Про “приклеиться”
Начиная с 24 февраля, все, чего мне хотелось - это прилепиться к кому-то, схватиться за кого-то, спрятаться за кем-то и остаться там навсегда. Я настолько не готова была принять то, что происходит, поверить, свыкнуться, смириться, что функция “принятия решения” начисто отключилась у меня в сознании.
Когда меня спрашивали, почему я срочно еду из Сочи в Москву, все, что я могла ответить - это “я хочу к маме”. В любой непонятной ситуации я хочу к маме. Как будто мне снова 13 лет, я возвращаюсь домой со школы на электричке, очень уставшая и потерянная от того, что какой-то старшеклассник на меня странно посмотрел. Но дома все оказалось не так, как я наделяюсь. Страх и беспомощность достигли максимума, и все, что я смогла сделать - в ужасе искать кого-то, кто возьмет меня за руку и увезет как можно дальше.
Мне не впервой в этой парадигме. Я жила так 24 года до этого. Принцип “найти - прицепиться - держаться” — это то, что я умею, пожалуй, на пять с плюсом. Я медленно, но уверенно избавлялась от этого паттерна последний год. И смогла. И справилась. И очень долго чувствовала себя прекрасно в своей абсолютной и неотъемлемой возможности быть самостоятельной и независимой. Но все рассыпалось в один день. Все, что я строила внутри себя, в один момент меня подвело.
Это было очень страшно, правда. Страшно, что кто-то сильный рядом внезапно стал жизненно необходим. Страшно, что не можешь принимать вообще хоть сколько-то адекватные решения. Страшно, что ты совсем ничего не понимаешь. Подломились все опоры, которые меня держали. Я три недели могла делать только три вещи - работать, пить вино и злиться. Я злилась громко и на все - на войну, на власть, на банкоматы, на жизнь, на людей, на обстоятельства. Я созванивалась с друзьями, и все, что я могла сказать - это “я не знаю, что мне делать, это ужас”. И дальше следовал огромный список всего того, с чем я сталкиваюсь.
Мне говорили “поехали туда”, и все, что крутилось в моей голове - это “а не останусь ли я там одна?”.
Но у этого поста есть счастливый конец. Потому что в какой-то момент я справилась. Возможно, дело том, что одним вечером я, болтая с друзьями, которых разбросало по трем разным странам, выпила почти литр вина. Возможно, в том, что в какой-то момент я поняла, что наличие людей рядом и их готовность быть поддержкой и опорой - это не данность, а их выбор. Они могут делать этот выбор или не делать. Могут быть и, соответсвенно, не быть. Могут в какой-то момент сказать “остановись” или “я не готов(а)”.
А, может, дело в том, что я год выстраивала фундамент и, все-таки, выстроила.
Потому что сейчас я снова оправилась и почувствовала какой-то фундамент под ногами. Осознала, что мне ок быть и одной, и с прекрасными людьми рядом. Что может быть кайфово от того, что происходит вокруг. Что маленькие вещи могут дарить много радости. Что есть множество новых возможностей, которые могут случиться. Что можно жить две жизни одновременно - одну, которая радуется тому, что есть здесь и сейчас, и вторую - которая в ужасе от всего происходящего.
Что в жизни могут быть моменты, когда фундамента очень мало, когда буквально не за что зацепиться, когда тебя куда-то скинули, и ты еще не видишь, куда ты упадешь. И, как и весь предыдущий год, я сделала то, чему научилась - перестала бороться. Сейчас у меня вот так. И в этом “вот так” есть хорошее. Будет еще больше хорошего. У нас всех.
В мире по-прежнему война. Будем помнить об этом.
Начиная с 24 февраля, все, чего мне хотелось - это прилепиться к кому-то, схватиться за кого-то, спрятаться за кем-то и остаться там навсегда. Я настолько не готова была принять то, что происходит, поверить, свыкнуться, смириться, что функция “принятия решения” начисто отключилась у меня в сознании.
Когда меня спрашивали, почему я срочно еду из Сочи в Москву, все, что я могла ответить - это “я хочу к маме”. В любой непонятной ситуации я хочу к маме. Как будто мне снова 13 лет, я возвращаюсь домой со школы на электричке, очень уставшая и потерянная от того, что какой-то старшеклассник на меня странно посмотрел. Но дома все оказалось не так, как я наделяюсь. Страх и беспомощность достигли максимума, и все, что я смогла сделать - в ужасе искать кого-то, кто возьмет меня за руку и увезет как можно дальше.
Мне не впервой в этой парадигме. Я жила так 24 года до этого. Принцип “найти - прицепиться - держаться” — это то, что я умею, пожалуй, на пять с плюсом. Я медленно, но уверенно избавлялась от этого паттерна последний год. И смогла. И справилась. И очень долго чувствовала себя прекрасно в своей абсолютной и неотъемлемой возможности быть самостоятельной и независимой. Но все рассыпалось в один день. Все, что я строила внутри себя, в один момент меня подвело.
Это было очень страшно, правда. Страшно, что кто-то сильный рядом внезапно стал жизненно необходим. Страшно, что не можешь принимать вообще хоть сколько-то адекватные решения. Страшно, что ты совсем ничего не понимаешь. Подломились все опоры, которые меня держали. Я три недели могла делать только три вещи - работать, пить вино и злиться. Я злилась громко и на все - на войну, на власть, на банкоматы, на жизнь, на людей, на обстоятельства. Я созванивалась с друзьями, и все, что я могла сказать - это “я не знаю, что мне делать, это ужас”. И дальше следовал огромный список всего того, с чем я сталкиваюсь.
Мне говорили “поехали туда”, и все, что крутилось в моей голове - это “а не останусь ли я там одна?”.
Но у этого поста есть счастливый конец. Потому что в какой-то момент я справилась. Возможно, дело том, что одним вечером я, болтая с друзьями, которых разбросало по трем разным странам, выпила почти литр вина. Возможно, в том, что в какой-то момент я поняла, что наличие людей рядом и их готовность быть поддержкой и опорой - это не данность, а их выбор. Они могут делать этот выбор или не делать. Могут быть и, соответсвенно, не быть. Могут в какой-то момент сказать “остановись” или “я не готов(а)”.
А, может, дело в том, что я год выстраивала фундамент и, все-таки, выстроила.
Потому что сейчас я снова оправилась и почувствовала какой-то фундамент под ногами. Осознала, что мне ок быть и одной, и с прекрасными людьми рядом. Что может быть кайфово от того, что происходит вокруг. Что маленькие вещи могут дарить много радости. Что есть множество новых возможностей, которые могут случиться. Что можно жить две жизни одновременно - одну, которая радуется тому, что есть здесь и сейчас, и вторую - которая в ужасе от всего происходящего.
Что в жизни могут быть моменты, когда фундамента очень мало, когда буквально не за что зацепиться, когда тебя куда-то скинули, и ты еще не видишь, куда ты упадешь. И, как и весь предыдущий год, я сделала то, чему научилась - перестала бороться. Сейчас у меня вот так. И в этом “вот так” есть хорошее. Будет еще больше хорошего. У нас всех.
В мире по-прежнему война. Будем помнить об этом.
Про мантию (почти невидимку)
Красной нитью из предыдущего поста возникла следующая мысль - есть огромная разница между “почувствовать фундамент под ногами” и “заставить себя представить, что где-то под ногами есть фундамент”. И у меня, кажется, произошло второе. Потому что, ну, есть работа, которая должна делаться, есть команда, которая важна, есть семья, есть люди вокруг, которые вообще-то не обязаны что-то за меня решать, есть миллиард организационных вопросов и так далее по списку. И все вокруг нуждается, а сейчас особенно. И есть бесконечное количество “надо”, “расскажи”, “сделай”, “разберись”, “придумай”.
Я последние лет пять редко была в состоянии “не вывожу”. Мне не страшна ни многозадачность, ни большое количество работы, ни ответственность. Но в текущей реальности, когда мир вокруг разрушается, когда одно только открытие в браузере сайта Медузы заставляет вжаться в кресло от ужаса, когда самые простые вещи наподобие горячего душа, оплаты счета или бронирования автомобиля, стали в 100 раз сложнее, я уже почти готова сказать, что я сдаюсь.
Очевидно, никому вокруг не станет лучше, если я сейчас лягу вот прям тут и буду ныть, что больше не хочу. Да и, знаете, не время сейчас для такого. Сейчас особенно стыдно быть слабым, когда там, в каких-то 1000 км, живут такие сильные люди, которым гораздо, в невероятное количество раз, тяжелее. Сейчас нам, всем остальным, не положено быть слабыми. Ведь у нас все хорошо.
На этой неделе рассказывала своему психологу, что очень хочется, чтобы пришел кто-то большой и сильный, как атлант, и закрыл меня от всего большим железным куполом. А потом подумала еще немного, и поняла, что больше всего мне хочется, чтобы он пришел, закрыл и ушел. И просто оставил меня там спокойно посидеть в тишине.
Мне вообще не хочется, чтобы меня поддерживали, жалели, успокаивали или еще что-то подобное. Любые объятия и прикосновения к себе я воспринимаю почти как угрозу.
Просто хочется, знаете, чтобы оставили в покое. Не просили что-то придумать, не заставляли принимать решения, не ждали реакции, не требовали и не уговаривали. Не делали чай, не укрывали пледом, не обнимали, а просто оставили в покое. Не трогали.
Такое простое, но такое недостижимое для меня сейчас желание. Такое понятное, но такое я_не_могу_сейчас_себе_этого_позволить.
И поэтому я нахожу 3 минуты в день, сажусь на кресло, укрываюсь мантией с головой и разрешаю себе побыть слабой. Разрешаю себе ныть, бояться, жаловаться, не знать, что будет дальше, не понимать, как справиться, сталкиваться с одиночеством, не уметь принимать решения. Разрешаю себе ставить свои простые детские желания выше всего остального мира. Разрешаю себе задаваться этому ебучему марту вопрос, что он еще, интересно, вытворит?
Всего 3 минуты в день. Но хотя бы столько-то. Потому что все остальное время - не положено, не сейчас, не в этом месяце. Потому что все остальное время я решу, разберусь и придумаю.
А потом закажу себе платье. Закажу и положу в чемодан, чтобы надеть его, когда наступит Мир. Будет тепло, солнечно и радостно. А пока, скажем прямо, это не так.
Красной нитью из предыдущего поста возникла следующая мысль - есть огромная разница между “почувствовать фундамент под ногами” и “заставить себя представить, что где-то под ногами есть фундамент”. И у меня, кажется, произошло второе. Потому что, ну, есть работа, которая должна делаться, есть команда, которая важна, есть семья, есть люди вокруг, которые вообще-то не обязаны что-то за меня решать, есть миллиард организационных вопросов и так далее по списку. И все вокруг нуждается, а сейчас особенно. И есть бесконечное количество “надо”, “расскажи”, “сделай”, “разберись”, “придумай”.
