С Днём матери всех причастных!

По случаю вспоминаем Людмилу Зыкину

Прочитал рассказ Яакко Ругоева «Весна». Произведение из ранних, датировано 1937-1941гг. Посвящено довольно распространенной теме раннего творчества карельских классиков: становление советской власти и конфликт на этой почве между жителями деревни, вплоть до разлада внутри отдельно взятой семьи.

Время действия: 1920е. Финская интервенция/карельское восстание, кому как больше нравится (постоянные читатели знают, что я, как говорится, don’t take sides в этом вопросе). Контекст времени таков, что отступая с территории современной Карелии противники советской власти забирали с собой в Финляндию все, что могли, а что не могли — уничтожали, поэтому тема прятания чего-либо в конюшне и/или подполе раскрыта в рассказе полностью. Так вот, хочу поделиться интересным моментом о хозяйской смекалке: «Затем осторожно сдвинул с места стоящий в углу окованный железом тяжелый сундук.
Под ним был лаз в подполье, края которого удивительно точно совпадали с ржавыми следами от сундука. Кауро приоткрыл лаз».

А еще есть звучная пословица: чужая земля — черника, своя земля — земляника. Учитывая, что рассказ написан на финском и в дальнейшем переведен, то интересно узнать пословицу в оригинале.

Что до героев, то в авангарде молодые красные, один из которых — сын не просто кулака, а прямо таки ультра кулачищи. Сына зовут Мийккула, отца — Кауро (ну до чего же звучные карельские мужские имена). Мийккула у Кауро младший, ему отец решил дать образование, чтобы лучше руководил унаследованным хозяйством, а тот стал коммунистом. Заостряю на этом внимание потому, что это довольно распространенная история. Я даже видел на ютюбе интервью какого-то деятеля, посвященное феномену тяготения детей состоятельных капиталистов к идеям социализма, но лень искать ссылку и оно на чисто британском английском, тяжело слушать (bloody hell).

А вот нетипичным мне видится внутренний конфликт Кауро. Как правило, в советской литературе середины ХХ века такие персонажи описываются однозначно негативно. Мажоры, как сказали бы сегодня, с первого упоминания понятно, что они мерзкие. И в этом рассказе такой есть, его зовут Пуавила Йеменен. Кауро, тем временем, из бедняков, от зари до зари пахавший/косивший/сеявший на полях у отца Пуавилы и ненавидевший свою бедность. Когда автор знакомит с ним читателя, то первоначально формируется положительное отношение. Однажды Кауро удалось вырваться из деревни на заработки, где он преуспел, пустил скопленные деньги в оборот и в считанные годы стал состоятельным человеком. Достаток его поменял, он забыл обиды на Пуавилу и они сдружились, превознесясь над деревней и загнав в долг всех их каждого, как когда-то был в долгах сам Кауро.

Читать рассказ следует именно ради наблюдения за тем, как Кауро вышел из грязи в князи, а потом в расцвете лет не сумел оставить свой дом, чтобы уйти за старшими сыновьями в Финляндию, но и дома не нашел спокойной жизни, прийдя к трагическому концу.

В более поздней карельской литературе с Кауро весьма и весьма перекликается образ старика Онтто из цикла романов Ортье Степанова «Родичи». Не могу сказать, вдохновлялся ли Ортье Михайлович героями Яакко Васильевича, но точно считал последнего своим наставником и старшим товарищем, так что даже если и так, то ничего предосудительного в этом нет.

Рисунок на фото: Олег Чумак (один из оформителей книги «Дорога к Сампо»).

#ЯаккоРугоев #Карельскаялитература

Уважаемая Череповецкая губерния как всегда молодцом! Мне по зимней войне надо не то, что подтянуться, а хотя бы лечь в направлении турника

Тема в репосте ниже хорошо раскрыта