ОБРАТНАЯ СТОРОНА СВЯТОСТИ
Кто-то пошутил: когда человек начинает стремиться в рай, жизнь окружающих превращается в ад.
Наверное, это в большей мере ирония. Однако и у святости, несомненно есть обратная сторона.
1.
"Со святыми упокой, но жить с ними не приведи, Господи!", - часто вспоминал остроту Иустина Поповича Петр Лопухин, секретарь и казначей Западно-Европейской епархии, которой управлял свт. Иоанн Шанхайский (Максимович).
Десять лет, пока владыка руководил епархией, Петр Лопухин жил с ним в одном доме, готовил еду и разделял стол и был, вероятно, одним из наиболее близко знавших его в то время людей.
В письмах протоиерею Георгию Граббе он на протяжении этих лет описывал своих впечатления от жизни и работы со святым.
Интересно проследить, как первая восторженность сменяется усталостью, раздражением и разочарованием. Причем именно то, что вызывало наибольшее восхищение, начинает вызывать и максимальное раздражение.
Известно, что св. Иоанн Шанхайский был крайним аскетом. Всю жизнь он спал сидя, чтобы "не изнежить тело", в любую погоду ходил босиком или в летних сандалиях и даже с температурой 40 градусов и опухшими и гноящимися ногами не пропускал свое ежедневное служение Литургии.
Поначалу это казалось его секретарю торжеством духа над немощью тела. Однако, что хорошо для пустынника, оказывается вредным для архиерея.
Годы и усталость брали свое, и непосильный аскетизм, просто, мешал ему управлять епархией и общаться с людьми. Доходило до того, что епископ порой засыпал в самый неожиданный момент. В его приемной толпились посетители, а добудиться его было невозможно. Или он был настолько утомлен, что оказывался не в силах на чем-то сосредоточиться.
"Бедный Владыка Иоанн! - писал Петр Лопухин в одном из писем. - Он замучил себя!.. Он не понимает, что у него уже нет прежних сил! Что свою жизнь он часто ведет на нервах и на подъеме, но кончился подъем... Недавно в его хорошую минуту я сказал ему: «Вы понимаете, до чего вы себя довели. Ведь вы в таком состоянии ни на что не годны, вы не можете работать, а только ходить по больницам…» – и он мне впервые сказал, что он устал…".
Собственное равнодушие к уюту оборачивалось иногда равнодушием к другим людям. Не заботясь о себе, он не считает нужным и заботиться о других. Или точнее: не понимает,что другие могут нуждаться в заботе.
Вот, как Петр Лопухин описывает начало учебного года в епархиальном Корпус-Лицее имени Императора Николая II, в котором воспитывали мальчиков-эмигрантов "в православном и национальном духе":
"А Владыка, кажется, на самом деле не чувствует грязи. Сейчас начинается учебный год, и даже не промыли матрасов и не набили свежей соломой. Для одежды у детей нет ни шкапчиков, ни столиков, ни стульев, раздеваясь, они кладут ее или на пол, или на кровать. И больно, и противно смотреть, а это его совершенно не трогает. Вонь стоит – не чувствует. Я понимаю, что некоторые матери смотрят на него со злобой!".
Все окружающие епископа люди хорошо понимают, что только такой аскет и бессребреник может жить в тех условиях, в которых он живёт, и служить в нищей и разоренной епархии. При этом им также было понятно, что и другой при нем она не будет.
"Как старость приходит толчками, так и сознание неудачи деятельности Архиепископа Иоанна также приходит, как ни противился ему, - с горечью пишет Петр Лопухин через четыре года после знакомства со святителем. - Многие вообще рады, что есть такой подвижник, но никто не хочет иметь с ним дела и общения в жизни".
(Окончание ниже)
Кто-то пошутил: когда человек начинает стремиться в рай, жизнь окружающих превращается в ад.
Наверное, это в большей мере ирония. Однако и у святости, несомненно есть обратная сторона.
1.
"Со святыми упокой, но жить с ними не приведи, Господи!", - часто вспоминал остроту Иустина Поповича Петр Лопухин, секретарь и казначей Западно-Европейской епархии, которой управлял свт. Иоанн Шанхайский (Максимович).
Десять лет, пока владыка руководил епархией, Петр Лопухин жил с ним в одном доме, готовил еду и разделял стол и был, вероятно, одним из наиболее близко знавших его в то время людей.
В письмах протоиерею Георгию Граббе он на протяжении этих лет описывал своих впечатления от жизни и работы со святым.
Интересно проследить, как первая восторженность сменяется усталостью, раздражением и разочарованием. Причем именно то, что вызывало наибольшее восхищение, начинает вызывать и максимальное раздражение.
Известно, что св. Иоанн Шанхайский был крайним аскетом. Всю жизнь он спал сидя, чтобы "не изнежить тело", в любую погоду ходил босиком или в летних сандалиях и даже с температурой 40 градусов и опухшими и гноящимися ногами не пропускал свое ежедневное служение Литургии.
Поначалу это казалось его секретарю торжеством духа над немощью тела. Однако, что хорошо для пустынника, оказывается вредным для архиерея.
Годы и усталость брали свое, и непосильный аскетизм, просто, мешал ему управлять епархией и общаться с людьми. Доходило до того, что епископ порой засыпал в самый неожиданный момент. В его приемной толпились посетители, а добудиться его было невозможно. Или он был настолько утомлен, что оказывался не в силах на чем-то сосредоточиться.
"Бедный Владыка Иоанн! - писал Петр Лопухин в одном из писем. - Он замучил себя!.. Он не понимает, что у него уже нет прежних сил! Что свою жизнь он часто ведет на нервах и на подъеме, но кончился подъем... Недавно в его хорошую минуту я сказал ему: «Вы понимаете, до чего вы себя довели. Ведь вы в таком состоянии ни на что не годны, вы не можете работать, а только ходить по больницам…» – и он мне впервые сказал, что он устал…".
