(Чехову между прочим 165 л.!)

ДОКТОР БЕЗ ПЕНСНЕ
🐈
🪿
🐖

Дела шли не очень, в стране был кризис букв, но мой агент Лакост выбил сценарий: ТВ-адаптация «Палаты №6» в духе постироничного неонуара. Режиссер постоянно повторял термин «психогенная фуга» - вырос на Д. Линче.
На вторую неделю работы закончился вермут, арониевая настойка и сироп от кашля, я расстрелял ноут из степлера, скурил весь чабрец и понял, что у меня «райтерс блок».
Агент не унывал:
- Чувак, ты же русский Фолкнер, Кафка с балалайкой, самый успешный беллетрист поколения. Как мне тебя порадовать?
- Мне нужен Доктор!
- Ох, да, выглядишь паршиво.
- Ты не понял! ДОКТОР!
Я указал на портрет на стене. Строгий взгляд поверх пенсне. Парень, любивший карасей в сметане, такс и филателию. Вы его знаете. Если ружье висит на стене – выстрелит. Если чувак не пьет и не курит – возможно, он сволочь. Жизнь – простая штука, надо приложить усилия, чтоб ее испортить. Радуйся, что жена изменяет тебе, а не Отечеству.
Я прочел его ПСС. Трижды.
- Мы вызовем господина Че. Только он поможет!
- Ты рехнулся!!!
Но другого выхода не было.
Третья неделя перед дедлайном ушла, чтоб собрать ресурсы для призыва: пара камней с Сахалина, вишневые косточки из Таганрога, засохший мелиховский артишок, чучело цейлонского мангуста, бутылка немецкого игристого.
Я зажег свечи, пока Лакост кредиткой ровнял порошковые линии пентакля. Мы надели пиджаки и галстуки-бабочки – ждали величайшего писателя России.
- Попьюлус леонес, аквилае эт пердикум, корничер церви арсенес аранеарум...
Огоньки свечей задрожали. На кухне вспыхнул газ. Включились колонки: хриплый гроул Т. Йоутсена.
-...омния, омния, омния вита перакта тристе ундикуи инветерати.
И тут явился Доктор.
Никакого пенсне. Молодой, загорелый, голый по пояс, с удочкой… Что-то среднее между Д. Деппом и Р. Гослингом. Рок-стар на каникулах. Всегда представлял его таким.
- Вы еще кто? - спросил он.
- Антон Павл… - начал я.
- Мне не по душе ваша придурочная шутка. Не по нраву ваши придурочные костюмы. Неприятны ваши придурочные физиономии. И мне не нравитесь вы, придурки.
Он снял с носа Лакоста его «рэй-баны», надел на себя, сунул мне удочку, взял со стола бутылку немецкого игристого.
- Я ваш фанат, - выдохнул я.
- Говорят, в конце правда восторжествует, - ответил Доктор. – Но это неправда.
Входную дверь он открыл, щелкнув пальцами.

#агромакабр #ЖЗЛ #волшебство

Тебе нужно что-то от меня, сейчас ты приходишь ко мне и просишь: "давай, Малуша, давай поиграем в мячик ". Но ты просишь без уважения. Ты не предлагаешь мне кусок полиэтилена или меха или кредитную карточку или визитку парикмахерской. Не предлагаешь шнур от зарядки или серебряную цепочку. Вместо этого ты предлагаешь... мячик. Ты даже не называешь меня ТИГОРЬ

