В Дамаск прибыла делегация от ливанских друзов. Валид Джумблат — ведущий политик в общине — встретился с новыми правителями Сирии, включая Ахмада аш-Шаръа (aka Абу Мухаммад аль-Джулани) и премьер-министра Мухаммада аль-Башира. Визит Валид-бея был анонсирован в СМИ заранее.

После Дамаска Джумблат также посетит Турцию — главного внешнего спонсора группировок, свергнувших режим Асадов.

Валид-бея сопровождали в т.ч. его сын Теймур и духовный лидер ливанских друзов шейх аль-акль Сами Аби ль-Мунна. Теймур Джумблат сменил отца на посту председателя Прогрессивно-социалистической партии в 2023г.

В 1977г. режим Хафиза Асада убил отца Валид-бея. На заре гражданской войны (1975-90) Камаль Джумблат был лидером левой преимущественно мусульманской коалиции (Ливанское национальное движение) и ключевым союзником Ясира Арафата. За это Камаль-бей и поплатился: Асад хотел контролировать ООП, а Арафат не собирался подчиняться. Валид-бей сделал выводы и до поры до времени (до 2000-х) сотрудничал с Асадами.

🎄Боевик христианской «Милиции Тигров» с рождественской ёлкой.

Флаг — не Польши, а Национал-либеральной партии семьи Шамъун. Правда, вместо золотого кедра в центре — портрет основателя партии (1958), экс-президента (1952-58) Камиля Шамъуна. Рядом на стене — ещё одно фото его же, только, видимо, снятое позднее.

Имя группировки, насколько я понимаю, происходит от среднего имени Камиля Нимра Шамъуна (nimr — «тигр» по-арабски).

Идеологически НЛП была близка к Катаиб (фалангистам), в годы гражданской войны 1975-90гг. они сражались на одной стороне. Но если Катаиб хотя бы говорили о социальной справедливости, а часть фалангистов была за социальные реформы ради стабильности, Шамъун в 1970-х выдавал такое: «В Ливане есть два типа людей: те, кто хочет работать и зарабатывать, и люди, которые хотят получать деньги, ничего не делая».

В 1980 г. «Тигров» силой интегрировали в Ливанские силы под руководством Башира Жмайеля (см. резня в Сафре).

Внук и тёзка К. Шамъуна заседает в парламенте и близок к Ливанским силам.

🇱🇧🗳️ 9 января ливанский парламент снова попытается выбрать президента. Пост вакантен уже два года, а последняя попытка избрать президента была в июне 2023 года.

Наиболее вероятным кандидатом по-прежнему выглядит главнокомандующий ВС Ливана генерал Жозеф Аун, который, однако, формально никуда не выдвигался. Но СМИ давно пишут, что его поддерживают партнёры Ливана в странах Запада и Персидского залива, включая США и Саудовскую Аравию. Внутри Ливана многие считают Жозефа Ауна компромиссным кандидатом. В отличие от большинства политиков, он не участвует в противостоянии лагерей союзников и критиков Хезболлы. Он делает свою работу в единственном государственном институте, которому доверяет множество ливанцев вне зависимости от конфессии.

🧉Теперь кандидатуру Жозефа Ауна поддержала Прогрессивно-социалистическая партия семьи Джумблатов – ведущая сила среди друзов Ливана. Джумблаты давно намекали, что Аун может быть компромиссным кандидатом. Это и так все знали, но не у всех есть такое влияние.

🟡🟢 Хезболла и Движение Амаль поддерживали Франжье все эти два года: сначала неофициально, через сливы в СМИ, потом – открыто. Лагерь критиков Хезболлы вокруг Ливанских сил за это время успел выдвинуть Мишеля Моавада (наследника другой династии из Згарты), потом – экономиста Джихада Азъура (высокопоставленного сотрудника МВФ), а через несколько месяцев началась война и стало не до того.

Но теперь ходят слухи, что Сулейман Франжье может покинуть президентскую гонку. Неудивительно, учитывая недавние поражения его стратегических союзников (Хезболлы и Асадов).

Официально шиитские партии по-прежнему за Франжье. Останется ли лидер Амаль Набих Берри верен союзу с Хезболлой? Скорее всего, да. Но, с другой стороны, созданию этого альянса в 1990-х способствовал режим Асадов, ключевой спонсор Амаль. А Асадов больше нет, юг Ливана в руинах, и если Берри предложат хорошую сделку… кто знает. А ведь Берри никогда не обрывал контакты с США...

🔴Лидер Ливанских сил – крупневшей христианской партии – бывший полевой командир Самир Джаджа настаивает, что это Хезболла и Движение Амаль не дают избрать Жозефа Ауна. Ливанские силы одними из первых среди ведущих партий называли имя главнокомандующего.

🟠Против генерала Ауна всё ещё выступает вторая крупнейшая партия христиан – Свободное патриотиечсоке движение (СПД). Эти союзники Хезболлы (с 2006) не хотят ни Жозефа Ауна, ни Сулеймана Франжье. У председателя СПД Джибрана Басиля свои расчёты. Он хочет быть президентом, но у него плохие отношения с ключевыми союзниками Хезболлы (Амаль и семья Франжье). К тому же, он, вероятно, боится, что если Жозеф Аун пойдёт в политику, он легко уведёт у СПД многих избирателей. Дело не только в том, что СПД когда-то основал другой генерал Аун (экс-президент в 2016-22 гг. Мишель Аун, зять Басиля), но и в ключевых лозунгах СПД про “построение государства” и борьбу с кумовством. Кажется, что их воплощает скорее Жозеф Аун, нежели Джибран Басиль.

СПД уже не первый год теряет популярность. На выборах в мае 2022 г. партия впервые (с 2005*) уступила первенство своим историческим конкурентам из Ливанских сил. Вдобавок, с 2022 г. фракцию СПД покинули несколько влиятельных депутатов, а СМИ пишут о недовольстве в рядах партии. И это на фоне серьёзных противоречий с ключевым союзником (Хезболлой) – из-за выборов и по поводу войны.