Я последние лет пять редко была в состоянии “не вывожу”. Мне не страшна ни многозадачность, ни большое количество работы, ни ответственность. Но в текущей реальности, когда мир вокруг разрушается, когда одно только открытие в браузере сайта Медузы заставляет вжаться в кресло от ужаса, когда самые простые вещи наподобие горячего душа, оплаты счета или бронирования автомобиля, стали в 100 раз сложнее, я уже почти готова сказать, что я сдаюсь.
Очевидно, никому вокруг не станет лучше, если я сейчас лягу вот прям тут и буду ныть, что больше не хочу. Да и, знаете, не время сейчас для такого. Сейчас особенно стыдно быть слабым, когда там, в каких-то 1000 км, живут такие сильные люди, которым гораздо, в невероятное количество раз, тяжелее. Сейчас нам, всем остальным, не положено быть слабыми. Ведь у нас все хорошо.
На этой неделе рассказывала своему психологу, что очень хочется, чтобы пришел кто-то большой и сильный, как атлант, и закрыл меня от всего большим железным куполом. А потом подумала еще немного, и поняла, что больше всего мне хочется, чтобы он пришел, закрыл и ушел. И просто оставил меня там спокойно посидеть в тишине.
Мне вообще не хочется, чтобы меня поддерживали, жалели, успокаивали или еще что-то подобное. Любые объятия и прикосновения к себе я воспринимаю почти как угрозу.
Просто хочется, знаете, чтобы оставили в покое. Не просили что-то придумать, не заставляли принимать решения, не ждали реакции, не требовали и не уговаривали. Не делали чай, не укрывали пледом, не обнимали, а просто оставили в покое. Не трогали.
Такое простое, но такое недостижимое для меня сейчас желание. Такое понятное, но такое я_не_могу_сейчас_себе_этого_позволить.
И поэтому я нахожу 3 минуты в день, сажусь на кресло, укрываюсь мантией с головой и разрешаю себе побыть слабой. Разрешаю себе ныть, бояться, жаловаться, не знать, что будет дальше, не понимать, как справиться, сталкиваться с одиночеством, не уметь принимать решения. Разрешаю себе ставить свои простые детские желания выше всего остального мира. Разрешаю себе задаваться этому ебучему марту вопрос, что он еще, интересно, вытворит?
Всего 3 минуты в день. Но хотя бы столько-то. Потому что все остальное время - не положено, не сейчас, не в этом месяце. Потому что все остальное время я решу, разберусь и придумаю.
А потом закажу себе платье. Закажу и положу в чемодан, чтобы надеть его, когда наступит Мир. Будет тепло, солнечно и радостно. А пока, скажем прямо, это не так.
Про церковь
Удивительно, но я тут хожу в церковь. Там тихо, спокойно и даже отсутствуют сердобольные бабушки. Я бы не назвала себя религиозным человеком, но я верю, что в мире существует кто-то сверху, кто умнее, добрее, сильнее и разумнее нас. Не то чтобы я считаю, что разговаривать с ним можно только там, где горят свечи и пахнет ладаном, но в церкви так хорошо, мало людей, никто не трогает и можно стоять сколько угодно. Была бы моя воля и не было бы у меня по 10 звонков в день, я бы там работала.
Каждый справляется как может, что уж сказать. У меня в голове за последний месяц накопилось слишком много вопросов, на которые ни я, ни кто-то другой не смог дать мне ответ. Поэтому я решила задать свои вопросы в последнюю, так сказать, инстанцию. Если уж там не в курсе, то тогда я сдаюсь.
В Анталии одна православная церковь, и она похожа на “церковь моей мечты”. Выглядит как в хороших фильмах, честное слово. Маленькая, уютная, никто не заставляет тебя надевать на себя что-то особенное, участвовать в службах тоже не надо, стоишь себе в платье с огромной татуировкой, и думаешь о своем. Тихо и спокойно.
Познакомилась с молодым священником, который несколько месяцев назад переехал из Минска в Турцию. Ходил на митинги, отбивал своих, видел столкновения, а потом понял, что нужно уезжать. Его братья в Киеве, один воюет на стороне Украинской армии.
Я, конечно, спросила у него: “слушай, если Бог есть, то как он вообще это допустил?”
И, если честно, его ответ сильно срезонировал в моей душе. Он сказал, что мы все созданы разумными, а, значит, можем делать выбор - быть плохими или быть хорошими. Если бы у нас не было выбора, и мы все были бы “хорошими”, то доброта и любовь не имели бы такой ценности и важности, какую они имеют сейчас. Потому что быть хорошим, любить и помогать - это решение. И от того оно ценное. Что, возможно, плохое существует, чтобы существовало хорошее.
Это не оправдывает ни одну смерть мирного человека, не объясняет все, что происходит, не ускоряет окончание войны, но это подарило мне цель. Если уж мы были созданы с возможностью сделать выбор, то моя цель - этот выбор сделать. Быть хорошим человеком. Если мы обречены на существование среди людей, которые выбирают разное, все, что в наших силах, выбрать за себя. Не пустить зло дальше. Помогать, принимать, любить, выбирать хорошее.
Я не знаю, будут ли наказаны те, кто сейчас убивает мирных людей. Будут ли они мучиться при жизни или после нее. Но я знаю, что, если я добавлю чуть-чуть хорошего в этот мир, он станет чуть-чуть лучше. Может быть незримо, но все-таки станет.
Такая вот у меня теперь религия.
А еще, я по пути домой проходила мимо автозака. Проходила и по привычке испугалась и отшатнулась. А турецкие полицейские мне улыбнулись. И стало так хорошо от того, что я уехала.
Удивительно, но я тут хожу в церковь. Там тихо, спокойно и даже отсутствуют сердобольные бабушки. Я бы не назвала себя религиозным человеком, но я верю, что в мире существует кто-то сверху, кто умнее, добрее, сильнее и разумнее нас. Не то чтобы я считаю, что разговаривать с ним можно только там, где горят свечи и пахнет ладаном, но в церкви так хорошо, мало людей, никто не трогает и можно стоять сколько угодно. Была бы моя воля и не было бы у меня по 10 звонков в день, я бы там работала.
Каждый справляется как может, что уж сказать. У меня в голове за последний месяц накопилось слишком много вопросов, на которые ни я, ни кто-то другой не смог дать мне ответ. Поэтому я решила задать свои вопросы в последнюю, так сказать, инстанцию. Если уж там не в курсе, то тогда я сдаюсь.
В Анталии одна православная церковь, и она похожа на “церковь моей мечты”. Выглядит как в хороших фильмах, честное слово. Маленькая, уютная, никто не заставляет тебя надевать на себя что-то особенное, участвовать в службах тоже не надо, стоишь себе в платье с огромной татуировкой, и думаешь о своем. Тихо и спокойно.
Познакомилась с молодым священником, который несколько месяцев назад переехал из Минска в Турцию. Ходил на митинги, отбивал своих, видел столкновения, а потом понял, что нужно уезжать. Его братья в Киеве, один воюет на стороне Украинской армии.
Я, конечно, спросила у него: “слушай, если Бог есть, то как он вообще это допустил?”
И, если честно, его ответ сильно срезонировал в моей душе. Он сказал, что мы все созданы разумными, а, значит, можем делать выбор - быть плохими или быть хорошими. Если бы у нас не было выбора, и мы все были бы “хорошими”, то доброта и любовь не имели бы такой ценности и важности, какую они имеют сейчас. Потому что быть хорошим, любить и помогать - это решение. И от того оно ценное. Что, возможно, плохое существует, чтобы существовало хорошее.
Это не оправдывает ни одну смерть мирного человека, не объясняет все, что происходит, не ускоряет окончание войны, но это подарило мне цель. Если уж мы были созданы с возможностью сделать выбор, то моя цель - этот выбор сделать. Быть хорошим человеком. Если мы обречены на существование среди людей, которые выбирают разное, все, что в наших силах, выбрать за себя. Не пустить зло дальше. Помогать, принимать, любить, выбирать хорошее.
Я не знаю, будут ли наказаны те, кто сейчас убивает мирных людей. Будут ли они мучиться при жизни или после нее. Но я знаю, что, если я добавлю чуть-чуть хорошего в этот мир, он станет чуть-чуть лучше. Может быть незримо, но все-таки станет.
Такая вот у меня теперь религия.
А еще, я по пути домой проходила мимо автозака. Проходила и по привычке испугалась и отшатнулась. А турецкие полицейские мне улыбнулись. И стало так хорошо от того, что я уехала.
2014 -> 2022
Маленькое примечание перед началом - я обычно очень трепетно отношусь к личной жизни людей. Поэтому в том, что я пишу, почти никогда нет имен. И поэтому очень много из того, что есть здесь, написано сильно раньше того, как оно публикуется. Но этот текст превзошел все ожидания по срокам. Он ждал своего часа 8 лет. Нашла его сегодня в очень старых заметках от 2014 года. Решила поделиться, потому что он красивый, а еще немного потому что он напомнил мне о том, что “все пройдет”.
Очень хочется, знаешь, прижаться к тебе поближе. Сесть рядом, и смотреть на тебя снизу вверх. Очень нежно и с восхищением. Ты такой большой для меня. Во всех смыслах. Смеешься над моими шутками. А у меня внутри все переворачивается. Каждый раз умоляю вселенную чуть замедлиться, а после нашего расставания говорю себе “больше никогда”.
Знаешь, мне нельзя с тобой видеться. У меня из всего человечества зависимость только от тебя. Я бы убежала от тебя в другой город, только ты же все равно потом в нем окажешься. Я буду говорить себе “это ничего не значит”, но все равно тебе напишу - легко и непринужденно. Я бы, по правде говоря, начала употреблять наркотики, если бы они помогали перестать о тебе думать.
Сколько я уже держусь? Года два, наверное. Начинаю забывать, как ты выглядишь. Но остается, как обычно, на уровне подсознания - запах, цвет волос, твои глаза большие и хитрые.
Мне кажется, в тебе плохого гораздо больше, чем хорошего. Я бы даже могла сказать, что ты “плохой человек”. Я так буду всем свои подругам рассказывать. А то, что у меня рядом с тобой сердце замирает и стучит в семь раз медленнее - так это просто побочные эффекты.
Ты даже не человек. Ты просто какая-то проекция. Какие-то мои детские воспоминания. Какие-то дурацкие потребности. Я для всего мира большая и умная, а рядом с тобой - какая-то смешная глупая девочка.
Я спрашиваю сама себя: “Катя, что тебе нужно на самом деле?”. Пытаюсь ответить себе на этот вопрос. Но дурацкий организм говорит “больше никто этого не даст”.
Мне кажется, я уже лет 10 тебя ненавижу и боготворю. Бывает, что по очереди, но чаще - одновременно.
И, чем сильнее я себя чувствую, тем больше хочется прижаться к тебе поближе.
Я уже большая и сильная. Но ты по-прежнему больше и сильнее.
//
Немного из 2022:
Удивительно, конечно, но человек, которому был посвящен этот текст уже давно живет какой-то абсолютно отличной от моей жизнью. Я, если честно, даже не знаю - какой конкретно. Не могу даже толком предположить, в каком он сейчас городе и как он сейчас выглядит.
И мое представление о “большая и сильная” уже тоже очень сильно изменилось.
