Forwarded from Книги о Второй мировой
📖 Лучшая книга с Красной площади
Отгремел книжный фестиваль на Красной площади и я спешу поделиться с вами своими покупками. Начну с самой интересной - Парфирьев Д.С. "Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны..." (Центрполиграф, 2023, 224 с.). Я достаточно поверхностно был знаком с темой книги, УСС и ЗУНР особенно сильно меня не интересовали, больше волновала уже УГА. Автором была проведена громадная кропотливая работа в архивах России и Украины (после 2014 г.!!!), к его чести он остался объективен к предмету исследования и избежал политической конъюктуры и современной повестки. Недолюбливаю "Центрполиграф", но признателен за издание этой, поистине научной, книги. Шлю лучи добра и уважения автору. Настоятельно рекомендую к прочтению всем заинтересованным. Из недостатков - очень мелкий шрифт, отсутствие карт и фотографий
#книжное #Гражданская #ПМВ #Украина
Отгремел книжный фестиваль на Красной площади и я спешу поделиться с вами своими покупками. Начну с самой интересной - Парфирьев Д.С. "Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны..." (Центрполиграф, 2023, 224 с.). Я достаточно поверхностно был знаком с темой книги, УСС и ЗУНР особенно сильно меня не интересовали, больше волновала уже УГА. Автором была проведена громадная кропотливая работа в архивах России и Украины (после 2014 г.!!!), к его чести он остался объективен к предмету исследования и избежал политической конъюктуры и современной повестки. Недолюбливаю "Центрполиграф", но признателен за издание этой, поистине научной, книги. Шлю лучи добра и уважения автору. Настоятельно рекомендую к прочтению всем заинтересованным. Из недостатков - очень мелкий шрифт, отсутствие карт и фотографий
#книжное #Гражданская #ПМВ #Украина
В последние годы я чаще всего работаю в Российском государственном историческом архиве (РГИА) в Питере. Надо ездить, зато можно заказать все заранее онлайн и тоже разрешают фотографировать с экрана проектора (а там почти все нужные мне документы оцифрованы).
Архив находится на отдалении от центра, недалеко от станции метро Ладожская, зато это большое новое здание с просторными залами, где всегда есть куда сесть. В отличие от ГАРФа, свободный проектор найдется всегда.
В РГИА хранится большинство разнообразных документов по истории Российской империи, кроме большинства военных структур, которые в РГВИА, и некоторых государственных учреждений, которые в ГАРФ. Например, бумаги Святейшего Синода или министерства императорского двора. И, конечно, много личных фондов, с которыми я в основном и работаю. Сотрудницы уравновешенные, все чисто, тихо и благостно.
Архив находится на отдалении от центра, недалеко от станции метро Ладожская, зато это большое новое здание с просторными залами, где всегда есть куда сесть. В отличие от ГАРФа, свободный проектор найдется всегда.
В РГИА хранится большинство разнообразных документов по истории Российской империи, кроме большинства военных структур, которые в РГВИА, и некоторых государственных учреждений, которые в ГАРФ. Например, бумаги Святейшего Синода или министерства императорского двора. И, конечно, много личных фондов, с которыми я в основном и работаю. Сотрудницы уравновешенные, все чисто, тихо и благостно.
Довожу до ума статью про трамвайное движение во Львове в период русской оккупации. Ежемесячники местного польского статистического бюро, которые исправно подсчитывали и публиковали разные показатели городской статистики, убедительно говорят, что городская инфраструктура не приходила в упадок, а с каждым месяцем постепенно восстанавливалась. Правда, абонементы продавались плохо.
Центральный государственный исторический архив Украины во Львове (ЦГИАУЛ или, по-местному, ЦДІАУЛ) — место, где я последний раз был в начале 2020 года и куда, скорее всего, больше никогда не попаду.