Не будем забывать, что возможны другие компромиссные кандидаты помимо Жозефа Ауна. Тот же Джихад Азъур, и.о. главы Общего управления общей безопасности Ильяс аль-Бейсари или кто-то ещё. Учитывая, что генерала Ауна уже публично поддержали главные оппоненты Хезболлы (Ливанские силы и их союзники), шиитскому дуэту это может быть предпочтительнее, дабы сохранить лицо.

*в 2005г. сирийские войска покинули Ливан, Самир Джаджа вышел из тюрьмы, Мишель Аун вернулся из изгнания, а их партии смогли участвовать в выборах

Главнокомандующий ВС Ливана Жозеф Аун встречается с министром обороны Саудовской Аравии Халедом бин Салманом. Они «обсудили сотрудничество между армиями двух стран и обстановку в Ливане», пишут ливанские военные.

Саудовская Аравия — важный партнёр Ливана, особенно с 1990-х. К концу 2010-х отношения между странами испортились из-за влияния Хезболлы, но с 2023 г. саудиты возвращаются в Ливан.

Страны «квинтета» (США, Франция, Саудовская Аравия, Катар, Египет) явно не против, если Жозеф Аун станет президентом. Их поддержка важна для ВС Ливана. «Квинтет» уже два года пытается поспособствовать избранию президента и формированию правительства. По сообщениям СМИ, обсуждались даже санкции против тех, кто парализует политическую систему Ливана.

Хезболла и Движение Амаль по-прежнему поддерживают своего союзника Сулеймана Франжье. Против некоторых политиков этого лагеря уже введены санкции США, в т.ч. за финансирование терроризма (против экс-министров, близких к Франжье и Амаль) и коррупцию (против Басиля).

🇱🇧🗳️Суннитский депутат от Триполи Фейсал Карами отходит от поддержки Сулеймана Франжье на президентских выборах. Более того, Карами сравнил нынешний период с окончанием гражданской войны и прозрачно намекнул, что нужно решить вопрос «оружия вне ливанскоо государства». Он также похвалил «саудовское видение» в Ливане.

Фейсал Карами публично заявил, что на выборах есть «два естественных кандидата»: его «дорогой друг» Сулейман Франжье, которого поддерживает Хезболла, и генерал Жозеф Аун, главнокомандующий ВС Ливана. Аун – один из возможных компромиссных кандидатов. Однако его избрание потребует поправок в конституцию (ведь он чиновник и не может баллотироваться), и господин Карами не уверен, хватит ли голосов для этого.

К тому же, в конце декабря Карами и коллеги по фракции «Национальное согласие» (сунниты, близкие к Хезболле) встречались с бизнесменом Самиром Ассафом. На фоне президентского вакуума СМИ упоминают фамилию Ассафа среди возможных компромиссов.

Почему это важно? Фейсал Карами – давний союзник Хезболлы и Асадов. Он тем более ценен, что в Триполи у этих сил не так много друзей, и в целом их там не любят: Асадам припоминают интервенцию в годы гражданской войны в Ливане (1975-90) и резню в Баб ат-Таббане (1986), Хезболле – её роль в убийстве Рафика аль-Харири и участие в войне в Сирии на стороне режима. А Карами ведь ещё и наследник очень уважаемой триполитанской семьи, с историей антиколониальной борьбы и поддержки пан-арабизма.

«Фейсал Карами – сын [бывшего премьер-министра] Омара Карами и внук [экс-премьер-министра] Абд аль-Хамида Карами. Так что никто не имеет права диктовать ему политические позиции», – цитирует L’Orient-Le Jour анонимный источник, близкий к депутату. Так источник объясняет, почему Карами больше не хочет следовать за линией Хезболлы во внутренней политике.

Абд аль-Хамид Карами был одним из лидеров движения за независимость от Франции, недолго был премьер-министром в 1940-х. Его сын Омар Карами был про-сирийским политиком, возглавлял два правительства, но оба оказались непопулярны, столкнулись с протестами (из-за экономики в 1992 и убийства Харири в 2005) и продержались недолго. Сам Фейсал Карами на выборах 2022 г. сначала вроде как проиграл, но ему вернули мандат по суду.

У Хезболлы есть суннитские партнёры на севере помимо Фейсала Карами. В первую очередь – депутат от Триполи Таха Наджи из исламского движения аль-Ахбаш, исторически связанного с режимом Асадов, а также Джихад ас-Самад из окрестностей города.

С 2000 г. и до конца 2010-х в суннитской общине Ливана доминировала династия премьеров-бизнесменов аль-Харири. Но в выборах 2022 г. они не участвовали, и суннитские мандаты отошли очень разным политическим силам. Хотя кое-где это помогло союзникам Хезболлы и Асадов (см. Таха Наджи), прорыва у них не случилось.

Сейчас крупнейшим суннитским блоком является «Национальная умеренность» (не путать с фракцией «Нац. согласие»). В основном «Умеренность» — это выходцы из влиятельных семей с севера Ливана, которые раньше сотрудничали с Харири. Они участвуют в переговорах по президентским выборам, но пока без особых успехов.

Возможно, скоро нас ожидает очередная суннитская инициатива. Вот, что рассказал изданию L’Orient-Le Jour Абд ар-Рахман аль-Бизри, суннитский депутат от Сайды/Сидона на юге Ливана: «Мы работаем с Национальной умеренностью и несколькими (суннитскими) депутатами, включая Имада аль-Хута и Набиля Бадра, чтобы создать группу, которая окажется между блоком вокруг Хезболлы и оппозицией и сможет сдвинуть баланс в одну или другую сторону».

