(2/2) Я задумалась вот о еще чем: сейчас мы живем во времена некоторых «моральных катастроф» и, в отличие от предыдущих поколений, кажется, знаем как минимум о некоторых из них: например, мы знаем, что уничтожаем планету, когда выкидываем сдохшую половинку авокадо из холодильника. Значит ли это, что мы тоже полагаемся на удачу (и обычную, и моральную) — надеемся, что нас «пронесет» и не придется нести моральную ответственность за сгоревшую планету? Но что позволяет нам считать, что нам этот моральный абсолют известен более, чем колонизаторам или рабовладельцам был известен их? И что, в конечном итоге, остановить производство авокадо и бензина — это более морально-верное решение? Такой вот парадокс моральной удачи.

Нагель пишет:
«Наши убеждения всегда, в конечном счете, обусловлены факторами, находящимися вне нашего контроля, и невозможность охватить эти факторы, не оказавшись во власти других, заставляет нас сомневаться в том, знаем ли мы что-нибудь. Похоже, что если какие-то из наших убеждений верны, то это скорее чисто биологическая удача, чем знание».

Как водится, мы не можем знать того, чего мы не знаем. Иметь убеждение, соответствующее действительности — это тоже, скорее, удача.

(1/3) В 1966 году экономист Эрнст Шумахер (немец, перебравшийся в Англию от войны) написал эссе «Буддистская экономика». Это короткий текст о том, как могла бы выглядеть экономическая система, если бы в её центре находилось убеждение, что хорошая работа необходима для развития лучших человеческих качеств и что «производство из местных ресурсов для местных нужд является наиболее рациональным способом экономической жизни». Иными словами, абсолютно радикальная идея: что будет, если экономическая система не будет подчинять и разрушать социальную жизнь людей? Shocking, I know.

В эссе Шумахера есть несколько красивых аргументов.

Во-первых, труд — основа экономики. Но современные экономисты считают труд необходимым злом: если его можно автоматизировать, то и отлично. А сами работники — бесполезностью (disutility): работать — значит приносить в жертву свой комфорт, и зарплата — компенсация этой жертвы. Идеальная форма современной экономической системы избавлена от человеческого труда — что абсурдно само по себе. Но так появляется специализация корпоративного капитализма: работа разбита на повторяемые, однообразные кусочки, а взнос каждого — незначим.

В буддистской системе ценностей у работы есть не один смысл, а целых три: 1) дать человеку шанс использовать и развивать свои способности 2) дать ему возможность отцепиться от эго, объединившись с другими людьми в общей задаче и 3) производить товары и услуги, необходимые для полноценного существования. С этой точки зрения современный взгляд на труд ужасен: он лишает человека возможности самореализоваться, обесполезняет его и ставит в приоритет привязанность к вещам. В современной логике естественная альтернатива труду — безделье, но это тоже противоречит буддистскому представлению о человеческой природе.

Во-вторых, пишет Шумахер, современный экономист оценивает качество жизни через потребленные продукты: тот, кто больше потребляет, лучше живет, чем тот, кто потребляет меньше. Потребление — главная цель экономики, а фундаментальный критерий её успеха — общее количество произведенных вещей за определенный отрезок времени. А естественный же способ помогать безработным — это давать им продукты/вещи — то есть, снова заменять созидание потреблением.

Буддистский взгляд на цивилизацию предполагает обратную ценность: не мультипликацию желания и жажды потребления, но очищение человеческой сути, которая преимущественно и формируется через тот самый осмысленный, ненасильственный, созидательный труд.

Наконец, в-третьих, неравное распределение и растрата невозобновляемых источников энергии — это насилие против природы, которое неудержимо ведет к насилию между людьми. По причине заложенных в капитализм противоречий он нестабилен, и поэтому свобода, которую он обещает, нестабильна тоже (понятный фон для этого тезиса — фашизм, который Шумахеру довелось увидеть).

Срединный же путь между бездумным материализмом и традиционалистской неподвижностью — буддистский принцип right livelihood.

(2/3) Итак, буддистская экономика, которую концептуализирует Шумахер, основывается на следующих принципах:

— Работа, которая связывает человека с природой и с другими людьми; отделенная от эго; созидательная. Не бездумная и не отупляющая.

— Полная трудоустроенность: целью экономики должна стать не максимизация производства, а максимизация труда.

— Свобода от привязанностей к деньгам и благам: наилучшее качество жизни с минимальной зависимостью от потребления благ.

— Вещи, которые создаются для пользования, а не потребления: безумие, например, специально создавать плохие материалы, чтобы одежда из них разрушалась — только чтобы люди чаще покупали новую плохую одежду.

