Семён Ханин

***

когда в скафандре из очень чувствительной кожи
в состоянии полной невесомости
неподвижно лежишь на диване
и внутри всё запотевает от твоего дыхания
закрываешь глаза и слышишь как поют
за рекой, за оврагом, за лесом
будто поржавевшие диванные пружины
и ждёшь только одного: чтобы вместе
с короткой глубокой затяжкой в лёгкие
вошла почти забытая сила тяжести

#deprofundis

— Значит, ты веришь в бога?
— Он великий учёный.

«Дитя Макона» («The Baby of Mâcon»)
Питер Гринуэй
1993

Знакомый немец паникует: "Ахтунг, Рома, всё пропало! Трамп развязал третью мировую войну! Сейчас братство арабских стран и Русия впрягутся за Иран и всё! Как мне вернуться назад в Берлин?!"

И я, спокойный, как удав, потому что могу предположить, сколько у арабских стран энтузиазма, а у Русии свободных солдат: haha, welcome to my world, I'm here since 2022 🚬

Виталий Пуханов

***

Не то чтоб дар меня покинул.
Не то чтобы совсем оставил.
А выбрал жертвенной скотиной,
Устало к горлу нож приставил.

Душе легко из снов усталых
Выпархивать на каждый шорох.
И так же сбрасывает карах,
Как гильзу сбрасывает порох.

#deprofundis

Перечитал «Машеньку» (понравилось).

1926 год, 24 июня
27 лет

Сбылась давняя мечта: встретил этой ночью вольного иерусалимского дикобраза. Интровертного, но дружелюбного.

Григорий Дашевский

***

Сияние ли
сияние ца

лица твоё сья
лица твоё нье

нежгучее сья
неискупимого ца

#deprofundis

Сейчас у меня на улице взял интервью трезвый, как стёклышко, харедимный чел, правда вместо микрофона у него была бутылка водки. Ответил на его вопросы про жизнь в Израиле. Т.к. он из Панамы, даже не знаю: ждите публикацию интервью в панамских газетах?..

Виталий Пуханов

***

Ты помнишь, Алёша, что не все немцы были фашистами?
Но доказать, что ты не фашист, гражданин фашистского государства
Мог, лишь погибнув мученической смертью от рук фашистских палачей.
Каждый, кто боролся с фашизмом, как мог, рисковал жизнью, отдавал последнее, но каким-то чудом остался жив,
Доказывал после американцам, англичанам и даже французам,
Что он не фашист, не фашист, нет, не фашист!
А чудо, Алёша, не аргумент для суда.
Но было немало немцев, кто был казнён фашистами.
И даже самые нетерпимые, состоящие уже из одной ненависти победители
Неохотно признавали: «Да, не все немцы были фашистами».
В Германии поставили скромные монументы в память о том, что не все немцы были фашистами.
Но уроки истории, Алёша, противоречивы.
Мы видели с тобой, какой короткой бывает вечность.
Смертный человек может стоять и видеть, как рушатся памятники из камня и бронзы,
Призванные увековечить его мужество и подвиг.
Человек бывает долговечнее камня и бронзы, слов поэта, высеченных якобы в сердцах людских.
И я не исключаю, Алёша, что однажды мы с тобой станем искать по всей Германии памятники тем, кто не был фашистом,
И не найдём.

#deprofundis

Новая проза Дениса Ларионова!

https://postnonfiction.org/narratives/bez_familii/?fbclid=IwY2xjawLLmBlleHRuA2FlbQIxMQABHtn67rbJG3VRwwo2u2-84S75zbGfCOi9pZW8OSpr5zoGn3A0_h6LhLRu2dIR_aem_B8qzNeeaZ53ZK_h6Y1JigQ

Вчера обсудили эссе Пьера Булеза "Плодородный край. Пауль Клее" (изд. Ad Marginem, перевод Всеволода Митителло).

Поговорили про теоретические векторы Булеза, создание закона и нарушение собственных правил, про "Педагогические эскизы" Клее" и стихии-силы в его живописи, о непрерывной учёбе и поиске первоустройства природы.

"Типична ли точка зрения Клее, наблюдающего за природой: за побегом растения, за формой листа? Он смотрит на природу не для того, чтобы ее воспроизвести, а для того, чтобы понять ее строение, ее механизмы. Он не творит то, что и так у него перед глазами, не порождает облака — ведь облака уже есть. Но он и не смотрит на облако только лишь как на поэтический объект, в который можно нырнуть и предаться мечтам, он изучает облако как подвижную, без конца обновляющуюся и переопределяемую структуру" (Пьер Булез "Плодородный край. Пауль Клее").

Запись встречи: ютуб / вк

Наталья Кугушева

***

Никому такое не приснится,
Жизнь — сплошной безумный бред.
Выползают тихие мокрицы
И ползут, ползут на скудный свет.
Свет дрожит. В углах сгустились тени.
Грязные тарелки на столе.
Листьями неведомых растений
Зимний холод вышит на стекле.
Пахнет дымом. С потолочных балок
Глина осыпается и пыль.
Человек уныл, бесправен, жалок.
Безутешна жизненная быль.

#deprofundis

Филипп Жакоте
переводы Бориса Дубина

июнь 1976

Вечер, десять часов, листва темнеет, цветы на лаврах блекнут, небо серебрится, как зеркало.
Жидкая, юркая змейка воды.

июнь 1977

Поразительная вера, вопреки всему утверждаемая Бонфуа в эссе «Бодлер и Рубенс» , стихи Мандельштама (загадочная «Грифельная ода» с ее миром потоков, кремния, ветра и пастухов, с ее кремнистыми путями), «Иевфай» Кариссими , снова услышанный через долгие годы: мелодия, которая – словно птица или светящийся шар, светящаяся вода – плывет высоко в воздухе, так высоко, с таким обещанием чего то неведомого, и модуляция на «Plorate, montes» , связывающая слезы и скалы, непорочность и смерть, – этот ручей высоко высоко в воздухе…

июнь 1994

Середина дня, жарко. Небо над самым коньком кажется раскаленным добела и выгоревшим выше; даже стрижи словно притихли, отяжелели и, кажется, медлят на лету.