#коты

НЕ В ЭТОЙ ЖИЗНИ🎩🖤🪶

Француз стрелялся раз двадцать. Ни разу не ранен. Палил в воздух. Под прицелом поедал вишни. Мечтавшие убить кидались с объятиями, восхищаясь выдержкой и стилем.
В этой дуэли всё иначе. На двадцати шагах. Наверняка.
Первый выстрел за врагом – вздергивая колени, как на плацу, двинулся к брошенной шинели.
Кишиневская цыганка Амаранта велела остерегаться белого человека. Белоголового.
Француз – кличка с лицейских времен. Под ней посещал алхимические собрания и проходил в отчетах Третьего Отделения. Иронично, что враг - настоящий француз. Завитой шут в кавалергардском мундирчике.
Дело не в нём, а в тех, кто стоит за ним. В их дворцах нет места иконам.
Француз испытывал досаду. В битве космических сил оба они - вроде игрушечных солдатиков. Что они? И Наполеон не дотянул до ферзя.
И так не вовремя… Тайные знания оценят потомки, он привык шифровать их в рифмах. Но главный труд не окончен. Разумеется, оттого и затеяли эту пошлую интригу.
Боль пронзила живот - вскоре сюда войдёт пуля.
Он пытался подавить свой дар: кутежи, метания банка ночь напролет, «Клико»… Всё напрасно. Создал новый язык. Состоялся как Пророк.
Черный зрачок пистолетного ствола смотрел в лицо.
Вспомнились няня, наследница копорских шаманов. Научила лунным танцам, и призывать людей-теней, и лепить волшебные фигурки из мха.
Тот роскошный бал в Аничковом… Духота и приторная взвесь оранжада. Он несется в бешеной мазурке с княгиней Г., взглядом пытаясь найти Натали… Верил – спасет его. И помыслить не мог, каким счастливым будет их брак. И каким несчастьем обернется для всех.
И… Лошадь, убитая под ним картечью в атаке при Милли-Дюзе. У секунданта, полковника Д. – такой же взгляд. И… черные дни Восстания. Его друзья–Посвященные… Пытались изменить судьбы Отечества. Не спасли моховые фигурки и люди-тени. Друзья пошли на виселицу, умирают в сибирских рудниках… Солнце на черноморских волнах… Холерные карантины в Новгородчине… Шум багряных клёнов в Забортниках… Вкус кавказских минеральных вод… Кислота морошки. Что за чепуха?
- Тут не исправить, - хихикнуло внутри. – Давайте починим этих людей-кукол? Научим их танцовать?!
- Снова на «Вы»? - мысленно ответил Француз своей Тени. – Думал, уж не подашь голосу.
- Выпусти, – взмолился Черный Человек. - Нынче или никогда!
- Нет, слишком люблю Отечество.
- Ты ж презираешь его всеми фибрами…
- Прости, не обсуждаю такое… с треклятой тенью.
- Это твоя судьба.
- Судьбы нет. Нынче я буду убит, а наш спор окончен.
- Не в этой жизни.
- Ох, поди к чорту!
- Vrai demon pour l’espieglerie, vrai singe par sa mine… - захихикала Тень.
- Ma foi, voila Pouchkine, - невольно улыбнулся он.
Враг увидел его улыбку, нажимая на спуск.
Как же он устал… От презрения света, от непонимания черни. От дружеского сочувствия… Даже Натали - не смог открыться! И жизни не хватит объяснить. Века, двух, трех… мало, чтоб они поняли. Значит, показать наглядно?!
Морозный воздух расколол треск выстрела.
Француз вытянул руку.
Пуля замерла в воздухе. Повинуясь движению пальцев, упала в снег. Время остановилось. Лицо полковника Д. стало белее снега. Беззвучно кричал чужой секундант.
Щупальца клубящейся тьмы оплели врага.
- Смерть пошлость, - сказал вслух Черный Человек. – И гнусную оперетку пора кончать. Я желаю, чтоб вы танцовали.
Снег повалил крупными мокрыми хлопьями.
Враг плясал, вздергивая колени, как пьяный мужик на базаре. Завитые волосы поседели.
Карету потряхивало, нетопыриные тени метались за окнами. Весь путь до Мойки полковник Д. молился, боясь взглянуть в черные глаза друга.
В Отечестве начиналось что-то новое, небывалое.