Собственное равнодушие к уюту оборачивалось иногда равнодушием к другим людям. Не заботясь о себе, он не считает нужным и заботиться о других. Или точнее: не понимает,что другие могут нуждаться в заботе.
Вот, как Петр Лопухин описывает начало учебного года в епархиальном Корпус-Лицее имени Императора Николая II, в котором воспитывали мальчиков-эмигрантов "в православном и национальном духе":
"А Владыка, кажется, на самом деле не чувствует грязи. Сейчас начинается учебный год, и даже не промыли матрасов и не набили свежей соломой. Для одежды у детей нет ни шкапчиков, ни столиков, ни стульев, раздеваясь, они кладут ее или на пол, или на кровать. И больно, и противно смотреть, а это его совершенно не трогает. Вонь стоит – не чувствует. Я понимаю, что некоторые матери смотрят на него со злобой!".
Все окружающие епископа люди хорошо понимают, что только такой аскет и бессребреник может жить в тех условиях, в которых он живёт, и служить в нищей и разоренной епархии. При этом им также было понятно, что и другой при нем она не будет.
"Как старость приходит толчками, так и сознание неудачи деятельности Архиепископа Иоанна также приходит, как ни противился ему, - с горечью пишет Петр Лопухин через четыре года после знакомства со святителем. - Многие вообще рады, что есть такой подвижник, но никто не хочет иметь с ним дела и общения в жизни".
(Окончание ниже)
(Начало выше)
2.
Мать Мария (Скобцова) была человеком удивительно милосердным. Она готова была идти в самые страшные трущобы, чтобы вытащить оттуда человека, нуждающегося в помощи.
"Каждый из них требует всей вашей жизни, ни больше - ни меньше. Отдать всю свою жизнь какому-нибудь пьянице или калеке, как это трудно!", - писала она.
Это и в самом деле было трудно. Большей частью потому, что "отверженные", которым делалось добро, не только принимали его, как должное, но и стремились прихватить ещё что-нибудь сверху за счёт других "несчастных" или родных матери Марии.
Так, наркоманка, которую она приютила, на следующий же день стащила у ее дочери деньги. Чтобы снять с нее подозрения, монахиня подбросила под диван собственные деньги и упрекала всех за необоснованные подозрения.
В тот раз воришка расплакалась и вроде бы раскаялась, но были ли эти упрёки приятны близким матери Марии?
А случалось подобное нередко. С той же легкостью, с какой она прощала реального преступника, она обрушивалась с упреками на тех, кто вывел его на чистую воду.
Много претерпел в этом смысле ее многолетний помощник Федор Пьянов, человек «большой доброты и благородства», благодаря которому все благотворительные проекты монахини и держались кое-как на плаву.
Ему постоянно приходилось улаживать неприятности с госорганами, в которые мать Мария ввязывалась по широте натуры и из любви к людям, и призывать к порядку тех, "помощников" монахини, кто крал уж совсем беспардонно.
Так, однажды, она уговорила Пьянова, назначить одного родовитого эмигранта директором дома отдыха в Нуази–ле–Гран. Пьянов согласился и назначил.
Несколько месяцев спустя он приехал из Парижа в Нуази. По дороге к дому отдыха местный лавочник спросил Федора, когда хозяйственное управление дома вернёт ему долг - 200000 франков.
Тут же проверив все документы, Пьянов обнаружил поддельную расписку: деньги на выплату долга новый директор, просто, прикарманил.
Пойманный за руку, он признался в растрате. Обращаться в суд Пьянов не собирался, но денег на содержание больных и без того не хватало: директора надо было убирать.
Однако, узнав об этой ситуации, мать Мария категорически выступила против увольнения, а своего помощника обвинила в бесчеловечности.
Аналогичная история случилась позже во время немецкой оккупации. В Нуази был назначен новый садовник. Однажды Пьянов узнал о странном происшествии: садовник повесил собаку.
Федор Тимофеевич приехал, чтобы проверить слух, и обнаружил, что садовник крадет продукты и сбывает их на черном рынке. Он тут же сообщил об этом монахине и потребовал увольнения вора. И снова, как и в первый раз она обвинила его в бессердечии и бесчеловечности.
И это были только самые вопиющие случаи. Других, более мелких, тоже хватало. Только такой терпеливый и незлопамятный человек, как Федор Пьянов мог продолжать помогать ей и не обращать внимание на ее резкие и несправедливые слова.
Ее милосердие к людям было сознательным и целенаправленным. То, что она делала, полностью соответствовало словам Исаака Сирина, которые она как-то выписала для себя:
"Если милостив не бывает выше своей правды, то он не милостив, — то есть настоящий милостивый не только дает милостыню из своего собственного, но и с радостью терпит от других неправду, и милует их".
Проблема в том, что жизнь в пустыне и в миру довольно сильно отличаются друг от друга. Можно простить разбойника, который залез к тебе в пещеру и оставил тебя без обеда. Куда сложнее простить вора, который лишил пропитания несколько десятков человек. И твоя доброта к нему очень часто может обернуться несправедливостью к тем, кто пытается этому вору помешать, заботясь, собственно, не о своем кармане, а о тех, кого он обокрал. Что, в общем, и случалось иногда с прекрасной и святой женщиной, матерью Марией Скобцовой.
2.
Мать Мария (Скобцова) была человеком удивительно милосердным. Она готова была идти в самые страшные трущобы, чтобы вытащить оттуда человека, нуждающегося в помощи.
"Каждый из них требует всей вашей жизни, ни больше - ни меньше. Отдать всю свою жизнь какому-нибудь пьянице или калеке, как это трудно!", - писала она.
Это и в самом деле было трудно. Большей частью потому, что "отверженные", которым делалось добро, не только принимали его, как должное, но и стремились прихватить ещё что-нибудь сверху за счёт других "несчастных" или родных матери Марии.