— Простота и не-насилие: локальные самодостаточные сообщества менее вероятно захотят вовлекаться в массовую войну, чем те, кто зависит от международных систем торговли (тезис в духе Карла Поланьи).

— Зависеть от импорта не-экономично: лучше производить достаточно из имеющегося. Хотеть что-то из далеких земель — скорее неудачное экономическое решение, чем рациональное поведение.

И это подводит нас к вопросу экономической рациональности.

(3/3) Понятное возражение Шумахеру может быть — но это же неразумно / нерационально / идеологично и вообще где религия, а где экономика.

Этот аргумент основывается на том, что современная экономика мыслит себя абсолютной наукой, состоящей из истинных утверждений; она, по своему собственному мнению, лишена какой-либо метафизики или ценностного компонента — что она свободна от идеологий, иными словами.

Homo economicus, который был объявлен «естественным человеком», ведет себя экономически рационально, и естественным, разумным образом рассматривает варианты и решения в рамках логических структур мышления, а не полагается на эмоции, мораль или психологию. Это — ключевой принцип экономической рациональности и основа современной экономической системы.

Как минимум, нам уже очевидно, что эмоциональность, мораль и психология играют важнейшую роль в современном капитализме — именно благодаря им существует рынок рекламы (за счет которого существуют соцсети, медиа и миллионы других людей и компаний).

Но рациональность — это тоже не абсолютное, а культуральное явление. Аргумент против буддистской экономики может быть таков: она основывается на религиозных ценностях, то есть, как бы, не рациональна и не логична, ибо в конечном итоге религия догматична. Но наше представление о том, что рационально, на деле связано с религиозной, культурной историей социальной жизни людей, и экономическая жизнь чаще всего следует из неё (об этом по своему писали и Карл Поланьи, и Макс Вебер).

Иудаизм, христианство и ислам — авраамические религии, которые основаны на концепции свободы пророка Авраама: люди Бога имеют исключительное право на управление миром. Монотеистические доктрины порождают монистический миропорядок, цель которого — собственная версия мирового господства. Индуизм, буддизм, конфуцианство и даосизм предлагают обратную индивидуалистической авраамической этике логику: это коллективистская этика, ориентированная на общее благополучие всех членов общества. Такая разница этик неизбежно предполагает и различное понимание того, что разумно и рационально. Например, в буддизме желание личного спасения или счастья противоречит условиям его достижения — поэтому стремиться к личному просветлению попросту неразумно, ибо это не приведет тебя к цели. Похожая логика распространяется и на экономику.

Мы же живем в ситуации, где экономическая жизнь подчинила и разрушает жизнь социальную — и это в конечном итоге приводит к коррозии политики, человеческих отношений и, в общем, того, как жизнь ощущается. Буддистская экономика и похожие теории возвращают в центр экономической мысли человека и его благополучие, а также благополучие всех людей вместе — вместо вводящих в заблуждение показателей типа ВВП или накопления капитала ради самого капитала. И это, на самом деле, куда больше похоже на экономически рациональную систему, чем.

Воспользуюсь случаем и скину сомнительно подходящий к постам plant meme, because reasons.

Быстрый анонс номер один: на ближайшие месяцы есть несколько мест для консультаций взрослых с СДВГ.

Это формат из пяти встреч, которые мы посвящаем сугубо функциональным вещам: как сделывать вещи, которые хочется, но не можется делать, или вещи, которые не хочется делать, но очень надо, как планировать и расставлять приоритеты, справляться с подавляющими делами, научиться регулировать свое эмоциональное состояние, снизить отвлекаемость и так далее.

За пять сессий мы стараемся внедрить в повседневную жизнь навыки, которые нужны именно в вашей ситуации и в контексте именно ваших задач. Это максимально конкретизированный формат работы: что происходит, почему, как с этим работать и что можно сделать, чтобы навык стал автоматическим или полу-автоматическим. В процессе составляем памятку из отработанных навыков и практик, которая потом у вас останется на случай, если/когда что-то отвалится (про профилактику рецедивов тоже поговорим). Потом можно пойти в разовый коучинг или еще один пятисетовик (теннисная отсылка). Или никуда не пойти.

Чуть подробнее про меня и про формат здесь.

Писать сюда: @humanaviator 

(И да, буду рада репостам).

Быстрый анонс номер два: на ближайшие месяцы есть несколько мест для философских консультаций / совместных ридингов, индивидуальных или групповых.

Я дипломированный политфилософ (мда) и за последнее время провела некоторое количество разных чтений с последующим обсуждением прочитанного. (Здесь есть многословный пост об этом, ниже — короче).