О решении Саада Харири не участвовать в выборах 2022 г., смешавшем все карты «на суннитской улице», у меня выходила статья в журнале Восточный Курьер. Вот мои попытки объяснить, что двигало бывшим премьер-министром:

«Одной из центральных тенденций в общественно-политической жизни Ливана после 2005 г. стала поляризация между сторонниками Сирии и Хизбаллы (Союз 8 марта) и их критиками (Союз 14 марта). Одним из следствий этого конфликта стал рост конфессиональной напряженности между суннитами и шиитами [Bahout, 2018, p. 148–152].

На этом фоне Саад Харири потерпел ряд неудач в политике, в особенности в сфере противостояния с Хизбаллой. В мае 2008 г. вооруженные сторонники Хизбаллы заняли Западный Бейрут и атаковали студию телеканала Future TV, принадлежащего семье Харири. В 2011 г. Союз 8 марта отправил в отставку правительство Саада Харири из-за противоречий по поводу международного трибунала по убийству Рафика Харири. После этого Саад Харири на несколько лет отправился в добровольное изгнание. Кроме того, хотя Ливанская Республика официально заняла нейтральную позицию по конфликту в Сирии, правительство фактически не мешает Хизбалле помогать Дамаску. В условиях конфессиональной поляризации это обстоятельство интерпретируется многими суннитами как признак доминирования шиитов в Ливане [Di Peri, Meier, 2017, p. 42; Fregonese, 2012, p. 666–669].

Рост влияния Хизбаллы привел к тому, что многие сунниты стали воспринимать ее как угрозу [Di Peri, Meier, p. 44–45, 48–49]. Неспособность Саада Харири помешать шиитской партии ослабила его политически. Кроме того, ряд компромиссов с Хизбаллой (например, избрание союзника шиитской партии Мишеля Ауна президентом в 2016 г.) дополнительно подорвали авторитет Харири как защитника «суннитских интересов».

Помимо этого, социально-экономическая маргинализация преимущественно суннитских городов Триполи и Сидон (Сайда) подорвала доверие к суннитскому истеблишменту. Одним из последствий этого стал рост влияния радикальных салафитских групп [Knudsen, 2021, p. 2–4].

Наконец, проблемы с зарубежным бизнесом Саада Харири также ограничили его политические возможности в Ливане. Например, строительная компания Saudi Oger, основанная еще Рафиком Харири, обанкротилась в 2017 г. Финансовые трудности, в свою очередь, ослабили патрон-клиентские сети Саада Харири в Ливане. Кроме того, в последнее десятилетие наметилось похолодание в отношениях между Харири и Саудовской Аравией. Судя по всему, эр-Рияд недоволен тем, что ливанский партнер оказался не в состоянии сдержать рост влияния про-иранской Хизбаллы. Потеря поддержки со стороны ведущей суннитской державы региона дополнительно подрывает престиж Харири среди его сторонников [Vloeberghs, 2012, p. 245–246]2.

Можно предположить, что на фоне описанных выше тенденций два дополнительных фактора определили решение Харири не участвовать в выборах: беспрецедентный экономический кризис в Ливане и неудачная попытка Харири сформировать правительство в 2021 г. Даже если бы Харири решил участвовать в выборах и вернулся бы в премьерское кресло, он едва ли смог бы вывести страну из кризиса. Это, в свою очередь, ослабило бы его политические позиции и позволило бы критикам Харири возложить на него ответственность за обнищание населения».

Полный текст по ссылке

«Предсказуемо, уход Харири из политики привел к фрагментации парламентского представительства суннитов, и в парламенте не осталось суннитской фракции, сопоставимой с аль-Мустакбаль. Крупнейшим осколком стала депутатская группа «Национальная умеренность» (al-iʿtidāl al-waṭanī). К ней присоединились представители суннитских политических династий с севера Ливана, которые раньше входили в парламентскую фракцию аль-Мустакбаль. При этом некоторые политики, которые раньше работали с Харири, не сумели переизбраться. Так, своих мандатов лишились Мустафа Алуш, который много лет был активистом аль-Мустакбаль в Триполи и заседал в парламенте, а также Сами Фатфат, унаследовавший парламентский мандат своего отца Ахмада Фатфата в 2018 г.

Неожиданно успешно на выборах 15 мая [2022] выступили кандидаты, связанные с протестным движением октября 2019 г. и новыми оппозиционными группами, которые критикуют старые партии и политические династии: Ибрахим Мнейме и Ваддах Садек в Бейруте, Халима Каакур в округе Горный Ливан-4 и Рами Фенж в Триполи (последний был лишен мандата по суду, вместо него депутатом стал Фейсал Карами).

Вакуумом от ухода Харири сумели воспользоваться местные политики, у которых нет тесных связей ни с Хизбаллой, ни с ее традиционными оппонентами: бизнесмены Набиль Бадр в Бейруте и Ихаб Матр в Триполи, врач и бывший мэр Сайды Абд ар-Рахман аль-Бизри. Набиль Бадр и Ихаб Матр избирались в составе списков, которые поддерживала Исламская группа (Бадр и вовсе был кандидатом в одном списке с членом этой исламистской партии Имадом аль-Хутом). Абд ар-Рахман аль-Бизри на этих выборах объединился с депутатом Усамой Саадом. Ранее они оба сотрудничали с Союзом 8 марта: на выборах 2018 г. шиитские партии Хизбалла и Движение Амаль поддерживали Саада, а Бизри был союзником христианского Свободного патриотического движения (СПД). Однако с тех пор Саад стал критиковать Хизбаллу, а Бизри отдалился от СПД.

Что касается наиболее активных критиков Хизбаллы, Ашраф Рифи на этот раз сумел избраться, а Фуад Махзуми сохранил депутатский мандат, но не сумел расширить свою парламентскую фракцию.