И, кажется, писать я стала сильно иначе.
Все прошло. Все изменилось. Изменится и то, что сейчас.
Маленькое примечание перед началом - я обычно очень трепетно отношусь к личной жизни людей. Поэтому в том, что я пишу, почти никогда нет имен. И поэтому очень много из того, что есть здесь, написано сильно раньше того, как оно публикуется. Но этот текст превзошел все ожидания по срокам. Он ждал своего часа 8 лет. Нашла его сегодня в очень старых заметках от 2014 года. Решила поделиться, потому что он красивый, а еще немного потому что он напомнил мне о том, что “все пройдет”.
Очень хочется, знаешь, прижаться к тебе поближе. Сесть рядом, и смотреть на тебя снизу вверх. Очень нежно и с восхищением. Ты такой большой для меня. Во всех смыслах. Смеешься над моими шутками. А у меня внутри все переворачивается. Каждый раз умоляю вселенную чуть замедлиться, а после нашего расставания говорю себе “больше никогда”.
Знаешь, мне нельзя с тобой видеться. У меня из всего человечества зависимость только от тебя. Я бы убежала от тебя в другой город, только ты же все равно потом в нем окажешься. Я буду говорить себе “это ничего не значит”, но все равно тебе напишу - легко и непринужденно. Я бы, по правде говоря, начала употреблять наркотики, если бы они помогали перестать о тебе думать.
Сколько я уже держусь? Года два, наверное. Начинаю забывать, как ты выглядишь. Но остается, как обычно, на уровне подсознания - запах, цвет волос, твои глаза большие и хитрые.
Мне кажется, в тебе плохого гораздо больше, чем хорошего. Я бы даже могла сказать, что ты “плохой человек”. Я так буду всем свои подругам рассказывать. А то, что у меня рядом с тобой сердце замирает и стучит в семь раз медленнее - так это просто побочные эффекты.
Ты даже не человек. Ты просто какая-то проекция. Какие-то мои детские воспоминания. Какие-то дурацкие потребности. Я для всего мира большая и умная, а рядом с тобой - какая-то смешная глупая девочка.
Я спрашиваю сама себя: “Катя, что тебе нужно на самом деле?”. Пытаюсь ответить себе на этот вопрос. Но дурацкий организм говорит “больше никто этого не даст”.
Мне кажется, я уже лет 10 тебя ненавижу и боготворю. Бывает, что по очереди, но чаще - одновременно.
И, чем сильнее я себя чувствую, тем больше хочется прижаться к тебе поближе.
Я уже большая и сильная. Но ты по-прежнему больше и сильнее.
//
Немного из 2022:
Удивительно, конечно, но человек, которому был посвящен этот текст уже давно живет какой-то абсолютно отличной от моей жизнью. Я, если честно, даже не знаю - какой конкретно. Не могу даже толком предположить, в каком он сейчас городе и как он сейчас выглядит.
И мое представление о “большая и сильная” уже тоже очень сильно изменилось.
И, кажется, писать я стала сильно иначе.
Все прошло. Все изменилось. Изменится и то, что сейчас.
Про Армению и будущее
В Армении чудесно. Правда чудесно. Может быть, мне особенно чудесно, потому что я никогда не хотела оставаться жить в Москве. Здесь, в Ереване, ты можешь снять себе квартирку (а, в моем случае, двухэтажные аппарты) где-то в центре города и каждое утро выходить пешком за кофе. Ты можешь идти сквозь толпу вечно гуляющих людей, встречая друзей и улыбаясь местным бездомным собакам.
Ты можешь за пару недель выучить все местные маршруты, и чувствовать себя абсолютно своим. Все будут говорить с тобой на твоем языке и много раз повторять “добро пожаловать в Армению”. И в этих словах действительно будет очень много добра, гостеприимства и искреннего желания сделать так, чтобы тебе было хорошо.
Удивительная страна и удивительный народ, конечно. Здесь, знаете, сразу хочется и самой обзавестись большим уютным домом и собирать по вечерам очень много друзей в своей бежевой старинной гостиной.
Армения прекрасна. А будущее туманно и непредсказуемо.
Скоро все начнут разъезжаться отсюда. И, вероятно, уеду и я. Если все сложится, полечу на Кипр. Если не сложится, придется принимать какое-то по-настоящему взрослое решение о том, где жить дальше.
Для меня оно “по-настоящему взрослое”, потому что мне придется принимать его одной. Я, если честно, с первого дня войны готовлю себя к тому, что рано или поздно мне придется столкнуться с неминуемым одиночеством и, что еще страшнее, с фактом “я должна опереться только на себя”.
Есть огромная вероятность того, что мне придется выстраивать свою жизнь, свое окружение, свои привычки и хобби заново. Начинать с самого начала. Снова.
И это, по правде говоря, очень сложное чувство.
Но иногда, честное слово, я останавливаюсь, закрываю глаза и чувствую, что все есть. И еще больше будет. Что мое врожденное умение достигать, получать, добиваться меня не подведет. Что меня ждет большое, светлое, яркое, красивое. Что я смогу и справлюсь.
И от того, что я так сильно могу опереться на саму себя, мне становится очень спокойно. Ведь я буду рядом с собой всегда. Как бы оно не повернулось.
В Армении чудесно. Правда чудесно. Может быть, мне особенно чудесно, потому что я никогда не хотела оставаться жить в Москве. Здесь, в Ереване, ты можешь снять себе квартирку (а, в моем случае, двухэтажные аппарты) где-то в центре города и каждое утро выходить пешком за кофе. Ты можешь идти сквозь толпу вечно гуляющих людей, встречая друзей и улыбаясь местным бездомным собакам.
Ты можешь за пару недель выучить все местные маршруты, и чувствовать себя абсолютно своим. Все будут говорить с тобой на твоем языке и много раз повторять “добро пожаловать в Армению”. И в этих словах действительно будет очень много добра, гостеприимства и искреннего желания сделать так, чтобы тебе было хорошо.
Удивительная страна и удивительный народ, конечно. Здесь, знаете, сразу хочется и самой обзавестись большим уютным домом и собирать по вечерам очень много друзей в своей бежевой старинной гостиной.
Армения прекрасна. А будущее туманно и непредсказуемо.
Скоро все начнут разъезжаться отсюда. И, вероятно, уеду и я. Если все сложится, полечу на Кипр. Если не сложится, придется принимать какое-то по-настоящему взрослое решение о том, где жить дальше.
Для меня оно “по-настоящему взрослое”, потому что мне придется принимать его одной. Я, если честно, с первого дня войны готовлю себя к тому, что рано или поздно мне придется столкнуться с неминуемым одиночеством и, что еще страшнее, с фактом “я должна опереться только на себя”.
Есть огромная вероятность того, что мне придется выстраивать свою жизнь, свое окружение, свои привычки и хобби заново. Начинать с самого начала. Снова.
И это, по правде говоря, очень сложное чувство.
Но иногда, честное слово, я останавливаюсь, закрываю глаза и чувствую, что все есть. И еще больше будет. Что мое врожденное умение достигать, получать, добиваться меня не подведет. Что меня ждет большое, светлое, яркое, красивое. Что я смогу и справлюсь.
И от того, что я так сильно могу опереться на саму себя, мне становится очень спокойно. Ведь я буду рядом с собой всегда. Как бы оно не повернулось.
Не очень понятно
Не очень понятно, как заводить отношения, когда я слишком сильно люблю возвращаться домой одна. Люблю свою кровать и по-своему сложить в шкафу одежду. Люблю, когда часть полок пустые, и еще иногда люблю не мыть посуду день, а, может быть, и целых три. Люблю, когда подушки ничем не пахнут и когда в холодильнике только моя еда. Люблю включать свою музыку без наушников и еще очень люблю долго сидеть в тишине.
Когда, три или пять лет назад, у меня не было ничего (ни привычек, ни имущества, ни стремлений) мне больше всего на свете хотелось “завести отношения”. Мне хотелось, чтобы кто-то принес в мою жизнь какой-то осознанный смысл, желания, удовольствия. Мне казалось, что, найдя кого-то, я обрету что-то совершенно новое. И что жизнь моя внезапно заиграет яркими красками.
Сейчас у меня есть и привычки, и хобби, и смысл. И от этого, если честно, очень сложно решиться прибавить к своей жизни еще одного человека. Теперь мне часто кажется, что новый человек не только что-то построит, но еще и многое сломает. Придется включать свою музыку по-тише, делить полки в шкафу и мыть посуду сразу после еды.
В моменте кажется, что в этом нет ничего страшного, но, если посмотреть чуть глубже, когда ты хотя бы что-то в себе и рядом с собой обрел, тебе крайне трудно с этим расставаться. Сейчас, когда ты наконец-то хоть что-то значишь как для себя, так и для вселенной, становится невыносимо страшно это растерять.
Поэтому ты выписываешь у себя в голове длинный список качеств, которыми должен обладать человек, чтобы оказаться в допустимой близости от тебя. А потом рвешь этот список и думаешь: “дорогая вселенная, надеюсь, я еще когда-нибудь влюблюсь в кого-то настолько сильно, что это все, черт возьми, станет вообще не важно”.
И пусть будет так.
Не очень понятно, как заводить отношения, когда я слишком сильно люблю возвращаться домой одна. Люблю свою кровать и по-своему сложить в шкафу одежду. Люблю, когда часть полок пустые, и еще иногда люблю не мыть посуду день, а, может быть, и целых три. Люблю, когда подушки ничем не пахнут и когда в холодильнике только моя еда. Люблю включать свою музыку без наушников и еще очень люблю долго сидеть в тишине.
Когда, три или пять лет назад, у меня не было ничего (ни привычек, ни имущества, ни стремлений) мне больше всего на свете хотелось “завести отношения”. Мне хотелось, чтобы кто-то принес в мою жизнь какой-то осознанный смысл, желания, удовольствия. Мне казалось, что, найдя кого-то, я обрету что-то совершенно новое. И что жизнь моя внезапно заиграет яркими красками.
Сейчас у меня есть и привычки, и хобби, и смысл. И от этого, если честно, очень сложно решиться прибавить к своей жизни еще одного человека. Теперь мне часто кажется, что новый человек не только что-то построит, но еще и многое сломает. Придется включать свою музыку по-тише, делить полки в шкафу и мыть посуду сразу после еды.
В моменте кажется, что в этом нет ничего страшного, но, если посмотреть чуть глубже, когда ты хотя бы что-то в себе и рядом с собой обрел, тебе крайне трудно с этим расставаться. Сейчас, когда ты наконец-то хоть что-то значишь как для себя, так и для вселенной, становится невыносимо страшно это растерять.
Поэтому ты выписываешь у себя в голове длинный список качеств, которыми должен обладать человек, чтобы оказаться в допустимой близости от тебя. А потом рвешь этот список и думаешь: “дорогая вселенная, надеюсь, я еще когда-нибудь влюблюсь в кого-то настолько сильно, что это все, черт возьми, станет вообще не важно”.
И пусть будет так.