Обычно мы в переписке или коротком звонке обсуждаем ваши интересы (это может быть направление мысли, конкретный автор или более общий вопрос: например, как найти свое предназначение, или что можно считать достойными средствами для существования в современном обществе. Еще это может быть вопрос, связанный с личной практикой, или же более абстрактно академический — как что-то устроено, и почему что-то устроено именно так).

Потом я предлагаю почитать что-то, связанное с запросом: это может быть глава, статья/статьи, возможно, небольшая книга (зависит от того, какой объем вы готовы/хотите прочитать).

Когда все дочитываем — встречаемся в зуме, я что-то немножко рассказываю по сути дела и про контекст, и мы обсуждаем, что надумали на фоне прочитанного в свете вашего вопроса. Возможно, даже приходим к каким-то выводам.

Получается неплохо! Я вообще считаю, что философия — это отличное хобби или тема для вечеринки с пауэрпоинт-презентациями.

Так что если вдруг что-то такое интересно (опять же, для себя или для какой-нибудь группки, в таком формате или каком-либо другом) — пишите, что-то надумаем: @humanaviator 

(Тут репостам буду рада вдвойне).

Книгу из цитаты выше будем обсуждать в субботу, аккурат после утренней мимозы — одного из центральных элементов образа московского трудоголика, который уже забыл, зачем это всё, но остановиться не может. Такие герои в книжке тоже есть — она читается быстро и бодро (это сборник эссе психоаналитика, эдакий Ирвин Ялом, только про пост-труд), а суть становится понятна с первых страниц, так что чтение для разговоров самое подходящее.

Мы завершаем сезон совместных с издательством Ad Marginem ридингов «Экскоммуникация» обсуждением книги Джоша Коэна «Неработа. Почему мы говорим “стоп”» (301.01 КОЭ) и отправляемся на каникулы, неработать.

Коэн анализирует важное противоречие, лежащее в основе жизни современного человека: стремление к успеху и социально одобряемому труду и при этом естественное нежелание работать. Британский психоаналитик напоминает, что жизнь не исчерпывается работой, а наши амбиции часто конечной целью имеют подавленное желание забраться в кровать и не выходить из квартиры. Во время ридинга мы обсудим, как феномен отказа от конвенционального труда реализовался в стратегиях Энди Уорхола (выгоревший), Орсона Уэллса (лентяй), Эмили Диккенсон (мечтатель) и Дэвида Фостера Уоллеса (пофигист) и как на их примерах Коэн строит свою концепцию неработы.

Ридинг ведут:
⭐️ Оксана Мороз, кандидат культурологии, исследовательница цифровой памяти и травмы, консультант в сфере DEIB-коммуникации

⭐️ Катя Кудрявцева, авторка тг-канала «Вроде культурный человек», выпускница программы «Политическая философия»

Дата и время: 15 июня, 14:00
Место: библиотека Шанинки
Зарегистрироваться ➡️

(1/2) Интересный текст о богатстве и неравенстве — а именно, о связи капитала и идеи достаточности.

По Аристотелю — источнику, как мы знаем, бОльшинства идей в западной философии, — управление домом (ойкосом) требует богатства (ploutos). Ойкос — основа полиса, и поэтому никакая политическая теория не может обойти стороной вопрос того, как человек приобретает богатство.

Богатство у Аристотеля было средством достижения счастья (эвдемонии), а не самоцелью. И все же, конечно, «естественное» (то есть наследное) богатство — всегда предпочтительнее других вариантов. Торговля на рынке (то есть появление денег как медиума для сделок) и, тем более, делание денег с помощью денег (ростовщичество и прочее — что впоследствии было также осуждено в христианстве и исламе) — предпочтительными вариантами не являются, ибо они могут привести к жадности и поклонению знакам (денежным), а не сути (история Мидаса — как предупреждение от этого).

«В этом отношении Аристотель был в целом согласен с Карлом Марксом, который столетия спустя в первой книге "Капитала" настаивал на том, что придание ценности товару посредством торговли или обмена обесценивает его или лишает его сущности. Его истинной ценностью была “потребительная стоимость”, в отличие от “меновой стоимости”».

Но осуждение получения богатства с помощью механизмов обмена парадоксальным образом привело к тому, что сегодня мы называем «неравенством доходов», а также послужило обоснованием рабства. По Аристотелю, как есть «природные блага», которыми можно владеть, так есть и те, кого можно назвать «прирожденными рабами», цель которых — обеспечить своим безвозмездным трудом счастье рабовладельца.