По итогам выборов 2022 г. у аль-Ахбаш впервые будет два депутата: помимо Аднана Трабулси от Бейрута, депутатом также стал Таха Наджи, который неоднократно пытался избраться от Триполи. Кроме того, в парламент вернулся Имад аль-Хут из Исламской группы. Впервые с созыва 1992–1996 гг. в парламенте представлены и аль-Ахбаш, и Исламская группа, однако в целом влияние суннитских исламистов в парламенте остается небольшим.

Успех хабашитов – одна из немногочисленных побед [асадовской] Сирии на этих выборах, ведь многие другие союзники Дамаска потерпели поражение: своих [христианских] мест в парламенте лишились Сирийская социальная националистическая партия (ССНП), бывший вице-спикер парламента Элие Ферзли и, как казалось после выборов, [суннит] Фейсал Карами.

Количество суннитских союзников Хизбаллы в парламенте практически не изменилось. Помимо хороших результатов аль-Ахбаш в Бейруте и Триполи, среди успехов Хизбаллы можно отметить победу в округе Бекаа-3 (Баальбек-Хермель), где после ухода аль-Мустакбаль кандидаты, близкие к Хизбалле, получили все суннитские мандаты, а также избрание Мухаммада Яхьи в Аккаре»

полный текст тут

Дамаск играл огромную роль в восстановлении Ливана после гражданской войны (1975-90). Режим Асадов помог Хезболле сохранить оружие, сажал и убивал своих критиков (политиков, журналистов и не только) и продвигал союзников (в т.ч. через нарезку избирательных округов). Люди Асадов наполнили парламент, правительство и силовые структуры. Дамаск также задавал нехорошие прецеденты вроде продления президентского срока Ильяса Храви. Это отнюдь не способствовало укреплению конституционных механизмов.

Сирийские войска находились в Ливане до 2005 г. Большую роль в политической жизни Ливана играли сирийские спецслужбы, участвовавшие и в коррупции. Вдобавок, ежегодно в Ливан приезжали сезонные рабочие из Сирии; они не регистрировались и не платили налоги, и эти рабочие места помогали Дамаску снижать социальное напряжение в периферийных районах Сирии.

Не стоит, впрочем, забывать о роли США и Саудовской Аравии в послевенном урегулировании. Именно эр-Рияд был главным внешним покровителем премьер-министра в 1992-98 гг. Рафика аль-Харири, к началу 2000-х ставшего ведущим суннитским политиком. Вашингтон до поры до времени давал своё благословение на происходящее.

Ливанские политики участвовали в таком политическом процессе ради, рискну предположить, власти и денег. Часть средств просто разворовывалась, что-то шло на покупку политической лояльности через социальные «услуги» (рабочие места, образование, медицина, лицензии, продуктовые наборы и т.д.). Ведь услуг, которые предоставляет ливанское государство, обычно не хватает, они ниже по качеству, чем частные, и не всегда доступны без «посредничества». Этим активно пользуются все ведующие политические силы, предоставляя «услуги» в обмен на поддержку.

Целый ряд структурных проблем, которые наблюдаюсь ещё до гражданской войны, никак не решались. Например, ресурсы по-прежнему были сосредоточены в Бейруте, а правительство мало инвестировало в периферийные регионы. Можно возразить, что сложно развивать периферию, если её каждые 20 лет бомбят израильские ВВС, но ведь и на севере Ливана (вокруг Триполи) социально-экономическая обстановка непростая.

К тому же, как и до войны, упор был сделан на несколько секторов экономики (банки, внешняя торговля, туризм), где у политической элиты нередко есть бизнес-интересы.

При всём этом в 1990-х было задушено (точнее, расколото и кооптировано) профсоюзное движение. В Ливане у профсоюзов долгая история, включающая протесты и забастовки на рубеже 1960-70-х. Но те дни остались в прошлом.

Хезболле позволили не разоружаться на том основании, что часть территории южного Ливана до 2000 г. оккупировали ЦАХАЛ и их прокси (Армия Южного Ливана). Дамаск рассматривал Хезболлу как инструмент давления на Израиль: Хафиз аль-Асад хотел вернуть Голанские высоты, и атаки Хезболлы усиливали переговорные позиции Дамаска.

Tamirice Fakhoury-Mühlbacher пишет в Democracy and Power-Sharing in Stormy Weather, что во многом именно Дамаск помог создать союз Хезболлы и Движения Амаль. Сегодня эти две силы контролируют политическое представительство шиитов, и уже поэтому без их согласия ничего не сделать. А у них ещё есть союзники других конфессий. Но ещё в конце 1980-х дело доходило до боёв между шиитскими группировками в южных пригородах Бейрута и не только.

Для Хезболлы само по себе участие в выборах 1992 г. было раскалывающим вопросом. Некоторые её сторонники ушли, расценив это как де факто принятие коррумпированной системы и потерю приоритетов. Среди ушедших был Субхи ат-Туфэйли – первый генсек Хезболлы. И всё же Хезболла решила участвовать в выборах. Согласно Fakhoury-Mühlbacher, под влиянием Дамаска кандидаты Хезболлы на юге Ливана шли в одном списке с про-сирийским Движением Амаль. В 1996 г. Дамаск даже надавил на Хезболлу, чтобы та согласилась на общий с Движением Амаль список кандидатов на юге Ливана, утверждает Fakhoury-Mühlbacher.

За что ливанские коммунисты критиковали Эдвáрда Саида, автора книги «Ориентализм» (1978)? Конечно, за неправильное понимание Маркса.

Но не только. Вот, что писал марксист Махди Амель:

«Давайте остановимся на этой цитате, прежде чем читать текст Маркса, с которым спорит Саид.