Так, наркоманка, которую она приютила, на следующий же день стащила у ее дочери деньги. Чтобы снять с нее подозрения, монахиня подбросила под диван собственные деньги и упрекала всех за необоснованные подозрения.
В тот раз воришка расплакалась и вроде бы раскаялась, но были ли эти упрёки приятны близким матери Марии?
А случалось подобное нередко. С той же легкостью, с какой она прощала реального преступника, она обрушивалась с упреками на тех, кто вывел его на чистую воду.
Много претерпел в этом смысле ее многолетний помощник Федор Пьянов, человек «большой доброты и благородства», благодаря которому все благотворительные проекты монахини и держались кое-как на плаву.
Ему постоянно приходилось улаживать неприятности с госорганами, в которые мать Мария ввязывалась по широте натуры и из любви к людям, и призывать к порядку тех, "помощников" монахини, кто крал уж совсем беспардонно.
Так, однажды, она уговорила Пьянова, назначить одного родовитого эмигранта директором дома отдыха в Нуази–ле–Гран. Пьянов согласился и назначил.
Несколько месяцев спустя он приехал из Парижа в Нуази. По дороге к дому отдыха местный лавочник спросил Федора, когда хозяйственное управление дома вернёт ему долг - 200000 франков.
Тут же проверив все документы, Пьянов обнаружил поддельную расписку: деньги на выплату долга новый директор, просто, прикарманил.
Пойманный за руку, он признался в растрате. Обращаться в суд Пьянов не собирался, но денег на содержание больных и без того не хватало: директора надо было убирать.
Однако, узнав об этой ситуации, мать Мария категорически выступила против увольнения, а своего помощника обвинила в бесчеловечности.
Аналогичная история случилась позже во время немецкой оккупации. В Нуази был назначен новый садовник. Однажды Пьянов узнал о странном происшествии: садовник повесил собаку.
Федор Тимофеевич приехал, чтобы проверить слух, и обнаружил, что садовник крадет продукты и сбывает их на черном рынке. Он тут же сообщил об этом монахине и потребовал увольнения вора. И снова, как и в первый раз она обвинила его в бессердечии и бесчеловечности.
И это были только самые вопиющие случаи. Других, более мелких, тоже хватало. Только такой терпеливый и незлопамятный человек, как Федор Пьянов мог продолжать помогать ей и не обращать внимание на ее резкие и несправедливые слова.
Ее милосердие к людям было сознательным и целенаправленным. То, что она делала, полностью соответствовало словам Исаака Сирина, которые она как-то выписала для себя:
"Если милостив не бывает выше своей правды, то он не милостив, — то есть настоящий милостивый не только дает милостыню из своего собственного, но и с радостью терпит от других неправду, и милует их".
Проблема в том, что жизнь в пустыне и в миру довольно сильно отличаются друг от друга. Можно простить разбойника, который залез к тебе в пещеру и оставил тебя без обеда. Куда сложнее простить вора, который лишил пропитания несколько десятков человек. И твоя доброта к нему очень часто может обернуться несправедливостью к тем, кто пытается этому вору помешать, заботясь, собственно, не о своем кармане, а о тех, кого он обокрал. Что, в общем, и случалось иногда с прекрасной и святой женщиной, матерью Марией Скобцовой.
Отсидев 27 лет в тюрьме и став президентом ЮАР, Нельсон Мандела предложил создать в стране "Комиссию истины и примирения" для расследования преступлений, совершенных в ЮАР в 1970-х и 1980-х годах.
Основной ее идеей было не столько правосудие, сколько раскаяние и милосердие. Любой белый полицейский или армейский офицер мог добровольно сдаться, раскрыть свои преступления, признать вину и попросить об амнистии.
Выступать могли и палачи, и их жертвы. Заседания были публичными и шли в прямом эфире. Характерно, что в крупных городах проходили они в помещениях методистских миссий и церквей. Возглавлял Комиссию англиканский архиепископ Десмонд Туту.
Возможно, результат был далек от идеального. Из 7111 заявлений об амнистии удовлетворено было только 849. Почти 5,5 тысяч отклонили.
В то же время случались на этих заседаниях и, действительно, удивительные происшествия.
Однажды полицейский рассказал, как с коллегами застрелил 18-летнего юношу и сжёг его тело. А спустя 8 лет живьём сжёг его отца на глазах у жены.
Пожилая женщина присутствовала в зале во время его рассказа. Судья обратился к ней с вопросом: как следует поступить с раскаявшимся полицейским.
Прежде всего, она попросила, чтобы он отправился на место преступления и собрал прах ее мужа, чтобы она могла достойно его похоронить. Пряча глаза, полицейский молча кивнул.
Тогда женщина добавила: "Он забрал всю мою семью. С тех пор мне некого любить. Пусть дважды в месяц он приходит ко мне домой и проводит день в роли моего сына.
Я хочу, чтобы мистер Ван де Брок знал, что за свое раскаяние он прощен Богом, и я его тоже прощаю. В знак того, что мое прощение реально, я хотела бы его обнять".
С этими словами она двинулась к скамье, на которой сидел полицейский. И в этот момент он потерял сознание.
К сожалению, я не знаю, чем закончилась эта история. Действительно ли полицейский пережил покаяние и стал другим. Смогла ли пожилая женщина простить его от всего сердца. Но, кажется, именно об этом писал апостол, говоря: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром». Нет иного способа остановить зло, кроме как отказавшись быть тем, через кого оно плодится в мире.
Месть делает его бесконечным. Правосудие придает мести законную форму, вводит зло в рамки закона. И только добро, основанное на милосердии, способно реально противостоять злу. Оно кажется бессильным по сравнению со злом, но только оно несёт в себе надежду на перемены.
