"ДЕДЫ КОПАЛИ", говорили старатели в Полдневой о старых шурфах и отвалах, перебирать которые - одна из возможных стратегий при поисках самоцветов. #дневник #ландшафт #теория В Колумбии люди действуют очень похоже.

. "Вот здесь деды (viejos) работали", говорил Даниэль, стоя перед одной из каменных стен. Это одно из ласковых прозвищ, которое чокоанос (жители провинции Чоко) используют, чтобы говорить о своих родителях или предках. "Рабы это сделали", уточняет Тагачи, не прекращая поливать стену водой...

У чокоанских старателей не так много способов предсказать, каковы будут результаты их труда. Они пытаются, конечно, берут пробы, чтобы увидеть, что может обнаружиться в почве. Кроме того, они пытаются заглянуть в будущее, исследуя прошлое. Следы прошлых выработок показывают, в какие места предки вкладывали свое время и силы, и, где, таким образом, вероятнее всего обнаружить золото. Cтаратели прислушиваются к рассказам о счастливых и невезучих шахтах, на которых работали viejos, читают ландшафт в поисках подсказок (остатков оборудования, характеристик почвы), чтобы определить, где другие уже пытались попытать счастья. Хотя такие данные помогают сориентироваться, это подразумевает еще и то, что придется работать там, где уже все выбрано. Однако горнопромышленники успокаивают себя тем, что их работа не может быть стопроцентно эффективна, и тем, что разные способы добычи приводят к разным результатам: механические помпы берут больше золота, чем лопаты, а экскаваторы, больше, чем помпы. А тоннели уходят глубже, чем способно взять и то, и другое [Jonkman J. The artisanal underground: gold, subsistence, and subsurface materiality in Colombia // Journal of the Royal Anthropological Institute. 2024.]

БЛАГОДАРЯ АКТИВНОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ на главной площади района, известного своими спортсменами, размещен большой подробный макет горы Эверест. Даже в Королевском географическом обществе в Лондоне макет Эвереста гораздо меньше.

ТЫ ДУМАЛА, ЭТО КОТИК / на кухне из блюдечка пил / А это чудовищный ротик / Всю душу мою проглотил (с) Чеширско-лесобазовский объект.

#дневник Примерно с улицы Котельщиков въехали в прибрежную зону, Елизарова, Дамбовская. Там везде особый прибрежный вайб многоэтажного жилья, быстренько построенного поверх старой советской приречной инфраструктуры. Между домами, в контражуре, вставали трубы ТЭЦ-1. Я расскажу немного ужасную историю, сказала девушка из радио. Китайцы купили частный дом, и через семь лет заметили, что в его подвале, в особой комнатке, живет бывшая хозяйка. Дорога идет через разбиваемый девелопментом складской и авторемонтный вернакуляр. Промелькнули баннеры ЖК «Страна Прибрежная». Предстоял проезд под дымами ТЭЦ.

ПРОЕЗД ПОД ДЫМАМИ ТЭЦ. Дымы ТЭЦ-1, если вдуматься, тоже своеобразная достопримечательность. Их видно еще на шпионских спутниковых фотографиях 1964 и 1972 гг. От Лесобазы того времени ни осталось никакой промышленности, очень мало застройки (да и та исчезнет в ближайшие годы), гидрография и рельеф — изменились значительно, все копано-перекопано, люди, люди вообще недолговечны. Но инфраструктурная доминанта, которую отлично видно даже из окон за много километров отсюда — стоит, и более того, в силу своей особой инфраструктурной материальности, жива, ведет себя очень активно, обладает агентностью, причем такой приятной, не античеловеческой, как иногда бывает с инфраструктурами, а вполне человеческой — каждый день говорит с нами о погоде, как исполинский колдун-ветроуказатель, машет своим белым облаком, показывает, что у природы на уме, чертит кварталы своей тенью, как часовой стрелкой. Чаще всего, конечно, видишь, что ветер с юга, в норме дым ТЭЦ должен идти на север от Лесобазы. Странно, но дымы ТЭЦ — самая устойчивая во времени ландшафтная черта Лесобазы, и более того, это ее главный, и очень важный, вклад в тюменский cityscape. Дымы Лесобазы — главная ее общетюменская достопримечательность. Правда с дороги, с улицы Дамбовской, ничего конечно, не увидишь.