[Согласно Саиду,] существует неравное сотрудничество между Востоком и Западом – так установила ориенталистская мысль, а от нее исследователь на Западе не может избавиться, даже если он не ориенталист. Это значит, что всякая западная мысль будет по отношению к Востоку ориенталистской, поскольку смотрит на Восток через призму этой традиции и потому что этот Восток – Восток ориентализма, а не Восток сам по себе. И отношения между Востоком и Западом в западной мысли находятся во власти логики ориентализма, и никакие идеи не могут выйти за ее рамки, даже если это идеи Маркса. Текст, приведенный выше, явно настаивает на этом как на общем принципе, применимом как к Марксу, так и ко всем остальным. И дело тут не в том или ином конкретном мыслителе. По сути, это принципиальный вопрос. Идеи, доминирующие в нации, есть идеи этой нации, которые свойственны всем принадлежащим к ней индивидам, подобно ориенталистской традиции, господствующей на Западе. В ее рамках размышляют все западные исследователи, ведь «ни один ученый […] не может противостоять давлению собственной нации или научной традиции, в которой работает».

Это тот всеобщий интеллектуальный закон, который сформулировал Эдвард Саид, основываясь на отрицании исторического классового характера идей и отрицании борьбы и противоречий между ними. Поле идей во всяком обществе – это, согласно Саиду, лишь поле доминирующей интеллектуальной традиции, а структура данного поля очень проста, она сводится к структуре самой [доминирующей] мысли, то есть ничего, помимо нее, не существует. Структура этого поля, в действительности определенная материальными социально-историческими факторами, [с точки зрения Саида] не является сложной структурой, сплетенной из множества противоречащих и противоборствующих идейных структур, включенных в исторический процесс, объединенный классово-социальными противоречиями. Напротив, у Саида она является монолитной структурой, которая, несомненно, является интеллектуальной структурой господствующего класса. Он же представляет ее как идейную структуру всей нации.

Посредством подобного утверждения, которое позволяет читателю обнаружить некоторые признаки того, что на нашем политическом жаргоне называется «националистической мыслью», внутренние противоречия в сфере классово-идеологической борьбы между противоборствующими интеллектуальными структурами подменяются отношениями внешнего противоречия между идеями нации и индивида. Однако [согласно Саиду] индивид не способен интеллектуально сопротивляться доминирующим идеям своей нации. Так что, в конце концов, нация побеждает, а индивид ей подчиняется, потому что так решил универсальный закон, определяющий [ход] интеллектуальной истории. Это закон господства национальной идеи, за пределы которой индивид не может вырваться, кроме как иногда, то есть в исключительных случаях, которые скорее подтверждают ее господство, нежели опровергают. Ведь исключение подтверждает правило в том смысле, что это лишь отклонение. И это исключение в интеллектуальной сфере не является антитезой доминирующей, или господствующей, мысли. Отсюда возникает вопрос: почему идея, доминирующая в господствующем классе, является правилом, а ее антитеза – исключением?».

Перевёл для журнала «Неприкосновенный запас» отрывки из статьи Махди Амеля «Маркс в “Ориентализме” Эдварда Саида: принадлежит ли разум Западу, а сердце – Востоку?» (1982)

перевод по ссылке

Отрывки из работ М. Амеля также переведены на англ., см. Arab Marxism and National Liberation. Selected Writings of Mahdi Amel под ред. H. Safieddine и A.Giordani

🇱🇧Для Ливана это был год войны, разрушений и потрясений, последствия которых ещё лишь предстоит увидеть. Начался год с эскалации: один из лидеров ХАМАС Салех аль-Арури был убит прямо в южных пригородах Бейрута. Тогда удар в Дахии и покушение на столь важную цель воспринимались как дерзкий и опасный шаг Израиля.

В последующие месяцы ЦАХАЛ периодически переходил новые красные линии, например, нанося удары по долине Бекаа. Хезболла усиливала обстрелы севера Израиля. Хасан Насралла настаивал, что это не закончится, пока не будет прекращения огня в Секторе Газа.

В целом до сентября война между Израилем и Хезболлой шла в основном в приграничных районах. Больше ста тысяч ливанцев покинули дома на юге страны. К концу войны многие деревни оказались разрушены. В бомбардировках гибли гражданские, включая женщин и детей, но, кажется, что до эскалации в сентябре большинство убитых были боевиками (потом Хезболла перестала отчитываться об убитых боевиках). Трагедии вроде февральского удара в Набатие, когда были убиты гражданские, шокировали и злили не только сторонников Хезболлы.

Партнёры и оппоненты Хезболлы много месяцев призывали не доводить ситуацию до полномасштабной войны.

В сентябре взрывы пейджеров и раций, убийства руководства Хезболлы и беспрецедентное усиление бомбардировок шиитских (но не только) районов произвели шокирующий эффект, особенно из-за гибели гражданских. За считанные недели больше миллиона ливанцев бежали из своих домов, спасаясь от войны. Многие устремились в Сирию.

Сама по себе смерть Насраллы потрясла Ливан и весь регион. Хотя Хезболла сохранится без него, в полной мере никто не сможет заменить столь знакового лидера – ни для сторонников и боевиков Хезболлы, ни для её партнёров. За убийством генсека последовали поражение в войне с Израилем и падение режима Асадов. Исследователи Nicholas Heras и Faysal Itani считают, что у власти в Сирии скорее всего останутся люди, враждебные Хезболле и Ирану. Так что Хезболла теряет важнейшие маршруты снабжения – как раз тогда, когда она оправляется от войны с Израилем. Более того, если ситуация в Сирии стабилизируется, у Дамаска почти наверняка будет влияние в Ливане. Это может сулить проблемы для Хезболлы, полагают Heras и Itani.

ЦАХАЛ остаётся на юге Ливана и продолжает периодически наносить удары. Уйдет ли ЦАХАЛ в оговоренные сроки или же нас ждет продолжение войны? Неясно. Но ВС Ливана занимают позиции на юге страны. Политики, требующие разоружения Хезболлы, надеются, что дело идёт к реализации резолюций ООН с призывами к роспуску вооружённых формирований.

