Правда, он был вовсе не тем, кого я знала ранее – его глаза потускнели, лицо сливалось с землисто-серыми стенами, а душа… Она словно покинула тот нежный взгляд, которым он когда-то смотрел на меня. Я долго держала трясущими руками его лицо, в попытке увидеть проблески жизни, которую отняли жуткие стражи злосчастной темницы. Мы все молчали. Забини, до того момента тихо наблюдавший в стороне, вдруг протянул мне газетный выпуск «Пророка», по прежнему не произнося ни слова. Вот тогда то в моей голове начала складываться цепочка событий.
Не буду утомлять своего читателя долгим рассказом о побеге, перейду сразу к более приятной части. Теодор сбежал из Азкабана, но после долгих судебных разбирательств (не обошлось и без крупных взяток), ему официально была дарована свобода. Я помню тот прекрасный весенний день, когда после очередного заседания, мы оба смогли вздохнуть полной грудью. Но стоял другой вопрос: а что дальше? Между нами лежала пропасть длиною почти в три года и глубиною в тысячи недосказанных слов. Хоть я и знала теперь объяснение некоторым поступкам Тео, я ждала их от него самого. Он пообещал рассказать мне всё тем же вечером, пригласив на свидание под луной на липовой аллее городского парка.
После той ночи я окончательно поняла, что не сумела похоронить в своем сердце чувства и привязанность к Тео. Мы начали всё с чистого листа. С каждым днём мы условились помогать друг другу стать лучше, а я хотела вернуть ему ту жизненную силу, которой он покорил меня когда-то в юности. Я сумела уговорить его на походы к колдомедикам и психотерапевтам, и со временем он даже перестал сопротивляться.
В тот же период я принимаю решение бросить карьеру в Квиддич на самом апогее славы. Я чувствовала, что это не то, чему я хочу отныне посвятить всю свою жизнь. Мне хотелось заниматься чем-то более значимым, спасать попавших в беду, помогать людям. После неудачной попытки попасть в аврорат, я подалась в колдомедицину. Изготовление зелий и ядов всегда влекло меня, еще со школьных лет во мне проблескивал потенциал отличного зельевара, и вот я нашла свое предназначение в фармакологии. Спасать людей можно не только в бою. И к тому же, такая работа позволила мне бросить рутину и уехать с Ноттом в кругосветное путешествие.
Оставив всё, что привязывало нас к Англии, избавившись от душевных тягот, мы собрали по одному маленькому чемодану и первым же пароходом отправились, куда глаза глядят. Исполнилась одна из наших общих мечт – путешествие по воде. Для магглов высшего общества это было обыденностью, но ни я, ни Тео не могли сдержать своих восторгов от бесконечных далей океана, красот попутных рифов и плавного движения судна. Эта поездка стала лишь началом. Мы посетили множество стран: изысканную Францию с её изобилием городских развлечений, солнечную Италию, славящуюся превосходной едой и невероятным дружелюбием своего народа, живописную Турцию с огромным количеством культурных достояний, и даже Египет с интереснейшей историей и величественными пирамидами.
Мы повидали прелести всех континентов, побывали на лучших пляжах и испробовали всевозможные деликатесы. Но самое главное, что мы взяли из этого путешествия – окрепшая между нами связь. Мы вновь полюбили друг друга с еще большей силой, но эта любовь теперь была не просто трепетом юности, она сформировалась в глубокую привязанность, доверие и гармонию.
Во время нашего пребывания в Анталии, Нотт сделал мне предложение руки и сердца на пляже около маленького деревянного домика – нашей тихой гавани. Мы поженились сразу по возвращении в Англию. Моя семья настояла на том, чтобы устроить пышное торжество, пригласить всех родственников, друзей и знакомых, сделать всё в лучших традициях. Хлопот было через край, но предвкушение столь важного события давало силы готовиться изо дня в день и не терять энтузиазма. Сама церемония бракосочетания прошла безупречно: от украшенных залов до свадебных клятв. Всё было именно так, как мечтает любая девушка, выходящая замуж за любимого человека.