#ЖЗЛ #волшебство #гостмодернизм

РАЗ В ГОДУ🌮🪗🌵

У нас шутка про штат Халиско: подними камень – вылезет ящерица. Потом марьячи. Потом писатель.
Ну, вы поняли. Тут много писателей. А музыкантов – больше!
Но музыка важна. Когда собираемся семьей, раз в году, в родовое село, все съезжаются… Сутки готовим-рубим-жарим, украшаем всё гирляндами цветов и фонариками…
А пульке-то кисловат, племянник Хавьер не старался!
И вот собрались, и сил уже никаких… За стол?!
И тут дядя Висенте с аккордеоном заводит про комбайнеров. Племяшка Лаура подпевает. С гитарами - кузены Энрике и Карлос, в шитых сомбреро! И бабушка Бульоса с бубном. И сам бригадир дон Рульфо, старик в черном сюртуке - из Гвадалахары! - встает и хлопает. А кошка Куитамистли, пока не смотрят, крадёт с тарелок. А младшенькие – Сильвия и Паола, и малыш Агустин – пялятся в смартфоны…
Но, главное, Мария тут…
Всегда стараюсь готовить, как она любит. Видимся редко - хочется впечатлить.
Кукурузный такос с чоризо и гуакамоле. Помнишь, ездили на побережье? Скинула бикини и навстречу волнам. А я увидел медузу и такой «фу-у, я не полезу». Ты так хохотала!
Кесадилья с жареным луком и сыром – у родителей тусовались, запирались в кладовке и важно, когда целую шею, чтоб не кричала…
Гуарача по классике, одни бобы… В Гвадалахаре однушку снимали, совсем без денег, но такие счастливые…
Гуарита с шампиньонами и тофу – как в буфете столичной Оперы, это позже, появился стиль, запросы…
- Вкусно?
Ты не ешь ничего. Просто смотришь:
- Я скучала.
- Я тоже. Редко видимся.
И глаза все те же - янтарно-карие. И веснушки. А я старею и лысею.
- Худой какой-то, - говоришь ты. – Сам лучше поешь!
А вокруг пьют-едят-гуляют. Дядя Висенте наяривает на аккордеоне про военные дороги, а племяшка Лаура подносит ему пульке. Кузены Энрике и Карлос ругаются, и бабушка Бульоса грозит им половником. И дон Рульфо говорит, что мы так-то Империя, и унтер-офицеров попрошу пить стоя! Только младшие Сильвия и Паола, и Агустин тыкают в смартфоны. А племянник Хавьер, бестолочь, уж сопит под агавой – вон торчат из-за куста сандалии.
Раз в год собираемся, родня, любимые люди. И радостно, и утомительно, и угарно и немного грустно. Накопилось за годы много противоречий. А любви-то больше!
Когда по скатерти скользят первые солнечные лучи, и зевает в кустах племянник Хавьер, и строго смотрит на часы-луковицу бригадир Рульфо - пора собираться, я говорю Марии:
- Я очень скучаю. С тобой хочу…
- Ой, - улыбается. - Не спеши. За правнуками пригляди - за Сильвией, Паолой, Агустином. Там один «тик-ток» и «атомик харт» на уме.
- Ох, ладно.
- Ну, давай...
Я беру ладонь Марии, прижимаю к губам и покрываю поцелуями. Я целую ее руку, пока не понимаю, что целую прохладный утренний туман.
Наши все ушли. А мы остаемся. Увидимся через год.
Кошка Куитамистли, прижав уши, подмигивает и прыгает в туман.
Мы остаемся посреди кладбища, украшенного цветочными гирляндами и потухшими фонариками, за столом с надкусанными такос и недопитым пульке.
До следующего Дня Мертвых.
Мы скучаем…
Ну, ещё увидимся.