Поражение ослабляет политические позиции Хезболлы внутри Ливана. Христианские, друзские и суннитские политики теперь ещё решительнее не хотят, чтобы президентом стал Сулейман Франжье – кандидат Хезболлы, близкий к Асадам.

К тому же, в обозримой перспективе Хезболле будет сложнее диктовать свои условия правительству, считает Michael Young из Бейрутского центра Карнеги. Конечно, Хезболла продолжает настаивать, что победила Израиль, ведь ей нужно сохранить поддержку шиитов и доказать ливанцам, якобы она защищает всю страну. Однако многие районы разрушены, и на восстановление нужны огромные деньги. Young сомневается, что Иран сможет/захочет профинанировать это, а монархии Залива не горят желанием инвестировать в Ливан, пока Хезболла сохраняет влияние и может ввязаться в очередную войну. Yezid Sayigh из Карнеги обращает внимание, что раз реконструкция будет идти через государство, а не иранские структуры, это увеличит влияние Набиха Берри (спикер парламента с 1992 и лидер шиитского Движения Амаль).

Война наложилась на тяжелейший экономический и финансовый кризис, который продолжается с конца 2019г. Теперь к этому добавились колоссальные разрушения в без того небогатых периферийных регионах и экологический ущерб (а сельское хоз-во важно для того же юга Ливана).

В Ливане всё ещё нет ни президента (с ноября 2022), ни правительства (с мая 2022). Парламент за год ни разу не попытался выбрать президента. Первая за полтора года попытка намечена на 9 января, но нет гарантий, что она к чему-то приведёт.

🇱🇧 Другие итоги 2024 в Ливане

• Несколько неожиданно был арестован Рияд Саламе, 30 лет возглавлявший Центробанк.

Конечно, его деятельность не один год расследовали в Ливане и нескольких европейских юрисдикциях… но ведь он десятилетиями помогал ливанским политикам и пользовался их покровительством. При нем была создана финансовая система, которую ливанские СМИ сравнивают с пирамидой. И в целом Саламе так или иначе покрывал коррупцию, в которой погрязли политические элиты.

Рияд Саламе покинул пост главы ЦБ летом 2023 г. На фоне общего паралича политической системы (страна больше двух лет живет без президента и правительства) должность осталась вакантной. И.о. руководителя ЦБ стал Васим Мансури. СМИ связывают его со спикером парламента (с 1992) Набихом Берри — главным шиитским политиком в Ливане.

• Падение режима Асадов интересует ливанцев ещё и с той точки зрения, что на территории их страны находится более миллиона сирийских беженцев (данные рознятся). Это политически острая тема, о которой много говорят политики (особенно, как мне кажется, христианские, включая и Ливанские силы, и их оппонентов из СПД).

• Michael Young из Бейрутского центра Карнеги полагает, что армия всерьез настроена на соблюдение резолюции 1701, поскольку запрос на это есть как у значительной части политических элит, так и у многих рядовых ливанцев.

В последние месяцы не только заклятые критики Хезболлы (вроде Ливанских сил и ко), но и, например, куда более осторожный Валид Джумблат заговорил о резолюции СБ ООН 1559 (о роспуске всех вооружённых формирований на территории Ливана). Ещё интереснее такие предложения звучат из уст депутата Фейсала Карами, союзника Асадов и Хезболлы.

Хезболла же пока явно не собирается распускать военное крыло.

• Война продемонстрировала противоречия между Ираном и ливанскими политическими элитами всех конфессий, включая даже шиитское Движение Амаль. Неслучайно в октябре Берри публично призвал к перемирию и резолюции 1701 в— вместе с Валидом Джумблатом и и.о. премьер-министра Наджибом Микати. Сам Микати критиковал Иран за вмешательство в дела Ливана, что довольно необычно (он старается держаться между лагерями союзников и оппонентов Хезболлы).

Michael Young также считает, что Берри хотел перемирия, поскольку израильские бомбардировки уничтожали в первую очередь деревни и районы, где живут его избиратели. Неспособность защитить своих сторонников угрожала политическому влиянию бессменного спикера парламента.

Во время визита в Бейрут глава МИД Ирана якобы высказал своё недовольство Набиху Берри, утверждает Young. Видимо, именно на эту критику реагировал Валид Джумблат, когда говорил: «Кое-кто посетил Ливан и хочет учить нас сопротивлению. Это мы можем преподать им урок о сопротивлении, а не наоборот». (Джумблат и Берри близки ещё с 1980-х).

• К тому же, продолжается кризис в отношениях Хезболлы с её крупнейшим христианским партнёром в лице Свободного патриотического движения. Противоречия касаются как президентских выборов, так и войны с Израилем. Председатель СПД Джебран Басиль заявлял, что участие в войне противоречит интересам Ливана.

📸 Площадь Рияда ас-Сольха, Бейрут, ~1960 г. В центре площади виднеется памятник первому премьер-министру независимого Ливана Р. Сольху.

Отец Рияда, Рида ас-Сольх, был османским госслужащим из Сайды/Сидона (в нынешнем Ливане). После распада империи (1918) Рида Сольх стал (1919) депутатом Всеобщего сирийского конгресса и даже поработал министром в недолговечном Сирийском королевстве (1919-20).

Как и многие ведущие политики-сунниты, в годы французского мандата Рияд ас-Сольх требовал независимости, а также арабского единства, то есть отвергал границы, проведённые французами после разгрома (1920) Сирийского королевства Фейсала.

Рияд ас-Сольх возглавлял несколько правительств при президенте Бишаре аль-Хури (1943-52), включая первое после независимости (1943).

Вероятно, убийство Сольха членами ССНП в Аммане (1951) подорвало позиции аль-Хури. Потеря столь важного суннитского союзника способствовала тому, что в 1952 г. президент аль-Хури ушёл на фоне массовых протестов из-за коррупции.