ПЕСНИ ПРО МАЛОИЗВЕСТНЫЕ МЕСТА #songs В 1923 г. гитарист самоучка и батрак-издольщик из города Авалон в штате Миссиссипи Джон Херт поиграл с одним скрипачом, а через пять лет тот вспомнил про него, когда у него выпала возможность записать несколько треков в студии. В 1928 г. тридцатипятилетний Джон Херт съездил в большие города - Мемфис и Нью-Йорк, поиграл и попел там в банку (ему велели держать голову неподвижно, чтобы хорошо записалось, шея потом болела), записал 20 песенок, в том числе и песенку про любимый городок Авалон, состоящую из одного доставляющего риффа, вполне в духе шестидесятых. В песне про Авалон пелось: я всегда о нем думаю, Нью-Йорк большой город, но он не для меня, лучше я останусь навсегда в Авалоне со своими женщинами. Их фактически было две, не сразу, с разводом - от одной у Джона было двое детей, от второй еще несколько. Авалон трудно найти на гугл-снимках, это не городок, а несколько клочков застройки. Песни не особенно пользовались спросом, потом началась Великая Депрессия, в общем, записей больше не было, так он и оставался деревенским гитаристом, работал на полях, на железной дороге. В шестидесятых годах, за четыре года до смерти Джона Херта, его нашли белые люди, которые тогда как раз полюбили негритянский фольклор. Джон Херт, скромный мужчина с тихим голосом, стал звездой, песни которого перепевали будущие члены Зала Славы рок-н-ролла и даже один будущий Нобелевский лауреат. Так и умер, на пике внезапной славы и популярности. Дом Миссиссипи Джон Херта в Авалоне был местной достопримечательностью, но увы, сгорел в 2024 году. https://www.youtube.com/watch?v=sJRxkYNLEjM

С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НОВОЙ СТРАТЕГИИ ПРОСТРАНСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ, в нашей области примерно столько же мест, достойных господдержки, как на Чукотке:) Довольно интересно это все.

СТРОИТЕЛЬСТВО ДОМОВ У БУШМЕНОВ #теория Например, женщине из бушменского племени !кунг (запад пустыни Калахари) требуется всего сорок пять минут, чтобы построить укрытие. Но зачастую ей совсем не хочется его строить, и тогда она просто вешает две палки, которые символизируют вход в дом, хотя на самом деле никакого укрытия она не строит. Но это позволяет членам семьи сориентироваться, и выяснить, с какой стороны огня должны сидеть женщины, а с какой мужчины (Marshall, 1960). Это также позволяет всем остальным понять, как данное укрытие расположено по отношению к лагерю.

Цит. по: Rapoport A. Vernacular architecture and the cultural determinants of form // Buildings and society: Essays on the social development of the built environment / Ed. by A. D. King. London, Boston, Melbourne and Henley: Routledge & Keagan Paul, 1980. P. 167. Амос Рапопорт объясняет на этом примере свою концепцию конгруэнтности вернакулярной (в его контексте читай: традиционной) архитектуры. В отличие от современной такая архитектура, создаваемая не архитекторами, а устоявшимися традиционными моделями, обладает повышенной интенсивностью взаимодействия формы (жилища) и (предписанного) поведения. Рапопорт выражается вполне по-лотмановски (истоки у них одни и те же, я думаю - Роман Осипович Я. и Клод Л-С.), жилище кодирует культуру и наоборот. И так уже голой бушменке в жарком климате Калахари не нужны все эти материальные объяснения архитектуры, которые мы обычно себе даем - укрытие от невзгод, приватность жизни - но связанные с ними социальные смыслы она, как приличный человек, продолжает транслировать. При этом, по мнению Рапопорта, современная архитектура разучилась внятно транслировать смыслы при помощи формы (см. "Уроки Лас-Вегаса", они про то же).

