Рождение, жизнь и смерть проходят мимо твоей дремлющей души

Михаил Кузмин

***

Я изнемог, я так устал.
О чём вчера еще мечтал,
Вдруг потеряло смысл и цену.
Я не могу уйти из плену
Одних лишь глаз, одних лишь плеч,
Одних лишь нежно-страстных встреч.

Как раненый, в траве лежу,
На месяц молодой гляжу.
Часов протяжных перемена,
Любви всё той же — не измена.
Как мир мне чужд, как мир мне пуст,
Когда не вижу милых уст!

О радость сердца, о любовь,
Когда тебя увижу вновь?
И вновь пленительной отравой
Меня насытит взор лукавый,
И нежность милых прежних рук
Опять вернёт мне верный друг?

Лежу и мыслю об одном:
Вот дальний город, вот наш дом,
Вот сад, где прыгают гимнасты,
Куда сходились мы так часто.
О, милый дом!.. о, твой порог!
Я так устал, так изнемог...

https://youtu.be/FRXVQGiJEog?si=0TzhKsK-TrkAq6Wr

#deprofundis

Елизавета Хереш

#deprofundis

Доковидные, довоенные снимки Любови Поповой и Варвары Степановой. Дешёвый чартерный рейс в Париж.

Поля до химического оружия, до петлиц в пиджаках леса, до похорон, скарлатинного карантина, до пота на лбу и других ожерелий. Я постараюсь написать их, как пар от трактора, гудение сердца в оленьих заморозках. 

Широкое как зевок небо до войны, петухи со скипидарными хохолками, лежащие на небе, как на заевших прищепках, до войны; оспа и паводки.

Месячные до войны, бухты, засыпанные пыльцой и мехом. Двухдневные семена чабреца, отжатые в наших руках. 

Гвидо да Сиена после войны, беженцы в сиенских закусочных, Награбленные животные, бычьи артерии и ослиные хвосты, обмотанные во флаги. 

Сны до войны, отходящие от головы, как жёлтая малина от колпачка куста. Глаза, которые щипали хвойные кисти, потом длинный свет в ванной, умершие тельца в перчатках.

Атомы до ядерной реакции, стеснённые синяками земли. Их ядра, плавающие, как лимфа, в яблочной скорлупе.

Порох, облокотившийся на фитиль.

Доковидные лыжники, собравшиеся на латинском мосту. Берега Аппеля – вот тебе и лыжня. В июне между ногами моста плавают дрожжи и дротики, гвозди и чёрная рвота. 

Довоенная платформа. Незнакомые города, чёрточки букв, как пирсинг бровей. 
Люба Попова держит себя за руки, замыкая целое море.

Карл Зеелиг (слева) и Роберт Вальзер (справа), редкое фото

Генрих Сапгир

МОСКОВСКИЕ МИФЫ

Мамлеев с Машей в Вене или в Риме
Сиамский кот повсюду ездит с ними
Мелькают километры города —
И у Мамлеева усы и борода
Мамлеева избрали кардиналом
И кардинальша Маша ходит в алом
Но мрачный точно тысяча волков
Их ждёт в Нью-Йорке Генрих Худяков

Он перевёл Шекспира на английский
Он в каждом баре хлещет джин и виски
"Ли быть иль нет! Не быть" В трусах и майке
Бежит от предприимчивой хозяйки
А грустный Бахчинян как армянин
Открыл универсальный магазин

Там Купермана книга продаётся
Названье книги МАТЬ ТВОЮ ЕДРИТЬ!
А по Гарлему ходит хиппи Бродский
И негритянок ласковых кадрит
В своём коттедже рыжий и красивый
Он их берёт тоскуя о России

Лимонов! Где Лимонов? Что Лимонов?
Лимонов-обладатель миллионов
Лимонов партизанит где-то в Чили
Лимонова давно разоблачили

Лимонов брюки шьёт на самом деле
Лимонов крутит фильм в Венесуэле
Лимонова и даром не берут
Лимонов – президент ЮНАЙТЕД ФРУТ

И так же изменяется мгновенно
Его жена прекрасная Елена
Оставила Лимонова Елена
И вышла говорят за манекена
Попала в лапы гангстеров Елена
Перестреляла – вырвалась из плена
Там где Елена – кружева и пена
Блеск доллары и страсти непременно

Ах мы в Москве стареем и скучаем
Пьём водку и беседуем за чаем
И мысли за столом у нас простые
И стулья за столом у нас пустые
Ау! Друзья-знакомые! Ау!
Не забывайте матушку Москву

#deprofundis

Марина Цветаева

***

Тоска по родине! Давно
Разоблачённая морока!
Мне совершенно всё равно —
Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой
Брести с кошёлкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.