В 1920-х в арабской прессе велись дискуссии о хиджабе. Речь шла, в первую очередь, о том, нужно ли покрывать лицо.

Вот, что писала об этом ливанская феминистка Анбара Салам аль-Халиди в своих мемуарах (в те годы она была одной из тех, кто создавал первые движения за права женщин в Леванте, обсуждал эти вопросы в салонах и на конференциях, налаживал связи с феминистками в Египте):

«В 1920-е неожиданно наметился прогресс в вопросе о ношении хиджаба. В Бейруте вышла книга Назиры Зейн ад-Дин под названием «Раскрытие и покрытие» (1928), которая исследовала религиозные и прочие источники, касавшиеся этого обычая. Публикация стала сенсацией, спровоцировав ожесточенную общественную дискуссию – в основном среди людей пишущих. Большинство высказывавшихся чопорно требовали восстановить былую строгость в одеянии, награждая нас всеми мыслимыми эпитетами, описывающими аморальное поведение. Нападки особенно обострились после того, как я, насколько помню, тоже выступила с публичной лекцией – без хиджаба. Впрочем, все это противодействие уже не могло остановить движение вперед и изменить положение вещей.

Сначала обо всем этом лишь перешептывались. Но потом тему подхватили газеты и журналы, в которых высказывались представители обоих полов, ее стали обсуждать в салонах и клубах. Дошло до того, что некоторые журналы стали просить лидеров общественного мнения специально высказываться по упомянутым вопросам. Когда разразилась мировая война, участники дискуссии жестко разделились на два лагеря. Сторонники первого предлагали позволить женщинам не носить хиджаб и считали сокрытие женских лиц признаком национальной отсталости. Приверженцы второго лагеря со страхом предостерегали от подобного шага, считая хиджаб хранителем женственности и семьи. Некоторые наидостойнейшие авторы публично заявляли даже о том, что если женщина снимет хиджаб, то она незамедлительно прекратит выполнять свои супружеские обязанности и откажется от подчинения мужу. Подобные обсуждения в ту пору велись во всех арабских странах».

Важно помнить, что дискуссии на эту тему волновали в первую очередь людей из высших социальных слоёв. Ведь исторически, насколько я понимаю, подобные ограничения касались в первую очередь женщин из городской элиты. Об этом в своих мемуарах писала иракская врач Саниха Амин Заки:

«Когда [в 1920-30-х] мы были детьми, [в Ираке] распространились школы для девочек, особенно в Багдаде и больших городах, однако хиджаб по-прежнему был обычным делом среди всех [мусульманских] женщин из богатых и средних слоев. Что же касается крестьянок, то их лица были всегда открыты. Согласившись с женским образованием, мужчины в основном были решительно против того, чтобы женщины раскрывали свои лица. Ведь никто и никогда не видел мусульманку без хиджаба в общественном месте. Все женщины с непокрытыми лицами, которых можно было увидеть в школах и за их пределами, были христианками или еврейками, а также, разумеется, европейками».

Однако политической остроты добавляло то, что европейцы рассматривали хиджаб как признак отсталости. Это шло в копилку аргументов в пользу того, что арабы якобы не готовы к построению современного государства. В том числе так Франция и Британия объясняли, почему они пришли править арабскими провинциями Османской империи.

Зима в Бейруте конца XIX в. глазами российско-украинского востоковеда Агафангела Крымского:

«Два дня идет сильный дождь почти не прекращаясь, даже туземцы изумляются такому продолжительному ливню. Солнца, конечно, не видать, и потому наступил холод. Сколько градусов, не знаю (говорят, что семь выше нуля), но знаю, что кончики пальцев коченеют и писать неудобно. Окна я держу открытыми ради венти­ляции.

Вчера, когда ливень прекратился было и вместо него стало лишь моросить, я, взявши зонтик, пошел погу­лять. Все ходят в плащах, кутаются, бросают на меня изумленные взоры, что я легко одет. А я иду себе в сво­ем сереньком костюмчике и слышу замечания: «Известное дело: москоби [русский]!.. У них теперь от холода все мрут, так что ж ему наша Сирия?»

[…]

«…Сейчас был у меня визит священника приходской церкви Мар-Ныкула (св. Николая). У них здесь обычай: посещать православные семейства перед праздниками и, кроме того, каждое первое число месяца. Прошлый раз я дал ему франк, и теперь он опять сунулся в мою ком­нату. Я упорно показывал вид, что не понимаю, чего он пришел, и потому поп просидел у меня около часу. Ушел он как раз в ту минуту, когда я уж собирался было ему денег дать, чтобы избавиться от его присутствия.

Разго­вор наш шел, конечно, об арабском языке, о его преле­стях и трудностях, об отличиях языка народного от литературного — вообще о тех общеизвестных вещах, упо­минание о которых успело уж мне надоесть хуже горькой редьки. Я машинально повторял ему фразы насчет фило­логии, фразы, которые от частого употребления успел заучить почти наизусть, и, вероятно, изумлял его изрядно беглостью своей речи.

Видя, что я все-таки не вытаскиваю денег, поп заговорил со мною об языке греческом. Я объ­яснил ему, что я знаю лишь древнегреческий язык, а новейшего даже не понимаю, оказалось, поп моего заяв­ления не понял. Он не имеет сведения о классических авторах, он знает только отцов церкви».

[…]

«24 декабря 1896 г. [5 января 1897 г.], Бейрут

Дождь идет не переставая уж пятый день. Остается, значит, еще 35 дней и ночей до всемирного потопа. Дождь не показывает даже малейшего намерения прекратиться. Все мерзнут, но никто не догадается устроить камины в доме. Я, впрочем, не мерзну и сижу при открытых окнах. Потолок у меня в трех местах дал щели, из них струится вода. Под этими щелями поставлены ведра, которые за два часа наполняются. Что будет ночью, не знаю. При­ дется поставить не ведра, а ночвы [корыта]»

[…]

«В церкви я и сегодня не был. Хозяева мои задали мне вопрос: «Ну вот, ты говорил, что у вас в России не при­нято праздновать [праздники] Николая, Михаила, Варва­ры, Введения и т. п., неужели и Рождество у вас не празднуют?». Вопрос этот был мне предложен потому, что до сих пор на приглашения идти в церковь я всегда отвечал: «У меня не праздник». К их изумлению, я и теперь сказал, что и Рождество для меня не праздник, но что очень-очень многие русские, впрочем, празднуют этот праздник весьма торжественно».