Архив расположен в самом центре города, в средневековом здании Бернардинского монастыря. За один визит во Львов получалось попасть туда четыре-пять раз, если я приезжал на две недели, и дважды, если на одну. Количество дел выдавалось по числу листов — всего, если мне не изменяет память, за один раз можно было заказать дел не более чем на 500 листов в совокупности.
Поскольку я приезжал уже после 2014 года, сотрудники смотрели на меня с любопытством, но с негативным отношением я не сталкивался. Разве что при входе в читальный зал охранник недружелюбно бросал на стол мой красный российский загранпаспорт. Дела мне выдавали вовремя, а когда я пытался фотографировать, не скандалили, а журили.
В центральных украинских архивах техника гораздо хуже, чем в аналогичных российских. Микрофильмы приходилось смотреть на неудобных польских аппаратах, которые издавали жуткий треск и перегревались. Может быть, сейчас что-то изменилось. Зимой в залах было ужасно холодно (поскольку это всё-таки постройка XV века), все сидели в куртках. Но именно эти скрипучие полы, изразцовые печи, допотопные шкафы создавали архиву его неповторимую атмосферу. Среди посетителей читального зала всегда было много поляков.
Архив расположен в самом центре города, в средневековом здании Бернардинского монастыря. За один визит во Львов получалось попасть туда четыре-пять раз, если я приезжал на две недели, и дважды, если на одну. Количество дел выдавалось по числу листов — всего, если мне не изменяет память, за один раз можно было заказать дел не более чем на 500 листов в совокупности.
Поскольку я приезжал уже после 2014 года, сотрудники смотрели на меня с любопытством, но с негативным отношением я не сталкивался. Разве что при входе в читальный зал охранник недружелюбно бросал на стол мой красный российский загранпаспорт. Дела мне выдавали вовремя, а когда я пытался фотографировать, не скандалили, а журили.
В центральных украинских архивах техника гораздо хуже, чем в аналогичных российских. Микрофильмы приходилось смотреть на неудобных польских аппаратах, которые издавали жуткий треск и перегревались. Может быть, сейчас что-то изменилось. Зимой в залах было ужасно холодно (поскольку это всё-таки постройка XV века), все сидели в куртках. Но именно эти скрипучие полы, изразцовые печи, допотопные шкафы создавали архиву его неповторимую атмосферу. Среди посетителей читального зала всегда было много поляков.
Ночь – лучшее время для плодотворных размышлений и принятия решений. Почти все самые хорошие (и далеко идущие) идеи посещали меня в ночи.
С этой мыслью я хожу уже пятый день, но сейчас я принял окончательное решение, что докторскую диссертацию попробую посвятить конкретно русской оккупации Львова с сентября 1914 года по июнь 1915 года. Во-первых, Львов и до, и во время войны был главным городом Галиции, сосредоточием её политической, общественной и какой угодно жизни. Во-вторых, это был крупнейший из вражеских городов, которые русские войска когда-либо оккупировали во время Первой мировой. К 1914 году там проживало 200 тыс. чел., для сравнения, крупнейшим османским городом, контролировавшимся русскими во время войны, был Трапезунд с 50 тыс., а крупнейшим германским (да и то всего на три недели) – Инстербург с 30 тыс. Для русской армии это был уникальный опыт.
Примеров больших академических исследований на аналогичные темы немало – например, В. Н. Земцова о пребывании наполеоновских войск в Москве в 1812 году и И. В. Герасимовой о Вильно под контролем русских войск в 1655–1661 годах. В обоих случаях речь не о жизни региона в период оккупации и не о жизни города в годы войны в целом, а именно о повседневности этого конкретного города конкретно в период оккупации. В конце концов, похожая тенденция – с изучением блокады Ленинграда. Единицы пишут об аспектах жизни города во время ВОВ вообще, подавляющее большинство концентрируется именно на блокаде. Вот такая пришла мысль.