Про людей и национальности
До начала войны я никогда не делила людей на национальности. Мне вообще было не важно, кто ты, где ты родился, кто твои родители и кем ты себя называешь. Для меня все были людьми. Кто-то с большой буквы, а кто-то просто человек. Черный, белый, рыжий, с большими глазами или с густыми бровями - не важно. Просто человек.
А сейчас это вдруг появилось на горизонте моей жизни. Оказывается, мой лучший друг - азербайджанец, и поэтому ему нельзя приехать ко мне в Ереван на день рождения. А еще я ни одному армянину не могу в этом признаться, потому что произносить слово “азербайджанец” здесь почти запрещено. А еще, оказывается, я должна проходить особенно жесткий досмотр при пересечении границы между Арменией и Грузией. Потому что я русская. А мой друг может пройти без очереди. Потому что он казах. Оказалось, мы все не равны, не потому что кто-то из нас хороший, а кто-то плохой, а просто мы выглядим по-разному и носим в карманах разные паспорта.
Я знаю, что это до жути наивно - взять и почувствовать эту разницу только в 26 неполных лет, из которых подавляющее большинство времени ты прожил в стране, в которой квартиры сдают “только славянам”. Я знаю, что я должна была понимать это раньше. Но раньше мне было абсолютно все равно.
Я все еще, если честно, не смотря ни на что, верю, что это не важно.
Я приехала в Тбилиси на четыре дня на концерт в поддержку Украины. И там одновременно кричали “Живе Беларусь”, “Слава Украине”, “Россия будет свободной” и “Сакартвело”*. Кричали все. Без разделения на пол, возраст, национальность и что бы то ни было еще. Мы вместе танцевали и пели, злились и радовались. Улыбались и, конечно, плакали. Плакали под строчки Порнофильмов “дайте мне белые крылья”. Я стояла в самом центре, и меня обнимала какая-то девушка. И ни одной из нас было не важно, кто стоит рядом с ней - русская, украинка, белоруска, грузинка или кто-то еще.
Мы верим в одно. Мы хотим одного. Мы засыпаем с одной и той же мыслью.
Все остальное, по большому счету, не имеет значения.
//
Дайте мне белые крылья
Я утопаю в омуте
Через тернии, провода
В небо, только не мучаться
Тучкой маленькой обернусь
И над твоим крохотным домиком
Разрыдаюсь косым дождем
Знаешь, я так соскучился
*Сакартвело - Грузия на грузинском
До начала войны я никогда не делила людей на национальности. Мне вообще было не важно, кто ты, где ты родился, кто твои родители и кем ты себя называешь. Для меня все были людьми. Кто-то с большой буквы, а кто-то просто человек. Черный, белый, рыжий, с большими глазами или с густыми бровями - не важно. Просто человек.
А сейчас это вдруг появилось на горизонте моей жизни. Оказывается, мой лучший друг - азербайджанец, и поэтому ему нельзя приехать ко мне в Ереван на день рождения. А еще я ни одному армянину не могу в этом признаться, потому что произносить слово “азербайджанец” здесь почти запрещено. А еще, оказывается, я должна проходить особенно жесткий досмотр при пересечении границы между Арменией и Грузией. Потому что я русская. А мой друг может пройти без очереди. Потому что он казах. Оказалось, мы все не равны, не потому что кто-то из нас хороший, а кто-то плохой, а просто мы выглядим по-разному и носим в карманах разные паспорта.
Я знаю, что это до жути наивно - взять и почувствовать эту разницу только в 26 неполных лет, из которых подавляющее большинство времени ты прожил в стране, в которой квартиры сдают “только славянам”. Я знаю, что я должна была понимать это раньше. Но раньше мне было абсолютно все равно.
Я все еще, если честно, не смотря ни на что, верю, что это не важно.
Я приехала в Тбилиси на четыре дня на концерт в поддержку Украины. И там одновременно кричали “Живе Беларусь”, “Слава Украине”, “Россия будет свободной” и “Сакартвело”*. Кричали все. Без разделения на пол, возраст, национальность и что бы то ни было еще. Мы вместе танцевали и пели, злились и радовались. Улыбались и, конечно, плакали. Плакали под строчки Порнофильмов “дайте мне белые крылья”. Я стояла в самом центре, и меня обнимала какая-то девушка. И ни одной из нас было не важно, кто стоит рядом с ней - русская, украинка, белоруска, грузинка или кто-то еще.
Мы верим в одно. Мы хотим одного. Мы засыпаем с одной и той же мыслью.
Все остальное, по большому счету, не имеет значения.
//
Дайте мне белые крылья
Я утопаю в омуте
Через тернии, провода
В небо, только не мучаться
Тучкой маленькой обернусь
И над твоим крохотным домиком
Разрыдаюсь косым дождем
Знаешь, я так соскучился
*Сакартвело - Грузия на грузинском
Мне кажется
“Мне кажется, я такая маленькая. Обними меня, пожалуйста. Просто обними. Я не справляюсь, слышишь. Не справляюсь.
Мне не сказали, совсем не сказали, что придется вырасти, выпрямиться, выкристаллизоваться.
Мне говорили, что я повзрослею и все пойму. Но я повзрослела. И ничего не понимаю.
Я делаю какие-то взрослые дела, тащу за собой вот эту вот всю взрослую ответственность, но представляю себя все так же сидящей на качелях на детской площадке в своей розовой куртке и белых кроссовках.”
Удивительно, конечно, но я написала этот текст пару дней назад. Сейчас вот сижу, смотрю на него и думаю, что мы очень часто бываем сами виноваты в том, что с нами происходит. Мы сами берем на себя слишком много ответственности, а потом не справляемся, не можем, не вывозим.
Давайте разложим на факты - идет война, люди уехали из России, визы русским уже почти не выдают, будущее - туманно, настоящее - сомнительно, комната без шкафа, вино в холодильнике заканчивается. Да, ситуация, скажем честно, херовая. Нам бы в этой ситуации взять, да и позаботиться о себе - сделать себе чай лишний раз, поспать пару лишних часов, сходить на прогулку, вспомнить любимое хобби, пообщаться с друзьями.
Но нет, мы взваливаем на себя еще больше — давайте мне еще работы, еще обязанностей, еще юридических проволочек, еще трудностей. А потом пишем “извините, я тут, кажется, закончился”.
Только ты не закончился, ты сам себя закончил. Тебя подстрелили, а ты еще и нож себе в коленку воткнул. И теперь сидишь орешь.
Я не осуждаю, правда. Ни вас, ни себя. Просто мне кажется, что в той ситуации, в которой мы оказались, есть всего два “хороших плана” — если ты взял ответственность, отвечай. Если не можешь отвечать, то перестань отвечать. Все просто. И, конечно, как всегда сложно.
Если ты взялся три года назад руководить компанией, то руководи. Потому что тогда, три года назад, у тебя был выбор, и ты выбрал ответственность. И теперь твоя ответственность вот такая. Ну, кто же знал. Не можешь руководить — уйди. Просто не ной. То есть ной, конечно, но понимай, что тогда у тебя был выбор, и сейчас есть выбор, и, если ты этот выбор делаешь, то ты его делаешь полноценно. Со всеми один, два и три.
Если ты чувствуешь, что не можешь что-то делать, не делай. Если ты не готов сейчас решить для себя, где тебе жить через год, то не решай. Подожди. Придет время, будут силы — решишь.
Если ты злишься — злись, грустишь — грусти.
Дай себе право, подари себе возможность. Многое изменилось, ты многое потерял. Никто не позаботится о тебе так, как ты сам умеешь.
Спроси себя “что с тобой?”. И честно ответь. Сделай что-нибудь для себя. Купи себе мороженку, в конце концов. А то чего ты как дурак, ну честное слово.
Мы живем в страшное время. Но мы вырастим, выпрямимся, выкристаллизуемся. И, если честно, лучше мы это сделаем через любовь к себе и святое “отъебись от себя”, чем через “я больше не могу” и “я закончился”.
“Мне кажется, я такая маленькая. Обними меня, пожалуйста. Просто обними. Я не справляюсь, слышишь. Не справляюсь.
Мне не сказали, совсем не сказали, что придется вырасти, выпрямиться, выкристаллизоваться.
Мне говорили, что я повзрослею и все пойму. Но я повзрослела. И ничего не понимаю.
Я делаю какие-то взрослые дела, тащу за собой вот эту вот всю взрослую ответственность, но представляю себя все так же сидящей на качелях на детской площадке в своей розовой куртке и белых кроссовках.”
Удивительно, конечно, но я написала этот текст пару дней назад. Сейчас вот сижу, смотрю на него и думаю, что мы очень часто бываем сами виноваты в том, что с нами происходит. Мы сами берем на себя слишком много ответственности, а потом не справляемся, не можем, не вывозим.
Давайте разложим на факты - идет война, люди уехали из России, визы русским уже почти не выдают, будущее - туманно, настоящее - сомнительно, комната без шкафа, вино в холодильнике заканчивается. Да, ситуация, скажем честно, херовая. Нам бы в этой ситуации взять, да и позаботиться о себе - сделать себе чай лишний раз, поспать пару лишних часов, сходить на прогулку, вспомнить любимое хобби, пообщаться с друзьями.
Но нет, мы взваливаем на себя еще больше — давайте мне еще работы, еще обязанностей, еще юридических проволочек, еще трудностей. А потом пишем “извините, я тут, кажется, закончился”.
Только ты не закончился, ты сам себя закончил. Тебя подстрелили, а ты еще и нож себе в коленку воткнул. И теперь сидишь орешь.
Я не осуждаю, правда. Ни вас, ни себя. Просто мне кажется, что в той ситуации, в которой мы оказались, есть всего два “хороших плана” — если ты взял ответственность, отвечай. Если не можешь отвечать, то перестань отвечать. Все просто. И, конечно, как всегда сложно.
Если ты взялся три года назад руководить компанией, то руководи. Потому что тогда, три года назад, у тебя был выбор, и ты выбрал ответственность. И теперь твоя ответственность вот такая. Ну, кто же знал. Не можешь руководить — уйди. Просто не ной. То есть ной, конечно, но понимай, что тогда у тебя был выбор, и сейчас есть выбор, и, если ты этот выбор делаешь, то ты его делаешь полноценно. Со всеми один, два и три.
Если ты чувствуешь, что не можешь что-то делать, не делай. Если ты не готов сейчас решить для себя, где тебе жить через год, то не решай. Подожди. Придет время, будут силы — решишь.
Если ты злишься — злись, грустишь — грусти.
Дай себе право, подари себе возможность. Многое изменилось, ты многое потерял. Никто не позаботится о тебе так, как ты сам умеешь.
Спроси себя “что с тобой?”. И честно ответь. Сделай что-нибудь для себя. Купи себе мороженку, в конце концов. А то чего ты как дурак, ну честное слово.
Мы живем в страшное время. Но мы вырастим, выпрямимся, выкристаллизуемся. И, если честно, лучше мы это сделаем через любовь к себе и святое “отъебись от себя”, чем через “я больше не могу” и “я закончился”.