"Никто не рождается с ненавистью к другому человеку из-за цвета кожи, происхождения или религии. Люди учатся ненавидеть, и если они могут научиться ненавидеть, нужно стараться учить их любви, потому что любовь намного ближе человеческому сердцу" (Нельсон Мандела).
Основной ее идеей было не столько правосудие, сколько раскаяние и милосердие. Любой белый полицейский или армейский офицер мог добровольно сдаться, раскрыть свои преступления, признать вину и попросить об амнистии.
Выступать могли и палачи, и их жертвы. Заседания были публичными и шли в прямом эфире. Характерно, что в крупных городах проходили они в помещениях методистских миссий и церквей. Возглавлял Комиссию англиканский архиепископ Десмонд Туту.
Возможно, результат был далек от идеального. Из 7111 заявлений об амнистии удовлетворено было только 849. Почти 5,5 тысяч отклонили.
В то же время случались на этих заседаниях и, действительно, удивительные происшествия.
Однажды полицейский рассказал, как с коллегами застрелил 18-летнего юношу и сжёг его тело. А спустя 8 лет живьём сжёг его отца на глазах у жены.
Пожилая женщина присутствовала в зале во время его рассказа. Судья обратился к ней с вопросом: как следует поступить с раскаявшимся полицейским.
Прежде всего, она попросила, чтобы он отправился на место преступления и собрал прах ее мужа, чтобы она могла достойно его похоронить. Пряча глаза, полицейский молча кивнул.
Тогда женщина добавила: "Он забрал всю мою семью. С тех пор мне некого любить. Пусть дважды в месяц он приходит ко мне домой и проводит день в роли моего сына.
Я хочу, чтобы мистер Ван де Брок знал, что за свое раскаяние он прощен Богом, и я его тоже прощаю. В знак того, что мое прощение реально, я хотела бы его обнять".
С этими словами она двинулась к скамье, на которой сидел полицейский. И в этот момент он потерял сознание.
К сожалению, я не знаю, чем закончилась эта история. Действительно ли полицейский пережил покаяние и стал другим. Смогла ли пожилая женщина простить его от всего сердца. Но, кажется, именно об этом писал апостол, говоря: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром». Нет иного способа остановить зло, кроме как отказавшись быть тем, через кого оно плодится в мире.
Месть делает его бесконечным. Правосудие придает мести законную форму, вводит зло в рамки закона. И только добро, основанное на милосердии, способно реально противостоять злу. Оно кажется бессильным по сравнению со злом, но только оно несёт в себе надежду на перемены.
"Никто не рождается с ненавистью к другому человеку из-за цвета кожи, происхождения или религии. Люди учатся ненавидеть, и если они могут научиться ненавидеть, нужно стараться учить их любви, потому что любовь намного ближе человеческому сердцу" (Нельсон Мандела).
КАЗНЬ ТЕТРАДКИ
У писателя Михаила Осоргина есть замечательная книга "Старинные рассказы". Это истории из русской жизни XVII - XIX веков.
Хотя это художественные произведения, но за каждым из них лежит реальная история, найденная в мемуарах и исторических документах (в том числе материалах следственных и судебных органов, бумагах из губернских архивов).
Один из них ("Казнь тетрадки"), на мой взгляд, даёт лучше ощутить атмосферу того времени, которое я частично затронул в заметке "Церковь против Библии".
Читать "Казнь тетрадки"
У писателя Михаила Осоргина есть замечательная книга "Старинные рассказы". Это истории из русской жизни XVII - XIX веков.
Хотя это художественные произведения, но за каждым из них лежит реальная история, найденная в мемуарах и исторических документах (в том числе материалах следственных и судебных органов, бумагах из губернских архивов).
Один из них ("Казнь тетрадки"), на мой взгляд, даёт лучше ощутить атмосферу того времени, которое я частично затронул в заметке "Церковь против Библии".
Читать "Казнь тетрадки"
ИЕГОВА ИМЯ ЕМУ?
Я взяла курс по изучению Библии. В Книге Исход прочитала, что имя Бога Иегова. Почему в православии это не признается?
Ответ:
Кратко говоря, это не имя, как таковое, а те символы, которыми оно заменялось.
В 1905 году епископ Феофан (Быстров) защитил магистерскую диссертацию "Тетраграмма или Ветхозаветное Божественное имя יהוה", в которой, на основании цитат из работ древних авторов (с I века до н. э. — по V век), доказал, что произношение "Иегова" неподлинное.
Проанализировав древнегреческие, латинские и тексты на идише он пришёл к выводу, что יהוה произносился как нем. Jahveh (русская транскрипция — Иа(х)ве(х) или Иа: ве:), от чего и произошла греческая транслитерация этого слова: др.-греч. Ἰαβέ, Иаве.
О том же пишет востоковед Илья Шихман:
"Когда в середине I тысячелетия н. э. хранители иудейской ветхозаветной традиции изобрели специальные знаки для обозначения гласных, они к согласным имени Яхве присоединили гласные от слова Адонай. Тем самым они сигнализировали, что следует читать не Яхве, но Адонай. В результате получилось никогда в действительности не существовавшее и не читавшееся Иехова (в традиционном написании: Иегова)".
Похожей версии придерживался и специалист по древней письменности Игорь Дьяконов. В книге "Языки Древней Передней Азии" он говорит о том, что произношение древнееврейского имени божества Jhwh как "Иегова" — ошибочно, и возникло в результате условной огласовки масоретами (еврейскими учёными, которые фиксировали традиционное произношение в Еврейской Библии и вырабатывали систему знаков для обозначения гласных в еврейском письме) тетраграмматона, как iəhoua, а предположительно правильным произношением является iahua, то есть "Яхве".
Так что, даже если считать эти символы именем, то произноситься оно должно, как Яхве, а не как Иегова.