Именно из-за этой идеи церковь веками не осуждала различные формы крепостного права и рабство. Расизм не был причиной, он последовал за коммерциализацией человеческих тел, которая возникла из-за связи аристотелевского принципа «естественного рабства» и возникшей системы массового производства. И именно поэтому стало возможным беспрецедентное производство «добавочной стоимости» (Маркс) человеческого труда.

Но фабрика в какой-то момент заменила плантацию — по причинам вовсе не гуманитарным, а вполне экономическим: правящие классы были вынуждены заключить со своими белыми промышленными рабочими определенные «сделки» (как, например, создание видимости «свободы» заключения контрактов рабочими на оплату своего труда). Идея такого взгляда на историю приводит к выводу: капитализм как в его ранних, так и в поздних формах всегда был случайным экономическим аппаратом для исправления ранее потерпевших неудачу систем накопления богатства.

Марксизм решал вторую половину уравнения «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Аристотель пожертвовал первой — отдал способности многих на откуп нуждам немногих — и это привело к натурализированному неравенству.

Удовлетворение потребностей многих приводит к удивительным (и чудовищным) эффектам — и, вполне вероятно, ведет к стимулированию империализма. Так, например, справедливый по отношению к победителям (по мнению самих победителей) Версальский договор так нагрузил экономическую и социальную систему проигравших, что Веймарская парламентская демократия не выдержала, и весь мир снова оказался втянут в войну.

Моральная аргументация по вопросу социального равенства («1 процент» и так далее) — вполне вероятно, не касается сути вопроса, которая находится не столько в распределении, сколько в производстве богатства; не столько в вопросе удовлетворения потребностей, сколько в попытке понять, из чего эти потребности состоят и как быстро, и под воздействием чего они меняются.

(—2)

С прискорбием сообщаю, что все мемы про surplus value какие-то несмешные, поэтому держите сохраненку.

Завела отдельный канальчик про all things related to ADHD, а именно: туда я планирую писать и лонгриды типа таких, если они вдруг придут ко мне, а еще собирать мемы (которые одновременно смешные и нет 🥲), расписывать практики/навыки, которые кажутся полезными, делать заметки к видео и статьям/иным текстам на тему и так далее. В закрепленном посте написано, почему так — в целом мне кажется, что в этом канале философия отвлекает от СДВГ, и наоборот. Это все очень увлекательно — для меня и внутри моей головы, но, вполне вероятно, навыки эмоциональной регуляции странно смотрятся рядом с рассуждениями о демократии и теориями общественного сожительства. Вероятно, как и обычно, разложить на коробочки может помочь. (А может и нет — тоже как и обычно).

Короче, у меня сдвг, поэтому.

Well, hello.

Впервые за, наверное, всю историю моих взаимоотношений с контентом на ютубе, посмотрела 2+ часовое видеоинтервью, где два мужика просто сидят, трещат, с уровнем вовлечения в происходящее 146%.

Название, конечно, слегка кликбейтное — аюрведа это просто вывеска, точнее, просто повод поговорить о том, насколько совместимы системы западной и восточной медицины. Доктор Майк выступает за сугубо западный подход: рандомизированные контролируемые исследования, представление о медицине как о системе лечения статистически заметных групп населения (а не отдельных индивидов) и «искусство медицины», то есть плохо (или вообще не) стандартизируемая практика приземления способов лечения, проверенных на массах, на индивидуальные тела и умы конкретных людей. С другой стороны — доктор Кей, который находится между восточным и западным мирами (готовился стать буддистским монахом, но стал западным врачом, который, однако, активно использует восточные практики в своей работе), и предполагает, что каждая из этих систем заметным образом игнорирует огромные куски человеческого опыта, а потому по определению они обе не полны. Но, если у них появится общая цель, они обе могут выиграть от взаимного обогащения друг друга (друг другом). И, кажется, если в той же философии или теории международных отношений эта общая для западной и восточной системы мысли цель может быть не очевидна, то у медицины (самой в себе) она как-то будто бы есть: помогать людям (вы)жить.

Но интересен, на мой взгляд, даже не только контент разговора (хотя он и крутой), но и то, как вообще этот разговор развивался: насколько очевидным становится сопротивление Майка и то, как Кей с этим сопротивлением работает (заметно, в какой момент Кей на секунду заскакивает в мета-позицию коуча и смотрит на их разговор со стороны, пытаясь понять, что именно сейчас происходит) — и как разговор выруливает именно туда, во взаимопонимание и обогащение позиций, изначально друг с другом не согласных.

Вот все бы споры о ценностях и экзистенциальных позициях в интернете такими были, конечно.