Про важное
Сегодня увидела в инстаграмме, что мои приятели, с которыми мы вместе познакомились на Алтае прошлым летом, поженились. Удивительно, конечно, как много жизней может поменять одна небольшая поездка. Получается, эта поменяла, как минимум, целых три. И моя в их числе.
Я часто возвращаюсь мыслями к этой поездке. В ней не было никаких сильнейших ретритов, невероятных вечеринок и ошеломляющих открытий. Не было перевернувших жизнь разговоров и громких инсайтов.
Она не была сильно счастливее всех других моих бесчисленных поездок.
Но, тем не менее, она поделила мою жизнь на “до” и “после”. И я так ей за это благодарна.
Я помню, что, выходя ранним утром из поезда на Казанском вокзале, я точно знала, что я больше не буду жить в Москве. Я знала, что теперь в этом городе я гость и из этого города покупать мне всю жизнь обратный билет.
Я помню, как я приехала домой на Речной вокзал, и очень тихо и спокойно сказала: “я уезжаю”. И так же тихо и спокойно услышала в ответ: “так и правда будет лучше”.
И все было правильно. Все было так, как должно было быть всегда.
И это было простое чудесное ощущение свободы.
Конечно, потом не всегда было легко. А то вдруг вы подумаете, что я просто на героине сижу (я настолько не разбираюсь в наркотиках, что пришлось брать консультацию у друзей, какой наркотик вызывает счастье).
И вот через два дня я лечу в Москву. И снова гостем. И снова лечу и не знаю, когда буду там еще раз. Лечу расставаться с вещами, обнимать друзей, наслаждаться столичным летом. Лечу и обещаю себе постараться разделить Москву как часть России, войны, политики и Москву как место, где все еще живут такие дорогие и близкие мне люди, вещи и места.
Сегодня увидела в инстаграмме, что мои приятели, с которыми мы вместе познакомились на Алтае прошлым летом, поженились. Удивительно, конечно, как много жизней может поменять одна небольшая поездка. Получается, эта поменяла, как минимум, целых три. И моя в их числе.
Я часто возвращаюсь мыслями к этой поездке. В ней не было никаких сильнейших ретритов, невероятных вечеринок и ошеломляющих открытий. Не было перевернувших жизнь разговоров и громких инсайтов.
Она не была сильно счастливее всех других моих бесчисленных поездок.
Но, тем не менее, она поделила мою жизнь на “до” и “после”. И я так ей за это благодарна.
Я помню, что, выходя ранним утром из поезда на Казанском вокзале, я точно знала, что я больше не буду жить в Москве. Я знала, что теперь в этом городе я гость и из этого города покупать мне всю жизнь обратный билет.
Я помню, как я приехала домой на Речной вокзал, и очень тихо и спокойно сказала: “я уезжаю”. И так же тихо и спокойно услышала в ответ: “так и правда будет лучше”.
И все было правильно. Все было так, как должно было быть всегда.
И это было простое чудесное ощущение свободы.
Конечно, потом не всегда было легко. А то вдруг вы подумаете, что я просто на героине сижу (я настолько не разбираюсь в наркотиках, что пришлось брать консультацию у друзей, какой наркотик вызывает счастье).
И вот через два дня я лечу в Москву. И снова гостем. И снова лечу и не знаю, когда буду там еще раз. Лечу расставаться с вещами, обнимать друзей, наслаждаться столичным летом. Лечу и обещаю себе постараться разделить Москву как часть России, войны, политики и Москву как место, где все еще живут такие дорогие и близкие мне люди, вещи и места.
Черствеем
Вы заметили, что с возрастом мы черствеем?
Когда мне было 18 и случилось мое первое настоящее расставание, мне казалось, что это конец всего. В 22 я сидела в машине со своим нежно любимым другом и с абсолютно серьезным лицом говорила ему, что все, меня больше никто не полюбит и быть мне навечно одинокой.
Сейчас, в 26, я точно знаю, что расставание после отношений длиной в два года переживается чуть больше трех месяцев. Из этих девяноста с лишним дней примерно 3 дня не будет хотеться даже вставать с кровати, недельку с лишним я буду килограммами есть фисташковое мороженое и хотеть вернуться назад, еще пару недель просто злиться на весь мир и недели три меня будет тянуть к ни к чему не обязывающим свиданиям. Несколько раз я подумаю, куда вообще катится моя жизнь и, возможно, разочек напишу кому-нибудь из друзей что-то в духе “не для него моя роза цвела”.
Не осталось больше вещей, которые кажутся мне непереносимыми.
Поэтому сейчас, оказавшись в очередной расстроившей меня жизненной ситуации, вместо “что же мне с этим делать” я смиренно думаю: “ну ладно, чего уж там, погнали по списку из отрицания, ненависти, торга, депрессии и принятия; дней за шесть должны справиться”.
И от этого, знаете, немного грустно. Как будто я теряю способность испытывать эти детские наивные до ужаса гипертрофированные чувства. Когда “в омут с головой” и “я тебя никогда не забуду”. Когда в один миг все твое существование превращается в один сплошной комок дофамина и серотонина, а умение делать выводы и анализировать ситуацию пакует свои чемоданы и спешно ретируется в очень далекую командировку.
А, может быть, это и есть те внутренние опоры, о которых все так много говорят? Когда ты чувствуешь себя самой наивной на свете дурочкой и думаешь, что больше не можешь и никогда отсюда не встанешь, а потом понимаешь, что, ну камон, ведь можешь и встанешь. Потому что рядом друзья, камеру на среднюю скорость на М11 отменили, собака так смешно на прогулке жрет траву, да и вообще, в целом, пострадать будет еще время вечерком.
И вот от идеи “меня никто никогда не полюбит” ты постепенно к 26 годам приходишь к мысли “у меня нет гарантий, что я встречу человека всей своей жизни, но я точно встречу кого-то достаточно классного, а если и не встречу, то буду отлично проводить время с красивыми испанцами”.
И, все-таки, я так и не поняла - это прагматизм или простая реальность?
Вы заметили, что с возрастом мы черствеем?
Когда мне было 18 и случилось мое первое настоящее расставание, мне казалось, что это конец всего. В 22 я сидела в машине со своим нежно любимым другом и с абсолютно серьезным лицом говорила ему, что все, меня больше никто не полюбит и быть мне навечно одинокой.
Сейчас, в 26, я точно знаю, что расставание после отношений длиной в два года переживается чуть больше трех месяцев. Из этих девяноста с лишним дней примерно 3 дня не будет хотеться даже вставать с кровати, недельку с лишним я буду килограммами есть фисташковое мороженое и хотеть вернуться назад, еще пару недель просто злиться на весь мир и недели три меня будет тянуть к ни к чему не обязывающим свиданиям. Несколько раз я подумаю, куда вообще катится моя жизнь и, возможно, разочек напишу кому-нибудь из друзей что-то в духе “не для него моя роза цвела”.
Не осталось больше вещей, которые кажутся мне непереносимыми.
Поэтому сейчас, оказавшись в очередной расстроившей меня жизненной ситуации, вместо “что же мне с этим делать” я смиренно думаю: “ну ладно, чего уж там, погнали по списку из отрицания, ненависти, торга, депрессии и принятия; дней за шесть должны справиться”.
И от этого, знаете, немного грустно. Как будто я теряю способность испытывать эти детские наивные до ужаса гипертрофированные чувства. Когда “в омут с головой” и “я тебя никогда не забуду”. Когда в один миг все твое существование превращается в один сплошной комок дофамина и серотонина, а умение делать выводы и анализировать ситуацию пакует свои чемоданы и спешно ретируется в очень далекую командировку.
А, может быть, это и есть те внутренние опоры, о которых все так много говорят? Когда ты чувствуешь себя самой наивной на свете дурочкой и думаешь, что больше не можешь и никогда отсюда не встанешь, а потом понимаешь, что, ну камон, ведь можешь и встанешь. Потому что рядом друзья, камеру на среднюю скорость на М11 отменили, собака так смешно на прогулке жрет траву, да и вообще, в целом, пострадать будет еще время вечерком.
И вот от идеи “меня никто никогда не полюбит” ты постепенно к 26 годам приходишь к мысли “у меня нет гарантий, что я встречу человека всей своей жизни, но я точно встречу кого-то достаточно классного, а если и не встречу, то буду отлично проводить время с красивыми испанцами”.
И, все-таки, я так и не поняла - это прагматизм или простая реальность?
Переживаю странное время, если честно. Слишком много всего происходит, слишком многим хочется поделиться. Начинаю писать уже который текст, но все не могу закончить. Мысли обрываются и улетают дальше. И остается что-то сырое, недописанное, недоделанное. Жалко такое публиковать.
Мне сейчас и сложно, и грустно, и ярко, и счастливо. В Москве всегда так. Это удивительный город, конечно. После месяца в Москве всегда, знаете, хочется где-то затаиться и просто полежать.
Друзья последнее время говорят мне, что я часто и резко меняюсь в лице. А я просто не перестаю думать, переживать, переваривать.
Я стала ужасно осознанной, если честно. Лет 6 назад я совсем не была такой. В 20 мне казалось, что все (вот абсолютно все) - вечно. Если мне было грустно, я думала, что так будет всегда. Если было весело, верила, что и это никогда не закончится. Я ничего не знала и ничего не понимала, и от этого жилось очень наивно и просто. Я с легкостью соглашалась на любые авантюры, кидалась из одних отношений в другие, мечтала о чем-то совершенно невероятном и всегда за что-то боролась.
Сейчас я все чаще произношу слова “конечно, я все понимаю”. Произношу, пожимаю плечами и выдыхаю.
Я правда понимаю. И себя, и людей. Понимаю эмоции и чувства. Делаю то, что нужно и очень много думаю. Я знаю, что я сильная, и остаюсь ей. Говорю то, что хотят от меня услышать и долго молчу, если нечего сказать.
Но никто никогда не спрашивал меня, хочу ли я все понимать. Хочу ли я соглашаться с рациональными доводами, быть сильной и думать головой.
Иногда я ужасно скучаю по себе шесть лет назад. Маленькой, непосредственной и ужасно уверенной в своих силах. Иногда я думаю, что тогда было жутко хорошо - можно было окунуться в омут с головой, сделать что-то совершенно не думая и с легкостью идти с самой собой на компромисс.
Я ничего не понимала, и от этого делала только то, что хотела “здесь и сейчас”. Вся жизнь была одним огромным сгустком эмоций.
А сейчас я сижу одна в машине со всеми теми же эмоциями и говорю им: “друзья, я все понимаю, но ничем не могу вам помочь, мы должны поступать правильно”.
Иногда хочется крикнуть “черт, как же это все несправедливо”, но, вместо этого, я говорю “ничего, переживем”.
Я чувствую, что становлюсь взрослым стабильным осознанным человеком. Но все еще не уверена, что это делает меня счастливой.
Мне сейчас и сложно, и грустно, и ярко, и счастливо. В Москве всегда так. Это удивительный город, конечно. После месяца в Москве всегда, знаете, хочется где-то затаиться и просто полежать.
Друзья последнее время говорят мне, что я часто и резко меняюсь в лице. А я просто не перестаю думать, переживать, переваривать.
