Вам плохо, очень плохо, а вы ничего не можете с этим сделать.

Часто в таких случаях психика "контейнирует" память о случившемся. Такая диссоциация называется амнезийной. Девочку изнасиловал алкоголик отчим, и она про это на 20 лет забыла. Это защитный механизм, психика откладывает в долгий ящик то, с чем в моменте не может справиться. Животные закапывают добычу на чёрный день — психика закапывает память об ужасном событии "на белый день", когда она будет, что называется, "в ресурсе". Без психиатра или терапевта этот день может и не наступить.

Феномен психической травмы часто сопровождается таким явлением как интрузия. Это воспроизведение ситуации, в которой психика получила травму, чтобы на этот раз одержать над ситуацией верх. Изнасилованная отчимом девочка, сама того не понимая, во взрослом возрасте ищет себе похожего партнера, чтобы отучить его от пьянства и "уж на этот раз" дать отпор, когда он к ней полезет. Закрыть ужасный гештальт.

Моя мысль немного вихляет, но всё же сделаем ещё один прыжок.

Что такое сознание? Я здесь сошлюсь на доклад Васильева, о котором недавно писал. Да и сам немного изучал тему. Ответ есть, и он очень точный: никто не знает. Зачем оно в психике существует, почему возникло, почему напоминает скорее что-то излишне-роскошное, чем необходимое — ответа нет. Или ответов очень и очень много, что, в общем-то, одно и то же. Доходит до того, что ряд оптимистично-позитивистски настроенных философов заявляют, что нет самого сознания, а другие типа Макгинна заявляют, что ответа нам не найти ввиду чисто эволюционных причин: нет нужного инструмента в арсенале познания.

В общем, сознание это такая дырка от бублика. Пшик. Либо сознания не существует, либо психика гениально имитирует его несуществование. Это регион ничто, пустое поле, не В которое, а ЧЕРЕЗ которое текут сенсорные и, шире, перцептивные данные. Посещаемый, но ненужный перевалочный пункт. Психика справляется сама, но мимоходом показывает весь процесс на экране в этом пункте, силясь сообщить самой себе что-то важное.

Отсюда видно, что сознание похоже на травму. Оно и есть травма. Сознание это осколок психики, который был диссоциирован в результате переживания опыта смерти. Оно контейнирует память и информацию о смерти.

Макгинн прав, нам не дано понять, что такое сознание. Но не потому что у нас нет какого-то гносеологического мостика к нему — а потому что этот мостик заблокирован. Мосты в этом петербурге разведены. Смерть вызвала примордиальную травму человеческого существа, которая сопровождалась амнезийной диссоциацией в виде сознания. Можно даже придумать эволюционный миф: интеллект у троглодита уже был, переживания были, и тут он вдруг наконец ДОДУМЫВАЕТСЯ, что умрёт. Это сейчас, окружённые культурой — "ширмочкой для смерти" по Беккеру — мы воспринимаем эту мысль относительно спокойно, пока не припрёт. Но у троглодита культуры нет, он с голой задницей и острым камнем сидел у речки, на закат смотрел. Наверное, в тот момент все птицы вокруг разлетелись.

Интересно, что в таком случае с интрузией, т.е. попыткой воспроизвести ситуацию травмы и победить. Мне почему-то кажется, что охотники, мясники, врачи, палачи, в общем, люди, работающие со смертью, в целом более цельные, чем остальные (но менее сознательные?). Воины тоже, но не все, а только очень удачные, в тепличных условиях. Когда либо доблестно убиваешь, ни о чем не думая, либо ты какой-нибудь гладиатор. Рутинизация смерти отчасти исцеляет, выправляет ситуацию. В том числе — смерти как изменения. Что-нибудь поменять, разрушить, перевернуть, переделать — всё будет служить консолидации сознания в душе. Главное — делать это сознательно, дать неприкаянной части души её место. Assume the position, как пел Бойд Райс.

В философии главное это цветение ума, когда он вдруг схватывает истину и пророчествует о ней. Всё остальное вопрос ресурсоёмкого, но, в общем-то, простого алгоритма мышления, который состоит в том, что алгоритма нет. Принципиально. Такому, гм, стилю мысли нужно учиться, к нему надо привыкать, его необходимо осваивать, перенимать у великих авторов и чуть менее великих преподавателей. Но всё-таки это не главное. Главное это стоический каталепсис; резкое напряжение всех элементов познавательного аппарата, при котором рано или поздно возникает созерцание-догадка. Философ, как спортсмен, долго тренировался, размышлял, а потом просто видит ответ на вопрос — новый и как бы ловкий, что ли... Как правило, это новое понятие или целая модель того, что должно быть понято. Хороший философ, таким образом, является визионером. Если этого нет, это философский работник (хороший вариант) или косящий под философа историк философии (плохой).