По окончанию пышных празднеств, мы с Теодором захотели вернуться во Францию.
Не буду утомлять своего читателя долгим рассказом о побеге, перейду сразу к более приятной части. Теодор сбежал из Азкабана, но после долгих судебных разбирательств (не обошлось и без крупных взяток), ему официально была дарована свобода. Я помню тот прекрасный весенний день, когда после очередного заседания, мы оба смогли вздохнуть полной грудью. Но стоял другой вопрос: а что дальше? Между нами лежала пропасть длиною почти в три года и глубиною в тысячи недосказанных слов. Хоть я и знала теперь объяснение некоторым поступкам Тео, я ждала их от него самого. Он пообещал рассказать мне всё тем же вечером, пригласив на свидание под луной на липовой аллее городского парка.
После той ночи я окончательно поняла, что не сумела похоронить в своем сердце чувства и привязанность к Тео. Мы начали всё с чистого листа. С каждым днём мы условились помогать друг другу стать лучше, а я хотела вернуть ему ту жизненную силу, которой он покорил меня когда-то в юности. Я сумела уговорить его на походы к колдомедикам и психотерапевтам, и со временем он даже перестал сопротивляться.
В тот же период я принимаю решение бросить карьеру в Квиддич на самом апогее славы. Я чувствовала, что это не то, чему я хочу отныне посвятить всю свою жизнь. Мне хотелось заниматься чем-то более значимым, спасать попавших в беду, помогать людям. После неудачной попытки попасть в аврорат, я подалась в колдомедицину. Изготовление зелий и ядов всегда влекло меня, еще со школьных лет во мне проблескивал потенциал отличного зельевара, и вот я нашла свое предназначение в фармакологии. Спасать людей можно не только в бою. И к тому же, такая работа позволила мне бросить рутину и уехать с Ноттом в кругосветное путешествие.
Оставив всё, что привязывало нас к Англии, избавившись от душевных тягот, мы собрали по одному маленькому чемодану и первым же пароходом отправились, куда глаза глядят. Исполнилась одна из наших общих мечт – путешествие по воде. Для магглов высшего общества это было обыденностью, но ни я, ни Тео не могли сдержать своих восторгов от бесконечных далей океана, красот попутных рифов и плавного движения судна. Эта поездка стала лишь началом. Мы посетили множество стран: изысканную Францию с её изобилием городских развлечений, солнечную Италию, славящуюся превосходной едой и невероятным дружелюбием своего народа, живописную Турцию с огромным количеством культурных достояний, и даже Египет с интереснейшей историей и величественными пирамидами.
Мы повидали прелести всех континентов, побывали на лучших пляжах и испробовали всевозможные деликатесы. Но самое главное, что мы взяли из этого путешествия – окрепшая между нами связь. Мы вновь полюбили друг друга с еще большей силой, но эта любовь теперь была не просто трепетом юности, она сформировалась в глубокую привязанность, доверие и гармонию.
Во время нашего пребывания в Анталии, Нотт сделал мне предложение руки и сердца на пляже около маленького деревянного домика – нашей тихой гавани. Мы поженились сразу по возвращении в Англию. Моя семья настояла на том, чтобы устроить пышное торжество, пригласить всех родственников, друзей и знакомых, сделать всё в лучших традициях. Хлопот было через край, но предвкушение столь важного события давало силы готовиться изо дня в день и не терять энтузиазма. Сама церемония бракосочетания прошла безупречно: от украшенных залов до свадебных клятв. Всё было именно так, как мечтает любая девушка, выходящая замуж за любимого человека.
По окончанию пышных празднеств, мы с Теодором захотели вернуться во Францию.