Я стала ужасно осознанной, если честно. Лет 6 назад я совсем не была такой. В 20 мне казалось, что все (вот абсолютно все) - вечно. Если мне было грустно, я думала, что так будет всегда. Если было весело, верила, что и это никогда не закончится. Я ничего не знала и ничего не понимала, и от этого жилось очень наивно и просто. Я с легкостью соглашалась на любые авантюры, кидалась из одних отношений в другие, мечтала о чем-то совершенно невероятном и всегда за что-то боролась.
Сейчас я все чаще произношу слова “конечно, я все понимаю”. Произношу, пожимаю плечами и выдыхаю.
Я правда понимаю. И себя, и людей. Понимаю эмоции и чувства. Делаю то, что нужно и очень много думаю. Я знаю, что я сильная, и остаюсь ей. Говорю то, что хотят от меня услышать и долго молчу, если нечего сказать.
Но никто никогда не спрашивал меня, хочу ли я все понимать. Хочу ли я соглашаться с рациональными доводами, быть сильной и думать головой.
Иногда я ужасно скучаю по себе шесть лет назад. Маленькой, непосредственной и ужасно уверенной в своих силах. Иногда я думаю, что тогда было жутко хорошо - можно было окунуться в омут с головой, сделать что-то совершенно не думая и с легкостью идти с самой собой на компромисс.
Я ничего не понимала, и от этого делала только то, что хотела “здесь и сейчас”. Вся жизнь была одним огромным сгустком эмоций.
А сейчас я сижу одна в машине со всеми теми же эмоциями и говорю им: “друзья, я все понимаю, но ничем не могу вам помочь, мы должны поступать правильно”.
Иногда хочется крикнуть “черт, как же это все несправедливо”, но, вместо этого, я говорю “ничего, переживем”.
Я чувствую, что становлюсь взрослым стабильным осознанным человеком. Но все еще не уверена, что это делает меня счастливой.
Дорогая вселенная
Привет, дорогая вселенная. Меня зовут Катя, мне 26 полных лет, я сижу в квартире своих лучших друзей, пью вино и признаюсь тебе, дорогая вселенная, что я не знаю, что мне делать дальше.
Да-да, это говорю тебя я, человек, у которого есть план на все случаи жизни.
У меня и правда был план. А потом началась война. Я придумала другой план. А потом влюбилась как маленькая беззащитная девочка. И придумала новый план. Столкнулась с приземленной реальностью. И снова план. А потом чудесные люди вокруг меня заставили меня в нем сомневаться.
И больше, дорогая вселенная, планов у меня нет.
В общем, получается, что совершенно непонятно, куда мне идти дальше. Думать об этом страшно, не думать еще страшнее. Сколько я еще смогу откладывать? Не знаю. Может месяц, может два, может всю жизнь.
Мне иногда хочется поймать какого-нибудь человека, взять его за руку и сказать “привет. теперь куда ты, туда и я”. И руки у него пусть будут теплые и большие, а взгляд нежный такой и обязательно с ноткой решимости и уверенности.
Но я сижу тут и пытаюсь найти какой-то самый правильный на свете вопрос, на который я должна ответить, чтобы понять, куда мне идти. Каким он должен быть? Где его отыскать?
Знаешь, дорогая вселенная, мне хочется прожить яркую жизнь. Небесполезную. Полную новых открытий и впечатлений. Такую, в конце которой я буду сидеть со своими внуками у камина, томно вздыхать и говорить “это было невероятно”.
Скажи мне только, как?
Привет, дорогая вселенная. Меня зовут Катя, мне 26 полных лет, я сижу в квартире своих лучших друзей, пью вино и признаюсь тебе, дорогая вселенная, что я не знаю, что мне делать дальше.
Да-да, это говорю тебя я, человек, у которого есть план на все случаи жизни.
У меня и правда был план. А потом началась война. Я придумала другой план. А потом влюбилась как маленькая беззащитная девочка. И придумала новый план. Столкнулась с приземленной реальностью. И снова план. А потом чудесные люди вокруг меня заставили меня в нем сомневаться.
И больше, дорогая вселенная, планов у меня нет.
В общем, получается, что совершенно непонятно, куда мне идти дальше. Думать об этом страшно, не думать еще страшнее. Сколько я еще смогу откладывать? Не знаю. Может месяц, может два, может всю жизнь.
Мне иногда хочется поймать какого-нибудь человека, взять его за руку и сказать “привет. теперь куда ты, туда и я”. И руки у него пусть будут теплые и большие, а взгляд нежный такой и обязательно с ноткой решимости и уверенности.
Но я сижу тут и пытаюсь найти какой-то самый правильный на свете вопрос, на который я должна ответить, чтобы понять, куда мне идти. Каким он должен быть? Где его отыскать?
Знаешь, дорогая вселенная, мне хочется прожить яркую жизнь. Небесполезную. Полную новых открытий и впечатлений. Такую, в конце которой я буду сидеть со своими внуками у камина, томно вздыхать и говорить “это было невероятно”.
Скажи мне только, как?
Мне кажется, во мне уживаются как минимум две личности.
Одна - про карьеру, себя, рост, развитие, новое, достижение. Такой человек - ирония, человек - сила, человек - “я сама смогу”. Большой и очень сильный вечный защитник. Человек про “я знаю, что я хочу”, про “буду выше всех” и про “да мне ничего не страшно”. Очень сильная и от того уважаемая и любимая мною личность, которая идет, бежит, ползет, тащит весь мой багаж куда-то вперед. Удивительная, смелая, жутко прагматичная, ироничная и всегда немного уставшая. Рассчитывающая только на себя и никого к себе не подпускающая.
Вторая - маленькая, нежная и ужасно ранимая. Про вечный смех по поводу и без, про отчаянные слезы за рулем на Ленинградке, про “будь со мной всегда, пожалуйста”, про творчество, резкость и дерзость. Про “я без тебя не справлюсь”, “отвези меня в Петербург” и “верь в меня, пожалуйста”. Про заботу и потребность в близости, про необходимость принятия и долгие бессонные ночи. Про “возьми меня за руку и не отпускай” и про бесконечную жажду любви. Очень трогательная и чувственная.
Я не знаю, как они уживаются, правда. В те моменты, когда особенно трудно, непонятно и шатко, им бывает невероятно сложно. В попытках и открыться новому, и защититься от него. В попытках быть искренней и не дать себя обидеть. В попытках сказать честно и не открыть всей правды.В попытках насладиться и не потеряться, не раствориться, не рассыпаться от внезапно нахлынувших чувств.
Иногда я буквально ощущаю, как они разделяются внутри меня.
“Или ирония, или держи вот все мои сложные детские чувства”.
Я знаю, что обе эти личности делают меня той, кем я являюсь. Но я все еще не понимаю, как их друг с другом примирить.
Одна - про карьеру, себя, рост, развитие, новое, достижение. Такой человек - ирония, человек - сила, человек - “я сама смогу”. Большой и очень сильный вечный защитник. Человек про “я знаю, что я хочу”, про “буду выше всех” и про “да мне ничего не страшно”. Очень сильная и от того уважаемая и любимая мною личность, которая идет, бежит, ползет, тащит весь мой багаж куда-то вперед. Удивительная, смелая, жутко прагматичная, ироничная и всегда немного уставшая. Рассчитывающая только на себя и никого к себе не подпускающая.
Вторая - маленькая, нежная и ужасно ранимая. Про вечный смех по поводу и без, про отчаянные слезы за рулем на Ленинградке, про “будь со мной всегда, пожалуйста”, про творчество, резкость и дерзость. Про “я без тебя не справлюсь”, “отвези меня в Петербург” и “верь в меня, пожалуйста”. Про заботу и потребность в близости, про необходимость принятия и долгие бессонные ночи. Про “возьми меня за руку и не отпускай” и про бесконечную жажду любви. Очень трогательная и чувственная.
Я не знаю, как они уживаются, правда. В те моменты, когда особенно трудно, непонятно и шатко, им бывает невероятно сложно. В попытках и открыться новому, и защититься от него. В попытках быть искренней и не дать себя обидеть. В попытках сказать честно и не открыть всей правды.В попытках насладиться и не потеряться, не раствориться, не рассыпаться от внезапно нахлынувших чувств.
Иногда я буквально ощущаю, как они разделяются внутри меня.
“Или ирония, или держи вот все мои сложные детские чувства”.
Я знаю, что обе эти личности делают меня той, кем я являюсь. Но я все еще не понимаю, как их друг с другом примирить.
Три года занятий с психологом научили меня очень полезной способности - “выдерживать”. Я много об этом пишу последнее время, но, пожалуй, повторюсь еще раз. Выдерживать - это значит понимать, что те чувства, которые тебя одолевают здесь и сейчас временны и обязательно рано или поздно (скорее все-таки рано) закончатся. Что то, что ты чувствуешь - это всего лишь часть тебя, они никогда не станут больше тебя и никогда не победят над тобой и твоим смыслом.
Это отлично работало для злости, грусти и даже отчаянния. Что бы со мной не происходило и как бы сильно мне не хотелось лечь на асфальт и просто полежать, это все было преодолимо. Я всегда засыпала с мыслью: “знаю, сейчас плохо, но это обязательно пройдет, это все не навсегда”. И оно проходило. Правда заканчивалось.
Это работало с любыми негативными эмоциями. Но никто не объяснил мне, как мне выдерживать счастье.
В момент, когда все в жизни решилось, встало на свои места и обрело понимание и смысл, меня внезапно захлестнуло такое сильное, такое неконтролируемое счастье. Счастье, которое внезапно открылось для меня в чем-то простом - в интересных задачах, в мороженом с шоколадом, в прогулках по магазинам, в ночном сидре и в домашних сендвичах с сыром. Счастье, которое куда-то спряталось на несколько месяцев, и снова вернулось ко мне.
Как его выдержать? Оно захлестывает меня иногда так сильно, что я перестаю чувствовать что бы то ни было еще. Его так много, что я бы хотела достать немножечко из своей головы и положить куда-нибудь на полочку “для дождливого дня”. Правда, я так в нем потерялась, что иногда мне нужно пятнадцать минут времени, чтобы вернуться из своего состояния в реальный мир и хоть что-то адекватное сказать на условном рабочем звонке.
Просто в один момент все встало на свои места. Все начало быть таким, каким должно было.
Так может и не нужно сопротивляться?
Это отлично работало для злости, грусти и даже отчаянния. Что бы со мной не происходило и как бы сильно мне не хотелось лечь на асфальт и просто полежать, это все было преодолимо. Я всегда засыпала с мыслью: “знаю, сейчас плохо, но это обязательно пройдет, это все не навсегда”. И оно проходило. Правда заканчивалось.
Это работало с любыми негативными эмоциями. Но никто не объяснил мне, как мне выдерживать счастье.
В момент, когда все в жизни решилось, встало на свои места и обрело понимание и смысл, меня внезапно захлестнуло такое сильное, такое неконтролируемое счастье. Счастье, которое внезапно открылось для меня в чем-то простом - в интересных задачах, в мороженом с шоколадом, в прогулках по магазинам, в ночном сидре и в домашних сендвичах с сыром. Счастье, которое куда-то спряталось на несколько месяцев, и снова вернулось ко мне.