С этой мыслью я хожу уже пятый день, но сейчас я принял окончательное решение, что докторскую диссертацию попробую посвятить конкретно русской оккупации Львова с сентября 1914 года по июнь 1915 года. Во-первых, Львов и до, и во время войны был главным городом Галиции, сосредоточием её политической, общественной и какой угодно жизни. Во-вторых, это был крупнейший из вражеских городов, которые русские войска когда-либо оккупировали во время Первой мировой. К 1914 году там проживало 200 тыс. чел., для сравнения, крупнейшим османским городом, контролировавшимся русскими во время войны, был Трапезунд с 50 тыс., а крупнейшим германским (да и то всего на три недели) – Инстербург с 30 тыс. Для русской армии это был уникальный опыт.
Примеров больших академических исследований на аналогичные темы немало – например, В. Н. Земцова о пребывании наполеоновских войск в Москве в 1812 году и И. В. Герасимовой о Вильно под контролем русских войск в 1655–1661 годах. В обоих случаях речь не о жизни региона в период оккупации и не о жизни города в годы войны в целом, а именно о повседневности этого конкретного города конкретно в период оккупации. В конце концов, похожая тенденция – с изучением блокады Ленинграда. Единицы пишут об аспектах жизни города во время ВОВ вообще, подавляющее большинство концентрируется именно на блокаде. Вот такая пришла мысль.
Понятие «оккупация» применительно к периоду контроля русских войск над Галицией часто вызывает вопросы, поскольку у нас это слово ассоциируется с Великой Отечественной войной и воспринимается с сугубо негативной коннотацией. В последние годы это восприятие по понятным причинам ещё больше обострилось.
Когда моя кандидатская перед защитой обсуждалась на кафедре, Зоя Сергеевна Ненашева задалась вопросом — как можно писать, что русская армия «оккупировала» Галицию, а австро-венгерская — «освободила»? «От кого освободила, от русских?». Я говорю: «Ну разумеется, ведь эта территория де-юре принадлежала Австро-Венгрии». Как и любому человеку, родившемуся в 40-х годах, Зое Сергеевне резали глаз такие формулировки.
Но для человека начала XX века слово «оккупация» не было чем-то априори негативным, скорее слишком наукообразным, «заумным» и «иностранным». Авторы статей и заметок в либеральных газетах, критиковавшие русскую политику в Галиции и не считавшие её занятие «освобождением»/«воссоединением» (а правые круги выражались и так), чаще писали «завоевание». Слово «оккупация» использовалось редко и как юридический термин, но использовалось всеми — в том числе чиновниками, дипломатами, правыми журналистами. И вообще никак не противоречило идее «освобождения». Так, в заметке «Нового времени» под заголовком «Оккупация и управление» отмечалось, что Россия — «освободительница Галиции, своего родового и исконного наследия».
А вообще в переводе с латыни «occupare» это всего-навсего «занимать», и в начале XX века образованные русские нередко употребляли слово «оккупировать» в буквальном, совсем безобидном значении. Художник А. Н. Бенуа, например, в 1923 году рассуждал в дневнике о возможности «оккупации комнат Зимнего дворца» для проведения выставки.
Когда моя кандидатская перед защитой обсуждалась на кафедре, Зоя Сергеевна Ненашева задалась вопросом — как можно писать, что русская армия «оккупировала» Галицию, а австро-венгерская — «освободила»? «От кого освободила, от русских?». Я говорю: «Ну разумеется, ведь эта территория де-юре принадлежала Австро-Венгрии». Как и любому человеку, родившемуся в 40-х годах, Зое Сергеевне резали глаз такие формулировки.
Но для человека начала XX века слово «оккупация» не было чем-то априори негативным, скорее слишком наукообразным, «заумным» и «иностранным». Авторы статей и заметок в либеральных газетах, критиковавшие русскую политику в Галиции и не считавшие её занятие «освобождением»/«воссоединением» (а правые круги выражались и так), чаще писали «завоевание». Слово «оккупация» использовалось редко и как юридический термин, но использовалось всеми — в том числе чиновниками, дипломатами, правыми журналистами. И вообще никак не противоречило идее «освобождения». Так, в заметке «Нового времени» под заголовком «Оккупация и управление» отмечалось, что Россия — «освободительница Галиции, своего родового и исконного наследия».