Тем не менее, традиционные христианские конфессии не принимают и такого наименования Бога. Через тетраграмматон передавалось слово, которое уже в период иудаизма времен Второго Храма, произносилось иудейскими священниками во время богослужения, как "Адонай" - "Господь". В греческих переводах Библии его заменило "Κύριος", а в латинских "Dominus".
Поэтому католическая церковь без особого давления, но в целом запретила использовать произнесение тетраграмматона YHWH (Яхве) во время богослужений. А также заменила в новых редакциях перевода Библии, слово "Яхве" на "Господь". В целом же Ватикан рекомендует:
"Имя всемогущего Бога, выраженное еврейским тетраграмматоном и переданное на латыни словом „Dominus“, передавать на любой местный язык словом, эквивалентным по значению".
В русском православии следуют изначальной греческой традиции, идущей от Септуагинты, где слово «Κύριος» заменяет иудейскую аббревиатуру.
К примеру, слово "Иегова" встречается в некоторых старых русских переводах Исход 3:16 ("Пойди, собери старейшин Израилевых и скажи им: Господь, Бог отцов ваших, явился мне").
В переводе Макария Глухарева (1834 г), современном переводе WBTC и Библейской Лиги ERV это место переведено как "Иегова, Бог ваших предков". Однако в греческом источнике стоит слово "Κύριος", которое и переводится на современный русский язык соответственно греческому оригиналу.
Так что, говорите Вы Богу "Яхве", "Адонай", "Кириос" или "Доминус" не имеет никакого значения. Это не Его "тайное имя", а признание Вами Его власти над собой и своей жизнью.
Я взяла курс по изучению Библии. В Книге Исход прочитала, что имя Бога Иегова. Почему в православии это не признается?
Ответ:
Кратко говоря, это не имя, как таковое, а те символы, которыми оно заменялось.
В 1905 году епископ Феофан (Быстров) защитил магистерскую диссертацию "Тетраграмма или Ветхозаветное Божественное имя יהוה", в которой, на основании цитат из работ древних авторов (с I века до н. э. — по V век), доказал, что произношение "Иегова" неподлинное.
Проанализировав древнегреческие, латинские и тексты на идише он пришёл к выводу, что יהוה произносился как нем. Jahveh (русская транскрипция — Иа(х)ве(х) или Иа: ве:), от чего и произошла греческая транслитерация этого слова: др.-греч. Ἰαβέ, Иаве.
О том же пишет востоковед Илья Шихман:
"Когда в середине I тысячелетия н. э. хранители иудейской ветхозаветной традиции изобрели специальные знаки для обозначения гласных, они к согласным имени Яхве присоединили гласные от слова Адонай. Тем самым они сигнализировали, что следует читать не Яхве, но Адонай. В результате получилось никогда в действительности не существовавшее и не читавшееся Иехова (в традиционном написании: Иегова)".
Похожей версии придерживался и специалист по древней письменности Игорь Дьяконов. В книге "Языки Древней Передней Азии" он говорит о том, что произношение древнееврейского имени божества Jhwh как "Иегова" — ошибочно, и возникло в результате условной огласовки масоретами (еврейскими учёными, которые фиксировали традиционное произношение в Еврейской Библии и вырабатывали систему знаков для обозначения гласных в еврейском письме) тетраграмматона, как iəhoua, а предположительно правильным произношением является iahua, то есть "Яхве".
Так что, даже если считать эти символы именем, то произноситься оно должно, как Яхве, а не как Иегова.
Тем не менее, традиционные христианские конфессии не принимают и такого наименования Бога. Через тетраграмматон передавалось слово, которое уже в период иудаизма времен Второго Храма, произносилось иудейскими священниками во время богослужения, как "Адонай" - "Господь". В греческих переводах Библии его заменило "Κύριος", а в латинских "Dominus".
Поэтому католическая церковь без особого давления, но в целом запретила использовать произнесение тетраграмматона YHWH (Яхве) во время богослужений. А также заменила в новых редакциях перевода Библии, слово "Яхве" на "Господь". В целом же Ватикан рекомендует:
"Имя всемогущего Бога, выраженное еврейским тетраграмматоном и переданное на латыни словом „Dominus“, передавать на любой местный язык словом, эквивалентным по значению".
В русском православии следуют изначальной греческой традиции, идущей от Септуагинты, где слово «Κύριος» заменяет иудейскую аббревиатуру.
К примеру, слово "Иегова" встречается в некоторых старых русских переводах Исход 3:16 ("Пойди, собери старейшин Израилевых и скажи им: Господь, Бог отцов ваших, явился мне").
В переводе Макария Глухарева (1834 г), современном переводе WBTC и Библейской Лиги ERV это место переведено как "Иегова, Бог ваших предков". Однако в греческом источнике стоит слово "Κύριος", которое и переводится на современный русский язык соответственно греческому оригиналу.
Так что, говорите Вы Богу "Яхве", "Адонай", "Кириос" или "Доминус" не имеет никакого значения. Это не Его "тайное имя", а признание Вами Его власти над собой и своей жизнью.
ГВОЗДИ РАСПЯТИЯ
1.
Описывая казнь Спасителя, евангелисты не излагают подробностей распятия. Лишь в Евангелии от Иоанна сказано, что на Его теле были следы от гвоздей, причем, апостол Фома упоминает только раны на руках (Ин. 20:25).
В связи с этим в иконографии и различных древних текстах сложилось две традиции изображения и описания Распятия: в одной - гвоздей, которыми пронзили тело Христа было три (по одному в руках и одним были прибиты сложенные вместе ноги), в другой – четыре. О четырех гвоздях пишут Григорий Турский и Феофан Исповедник, о трех – Амвросий Медиоланский.
В 326 году (по некоторым данным, в 320-м) мать императора Константина Елена организовала поиски Креста, на котором был распят Иисус. Орудие казни было найдено на Голгофе в одной из пещер, заваленное мусором и землёй. Вместе с Крестом нашли четыре гвоздя, которыми были пробиты руки и ноги Спасителя.