Как его выдержать? Оно захлестывает меня иногда так сильно, что я перестаю чувствовать что бы то ни было еще. Его так много, что я бы хотела достать немножечко из своей головы и положить куда-нибудь на полочку “для дождливого дня”. Правда, я так в нем потерялась, что иногда мне нужно пятнадцать минут времени, чтобы вернуться из своего состояния в реальный мир и хоть что-то адекватное сказать на условном рабочем звонке.
Просто в один момент все встало на свои места. Все начало быть таким, каким должно было.
Так может и не нужно сопротивляться?
Пока мы смеемся, мы живы.
В целом, мне кажется, это все, что мне сейчас осталось. Смеяться и верить. Верить, что все будет хорошо, что все успеют выехать, что никто не пойдет воевать в этой бессмысленной беспощадной войне.
Бесконечные переписки с друзьями как череда гнева, страха и смеха. И все вперемешку. Пока мы смеемся, мы живы.
Смеемся с подругой, что, когда мы с ней собираемся в отпуск вместе, всегда происходит что-то ужасное. Смеемся, что я ужасно вовремя села в самолет в Ереван. Смеемся, что армянские авиакомпании опять разбогатеют. Смеемся, что свадьба наших невероятных друзей происходит как никогда вовремя, потому что почти все близкие люди с билетами из России.
Смеемся и, в то же время, с замиранием сердца надеемся на то, что все успеют. Уговариваем вылетать по-раньше. Помогаем искать билеты. Спрашиваем у всех “как ты” и “чем помочь”.
Мне страшно, правда. Мне очень страшно. Мне не было так страшно, когда началась война. Сейчас у меня в голове больше нет хороших сценариев и позитивных исходов. Очень много для меня поставлено на карту. И очень-очень страшно.
Пытаюсь целый день на что-то отвлечься, поспать, поесть, пожить. Могу только убираться в квартире (это успокаивает). Помыла третий раз полы. Могу работать интервалами в 7 минут. Заархивировала все новостные каналы. Но, куда ни глянешь, везде новости. Во всех чатах. Снова.
У меня в животе комок размером с меня. Не вдохнуть не выдохнуть.
Набраться бы сил.
А вы там как?
В целом, мне кажется, это все, что мне сейчас осталось. Смеяться и верить. Верить, что все будет хорошо, что все успеют выехать, что никто не пойдет воевать в этой бессмысленной беспощадной войне.
Бесконечные переписки с друзьями как череда гнева, страха и смеха. И все вперемешку. Пока мы смеемся, мы живы.
Смеемся с подругой, что, когда мы с ней собираемся в отпуск вместе, всегда происходит что-то ужасное. Смеемся, что я ужасно вовремя села в самолет в Ереван. Смеемся, что армянские авиакомпании опять разбогатеют. Смеемся, что свадьба наших невероятных друзей происходит как никогда вовремя, потому что почти все близкие люди с билетами из России.
Смеемся и, в то же время, с замиранием сердца надеемся на то, что все успеют. Уговариваем вылетать по-раньше. Помогаем искать билеты. Спрашиваем у всех “как ты” и “чем помочь”.
Мне страшно, правда. Мне очень страшно. Мне не было так страшно, когда началась война. Сейчас у меня в голове больше нет хороших сценариев и позитивных исходов. Очень много для меня поставлено на карту. И очень-очень страшно.
Пытаюсь целый день на что-то отвлечься, поспать, поесть, пожить. Могу только убираться в квартире (это успокаивает). Помыла третий раз полы. Могу работать интервалами в 7 минут. Заархивировала все новостные каналы. Но, куда ни глянешь, везде новости. Во всех чатах. Снова.
У меня в животе комок размером с меня. Не вдохнуть не выдохнуть.
Набраться бы сил.
А вы там как?
Вы заметили, что вокруг как будто стало больше любви?
Моя лента инстаграмма наполнилась постами и сториз свадеб, одни из моих лучших друзей поженились этим летом, все сбиваются в пары, и даже самые закоренелые одиночки находят себе кого-то, с кем можно разделить тихие теплые эмиграционные вечера.
Почему так?
Может потому что вместе с большим злом, войной и жуткими разрушениями в мир всегда должно приходить что-то, что ему противостоит? Вдруг что-то очень плохое обязано сопровождаться чем-то хорошим? Вдруг мы всегда должны существовать в каком-то шатком, но равновесии? Просто это равновесие сопровождает нас в не всегда очевидных вещах.
Или дело все-таки в нас самих? Может это мы стали чувствовать все иначе? Может мы сами, желая уравновесить свой страх, злость и тяготы эмиграции, отправились на поиски чего-то большого и светлого? Потому что, кажется, ну когда, если не сейчас?
Я точно начала многие вещи чувствовать иначе. Когда мир находится на грани ядерной катастрофы, жизнь перевернулась с ног на голову, а горизонт планирования уменьшился до двух часов, все ощущается по-другому. Больше не хочется откладывать жизнь на потом, больше не кажется, что “еще успеем”. Хочется жить “здесь и сейчас”, смеяться, видеться с друзьями, кататься на досках, плавать в море, любить и обязательно (обязательно!) все делать в полную силу, не жалея ни чувств, ни энергии.
В конце концов, в этой стратегии нет проигрышных вариантов. В крайнем случае, я просто буду вспоминать это год, как полный не только страха и злости, но и любви.
Как говорится, “будьте счастливы, иначе пиздец”.
Моя лента инстаграмма наполнилась постами и сториз свадеб, одни из моих лучших друзей поженились этим летом, все сбиваются в пары, и даже самые закоренелые одиночки находят себе кого-то, с кем можно разделить тихие теплые эмиграционные вечера.
Почему так?
Может потому что вместе с большим злом, войной и жуткими разрушениями в мир всегда должно приходить что-то, что ему противостоит? Вдруг что-то очень плохое обязано сопровождаться чем-то хорошим? Вдруг мы всегда должны существовать в каком-то шатком, но равновесии? Просто это равновесие сопровождает нас в не всегда очевидных вещах.
Или дело все-таки в нас самих? Может это мы стали чувствовать все иначе? Может мы сами, желая уравновесить свой страх, злость и тяготы эмиграции, отправились на поиски чего-то большого и светлого? Потому что, кажется, ну когда, если не сейчас?
Я точно начала многие вещи чувствовать иначе. Когда мир находится на грани ядерной катастрофы, жизнь перевернулась с ног на голову, а горизонт планирования уменьшился до двух часов, все ощущается по-другому. Больше не хочется откладывать жизнь на потом, больше не кажется, что “еще успеем”. Хочется жить “здесь и сейчас”, смеяться, видеться с друзьями, кататься на досках, плавать в море, любить и обязательно (обязательно!) все делать в полную силу, не жалея ни чувств, ни энергии.
В конце концов, в этой стратегии нет проигрышных вариантов. В крайнем случае, я просто буду вспоминать это год, как полный не только страха и злости, но и любви.
Как говорится, “будьте счастливы, иначе пиздец”.
В общем, друзья, инфа сотка - когда-нибудь я возьму себя в руки, вспомню про ворк-лайф бэленс, начну ставить себе напоминания и вести свой канал хоть с какой-то, но регулярностью. У меня станет много подписчиков, я начну продавать нативную рекламу, и заработаю себе наконец на нормальную квартиру в Ереване.
Потому что, ну, там уже даже комнат ниже 1000 долларов нет.
Но, конечно, не сегодня, поэтому перейду, пожалуй, к мысли моего сегодняшнего дня.
Всю неделю думаю о том, что, вообще говоря, мы сами себе главные тюремщики, ограничители и враги.
На свою последнюю сессию с психологом я пришла с просьбой помочь мне научиться мягко, но четко настаивать на своих желаниях и потребностях, объясняя это тем, что обычно в повседневной жизни мне встречаются люди, для которых их собственные желания важнее, а мне, в общем-то, несложно подстроиться.
Мы разговорились и я описывала свои ощущения в момент, когда я хотела бы на чем-то настоять, на примере образа, где были две личности - я и еще одна (я, кстати, в этом примере была касаткой, потому что касатки - топ). Я была максимально готова в ответ на вопрос, кто же скрывается за вторым примером, рассказать про то, какие прекрасные, но своенравные люди, меня окружают, но психолог спросила меня: “Кать, какая твоя часть стоит за второй личностью?”
И я задумалась. Ведь действительно, пройдя через стандартное российское детство в многодетной семье, наполненное фразами “размечталась”, “не сейчас”, “это не для тебя” и “на это сейчас нет времени”, я в какой-то момент решила, что мне проще ни о чем не просить, промолчать или просто подстроиться.
Мне и правда сильно комфортнее сказать “делай как хочешь” или “да, конечно, давай”, чем рассказать о том, чего бы хотелось мне самой. А вдруг этого больше никто, кроме меня не захочет? А вдруг все будут страдать, но мне не признаются? А вдруг мне не разрешат? А вдруг?
И вот, прикрыв свой собственной страх мыслью “лучше ничего не буду просить, а то человеку/людям будет хуже” я сама себя загнала в рамки, в которых мои желания встали на второй план.
Сама решила за всех людей вокруг, что им от моих желаний некомфортно, плохо и может быть даже больно. И решила, что уж лучше некомфортно и плохо будет мне. И, конечно, стала злиться на людей за то, что мне не хорошо.
Все-таки, приятно раскрутить этот клубок почти до самого начала и все внезапно осознать.
Осталось научиться говорить “я бы хотела”. Но, конечно, не сегодня.
p.s. А еще, я сегодня первый раз за неделю доехала до моря. И поняла, какая у меня клевая, все-таки, жизнь.
Обняла!
Потому что, ну, там уже даже комнат ниже 1000 долларов нет.
Но, конечно, не сегодня, поэтому перейду, пожалуй, к мысли моего сегодняшнего дня.
Всю неделю думаю о том, что, вообще говоря, мы сами себе главные тюремщики, ограничители и враги.
На свою последнюю сессию с психологом я пришла с просьбой помочь мне научиться мягко, но четко настаивать на своих желаниях и потребностях, объясняя это тем, что обычно в повседневной жизни мне встречаются люди, для которых их собственные желания важнее, а мне, в общем-то, несложно подстроиться.
Мы разговорились и я описывала свои ощущения в момент, когда я хотела бы на чем-то настоять, на примере образа, где были две личности - я и еще одна (я, кстати, в этом примере была касаткой, потому что касатки - топ). Я была максимально готова в ответ на вопрос, кто же скрывается за вторым примером, рассказать про то, какие прекрасные, но своенравные люди, меня окружают, но психолог спросила меня: “Кать, какая твоя часть стоит за второй личностью?”
И я задумалась. Ведь действительно, пройдя через стандартное российское детство в многодетной семье, наполненное фразами “размечталась”, “не сейчас”, “это не для тебя” и “на это сейчас нет времени”, я в какой-то момент решила, что мне проще ни о чем не просить, промолчать или просто подстроиться.