Чудесные города этой прекрасной страны еще во время нашего первого визита воодушевили Тео на открытие собственного ресторана. Месяцы усердной работы очень скоро дали результат, заведения множились в количестве своих филиалов, бизнес процветал, а сеть ресторанов обрела громкую славу. По стечению времени, она стали одним из главных достояний французской кухни, о ней писали в газетах, говорили по радио и рекламу даже пускали по телевидению.
Вся жизнь шла на лад, мы обосновались в уютном просторном доме в одной французской маггловской деревушке, жили душа в душу и ничего не могло омрачить нашего безоблачного счастья – так нам, по крайней мере, тогда казалось. Но внезапно нависла туча – по телеграфу Теодору пришло известие о кончине Вальфинга Нотта. Следующая ежедневная газета, полученная прямиком из Лондона по особой просьбе, гласила: «Достопочтенный эсквайр Нотт, проведя довольно праздный остаток жизни, скоропостижно скончался в своём родовом поместье в Англии, куда вернулся всего за неделю до собственной смерти. Где был он ранее никому не известно, однако причиной смерти было установлено алкогольное отравление.»
Конечно же, это событие заставило Теодора без промедлений вернуться в Лондон, дабы уладить дела ныне покойного родителя, организовать похороны и, как единственный наследник, официально принять статус нового Лорда Нотта. Оказавшись в Лондоне, я настаивала на том, чтобы сначала заехать в контору поверенного и уладить все бумажные дела, и только потом ехать в поместье. Какое-то предчувствие отталкивало меня от этого старинного особняка, а Тео был в совершенном потрясении и соглашался со всеми принятыми мною решениями, и потому в Нотт-меноре мы оказались только на утро следующего дня.
Как сейчас помню: небо перекрывали свинцовые тучи, не давая даже лучику солнца проникнуть на эти земли, вокруг дома стояла гробовая тишина, тревожная, настораживающая. Смерть словно успела впитаться в самые корни здешних деревьев, просочиться меж плитами камней и мрамора. Когда мы прошли сквозь магический барьер, а затем вдоль парка к большим дубовым дверям, я в нерешительности остановилась. Я не хотела заходить. Мне хотелось схватить руку Теодора и бежать подальше от этого жуткого места, которое было ему когда-то милым домом. Но я осталась стоять на месте как вкопанная, а новоявленный Лорд Нотт прошел в мрачный вестибюль своего поместья и оттуда направился в спальню отца, где лежало тело покойника. И вдруг гробовую тишину пронзил страшный грохот. Мое сердце замерло, я со всех сил понеслась на звук, забывая как дышать. Моим глазам предстала ужасная картина: Антонин Долохов с чистым безумием в глазах направил убийственное заклинание в моего мужа. Всё, что я помню с того момента – это краткое, наполненное злостью, болью, гневом и отчаянием «Авада Кедавра», сорвавшееся с моих уст. Тело пожирателя смерти пало на холодный пол, а безумные глаза победно поблескивали, смотря прямо мне в душу.
Не знаю сколько часов или мгновений прошло, как я оказалась совершенно одна в пустоте этого проклятого дома. Сидя на полу я гладила голову, покоящуюся на моих коленях, перебирала пряди кудрявых волос, словно Тео просто спал крепким сном. С моих глаз беспрерывно лились предательские слезы, губы торопливо шептали что-то неразборчивое, а сознание отказывалось воспринимать увиденное. Нет, нет, он спит, он сейчас очнется, твердила я себе. Но он не очнулся. Я больше никогда не увидела синих глаз, смотрящих на меня с безграничной любовью и нежностью, не услышала родного смеха, не почувствовала объятий его теплых рук. Больше никогда.
Я помню, как домовики один за другим подходили ко мне, они говорили что-то вроде «Леди Нотт, вы должны дать указание; Леди Нотт, как же нам хоронить милорда? Леди Нотт, вам нужно выбрать гроб; Леди Нотт, Леди Нот, Леди Нотт…». А я словно потеряла рассудок. Не могла внять их словам, не могла очнуться от страшного сна. Я билась в истерики кажется днями напролет, совершенно потеряв счет времени. У меня словно отобрали смысл всей жизни, и даже кровь убийцы моего возлюбленного не смогла утолить моей боли.