Аристотель учил, что бог это абсолютное действие. В нём всё актуально и ничего не потенциально. Потому-то его жизнь наилучшая. Он не стремится, потому что уже всё делает. А человек слаб и смертен, т.е. ограничен. Он вечно чего-то хочет, "да всё никак". Ленится, боится, временит, увиливает. И, что характерно, сильно в такие моменты страдает. По крайней мере, европейский.

Восточный же человек (индуизм, буддизм) бездействия скорее алчет. Хорошо бы ничего не делать, перестать быть актуальным, а затем даже и потенциальным существом. Ни реализации действий, ни самих помыслов о них.

Кто прав? Да никто. Западные люди забывают, что, по Аристотелю, богу нельзя хоть в сколько-нибудь удовлетворительной мере уподобиться. Так, иногда через замочную скважину посмотреть, как он живёт, и то если есть способности — но это жалкий максимум. Из этой слепоты возник и глупый культ успеха, который скрывает заведомый неуспех, причем онтологический, который состоит в том, что ты — не бог и никогда им не будешь. Восточные же люди забывают, что бездействие приводит к ничтожению, в котором и само желание бездействия теряет всякий смысл. То есть в том состоянии, которого они желают, их желание оказывается лишённым всякого смысла и скорее даже этому состоянию противоречит. До той степени, что в махаяне возникла формула "сансара и есть нирвана".

Таким образом, бездействие отдаляет от Бога и приближает к ничто; в первом случае это не имеет перспектив, а во втором — смысла. А о двух мрачных альтернативах я здесь говорить не буду.

Для тех, кто в Питере: приходите на киноклуб с моим участием. Позанимаемся герменевтикой!

Жестокий кинопоказ: «Токио!» 2008 г.

Место: Art Lair
Время: 28-е ноября, 19:00
Продолжительность: 3,5ч.

Никаких скучных "экспертных" монологов в начале и плоских "мне понравилось" в конце — только жаркая дискуссия в группе кинолюбителей. Ни одно тёмное и непонятное место не ускользнёт от вашего взора: вместе мы займёмся герменевтикой и найдём ответы на все свои вопросы о фильме прямо во время просмотра.

«То‌кио!» — киноальманах, рассказывающий о японской столице и его жителях, отчасти в гротескной и сюрреалистической форме. Состоит из трёх частей, снятых тремя режиссёрами — «Дизайн интерьера» (Мишель Гондри), «Дерьмо» (Леос Каракс) и «Сотрясающийся Токио» (Пон Чжун Хо). Совместное производство Японии, Германии, Франции и Южной Кореи.

Стоимость: 550 рублей
Для покупки билетов @cinema_prod_bot

Многоуважаемый @cryptaplatonica раскидывает за сущность рэпа в нашем чатике. Наконец-то!

Реп это низкий жанр, это взгляд неисправимого варвара, простого как 3 копейки, который именно НИЗКО весь мир описывает. Высокий реп представить невозможно в принципе, он всегда будет с какой-то блевотиной из подьезда или мандавошками у любимой. Реп таким образом является псевдо-романтическим жанром, как и многое другое в мире. Псевдо, потому что сам реперы на таком уровне в принципе не мыслят. Если бы какой-нибудь репер почитал романтиков основательно категорию возвышенного себе уяснил, что она значит итд, и стал бы блевотину из подьезда тащить в тексты ОСОЗНАННО, вот это могло бы стать поэзией. Но реп делают те, про кого он поется, т.е. какие-то неотстиранные урки. Так что увы

Делёз Евгеньевич Гваттари

И машина желаний

Всегда интересней слушать критику на глубоком уровне, когда говорят уже не о самих вещах, а об их причинах. Ещё лучше, когда это приправлено философским, т.е. вне-культурным, взглядом — от специалиста по culture studies. Меня давно занимает мысль, как психотерапия замещает собой политику и религию (ergo является религией), и, кажется, на курсе оба этих аспекта будут затронуты, причем в самой современной оптике. Так что искренне рекомендую вам записаться.