КАНАВЫ НА МЕКСИКАНСКОМ ПРОСЕЛКЕ (ДАБЛИНГ) #теория #инфраструктура С утра мне попалась статья Шейлин Мюльман (2019), посвященная «скрытой инфраструктуре» (clandestine infrastructure) наркокартелей на американской границе. Работая по другим делам в этом регионе, Мюльман заметила, что любой проселок в самой глухой части пустыни перекопан поперек канавами, при дождях превращающихся в лужи. Выяснилось, что власти копают эти канавы на отдаленных дорогах, потому что они используются наркоторговцами в качестве взлетно-посадочных полос для самолетов, перевозящих наркотики. Происходит "удвоение" (doubling) функции инфраструктуры. Да, пишет Мюльман (p.47), обычно любая инфраструктура используется множеством способов - дорога может функционировать как импровизированный рынок, рекреация, игровое пространство для детей и т.д., но в этом случае она видит особую историю - ни один из этих случаев не зависит от конкретной формы дороги. В данном же случае подпольная взлетно-посадочная полоса должна выглядеть как дорога, чтобы она могла также тайно функционировать как взлетно-посадочная полоса.

Дальше (p. 48) Мюльман обращается к известной проблеме "видимости/невидимости" инфраструктуры. В отличие от "стандартной" невидимости инфраструктуры, которая обнаруживается только тогда, когда она сломается, о которой писали с самого начала этого направления, описываемые М. инфраструктуры наркоторговцев намеренно играют с функцией двойного использования, обеспечиваемого диалектикой видимости и невидимости.

Другой случай "удвоения", описанный М. - приграничные индигены, выступающие в качестве гидов по территории. Их статус стандартно "эссенциализируется", все, в том числе полицейские и наркоторговцы, знают, что они, c одной стороны, имеют право "легально" быть там, где никто другой быть не может, с другой - обладают знаниями, которые позволяют им, если они захотят, сливаться с ландшафтом. Благодаря этой воспринимающейся как естественная (эссесенциализирующей) связи между местными индейцами, ландшафтом и знаниями о нем, ландшафт становится стабильной сетью, позволяющей переправлять наркотики, причем "знание земли" как раз и удваивается. С одной стороны это легальное и всем понятное воплощение права этого народа на территорию, c другой - возможность осуществлять незаконные махинации.

Связи между землей и людьми здесь способствовали инфраструктуризации самой земли, пишет М. (p.63)

ВДОЛЬ ЗОЛОШЛАКООТВАЛА № 3. #дневник Мне навстречу явилась молодая дама в белом пуховичке, гуляла вдоль водоема под небом антициклона. — Скажите, спросил я ее, а как это озеро называется? — Озеро? — удивилась дама, — да никак не называется, это не озеро, это же болото. И пошла дальше. — Болото, — посмеялся я. С дамбы, по которой я шел вдоль северного берега северной части бассейна-отстойника, была видна вся многоэтажная Лесобаза, собственно, микрорайон «Тура». Но только ее отделяло от меня довольно много метров болота. Собственно, вот это болото и было теми самыми Казачьими Лугами, остатком исполинской заливной территории, где когда-то были только одни старицы реки Туры, комары, птицы, травы и камыш. Надо было как-то возвращаться в цивилизацию. Я отдался дрейфу и пошел по единственной дорожке, которую мне предлагал ландшафт. Со стороны самой Лесобазы эту тропку фиг увидишь, другой ее конец спрятан за скучный отбойник Лесопарковой улицы, но со стороны дамбы она очень эффектна, идти было очень приятно, награда за блуждания по некрасивым микрорайонам. Камыши сначала были мне по плечо, потом стали выше головы, двухметрового размера, внизу, судя по всему, была уже вода. Перепрыгнув ручеек, оставшийся здесь от озера Оброчного, я вышел на Лесобазу.