Находки императрица отправила в столицу своему сыну, Константину. В VI веке Григорий Турский поведал легенду о том, что на обратном пути из Иерусалима корабль императрицы попал в шторм. Чтобы успокоить бурю, она бросила один из гвоздей в воду, и ураган прекратился. Так что до столицы доплыли только три гвоздя.
Достоверно известно, что из одного Елена приказала сделать уздечку для коня императора Константина, как своеобразный священный «оберег». Упомянул об этом в своем похвальном слове св. Амвросий Медиоланский, добавив то ли в шутку, то ли всерьез:
«Что за славный конюх эта женщина!».
Судьба остальных реликвий менее понятна: утверждается, что один из гвоздей (или его часть) был использован при изготовлении императорской короны и/или шлема, какие-то фрагменты могли быть увезены в Константинополь, один мог остаться в Риме.
Кроме того, есть легенда, что один из гвоздей (либо его часть) был вплавлен в золотую статую Константина Великого, установленную в Новом Риме (Константинополе). В конце XII века колонна, на которой стояла статуя, разрушилась, гвоздь из нее будто бы был изъят и передан на хранение в храм Богородицы Фаросской на территории Большого дворца.
Мелкие частички одного из гвоздей в конце VIII в. (по другой версии, в начале XI в.) были помещены в так называемое «копье Судьбы», одну из реликвий германских императоров. Как утверждают легенды, это - то самое копье, которым римский центурион Лонгин пронзил сердце Христа.
Дальше гвозди Распятия начали множиться. Предполагают, что византийцы делали копии с оригиналов, освящали, а затем – распространяли по миру. Сейчас этим занимается один из современных итальянских монастырей.
В 1543 году Жан Кальвин написал «Трактат о реликвиях», в котором перечислил 14 известных ему Гвоздей Господних, хранящихся в храмах и монастырях в Милане, Риме, Сене, Венеции, Кельне, Париже, Бурже и т. д. Сейчас таких реликвий насчитывают не менее тридцати. И это только те, которые считаются настоящими. Копий же – около тысячи.
Один из гвоздей хранится в московском Храме Христа Спасителя. Утверждается, что это – один из четырех изначальных. Правда, возникает он только в XVII веке, как подарок Петру Первому от грузинского царевича Арчила, а до этого ни в Грузии, ни в России об этой реликвии никто не слышал.
(Продолжение ниже)
1.
Описывая казнь Спасителя, евангелисты не излагают подробностей распятия. Лишь в Евангелии от Иоанна сказано, что на Его теле были следы от гвоздей, причем, апостол Фома упоминает только раны на руках (Ин. 20:25).
В связи с этим в иконографии и различных древних текстах сложилось две традиции изображения и описания Распятия: в одной - гвоздей, которыми пронзили тело Христа было три (по одному в руках и одним были прибиты сложенные вместе ноги), в другой – четыре. О четырех гвоздях пишут Григорий Турский и Феофан Исповедник, о трех – Амвросий Медиоланский.
В 326 году (по некоторым данным, в 320-м) мать императора Константина Елена организовала поиски Креста, на котором был распят Иисус. Орудие казни было найдено на Голгофе в одной из пещер, заваленное мусором и землёй. Вместе с Крестом нашли четыре гвоздя, которыми были пробиты руки и ноги Спасителя.
Находки императрица отправила в столицу своему сыну, Константину. В VI веке Григорий Турский поведал легенду о том, что на обратном пути из Иерусалима корабль императрицы попал в шторм. Чтобы успокоить бурю, она бросила один из гвоздей в воду, и ураган прекратился. Так что до столицы доплыли только три гвоздя.
Достоверно известно, что из одного Елена приказала сделать уздечку для коня императора Константина, как своеобразный священный «оберег». Упомянул об этом в своем похвальном слове св. Амвросий Медиоланский, добавив то ли в шутку, то ли всерьез:
«Что за славный конюх эта женщина!».
Судьба остальных реликвий менее понятна: утверждается, что один из гвоздей (или его часть) был использован при изготовлении императорской короны и/или шлема, какие-то фрагменты могли быть увезены в Константинополь, один мог остаться в Риме.
Кроме того, есть легенда, что один из гвоздей (либо его часть) был вплавлен в золотую статую Константина Великого, установленную в Новом Риме (Константинополе). В конце XII века колонна, на которой стояла статуя, разрушилась, гвоздь из нее будто бы был изъят и передан на хранение в храм Богородицы Фаросской на территории Большого дворца.
Мелкие частички одного из гвоздей в конце VIII в. (по другой версии, в начале XI в.) были помещены в так называемое «копье Судьбы», одну из реликвий германских императоров. Как утверждают легенды, это - то самое копье, которым римский центурион Лонгин пронзил сердце Христа.
Дальше гвозди Распятия начали множиться. Предполагают, что византийцы делали копии с оригиналов, освящали, а затем – распространяли по миру. Сейчас этим занимается один из современных итальянских монастырей.
В 1543 году Жан Кальвин написал «Трактат о реликвиях», в котором перечислил 14 известных ему Гвоздей Господних, хранящихся в храмах и монастырях в Милане, Риме, Сене, Венеции, Кельне, Париже, Бурже и т. д. Сейчас таких реликвий насчитывают не менее тридцати. И это только те, которые считаются настоящими. Копий же – около тысячи.
Один из гвоздей хранится в московском Храме Христа Спасителя. Утверждается, что это – один из четырех изначальных. Правда, возникает он только в XVII веке, как подарок Петру Первому от грузинского царевича Арчила, а до этого ни в Грузии, ни в России об этой реликвии никто не слышал.
(Продолжение ниже)
(Начало выше)
2.
В 1968 году была сделана находка, которая дала возможность хотя бы частично отсеять заведомо неправдоподобные экземпляры гвоздей Распятия.