Мне и правда сильно комфортнее сказать “делай как хочешь” или “да, конечно, давай”, чем рассказать о том, чего бы хотелось мне самой. А вдруг этого больше никто, кроме меня не захочет? А вдруг все будут страдать, но мне не признаются? А вдруг мне не разрешат? А вдруг?
И вот, прикрыв свой собственной страх мыслью “лучше ничего не буду просить, а то человеку/людям будет хуже” я сама себя загнала в рамки, в которых мои желания встали на второй план.
Сама решила за всех людей вокруг, что им от моих желаний некомфортно, плохо и может быть даже больно. И решила, что уж лучше некомфортно и плохо будет мне. И, конечно, стала злиться на людей за то, что мне не хорошо.
Все-таки, приятно раскрутить этот клубок почти до самого начала и все внезапно осознать.
Осталось научиться говорить “я бы хотела”. Но, конечно, не сегодня.
p.s. А еще, я сегодня первый раз за неделю доехала до моря. И поняла, какая у меня клевая, все-таки, жизнь.
Обняла!
А вообще, про что вы хотели бы почитать?
Anonymous Poll
29%
Про меня
32%
Про отношения
19%
Про путешествия
23%
Про работу
57%
Да пиши про что угодно
9%
Другое
Кажется, пришло время для этой истории.
Она, на самом деле, хорошая. Потому что про освобождение и ожидания, которым мы никогда не сможем соответствовать.
Летом я первый раз за последние пять или семь лет встретилась с отцом. Я очень ждала этой встречи и жутко волновалась. Но длилась она, если честно, не долго. За первые 20 минут нашего разговора выяснилось, что
⁃ эмигрировать у меня не получится, потому что я недостаточно умная
⁃ работа у меня несерьезная, стартапы - это все обман, а работать на “пендосов” вообще стыдно должно быть
⁃ зарплата маленькая
⁃ увлечения неправильные
⁃ а мама моя вообще дура
И, конечно, еще, что надо было не в МФТИ поступать, а, как папа говорил, на журналиста. Потому что я только и умею, что писать красиво (ну, тут я соглашусь, конечно, чего уж там).
В общем, когда человек знает куда бить и бьет туда, получается больновато.
Примерно после слов про маму наша встреча закончилась. Если вам кто-то рассказывал, как какая-то девушка давала пощечину в Новиковском ресторане “Москва” мужчине с сумкой “Армани”, то, ребята, это я! Не то чтобы официантки сильно удивились, конечно. Хорошо хоть не спросили, нужно ли мне все-таки подавать горячее.
Если честно, так обидно мне не было очень давно. Повезло, что встреча была в Питере. А Питер - это, знаете, идеальное место, чтобы немного пострадать. Можно пройтись по центральным улочкам, в два часа дня в солнечных очках зайти в бар, взять просекко, согласиться на бесплатный шот с барменом, потом еще на один, и еще. И как-то очень быстро осознать, что наконец-то все стало хорошо.
Можно годами не видеть человека, но почему-то в своей голове очень часто представлять вашу встречу, объятия, признания, извинения. Можно спрашивать себя “похвалил бы он меня за это” или “то ли это, чего он от меня ждал?”. Можно, в конце концов, на что-то надеяться и во что-то верить. Очень долго. Правда, очень.
А можно потом один раз увидеться и за двадцать минут взять и понять, что есть люди, чьих ожиданий ты никогда не оправдаешь. Люди, для которых ты никогда не станешь молодцом и хорошей девочкой. Что бы ты ни делала, чем бы ни занималась, сколько бы ни зарабатывала. Ты для них всегда будешь “недостаточно” и “не так”. Не потому что ты плохая, а потому что просто люди такие. Это их травмы, их проблемы, их непрожитые этапы и непроработанные сложности.
А, если ты никогда не оправдаешь их ожиданий, значит можно и не стараться, и не спрашивать себя “похвалил бы он меня за это”. Получается, знаете, можно просто делать, что нравится. Просто жить как хочется.
И так хорошо от этой мысли. Как будто что-то, что так долго держало, наконец отпустило. Ушло. Зато остались люди, для которых я молодец и хорошая девочка ни смотря ни на что. Всегда.
P.S. И, в конце концов, когда твой 50-летний отец удаляет тебя из друзей “Вконтакте”, остается только задуматься о том, кто из нас двоих так и не повзрослел.
Она, на самом деле, хорошая. Потому что про освобождение и ожидания, которым мы никогда не сможем соответствовать.
Летом я первый раз за последние пять или семь лет встретилась с отцом. Я очень ждала этой встречи и жутко волновалась. Но длилась она, если честно, не долго. За первые 20 минут нашего разговора выяснилось, что
⁃ эмигрировать у меня не получится, потому что я недостаточно умная
⁃ работа у меня несерьезная, стартапы - это все обман, а работать на “пендосов” вообще стыдно должно быть
⁃ зарплата маленькая
⁃ увлечения неправильные
⁃ а мама моя вообще дура
И, конечно, еще, что надо было не в МФТИ поступать, а, как папа говорил, на журналиста. Потому что я только и умею, что писать красиво (ну, тут я соглашусь, конечно, чего уж там).
В общем, когда человек знает куда бить и бьет туда, получается больновато.
Примерно после слов про маму наша встреча закончилась. Если вам кто-то рассказывал, как какая-то девушка давала пощечину в Новиковском ресторане “Москва” мужчине с сумкой “Армани”, то, ребята, это я! Не то чтобы официантки сильно удивились, конечно. Хорошо хоть не спросили, нужно ли мне все-таки подавать горячее.
Если честно, так обидно мне не было очень давно. Повезло, что встреча была в Питере. А Питер - это, знаете, идеальное место, чтобы немного пострадать. Можно пройтись по центральным улочкам, в два часа дня в солнечных очках зайти в бар, взять просекко, согласиться на бесплатный шот с барменом, потом еще на один, и еще. И как-то очень быстро осознать, что наконец-то все стало хорошо.
Можно годами не видеть человека, но почему-то в своей голове очень часто представлять вашу встречу, объятия, признания, извинения. Можно спрашивать себя “похвалил бы он меня за это” или “то ли это, чего он от меня ждал?”. Можно, в конце концов, на что-то надеяться и во что-то верить. Очень долго. Правда, очень.
А можно потом один раз увидеться и за двадцать минут взять и понять, что есть люди, чьих ожиданий ты никогда не оправдаешь. Люди, для которых ты никогда не станешь молодцом и хорошей девочкой. Что бы ты ни делала, чем бы ни занималась, сколько бы ни зарабатывала. Ты для них всегда будешь “недостаточно” и “не так”. Не потому что ты плохая, а потому что просто люди такие. Это их травмы, их проблемы, их непрожитые этапы и непроработанные сложности.
А, если ты никогда не оправдаешь их ожиданий, значит можно и не стараться, и не спрашивать себя “похвалил бы он меня за это”. Получается, знаете, можно просто делать, что нравится. Просто жить как хочется.
И так хорошо от этой мысли. Как будто что-то, что так долго держало, наконец отпустило. Ушло. Зато остались люди, для которых я молодец и хорошая девочка ни смотря ни на что. Всегда.
P.S. И, в конце концов, когда твой 50-летний отец удаляет тебя из друзей “Вконтакте”, остается только задуматься о том, кто из нас двоих так и не повзрослел.
Переживаю очень странное состояние сейчас.
Даже и не знаю, как его описать правильно.
Тяжело делать вообще все. Встать с кровати, работать, идти за кофе, общаться с друзьями, ходить на спорт. Не хочется вообще ничего. Даже говорить.
Я раньше видела людей в таких состояниях. Больше всего меня всегда удивляло в таких людях, почему они улыбаются, если им постоянно грустно. Так вот, изнутри могу сказать, что, оказывается, это-то не очень сложно. Продолжать поддерживать видимость жизнеспособности, чтобы не чувствовать себя виноватой за чье-то испорченное настроение или не отвечать на бесконечные вопросы “почему тебе так грустно?” действительно очень просто. Все остальное невыносимо сложно.
Ну ладно, еще довольно просто быть токсичной. Замечаю сейчас в людях, в основном, недостатки. Трачу миллон и одну тонну энергии, чтобы сдерживаться и быть милой.
Удивительное состояние, конечно. Сначала я с ним боролась, а потом поняла, что потратила на это последние оставшиеся силы. И просто перестала что-либо делать. Но это не то приятное чувство, когда ты перестал бороться и просто лег кайфануть на солнышке, а вот такое, когда ты сложился комочком и тонешь. А сверху сам на себя еще и камень положил.
Камень из чувства вины перед близкими, из фраз “я должна работать”, “я не должна расстраивать мужа”, “я не могу разочаровать друзей”, “я должна идти на эту тусовку” и прочим подобным.
Из постоянного хочется только заплакать. Но я не из таких, поэтому ограничиваюсь просто интенцией.
Играю в разные компьютерные игры. Помогает отвлечься от реальности. Возвращаться в нее не очень приятно. Появляется сверху еще и чувство вины, что продолбала столько времени.
Как будто весь этот год копился во мне и в итоге решил меня разрушить.
Но я не сдамся так просто, честное слово.
А вы там как? Выживаете?
Даже и не знаю, как его описать правильно.
Тяжело делать вообще все. Встать с кровати, работать, идти за кофе, общаться с друзьями, ходить на спорт. Не хочется вообще ничего. Даже говорить.
Я раньше видела людей в таких состояниях. Больше всего меня всегда удивляло в таких людях, почему они улыбаются, если им постоянно грустно. Так вот, изнутри могу сказать, что, оказывается, это-то не очень сложно. Продолжать поддерживать видимость жизнеспособности, чтобы не чувствовать себя виноватой за чье-то испорченное настроение или не отвечать на бесконечные вопросы “почему тебе так грустно?” действительно очень просто. Все остальное невыносимо сложно.
Ну ладно, еще довольно просто быть токсичной. Замечаю сейчас в людях, в основном, недостатки. Трачу миллон и одну тонну энергии, чтобы сдерживаться и быть милой.
Удивительное состояние, конечно. Сначала я с ним боролась, а потом поняла, что потратила на это последние оставшиеся силы. И просто перестала что-либо делать. Но это не то приятное чувство, когда ты перестал бороться и просто лег кайфануть на солнышке, а вот такое, когда ты сложился комочком и тонешь. А сверху сам на себя еще и камень положил.
Камень из чувства вины перед близкими, из фраз “я должна работать”, “я не должна расстраивать мужа”, “я не могу разочаровать друзей”, “я должна идти на эту тусовку” и прочим подобным.
Из постоянного хочется только заплакать. Но я не из таких, поэтому ограничиваюсь просто интенцией.
Играю в разные компьютерные игры. Помогает отвлечься от реальности. Возвращаться в нее не очень приятно. Появляется сверху еще и чувство вины, что продолбала столько времени.
Как будто весь этот год копился во мне и в итоге решил меня разрушить.
Но я не сдамся так просто, честное слово.
А вы там как? Выживаете?