Мне всё равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —

В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все́ — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —

Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.

Тaк край меня не уберёг
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперёк!
Родимого пятна не сыщет!

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё — равно, и всё — едино.
Но если по дороге — куст
Встаёт, особенно — рябина...

#deprofundis

* * *

Наслаждайтесь: все проходит!
То благой, то строгий к нам,
Своенравно рок приводит
Нас к утехам и к бедам.
Чужд он долгого пристрастья:
Вы, чья жизнь полна красы,
На лету ловите счастья
Ненадежные часы.

Не ропщите: все проходит
И ко счастью иногда
Неожиданно приводит
Нас суровая беда.
И веселью и печали
На изменчивой земле
Боги праведные дали
Одинакие крыле.

Евгений Баратынский, 1835

#стихотворение_дня

Дмитрий Кузьмин

ПАМЯТИ АНДРЕЯ СЕРГЕЕВА

Хорошо быть живым
Злиться на мента: тормознул почём зря
лезть за паспортом
выронить проездной и презерватив

Хорошо быть живым
завернуть в Макдональдс
взять смородиновый пирожок
раз вишнёвый надо ждать

Хорошо быть живым
не понравиться себе
в синеватой витрине

Господи, помоги
миновать перекрёсток на подходе к метро
останови над горизонтом
злое алое солнце светофора
вели расступиться
потоку машин

#deprofundis

Шамшад Абдуллаев

ГДЕ-ТО

Даль – как зрачок сумасшедшего. Под горлом
быстро вьётся цветок и никнет за плечами –
пурпурный цезарь на тёмной подошве холма. У тебя
вельветовый пиджак и потная маска. Машина –
замученный зверь, мечтающий о клетке. Дорога
вырастает из-под колёс,
рассекая солнечный пар. Куда же мы едем?
Воздух стучится в профиль: чужестранцы; диктор
по радио жеманно тараторит – что-то
среднее между плейбоем и Малларме, ты усмехнулся. Даже
речь – это не выход. Скорее в глубь
вязкой бесцельности, где чувство тупое узрит:
молнию, зазор, ничто; и капля
вкусного яда оживляет меня,
будучи мёртвой.

#deprofundis

Ян Сатуновский

***

Хочу ли я посмертной славы?
Ха,
а какой же мне ещё хотеть!

Люблю ли я доступные забавы?
Скорее нет, но может быть, навряд.

Брожу ли я вдоль улиц шумных?
Брожу,
почему не побродить?

Сижу ль меж юношей безумных?
Сижу,
но предпочитаю не сидеть.

#deprofundis

Елена Шварц

МЁРТВЫХ БОЛЬШЕ

Петербургский погибший народ
Вьётся мелким снежком средь живых,
Тесной рыбой на нерест плывёт
По верхам переулков своих.
Так погибель здесь всё превзошла —
Вот иду я по дну реки,
И скользят через ребра мои,
Как пескарики — ямщики
И швеи, полотёры, шпики.
Вся изъедена ими, пробита,
Будто мелкое тёплое сито,
Двое вдруг невидимок меня,
Как в балете — средь белого дня
Вознесут до второго окна,
Повертят, да и бросят,
И никто не заметит, не спросит.
Этот воздух исхожен, истоптан,
Ткань залива порвалась — гляди —
Руки нищий греет мёртвый
О судорогу в моей груди.
От стремительного огня
Можно лица их различать.
Что не надо и умирать —
Так ты, смерть, изъязвила меня.

#deprofundis

Олег Шатыбелко

#deprofundis

Бейт Рубинштейн (Дом Рубинштейна)

Хочется верить