На севере от Иерусалима в местечке Giv’at ha-Mivtar было обнаружено античное кладбище. В одном из захоронений нашли пяточную кость правой ноги с застрявшим в ней гвоздем. Найденный человек (Yehohanan ben Ha’Galqol, 25 лет от роду) был казнен через распятие в период с 6 до 65 год. Такой тип захоронения был распространен до 70 года. То есть его казнь очень близка по времени к распятию Спасителя.
Острие гвоздя, застрявшего в его ноге, обломано, сейчас длина его 11,5 см, но целым он должен был быть 16 см длиной, максимальная ширина - 0,9 см.
Находка помогла восстановить и некоторые детали подобной казни: щиколотки обеих ног были пробиты гвоздями сбоку, между ними была вставлена деревянная доска, чтобы ноги не двигались. Сбоку гвоздем прибивали ногу ко кресту, и загибали кончик гвоздя. Каждую ногу прибивали отдельным гвоздем, так что ноги осужденного находились с разных сторон креста.
При этом руки у этого казненного не были пробиты. Видимо, их привязали к перекладине веревками. Это не соответствует евангельскому свидетельству о ранах от гвоздей на руках воскресшего Иисуса.
Найденный гвоздь близок по времени к моменту Распятия. Интересно, что несколько из гвоздей, почитающихся как реликвия, совпадают с ним по размерам и форме. Это заставляет ученых предположить, что они, действительно, как минимум, относятся к той эпохе.
3.
Основной из них хранится в римской Санта-Кроче-ин-Джерусалемме (Базилике Святого Креста в Иерусалиме). По форме и размерам он полностью совпадает с гвоздем, найденным в иерусалимской могиле. Общая предполагаемая длина 16 см (конец обломан), размер квадратного утолщения (около шляпки) – 0,9 см.
На месте римской Базилики, где он сейчас хранится, находился дворец Императрицы Елены. После возвращении из Иерусалима одну из комнат дворца она сделала часовней, разместив в ней святые реликвии, а пол посыпала землей с Голгофы.
После смерти матери император Константин подарил здание Церкви, и в 327 году здесь освятили Базилику, в которой хранились Реликвии: часть животворящего Креста, табличка с надписью «Иисус Назарянин, Царь Иудейский», гвозди Распятия, терновый венец и земля с Голгофы. Именно тут изготавливались и освящались копии гвоздей.
Еще один гвоздь, похожий на найденный в 1968 г., хранится в часовне при лазарете Санта-Мария-делла-Скала в Сиене. Утверждают, что его привез из Константинополя в 1354 г. венецианский купец Пьетро ди Джунта Торриджани.
Санта-Мария-делла-Скала – это старейшая больница и приют для бедных, сирот и паломников, которая появилась в Европе еще в ΙΧ веке. После размещения здесь реликвии она стала еще и популярным местом паломничества. Кроме того, в XVI веке здесь возникло Братство Святого Гвоздя.
Подлинность происхождения реликвии подтверждается актом дарения, который утвержден Папой Римским Иннокентием VI.
Все остальные гвозди Распятия, хранящиеся в разных церквях Европы, сильно отличаются от того, который был найден археологами в иерусалимском захоронении. Они либо слишком коротки, либо слишком длинны.
(Окончание ниже)
2.
В 1968 году была сделана находка, которая дала возможность хотя бы частично отсеять заведомо неправдоподобные экземпляры гвоздей Распятия.
На севере от Иерусалима в местечке Giv’at ha-Mivtar было обнаружено античное кладбище. В одном из захоронений нашли пяточную кость правой ноги с застрявшим в ней гвоздем. Найденный человек (Yehohanan ben Ha’Galqol, 25 лет от роду) был казнен через распятие в период с 6 до 65 год. Такой тип захоронения был распространен до 70 года. То есть его казнь очень близка по времени к распятию Спасителя.
Острие гвоздя, застрявшего в его ноге, обломано, сейчас длина его 11,5 см, но целым он должен был быть 16 см длиной, максимальная ширина - 0,9 см.
Находка помогла восстановить и некоторые детали подобной казни: щиколотки обеих ног были пробиты гвоздями сбоку, между ними была вставлена деревянная доска, чтобы ноги не двигались. Сбоку гвоздем прибивали ногу ко кресту, и загибали кончик гвоздя. Каждую ногу прибивали отдельным гвоздем, так что ноги осужденного находились с разных сторон креста.
При этом руки у этого казненного не были пробиты. Видимо, их привязали к перекладине веревками. Это не соответствует евангельскому свидетельству о ранах от гвоздей на руках воскресшего Иисуса.
Найденный гвоздь близок по времени к моменту Распятия. Интересно, что несколько из гвоздей, почитающихся как реликвия, совпадают с ним по размерам и форме. Это заставляет ученых предположить, что они, действительно, как минимум, относятся к той эпохе.
3.
Основной из них хранится в римской Санта-Кроче-ин-Джерусалемме (Базилике Святого Креста в Иерусалиме). По форме и размерам он полностью совпадает с гвоздем, найденным в иерусалимской могиле. Общая предполагаемая длина 16 см (конец обломан), размер квадратного утолщения (около шляпки) – 0,9 см.
На месте римской Базилики, где он сейчас хранится, находился дворец Императрицы Елены. После возвращении из Иерусалима одну из комнат дворца она сделала часовней, разместив в ней святые реликвии, а пол посыпала землей с Голгофы.
После смерти матери император Константин подарил здание Церкви, и в 327 году здесь освятили Базилику, в которой хранились Реликвии: часть животворящего Креста, табличка с надписью «Иисус Назарянин, Царь Иудейский», гвозди Распятия, терновый венец и земля с Голгофы. Именно тут изготавливались и освящались копии гвоздей.