ЗОЛОШЛАКООТВАЛ № 3 #дневник #инфраструктура. Раз уж всем так зашло, еще кусочек:) До 1979 г., пока ТЭЦ топилась тюменским торфом, в этих местах были золошлакоотвалы, с начала восьмидесятых превратившиеся в разделенный дамбой бассейн-отстойник, на техническом языке электростанции(юридического хозяина) именующийся «Золошлакоотвал № 3», а на языке местного ТОСа, присвоившего имена всей Лесобазе, до которой он мог дотянуться— пруд Чистый. Вот такая инфраструктурная шизофрения, чистый, но отстойник. Северная часть отстойника, повторяющая дугу старицы оз. Оброчного, проходившую несколько севернее, но засыпанную строителями микрорайона «Тура» лет пятнадцать назад, в общем, никак не называется. На Викимапии она именуется Гребной канал, но местные говорят, что это неправда, Гребным каналом называли собственно водосброс ТЭЦ в Оброчное, это в другом месте, там тренировались когда-то байдарочники. Завершая свою экскурсию, я пошел прогуляться по его брегам. После оттепельной не очень суразной микрорайонной застройки, набитой грязными автомобилями и пожилыми вернакулярными вывесками, белизна снегов и ровные горизонтальные линии сильно порадовали. Уже и не хотелось возвращаться назад, я отдался дрейфу, думал, где-то же там можно будет свернуть,вернуться. Прошел шлагбаум, на котором было написано, что проход и проезд запрещен, и тут же рядом на снегу явственно обозначался и проход и проезд сотен людей, прошел технический пирс — прямо рядом с лыжней под лед открывался квадратный люк и в него текла горячая по виду вода. Люди используют этот технический пирс как смотровую площадку, приятный вид — ровная дамба, на горизонте торчат красивые современные формы квартала «Культура», по снегу далеко-далеко бежит лыжник, внизу - под тонкими железными прутьями рокочет техническая горячая вода, стекающая куда-то в иное криповатое измерение.

ЗОЛОШЛАКООТВАЛ № 3 #дневник #инфраструктура Технический пирс ТЭЦ-1 на золошлакоотвале № 3

УТРО ДНЯ РОЖДЕНИЯ выдалось каким-то нервным. Но зато вот сестричка мне прислала именную открытку, нарисованную собственными руками с учетом моих романтических научных интересов.

ИЗ БЕСЕДЫ С ТАКСИСТОМ #дневник Таксист был приветливый такой, разговорчивый. Почему-то этот разговор очень поднял настроение. -- А вы на тарифе "Вместе" ездили? - спросил таксист. - Да как-то не приходилось, - сказал я. -- А то тут инциндент произошел, -- сказал таксист. -- Я подъехал как-то за первым пассажиром. Выходит такой мужчина, лет пятидесяти, ну такой, хороший очень, открывает дверь, садится ко мне вперед. Едем за вторым пассажиром. Выходит ТАКОЙ ЖЕ мужчина, ну, очень похож, лет пятидесяти, тоже пьяненький, открывает дверь впереди, и спрашивает первого, а ты кто такой, почему на мое место сел? И начинается у них такой разговор на отвлеченные темы, то же, да потому же, никак не могут решить, кому на первом месте сидеть. Мне надоело, я говорю, может, если нет согласия, cядем оба назад, и поедем уже? Тут тот, который впереди, поворачивается ко мне и говорит с неожиданной злобой: -- А ты мне почему замечания делаешь, ЩЕНОК? Тут я опешил, -- смеялся таксист, -- ну и тариф! За лишних двадцать рублей, и такая злоба. -- Да, люди странные, -- сказал я, -- большое мужество вам надо иметь, чтобы на работу выходить.

АНТРОПОЛОГ НА РАЙОНЕ о Тюмени https://www.youtube.com/watch?v=cv6hqs6XsQY