А вообще в переводе с латыни «occupare» это всего-навсего «занимать», и в начале XX века образованные русские нередко употребляли слово «оккупировать» в буквальном, совсем безобидном значении. Художник А. Н. Бенуа, например, в 1923 году рассуждал в дневнике о возможности «оккупации комнат Зимнего дворца» для проведения выставки.
4 декабря даю во МГИМО в рамках модели Лиги Наций лекцию об участии этой организации в разрешении польско-литовского конфликта в межвоенный период. Как известно, Литву и Польшу в это время связывали непримиримые территориальные противоречия на почве принадлежности Вильно (Вильнюса). Для одной это была историческая столица, для другой — чисто польский город, к тому же Вильно считался родиной Пилсудского.
Расскажу и покажу много интересного, в том числе ранее не публиковавшиеся материалы из Архива новых актов в Варшаве, которых много накопировал в 2015—2016 годах. Будет интересно.
https://vk.com/wall-5582445_3622
Расскажу и покажу много интересного, в том числе ранее не публиковавшиеся материалы из Архива новых актов в Варшаве, которых много накопировал в 2015—2016 годах. Будет интересно.
https://vk.com/wall-5582445_3622
Кстати, если кому-то интересно почитать про этот сюжет на русском, могу порекомендовать книжку Марии Павловой «Литва в политике Варшавы и Москвы в 1918—1926 годах». Это ученица моего научного руководителя Г. Ф. Матвеева, она наполовину литовка, поэтому знает литовский, и учила польский, работала в варшавских и вильнюсских архивах. Поэтому диссертация и основанная на ней книжка написаны на совершенно уникальном для российского историка материале. Очень компактно, для незаинтересованного читателя нудновато, но для увлекающегося историей международных отношений — даже очень. Кстати, автор долгое время преподавала во МГИМО.
«Легенда о москале-одноглазке»
Читая дневник Михаила Пришвина, который приезжал в Галицию в годы её оккупации русской армией, наткнулся на любопытный момент. Во Львове местный гимназист рассказал Пришвину, что прислуга накануне занятия города русскими спрашивала у него, «правда ли москали одноглазые и с хвостами». Это показалось писательским преувеличением, но потом в разных, независимых друг от друга свидетельствах я стал встречать упоминания об ожидании галицийскими крестьянами «одноглазого москаля». Житель Борщевского повета вспоминал о настроениях земляков в преддверии прихода русских войск: «Сразу охватил нас страх из-за разных слухов, что будут гражданских резать, будут смолой обливать и жечь, что будут идти какие-то дикари с одним глазом и т. д.». Схожие представления бытовали на Лемковщине (граница восточной и западной частей Галиции): «…Рассказывали много, прежде всего наши бабы, что у москалей только один глаз посередине лба, – вспоминал местный уроженец. – Очень большой страх у нас был перед москалями. […] В действительности никто толком не знал о них». Сам Пришвин в дневнике называл это «легендой о москале-одноглазке». В представлениях славянских народов «одноглазость» издревле была одним из маркеров «чужого», среди русских крестьян циркулировали похожие слухи о внешнем облике немца. Конечно, когда «москаль» пришёл, выяснилось, что он не только с двумя глазами, но ещё и на двух ногах ходит.