#волшебство #гостмодернизм

С.Т. Джоши «Я Провиденс: жизнь и эпоха Лавкрафта»
 
ГФЛ для меня – писатель не то что любимый или культовый, а какой-то «базовый», фундаментальный абсолютно, родной-близкий. Еще в школе я играл в шутер BLOOD, где наряду с другими отсылками были рыболюды-глубоководные и культисты с томми-ганами, букинистическая лавка Пикмана и ж.-д. станция «Мискатоник» и т.п. а ведь влияние ГФЛ прослеживается и в Doom и в Quake и в Half-life! Про него пели Металлика, Black Sabbath и КиШ. Лавкрафтовские мотивы пронизывали все любимые хорроры детства – «Нечто» и «В пасти безумия» Карпентера, «Зловещих мертвецов» Рэйми и «Чужого» Скотта, про него шутили монахи в «Имени Розы» и его атмосферой пронизан был «Пикник у Висячей скалы», по мотивам - куча эпизодов «Икс-файлз», знаменитая «дурка» Аркхэм из Бэтмена и т.д. и т.п… когда я начал читать самого ГФЛ в старших классах, это было уже попадание в знакомую среду, постоянная радость узнавания. Первый прочитанный рассказ у меня до сих пор и самый любимый – это «The outsider», его ГФЛ написал в 36 лет, не то что прям «золотая десятка Лавкрафта» но там уже вся его уникальная атмосфера, жуть-хтонь-готика, какие-то немыслимые игры с пространством. ГФЛ вообще для меня – писатель «пространственный», Писатель Среды. У него могут быть схематичные герои, недокрученные сюжеты, он часто недоговаривает в описании чудищ, но пейзаж и интерьер формирует таким образом, что они «дорисовывают» и персонажей, и монстров и сюжет, и всё, что надо. При этом он, в отличие от многих фантазёров до него, у которых волшебные страны пряталась в табакерке или шкафу, и квесты сводились к путешествию более-менее от деревни до райцентра, задолго до Толкина с его «миростроем», у ГФЛ - хтонические твари воюют по глобусу и делят звездные системы, историю свою исчисляют тыщами лет, вся эта космогония и танец туманностей… Джоши это называет «космизм», у нас это слово все ж немного другое означает: Циолковский, Вернадский, яблони на Поясе Астероидов. Но мысль понятна. И всегда это тоже поражало у ГФЛ – вот эта масштабность охвата.
Биография Джоши вообще яркий пример как надо писать всякие ЖЗЛ. Я до этого читал и Спрега де Кампа, и эссе Уэльбека, заметки Блоха и т.д. и т.п. Но Джоши – это Джоши. он сам в поистине эпическом масштабе действует. Сперва был толстый том «Лавкрафт: жизнь», «Я Провиденс» - это расширенная версия в 2 ТОМИЩИ здоровенных.
Джоши – невероятно въедливый биограф, вникает во всё. ГФЛ был увлечен генеалогией и краеведением, особенно копал по материнской линии. Нарисовал себе герб из 4-х полей (дед, дед, бабушка, бабушка) – у всех личные гербы (при том что по маме они впрямь родовитые очень, а по отцу… ну, он - коммивояжер, дед – ткач… но вот и у них гербы нашлись!!). И в конце жизни ГФЛ, судя по всему, всерьез думал над Большим Романом, таким генеалогическим, хоть и с мистикой… Вот могли бы быть новоанглийские «100 лет одиночества» или «Педро Парамо»… Не успел. Но вот очень увлекался собиранием семейных баек-мифов. Джоши их все разобрал, проанализировал и беспощадно опроверг! Дядя - не дядя, тетка - не родная, прадед этот чужой, поместье не ихнее; вот тот старинный бокал с родовым проклятьем, из музея, на самом деле его вовсе не у эльфов украли, а вывезли из Сирии из Крестового похода (и не наша родня, а другие типы). Ну, тут, разобрались, поехали дальше… Отличный он.
Джоши пишет про детство ГФЛ, про формирование автора, так он не просто анализирует его школьные сочинения, не просто разворачивает аллюзии из взрослых текстов, он даже реконструирует весь его детский список чтения: вот он в таком-то году читал Кольриджа… А какое это издание, какой год? Ага, вот, с иллюстрациями Гюстава Доре и там вот такие картинки, смотрите, где скелеты танцуют и корабль-призрак во льдах… Ну, сами понимаете, как это важно?!
Я настолько упорных (упоротых) биографов не читал, он великий… Из-за одной фразы ГФЛ в письме что, мол, «как-то я пару месяцев на скрипке занимался» Джоши даёт аналитику преподавания музыки в соответствующий период (какие конкретно гаммы мог играть? Ну, во-первых, Моцарт, вот эти вещи, и сейчас объясню, почему