https://www.tgoop.com/culturalsimulacrum/156

Забавно, что "старые" философы как раз-таки ничего в руках не держали. Ещё Аристотель пишет, что любая работа руками должна делаться рабами. Ну, может циркулем ещё можно что-то порисовать. Современные философы-континентальщики, конечно, много болтают о труде, заботе о белочках, сборе пластиковых крышечек и прочем экофашизме, но, понятное дело, ничего не делают. Разве что вторая часть "новых" — в кавычки беру, потому что неясно, какие точно периоды имеются в виду — так вот, "новых" философов-аналитиков, всё чаще сами сидят в лабораториях и вроде бы как даже что-то, гм, "щупают". Может, про них идёт речь, хотя и тут с натяжкой, поскольку, как мне кажется, у них это тоже баловство. Отсюда два вывода:
1. Скорее всего, автор имеет в виду континентальных философов
2. Скорее всего, автор является континентальным философом

Ну а на самом деле, как известно, настоящая работа философа — быть рантье. Либо кем-то, у кого много свободного времени, и его больше, чем он/а в силах потратить.

https://www.tgoop.com/mir_folgi/2136

И ведь с одной стороны, благослови Господи общества, где мужчины и женщины могут спокойно жить полной жизнью (то есть, плюс-минус как подростки, поскольку после молодости наступает КОНЕЦ ЖИЗНИ) и в 40 лет.

С другой же, что-то отвратительное есть в великовозрастных арт-директорах и иллюстраторах, называющих себя Вова или Таня, в пятидесятилетних мужиках с дурацкими причёсками в огромных джинсах и худи, во всём этом подростковом нежелании отсрочить КОНЕЦ ЖИЗНИ и стать взрослым (каковое я сам с последовательностью, достойной лучшего применения, демонстрирую изо дня в день)

Но ведь сложно провести человека, который понял, что после 11 класса жизнь не начинается (как ему все лицемерно талдычат), а заканчивается.

Попробуй ему продай так называемую "взрослость", каковым термином стыдливо прикрывают духовную смерть — предвестницу физической.

Он сам тебя продаст, купит и ещё раз продаст.

Но с другой стороны, насколько же омерзителен мир цветастых улыбающихся инфантилов.

И как же хочется из него сбежать и себя ему противопоставить — а значит, духовно умереть, превратившись в обычного взрослого мужика, которому и в голову не придут такие прекрасные подростковые размышления пятнадцатилетнего дебила.

Решительно непонятно, как во всём этом жить.

Повзрослеть — это принять, что ты умер, тебя уже нет, есть какой-то труп, которому дали отсрочку лет на 50-70 перед тем, как его уложат в могилу.

Сильны духом те, кто способен добровольно пойти на это. Добровольно уйти из жизни, повзрослев.

Потому и вызывают они уважение того рода, которое вызывают штурмовики, спокойно и не дёргаясь идущие на очередную кровавую зачистку.

"Ничего себе, взрослый. Ну и ну. Я бы так не смог. Я жить хочу".

Итоги 2024

Самые большие и, может быть, страшные изменения - это те, которые незаметно меняют быт. Заметить можно что-то маленькое и соразмерное взгляду человека, большие же вещи без особого усилия остаются без внимания. Отсюда смешное выражение "не заметить слона в комнате". Почему его не замечают? Да потому что это слон.

Задача философа и вообще любого мыслящего человека - стараться увидеть полную картину. Именно для этого ему и нужно быть имморальным, циничным, ни перед чем не останавливаться и ни во что не верить - чтобы была возможность пролезть мимо всех знаков "проход воспрещен" как можно выше и посмотреть на все в масштабе.

К чему я это все? Да к тому, что мир давно ждет конца света.

Розанов писал:

Сгорели в пожаре Феникса отечество, религия, быт, социальные связи, сословия, философия, поэзия". А русские остались. Они живут, они любят друг друга, они мучаются человеческими проблемами: "Да, в мире есть какая-то тайна, но мы ее не знаем."; "нам нужно изготовить к полудню обед и вот мы собираем дрова.

Сперва я думал, что Розанов ошибся, но потом понял, что говорил он не про наше время и не про конец нашей "тюрьмы всех народов", а про конец всей тюрьмы разом, тюрьмы государств как идеи. Выражаясь по-Бибихински, дело идет не только о русских, но о всех людях вообще. И я надеюсь, что Бог нашему народу делает много послаблений за ту кровь, которая была пролита, и ту, которая проливается сейчас. Пожар Феникса с нами уже случился, и поэтому в момент, когда он случится уже со всем миром, мы выживем.

Поздравляю вас с новым годом!