Вся жизнь шла на лад, мы обосновались в уютном просторном доме в одной французской маггловской деревушке, жили душа в душу и ничего не могло омрачить нашего безоблачного счастья – так нам, по крайней мере, тогда казалось. Но внезапно нависла туча – по телеграфу Теодору пришло известие о кончине Вальфинга Нотта. Следующая ежедневная газета, полученная прямиком из Лондона по особой просьбе, гласила: «Достопочтенный эсквайр Нотт, проведя довольно праздный остаток жизни, скоропостижно скончался в своём родовом поместье в Англии, куда вернулся всего за неделю до собственной смерти. Где был он ранее никому не известно, однако причиной смерти было установлено алкогольное отравление.»
Конечно же, это событие заставило Теодора без промедлений вернуться в Лондон, дабы уладить дела ныне покойного родителя, организовать похороны и, как единственный наследник, официально принять статус нового Лорда Нотта. Оказавшись в Лондоне, я настаивала на том, чтобы сначала заехать в контору поверенного и уладить все бумажные дела, и только потом ехать в поместье. Какое-то предчувствие отталкивало меня от этого старинного особняка, а Тео был в совершенном потрясении и соглашался со всеми принятыми мною решениями, и потому в Нотт-меноре мы оказались только на утро следующего дня.
Как сейчас помню: небо перекрывали свинцовые тучи, не давая даже лучику солнца проникнуть на эти земли, вокруг дома стояла гробовая тишина, тревожная, настораживающая. Смерть словно успела впитаться в самые корни здешних деревьев, просочиться меж плитами камней и мрамора. Когда мы прошли сквозь магический барьер, а затем вдоль парка к большим дубовым дверям, я в нерешительности остановилась. Я не хотела заходить. Мне хотелось схватить руку Теодора и бежать подальше от этого жуткого места, которое было ему когда-то милым домом. Но я осталась стоять на месте как вкопанная, а новоявленный Лорд Нотт прошел в мрачный вестибюль своего поместья и оттуда направился в спальню отца, где лежало тело покойника. И вдруг гробовую тишину пронзил страшный грохот. Мое сердце замерло, я со всех сил понеслась на звук, забывая как дышать. Моим глазам предстала ужасная картина: Антонин Долохов с чистым безумием в глазах направил убийственное заклинание в моего мужа. Всё, что я помню с того момента – это краткое, наполненное злостью, болью, гневом и отчаянием «Авада Кедавра», сорвавшееся с моих уст. Тело пожирателя смерти пало на холодный пол, а безумные глаза победно поблескивали, смотря прямо мне в душу.
Не знаю сколько часов или мгновений прошло, как я оказалась совершенно одна в пустоте этого проклятого дома. Сидя на полу я гладила голову, покоящуюся на моих коленях, перебирала пряди кудрявых волос, словно Тео просто спал крепким сном. С моих глаз беспрерывно лились предательские слезы, губы торопливо шептали что-то неразборчивое, а сознание отказывалось воспринимать увиденное. Нет, нет, он спит, он сейчас очнется, твердила я себе. Но он не очнулся. Я больше никогда не увидела синих глаз, смотрящих на меня с безграничной любовью и нежностью, не услышала родного смеха, не почувствовала объятий его теплых рук. Больше никогда.
Я помню, как домовики один за другим подходили ко мне, они говорили что-то вроде «Леди Нотт, вы должны дать указание; Леди Нотт, как же нам хоронить милорда? Леди Нотт, вам нужно выбрать гроб; Леди Нотт, Леди Нот, Леди Нотт…». А я словно потеряла рассудок. Не могла внять их словам, не могла очнуться от страшного сна. Я билась в истерики кажется днями напролет, совершенно потеряв счет времени. У меня словно отобрали смысл всей жизни, и даже кровь убийцы моего возлюбленного не смогла утолить моей боли.