именно их…). Это ладно, а вот потом ГФЛ как-то разок писал партитуру, так Джоши нашел эти ноты, с музыкантами специально записали… ну, просто чтоб послушать, чтоб понять о чем речь! Вот подход! У ГФЛ отец умер в 1898 г. - Джоши находит его историю болезни (вот это сохранность архивов, респект)!! Ну, естественно и самого ГФЛ нашёл медкарту, разобрал ее с врачами по строчке – отдельная глава про это.
То есть он буквально выясняет про героя своего такие вещи, которых не то, что мы не знали, не знал про себя сам Лавкрафт.
По ходу развития биографии возникает ощущение, что Джоши универсальный спец во всём на свете: от генеалогии до астрофизики, от истории освоения Антарктиды до скрипичных гамм, от гностицизма до диетологии с кулинарией (тут яркие эпизоды связаны с Хоффманом Прайсом – как они с ГФЛ готовили супер-острый карри или про поход в рыбный ресторан)… Ну, и без консультантов не обошлось – там список благодарностей на три страницы.
У ГФЛ в детстве был черный котик по кличке (ну разумеется) Негритосик… И вот он пропал – еще одна психотравма… Больше он животных не заводил, хотя в поздние годы в Провиденсе к нему приходили столоваться примерно все городские бездомные коты (при том, что самому особо есть было нечего). Но вот этого первого вспоминал всю жизнь… Тут я, честно, немного удивился, уже познакомившись с манерой Джоши, что он НЕ стал копать, не выяснил дальнейшую судьбу котика Негритосика, не отследил его маршрут, не нашел котов-потомков, не взял у них интервью? Возможно это ждёт нас в следующей, еще более расширенной версии… Уже в трехтомнике, да?
За глубокими аналитическими экскурсами следуют яркие психологические зарисовки. Гений-вундеркинд, в 6 лет размножавший гектографом эссе по античной поэзии… А вот в институт не смог поступить, на алгебре срезался. А в армию не взяли по здоровью. А вот начались нервные срывы. Интроверт до мозга костей, но с таким контакт-листом переписки, какой не у всех сегодня в соцсетях наберется. При этом автора и его героя тоже местами роднит маниакальная увлеченность, дотошность. Вот была ситуация что у ГФЛ в Нью-Йорке спёрли костюмы, денег не было(денег ему не хватало всю жизнь, чего уж), и он разработал целую стратегию поиска пиджака, там несколько месяцев, сто магазинов обошел, тысячу костюмов перемерил, рисовал какие-то там диаграммы и графики, всех замучил письмами на эту тему и т.п. (уверен у него была пробковая доска с наклейками и нитками на тему пиджаков). «А у вас есть такой же, но только на четыре пуговицы? Нет мне нужно, чтоб шлицы выше, а лацканы уже, я ж не итальяшка какой-то. Что, приталенный?! Смеетесь?!» Ну и т.д. И можно сказать, что это психологическое вытеснение из-за командировки жены, а можно сказать: стремление к идеалу, к совершенству, безупречности… В итоге-то нашел и купил именно то, что хотел!
Блестящий эпизод, как ГФЛ отмечал свой ДР (21 год) - с самого утра сел на трамвай и до вечера кружил по городу, пересаживался с маршрута на маршрут, позавтракал, пообедал, дальше поехал. Не знал об этом, но как-то была похожая ситуация, ну не в сам ДР, а через день, тоже что-то полдня мотался на трамваях, на метро, опять на трамвае, у меня с собой был здоровенный том «избранное» одного писателя, подаренный накануне, вот ехал и читал в процессе. И надо ли говорить, что это был за писатель?
Еще знаковый момент: у ГФЛ сложный период с работой и отъездом жены, ему 34, он остался один на съемной хате (впервые в жизни!). Не печатают, денег нет… Он разработал себе меню. В день - 1 буханка, 1 кусочек сыра, 1 банка бобов «Хайнц». В письмах он всех успокаивает: это нормальная диета, я давно хотел похудеть, все ок (между прочим ниггеры только так и питаются хех). Так прошло 4 месяца. Все ничего… Но тут он пишет тетке: кстати, наконец купил плитку!! дико рад… Теперь смогу бобы ДАЖЕ РАЗОГРЕВАТЬ…

