Сизиф катил камень в гору не задаваясь вопросом что будет после.


Сейчас же те, кто планомерно, поэтапно и системно его катят в сторону изменений сложившихся неправильных и несправедливых обстоятельств дойдут до пика горы.

Только так и никак иначе.

Дорогие друзья,

Поздравляю вас с наступающим Рождеством и новогодними праздниками!

В это сложное время, когда наша земля противостоит агрессии Московии, праздник приобретает особое значение. Рождество — это не только день радости, но и день надежды, веры в светлое будущее и силу добра.

Сегодня, как никогда, я чувствую, что самое важное — это единство и поддержка друг друга. Каждый из нас — часть великой борьбы за нашу свободу и право жить в мире. Пусть этот святой день напомнит нам о том, за что мы сражаемся: за наши семьи, нашу культуру, нашу Украину.

Желаю вам силы и веры. Пусть в ваших домах всегда будет тепло, а сердца будут согреты любовью и поддержкой близких. Давайте помнить тех, кто сейчас на передовой, кто празднует Рождество под звуки артиллерии, защищая наш покой. Они — наша гордость, и ради них мы не имеем права на слабость.

Пусть Рождество принесёт нам всем мир, победу и возрождение нашей земли. Мы сильнее когда мы вместе, и мы обязательно победим.

Якуб Бертран склонился над картой, размышляя, как человек, чей голос едва ли мог дойти до ушей тех, кто принимал решения, но чья жизнь зависела от этих решений ежедневно. Он был солдатом по натуре, но его ум привык разбирать войны не только по окопам и сражениям, но и по человеческим судьбам, которые лежали за этими линиями на карте.

Демобилизация? — его мысли разгонялись, как стрелы на ветру. В условиях, когда мобилизационные мероприятия провалены, а пополнение войск становится мечтой, это слово звучало как нонсенс, пустая формальность. Если людей и так не хватает, то какой смысл в том, чтобы отпускать тех, кто всё ещё может сражаться? Разве что для того, чтобы они сгнили не на поле битвы, а дома, под давлением своей бесполезности.

Но дело не только в численности. Якуб знал, что любой солдат, который остаётся на передовой без ротации, со временем становится пустой оболочкой. Люди начинают ломаться, теряют хватку. Они продолжают сражаться не потому, что хотят победить, а потому что уже не знают, как иначе. Это создавало иллюзию армии, но не её силу.

Он вспоминал своих товарищей. Те, кто уже три года держал линии, давно не были собой. Один превращался в молчаливую тень, другой — в злобного, нервного зверя. И так с каждым. Даже он сам замечал, как внутри него росла пустота, поглощая остатки того, кто когда-то мечтал о жизни за пределами войны. В этом контексте необходимость демобилизации для отдельных бойцов казалась логичной. Человеку нужно время, чтобы стать снова человеком. Но если отправить их домой, не заменив, кто закроет брешь?

Якуб понимал: демобилизация сейчас была бы признанием слабости системы. Она означала бы, что Ливония уже не способна поддерживать порядок в своих рядах. Но в то же время её отсутствие — это бомба замедленного действия. Армия без отдыха и подкреплений — это армия, которая медленно разлагается и умирает изнутри. В данном случае речь шла о вооруженных силах Ливонии (сокр ВСЛ)

Он провёл рукой по волосам, чувствуя, как усталость будто тяжелеет.

Необходимость или роскошь? Демобилизация могла бы быть шансом сохранить тех, кто уже дал всё, что мог. Но она также означала, что фронт останется оголённым. Оставить людей здесь — это растянуть верёвку до предела, пока она не порвётся. Но отпустить их — значит разрезать её ножом.

И тогда он понял. Истинный вопрос был не в том, стоит ли демобилизовать. Вопрос был в том, что делать дальше. Без мобилизации, без ротаций, без плана. Демобилизация была бы только костылём, временным решением, не решающей ключевой проблемы. Ливония нуждалась не в отдыхе или милости к отдельным людям. Она нуждалась в стратегии. В том, чтобы кто-то нашёл способ, как сражаться, когда нечем сражаться.

Но кто это сделает? Не он, не те, кто вокруг него. Их задача — жить до следующего приказа. Даже если этот приказ будет звучать как «Свободны».