Рождественский сочельник давно ассоциируется с концовкой ‘На ранних поездах’ Пастернака. 🌟 Красивое. А вертеп — на углу церкви Сергия и Германа Валаамских.
Москва встречала нас во мраке,
Переходившем в серебро,
И, покидая свет двоякий,
Мы выходили из метро.
Потомство тискалось к перилам
И обдавало на ходу
Черемуховым свежим мылом
И пряниками на меду.
Москва встречала нас во мраке,
Переходившем в серебро,
И, покидая свет двоякий,
Мы выходили из метро.
Потомство тискалось к перилам
И обдавало на ходу
Черемуховым свежим мылом
И пряниками на меду.
В огромном, больше всего похожем на ретроспективу Хаима Сутина, мясном отделе супермаркета Intermarché под Ниццей — так вкусно начинается один из 14 рассказов нового сборника прозы Александра Соболева. Она у него пластична и легка, а язык — чист и выразителен. Его дебютный роман, фантастический детектив из белогвардейской Москвы 50-х годов, оставил приятное послевкусие. В новом сборнике рассказов автор так же намеренно играет с воображением и своим, и читателя. Каждая история чем-то связана с одной из других, невидимые ниточки протянуты от французской шаркутери до серого речного пейзажа Предуралья. Есть и любовь, и страсть с сопутствующими им обманами и иллюзиями. Много производственной драмы, красоты русского пейзажа и свойственной Соболеву, как мне кажется, особой тоски по чему-то неизбывному. Вместе с тем писатель деликатно меняет к концу рассказа любого героя, вытаскивая из него за двадцать страниц неочевидное, выворачивая и читателя на изнанку мысли.
На обложке новой Собаки Михаил Пиотровский (разворот с директором Эрмитажа вообще назван лишь громкой как эхо фамилией-брендом), но дальше вступают кот Маврик, роскошный свет и кадр, выставленный согласно палладианским принципам. Снято так, что хочется немедленно все бросить и бежать дышать старыми мастерами. Редакция начала январь традиционно — с любимого раздела Блокадных историй. Чуть глубже флеш-рояли пентаклей в архитектурном раскладе города, ДНК винной империи Big Wine Freaks (основатели отвечают на интересные вопросы друзей-конкурентов, например, каков ежемесячный бюджет на бой бокалов Zalto и как формировалась фирменная ‘социальная посадка’). Вишенка на торте — интервью с денди Игорем Пасечником, главой спасительного для Петербурга холдинга НИиПИ Спецреставрация. Ведь чтобы делать город будущего, нужно уважать его прошлое и любить настоящее. А Петербург — непростой, и быть его жителем — работа.©️
Зрителей 22, актеров 11, кто-то уже чистит картошку. Поэты и философы Хармс, Заболоцкий, Друскин и ко жили бедно, одевались плохо. Но создавали интересные вещи и связи. Спектакль начинается на кухне ‘чинарей’ Липавских в 1933. Это опись мыслей друзей-коллег в момент, когда их контакт стал ослабевать и разрушаться. Заспойлерить невозможно, все живет и развивается в пространстве ‘Полутора комнат’ как сквозняк, свободно и неожиданно. Контакт с артистами не просто близкий, зритель сидит у них в голове. Ловит спады волн энергии и ощущает температуру речи. Диалоги, монологи, споры в какой-то момент выливаются в исповедь (невероятный по технике исполнения кусок). Еще есть театр в театре, который и сам-то внутри музея. Который внутри Дома Мурузи. Последний оказывается отличным медиумом, трассы между эпохами и в междумирье здесь гладкие. Искусство и должно быть таким, чтобы проходить сквозь стены. Колыбельная закончилась к десяти вечера, руки пахнут селедкой. Настоящей, с косточками.
Сегодня каналу 3 года. Пролетели как Сапсан по маршруту Москва-Петербург. А я запечатлела крепкий поцелуй вагонов на платформе. По-прежнему в любой точке мира каждое утро начинаю с печатной газеты и сама пишу про то, что останавливает на себе взгляд в стремительном потоке, заставляет думать и задевает струны души. Будь то яркий интернациональный совриск, северный бар ‘Витя’ в парадной доходного дома, французские булки, суздальский рывок в космос, необычный театр, годные книги и журналы обеих столиц или просто — жизнь.