Говорят, порой, будто Церковь с ее неизменностью, ее стабильностью, ее традицией, тянущейся через много веков, – это якорь, помогающий обрести себя в нашем быстро меняющемся мире. Увы, это, конечно, не так. Я в прошлом пытался цепляться за этот «якорь», но он неизменно оказывался флюгером. Иначе, наверное, и быть не может в ситуации, когда Церковь – не только посредник в общении с Богом, но также и социальный институт, регулирующий поведение масс, а часто еще и институт политический, имеющий свои интересы в суетном мире. Якорь – это, пожалуй, музыка. Петербургская филармония и сейчас все та же, как полвека назад, когда я, кажется, в первый раз посетил этот строгий зал с рядами белых колонн. Она все та же, как тридцать три года назад, когда мы с женой, только что расписавшись, пошли сюда слушать концерт. Суетный Мариинский постоянно гонится за временем, за богатой публикой, за деньгами и всемирной славой, а Филармония возвращает нам время, которое кажется порой навсегда утраченным. Здесь все тот же Вивальди, все те же овации после концерта, все та же публика. Все та же музыка, которую запросто можно услышать бесплатно, включив дома компьютер, но которая привязывает нас к жизни лишь в этом старинном зале. Здесь нынче все те же старушки, что слушали музыку лет пятьдесят назад. Все та же старая ленинградская интеллигенция. Господи, как же они еще сохранились? Как уцелели здесь, если их нет уже ни на Невском проспекте, ни в Летнем саду, ни на каналах. Смотришь и понимаешь, что эти старушки – твои ровесницы, что сам ты уже совсем не мальчишка начала семидесятых, что время летит, что скоро трагизм Шопена придет на смену торжественности Вивальди, что стены Филармонии не ограждают от суеты Невского проспекта… И все же, может жизнь не уходит совсем, если есть еще место, где она замирает хотя бы на пару часов, вызывая из тайников старинного зала музыку, звучавшую здесь полвека назад?
Говорят, порой, будто Церковь с ее неизменностью, ее стабильностью, ее традицией, тянущейся через много веков, – это якорь, помогающий обрести себя в нашем быстро меняющемся мире. Увы, это, конечно, не так. Я в прошлом пытался цепляться за этот «якорь», но он неизменно оказывался флюгером. Иначе, наверное, и быть не может в ситуации, когда Церковь – не только посредник в общении с Богом, но также и социальный институт, регулирующий поведение масс, а часто еще и институт политический, имеющий свои интересы в суетном мире. Якорь – это, пожалуй, музыка. Петербургская филармония и сейчас все та же, как полвека назад, когда я, кажется, в первый раз посетил этот строгий зал с рядами белых колонн. Она все та же, как тридцать три года назад, когда мы с женой, только что расписавшись, пошли сюда слушать концерт. Суетный Мариинский постоянно гонится за временем, за богатой публикой, за деньгами и всемирной славой, а Филармония возвращает нам время, которое кажется порой навсегда утраченным. Здесь все тот же Вивальди, все те же овации после концерта, все та же публика. Все та же музыка, которую запросто можно услышать бесплатно, включив дома компьютер, но которая привязывает нас к жизни лишь в этом старинном зале. Здесь нынче все те же старушки, что слушали музыку лет пятьдесят назад. Все та же старая ленинградская интеллигенция. Господи, как же они еще сохранились? Как уцелели здесь, если их нет уже ни на Невском проспекте, ни в Летнем саду, ни на каналах. Смотришь и понимаешь, что эти старушки – твои ровесницы, что сам ты уже совсем не мальчишка начала семидесятых, что время летит, что скоро трагизм Шопена придет на смену торжественности Вивальди, что стены Филармонии не ограждают от суеты Невского проспекта… И все же, может жизнь не уходит совсем, если есть еще место, где она замирает хотя бы на пару часов, вызывая из тайников старинного зала музыку, звучавшую здесь полвека назад?
Among the requests, the Brazilian electoral Court wanted to know if they could obtain data on the origins of malicious content posted on the platform. According to the TSE, this would enable the authorities to track false content and identify the user responsible for publishing it in the first place. On Tuesday, some local media outlets included Sing Tao Daily cited sources as saying the Hong Kong government was considering restricting access to Telegram. Privacy Commissioner for Personal Data Ada Chung told to the Legislative Council on Monday that government officials, police and lawmakers remain the targets of “doxxing” despite a privacy law amendment last year that criminalised the malicious disclosure of personal information. Avoid compound hashtags that consist of several words. If you have a hashtag like #marketingnewsinusa, split it into smaller hashtags: “#marketing, #news, #usa. With the sharp downturn in the crypto market, yelling has become a coping mechanism for many crypto traders. This screaming therapy became popular after the surge of Goblintown Ethereum NFTs at the end of May or early June. Here, holders made incoherent groaning sounds in late-night Twitter spaces. They also role-played as urine-loving Goblin creatures. For crypto enthusiasts, there was the “gm” app, a self-described “meme app” which only allowed users to greet each other with “gm,” or “good morning,” a common acronym thrown around on Crypto Twitter and Discord. But the gm app was shut down back in September after a hacker reportedly gained access to user data.
from us