Вообще поражает количество авторских имен, судеб, даже не близких друзей, а просто корреспондентов ГФЛ, его «подписчиков» и «френдов», особенно с начала 40-х, без знания контекста, просто читаешь и поражаешься, что вот ГФЛ знакомится с И.В.Семёновым и Г.П.Петровым, оказывает большое влияние на тов. Полежаева и Нину, полемизирует с Аркадием и Лидией Федоровной (эй, да кто все эти люди?!!). И все они теперь автоматически входят в медийную культуру, ГФЛ тащит их за собой как паровоз. Причем зачастую там поразительные маршруты: тот же Чемберс – автор 84 романов, при жизни сверх-востребованный автор, богатый человек, звезда. Но вот в наше время известен только сборником рассказов про Желтого Короля, да, снова классик, через ГФЛ и монологи Раста Коула(скорее как раз лавкрафтовские, чем чемберсовские)… А где вот те 84 романа?! Ну и тусовка эта фендомная тогдашняя конечно во многом близка современности… Вот ГФЛ долго жил затворником, потом начал писать критику в журналы (а там вообще ЖЖ во весь рост: резкая полемика, бокс по переписке, стихотворные Баттлы и т.п.) и пошли развиртуализации. Очень смешно, как Джоши даёт нам эту картинку в 3Д. Знакомство с одним критиком, тот впервые приехал к ГФЛ домой и дико выморозился, потому что его мама ГФЛ не пустила в дом, чуть ли не за нищего приняла, ну и он такой «пф-ф-ф… вообще странный тип… с мамой живет…» Мнение ГФЛ: «воротничок у Х. был несвежий, брюки мятые; маме он не понравился и, в целом, кажется, человек не нашего круга»
Характерная деталь: ГФЛ начал мутить с Уинфрид Джексон: писали в соавторстве, всякие стихи, ухаживания… А у него это был период самой ксенофобии: всякие эссе, что типа неграм надо запретить размножаться, белых женщин, которые спят с черными, надо сажать и т.п. А Уинфрид - она Джексон по первому мужу (негру!). ГФЛ этого так и не узнал, кажется, никогда. Но можно представить ее реакцию как она читает это всё и такая «ох, Говард»(фейспалм)
Отдельно всегда было интересно про отношение ГФЛ к русской литературе. Ну, то есть, понятно, что там нет какого-то обширного влияния и очевидных отсылок (как у Бротигана к Бабелю или там у Хуана Хосе Арреолы к Леониду Андрееву), но ведь это же Лавкрафт, это же сверх-начитанный человек! Разумеется он и наших всех знал. В зрелом возрасте он боготворил французов (к англоязычной прозе отношение стало при этом скептическое). И вот французы – это прям топ-топ! Никто с ними не сравнится… Никто-никто. Ну разве что русские (Толстой, Чехов, Достоевский), но… русских нам НЕ ПОНЯТЬ. «Другой темперамент!»
Еще в одном из писем (про умение писать реализм) ГФЛ сокрушается «почему я не родился Бальзаком(…) не родился Тургеневым?»(типа вот кто круче всех в реалистической прозе).
Отдельно Джоши интересно про истоки знаменитого ГФЛ-расизма(все ж он сам индус и мигрант! родился в Индии!). За этот расизм пресловутый, воспетый Уэльбеком в его эссе, лет десять назад, например, перестали выдавать в штатах премию фэнтези в виде скульптурной физиономии ГФЛ –  самого Джоши (индуса! мигранта!) это настолько разбесило, что он собственную награду учредителям моментально вернул. И вот он разбирает подробно и без всякого стеснения все эти вещи, и вывод такой, что в условное общество «память» или К.К.К. Лавкрафт никак бы не вписался, он и про гитлара понял всё гораздо раньше многих соотечественников, и ему не близки никакие имперские амбиции и национал-экспансия, но вот движ против т.н. «нелегальной иммиграции»… тут да, ксенофоб страшный, это есть. То есть ему не то, что негры не нравятся, так-то они ок, а то, что они в Провиденс понаехали, вот жили бы там, у себя, что вы вообще все мотаетесь по миру, экспаты чертовы, не могу понять, где родился там и пригодился, надо держаться корней, ребят…
Отдельно про влияние колоссальное на жанр – фильмы, комиксы, игры. Удивительно же, что ГФЛ перечитываешь и иногда, в каких-то вещах он кажется старомодным, чуть ли не вторичным… А потом вспоминаешь, что это написано в период культа личности и раскулачки, что просто все аллюзии, которые у него находишь, они из позднейшей медийной культуры, что эти все щупальцы с присосками -