Одна из первых фотографий Бейрута, рубеж 1860-70-х

На востоке виднеются Ливанские горы с их покрытыми снегом вершинами.

Корабли идут в порт Бейрута. В те годы через город шло всё больше товаров в Европу (особенно ливанский шёлк) и из неё (дешёвые промышленные товары). В Бейруте же обосновались европейские консулы и миссионеры с их школами и университетами.

Так что к началу ХХ в. город был центром не только торговли, но также образования и прессы, а театральные постановки поднимали политические темы.

📸 Felix Bonfils

🇱🇧 Поговорили вчера о ситуации в Ливане с дорогой коллегой @mideastr

Основные темы:

• как война и падение Асадов сказались на внутренней политике;

• сообщения о том, что ЦАХАЛ подумывает не уходить с юга Ливана в обозначенный срок (26 января);

• президентские выборы и шансы генерала Жозефа Ауна стать президентом (пост вакантен два года, 9 января парламент снова попробует выбрать главу республики).

https://www.youtube.com/watch?v=QDJadKs9A6s

Сегодня месяц с падения режима Башара Асада

И все дальше очевидно, что временные власти останутся надолго. Как надолго – вопрос открытый.

Вчера было объявлено, что переходное правительство Сирии приняло решение о переносе конференции по национальному диалогу с середины января на более поздний срок. Об этом заявил глава МИД республики Хасан аш-Шибани во время визита в Иорданию.

«Конференция отложена с тем, чтобы сделать необходимые приготовления и обеспечить участие в ней всех сегментов сирийского общества», — сказал он и пообещал, что новые власти создадут «расширенный подготовительный комитет».

Еще в декабре появились сообщения, что конференция национального диалога состоится в начале января, но никто не получил никаких приглашений. И, собственно, было ясно, что такие вещи быстро не делаются. Но будут ли они делаться и как и что за это время произойдет с Сирией. По опыту Ливии и Ирака переходный период может занять годы, например в Ливии он так и не закончился. Страна расколота и временные власти превращаются в постоянные.

Напомню, что в декабре в интервью телеканалу «Аль-Арабия» глава новой сирийской администрации Ахмед аш-Шараа заявил, что переходный период в Сирии может продолжиться три-четыре года, а всеобщим выборам будет предшествовать проведение переписи населения.

Плюс нужно понять - как пойдет процесс возвращения беженцев из Турции, арабских стран и Европы. По данным ООН на начало января, за три недели после падения режима Асада более 115 000 сирийцев вернулись домой из Турции, Иордании и Ливана. Для понимания - только в Турции было более 3 млн сирийских беженцев, а всего их более 6 млн. Плюс риблизительно 664 тыс. человек остаются недавно перемещенными по всей Сирии, в основном в провинциях Идлиб и Алеппо. Большинство из них, 75 процентов, — женщины и дети.


Пока же главным остается решение вопросов безопасности и восстановления страны. Уже в сотый раз пишу, что непонятна ситуация с курдами, которые контролируют северо-восток страны и некоторые районы на севере. Турция грозит военной операцией. Плюс есть места, где остатки прорежимных сил оказывают сопротивление новым властям, обычный бандитизм и угроза со стороны террористических группировок. Ну и посмотрим, как будет идти начавшийся процесс интеграции разных бывших антиа-асадовских группировок в новую сирийскую армию.

Что касается экономики, то здесь Дамаск может рассчитывать на помощь извне. В понедельник США ослабили некоторые ограничения для переходного правительства Сирии, чтобы разрешить ввоз гуманитарной помощи. Министерство финансов США выдало генеральную лицензию сроком на шесть месяцев, которая разрешает определенные транзакции с сирийским правительством, включая некоторые продажи энергоносителей и отправки денежных переводов, в том числе через ЦБ Сирии.

Безусловно, этот шаг не снимает санкции с Сирии, но демонстрирует ограниченную демонстрацию поддержки США нового переходного правительства и дает возможность внешним игрокам помогать Дамаску, не боясь рестрикций со стороны США. Например, Доха готова профинансировать значительное повышение заработной платы служащим государственного сектора в Сирии. Со своей стороны Саудовская Аравия сосредоточила на гуманитарной помощи, включая продовольствие, жилье и медикаменты.

О возможном облегчении режима санкций говорят и в ЕС. Министры иностранных дел «квинтета», сформированного Соединенными Штатами, Францией, Германией, Великобританией и Италией, встретятся в четверг, 9 января, в Риме, чтобы оценить ситуацию в Сирии спустя месяц после падения режима Башара Асада и поговорят в том числе о санкциях. Полностью снимать санкции с Сирии никто не торопится, ибо внешние игроки хотят посмотреть куда все пойдет.

Пока же активнее всего развиваются внешние связи Сирии В Дамаске побывали турецкие делегации, делегации арабских, европейских стран, а также США. Новый министр иностранных дел посетил уже несколько арабских столиц, а сам аш-Шараа собирается в ближайшее время с первым зарубежным визитом в Турцию.

Продолжение ниже

🇱🇧🗳️ Ливанский парламент всё же выбрал Жозефа Ауна, главнокомандующего ВС Ливана, президентом.

Президента не было с ноября 2022 года.

Теперь посмотрим, как скоро получится сформировать правительство. Полноправного кабинета нет с мая 2022 г.