Читая дневник Михаила Пришвина, который приезжал в Галицию в годы её оккупации русской армией, наткнулся на любопытный момент. Во Львове местный гимназист рассказал Пришвину, что прислуга накануне занятия города русскими спрашивала у него, «правда ли москали одноглазые и с хвостами». Это показалось писательским преувеличением, но потом в разных, независимых друг от друга свидетельствах я стал встречать упоминания об ожидании галицийскими крестьянами «одноглазого москаля». Житель Борщевского повета вспоминал о настроениях земляков в преддверии прихода русских войск: «Сразу охватил нас страх из-за разных слухов, что будут гражданских резать, будут смолой обливать и жечь, что будут идти какие-то дикари с одним глазом и т. д.». Схожие представления бытовали на Лемковщине (граница восточной и западной частей Галиции): «…Рассказывали много, прежде всего наши бабы, что у москалей только один глаз посередине лба, – вспоминал местный уроженец. – Очень большой страх у нас был перед москалями. […] В действительности никто толком не знал о них». Сам Пришвин в дневнике называл это «легендой о москале-одноглазке». В представлениях славянских народов «одноглазость» издревле была одним из маркеров «чужого», среди русских крестьян циркулировали похожие слухи о внешнем облике немца. Конечно, когда «москаль» пришёл, выяснилось, что он не только с двумя глазами, но ещё и на двух ногах ходит.
Ясно, что история бывает разная. Иногда я смотрю, чем занимаются мои знакомые, и понимаю, что – дааааа, – вот это и есть настоящая история, вот это действительно класс. Сейчас вышел на защиту мой бывший сосед по комнате в общаге Валера Иванов, он занимается Древним Востоком, и кандидатская у него называется «Заместительные обряды в религиозной традиции Анатолии II тысячелетия до н. э.». И я открыл приложения с расшифровками и переводами клинописных текстов и понял, что это для меня почти математические формулы. По-доброму завидую. Но, с другой стороны, «мамы разные нужны, мамы разные важны».
Одним из неприятных разочарований для русских военных в Галиции стала «курная халупа» («халупами» называли все местные крестьянские жилища), то есть та, где топили по-чёрному, без дымохода. Это было одно из главных отличий от приграничных российских территорий. Оказавшись в первой же «австрийской деревне» после перехода границы, офицер Я. Мартышевский увидел жилища с соломенными крышами без труб и «почувствовал, что находится не в России». Условия в таких домах были удручающие: земляной пол, освещение с помощью лучины, обилие насекомых (хотя считалось, что в «курных» помещениях они заводятся реже). Солдат из Буинского уезда (Симбирская губерния) подмечал, что в Карпатах крестьяне живут, «можно сказать, как скоты». «Нас пятеро в душной комнате курной избы, кишащей совершенно невероятным количеством клопов, блох и даже вшей» — жаловался прапорщик Ф. Степун матери в ноябре 1914 года.
«В тени кабинки для голосования Бог видит тебя, Сталин — нет»
Ёмкий плакат Христианско-демократической партии времён выборов 1948 года в итальянский парламент. Тогда возникла серьёзная угроза прихода к власти блока социалистов и коммунистов во главе с Пальмиро Тольятти. Благодаря мощной антикоммунистической агитации христианские демократы получили почти половину голосов, а коммунистам досталось чуть более 30%.
Ёмкий плакат Христианско-демократической партии времён выборов 1948 года в итальянский парламент. Тогда возникла серьёзная угроза прихода к власти блока социалистов и коммунистов во главе с Пальмиро Тольятти. Благодаря мощной антикоммунистической агитации христианские демократы получили почти половину голосов, а коммунистам досталось чуть более 30%.
Антирелигиозная пропаганда в СССР распространялась не только на основные конфессии, но и на локальные традиционные верования. На рисунке Г. Ермакова «Пьяные вöсяси» (1941), который я в своё время с удовольствием сфотографировал на выставке в Государственном музее истории религии, высмеивается пьянство удмуртских языческих жрецов (вöсясей) после моления. Власти советской Удмуртии заявляли, что такие моления для большинства их участников — всего лишь повод обоснованно напиться. На оборотной стороне сделана надпись: «Ночью, когда другие вöсяси спят пьяные, один украл из котла овечью ножку».