из него самого и выросли. И можно сказать, что у него тяжеловесный стиль, что он трудночитаемый, но тут надо понимать, что это именно СТИЛЬ, его собственный авторский выбор, игры в прозу 18-го века, когда о «читабельности» и «легкости» текста  речи и не шло, авторы старались показать себя, плели липкую паутину словесных конструкций, демонстрировали эрудицию и образованность, свой какой-то аристократизм немыслимый. При этом ГФЛ и про Пруста с Джойсом был в курсе и вполне умел работать техниками модернизма (что видно по его пародиям на модернистов).
К концу второго тома главный вывод Джоши представляется таким – вот у Лавкрафта, с соавторскими, 3 романа и 109 рассказов, они изучены и отрефлексированы превосходно, но, ребят, хотелось бы напомнить, что у него еще где-то сто тыщ миллионов писем, ВООБЩЕ НЕ изученных. Лавкрафт, иначе говоря - это писатель, которого мы еще мало знаем. Лавкрафта нам еще предстоит открыть.

#рецы #ГФЛ #книжки

про Георгия Балла (постараюсь покороче чем про ГФЛ)))
Зимой открыл автора, известный детский писатель СССР, в 90-е оказал грандиозное влияние на культуру метамодернизма, своими готичными микрорассказами и странными романами. Там все мастрид. А ещё в 70-е вышла великая вещь "Торопун-Карапун"(Кафка и Платонов, игры со временем, слом 5-6 стен,
мальчик во время ВОВ хочет попасть на фронт к папе, а попадает в интернат, превращается в АВТОРА, который вместе с другим мальчиком совершает метафизическое путешествие через прифронтовые районы, кошмары и мечты,
со зверьком Чучей и волшебной ложкой, птенцом-обжорой и осликом, игрушечным солдатиком и марлинами и др.
посещают подводный мир и шоколадный город, мармеладное болото и алмазные дворцы и русское поле экспериментов и звёздное небо и т.д.
Книга мастрид.
Но только сегодня понял, что Г.Балл - это ж ещё автор сказки и мультфильма детства "Новичок"(про маленький трактор). В дошкольном возрасте культ!!! Тогда ещё рисовал машинки-"джинки" и мечтал стать инспектором ГАИ