Еще один гвоздь, похожий на найденный в 1968 г., хранится в часовне при лазарете Санта-Мария-делла-Скала в Сиене. Утверждают, что его привез из Константинополя в 1354 г. венецианский купец Пьетро ди Джунта Торриджани.
Санта-Мария-делла-Скала – это старейшая больница и приют для бедных, сирот и паломников, которая появилась в Европе еще в ΙΧ веке. После размещения здесь реликвии она стала еще и популярным местом паломничества. Кроме того, в XVI веке здесь возникло Братство Святого Гвоздя.
Подлинность происхождения реликвии подтверждается актом дарения, который утвержден Папой Римским Иннокентием VI.
Все остальные гвозди Распятия, хранящиеся в разных церквях Европы, сильно отличаются от того, который был найден археологами в иерусалимском захоронении. Они либо слишком коротки, либо слишком длинны.
(Окончание ниже)
(Начало выше)
4.
Что касается тех гвоздей, из которых изготовили лошадиную уздечку и диадему (или шлем), то их подлинность доказать невозможно даже таким косвенным путем. Хотя сами реликвии сохранились.
В кафедральном соборе Милана хранится Святая Узда - железные удила размером около 30 см и весом 700 грамм. Удило представляет собой железный стержень (возможно, большой гвоздь), согнутый в виде кольца с обеих сторон. К кольцам привязывали уздечку, чтобы управлять лошадью.
Хранится святыня на высоте 42 метров над алтарем собора. 14 сентября — в День Поклонения Святому Кресту – ее опускают вниз.
По легенде, в IV веке она была подарена императором епископу Милана Святому Амвросию. Об этой реликвии епископ упоминает в своей речи на похоронах императора. После чего ее следы теряются почти на тысячу лет. Новое упоминание о ней в документах появляется только в 1389 г. И то неизвестно, точно ли об этой святыне идет речь.
Поэтому в церкви святого Сиффредия во французском городе Карпантра поклоняются другой Святой Узде, полагая, что она была увезена из Милана в Константинополь в VI веке Папой Римским Вергилием. Оттуда ее в 1204 г. украли крестоносцы и отправили в Рим. А когда, спустя сто лет, Папа перенес свою резиденцию в Авиньон (неподалеку от Карпантра), то прихватил с собой и Святую Узду. С тех пор она и хранится в соборе Карпантра. Кстати, утверждают, что эти удила больше похожи на те, которыми пользовались римские всадники.
5.
В кафедральном соборе Монца (пригорода Милана) выставлена «Железная Корона Константина». Это золотой обруч, украшенный драгоценными камнями. «Железным» он назван потому, что внутри него есть тонкая металлическая полоса. Долгое время предполагалось, что это - гвоздь Распятия, который был вделан в корону императора.
Другая легенда утверждала, что гвоздь был подарен в VI веке королеве лангобардов одним из римских пап. И уже сама королева сделала из него корону Ломбардии. которой на протяжении столетий короновали королей Италии (последним – Наполеона).
Правда, ученых смущали крошечные размеры «короны» (ее невозможно надеть на голову взрослого человека). В 1980-х годах выяснилось, что металлический обруч внутри – не железный, а серебряный, так что никак не может быть гвоздем Распятия.
Сейчас полагают, что «корона» — это отдельные пластины. которыми мог быть украшен шлем Константина. Потом их сняли, скрепили воедино и подарили церкви, как вклад на помин души. Серебряный же обруч, который долгое время считался священной реликвией, был изготовлен не ранее 13 века и, скорее всего, использовался для ремонта этой диадемы.
4.
Что касается тех гвоздей, из которых изготовили лошадиную уздечку и диадему (или шлем), то их подлинность доказать невозможно даже таким косвенным путем. Хотя сами реликвии сохранились.
В кафедральном соборе Милана хранится Святая Узда - железные удила размером около 30 см и весом 700 грамм. Удило представляет собой железный стержень (возможно, большой гвоздь), согнутый в виде кольца с обеих сторон. К кольцам привязывали уздечку, чтобы управлять лошадью.
Хранится святыня на высоте 42 метров над алтарем собора. 14 сентября — в День Поклонения Святому Кресту – ее опускают вниз.
По легенде, в IV веке она была подарена императором епископу Милана Святому Амвросию. Об этой реликвии епископ упоминает в своей речи на похоронах императора. После чего ее следы теряются почти на тысячу лет. Новое упоминание о ней в документах появляется только в 1389 г. И то неизвестно, точно ли об этой святыне идет речь.
Поэтому в церкви святого Сиффредия во французском городе Карпантра поклоняются другой Святой Узде, полагая, что она была увезена из Милана в Константинополь в VI веке Папой Римским Вергилием. Оттуда ее в 1204 г. украли крестоносцы и отправили в Рим. А когда, спустя сто лет, Папа перенес свою резиденцию в Авиньон (неподалеку от Карпантра), то прихватил с собой и Святую Узду. С тех пор она и хранится в соборе Карпантра. Кстати, утверждают, что эти удила больше похожи на те, которыми пользовались римские всадники.
5.
В кафедральном соборе Монца (пригорода Милана) выставлена «Железная Корона Константина». Это золотой обруч, украшенный драгоценными камнями. «Железным» он назван потому, что внутри него есть тонкая металлическая полоса. Долгое время предполагалось, что это - гвоздь Распятия, который был вделан в корону императора.
Другая легенда утверждала, что гвоздь был подарен в VI веке королеве лангобардов одним из римских пап. И уже сама королева сделала из него корону Ломбардии. которой на протяжении столетий короновали королей Италии (последним – Наполеона).
Правда, ученых смущали крошечные размеры «короны» (ее невозможно надеть на голову взрослого человека). В 1980-х годах выяснилось, что металлический обруч внутри – не железный, а серебряный, так что никак не может быть гвоздем Распятия.
Сейчас полагают, что «корона» — это отдельные пластины. которыми мог быть украшен шлем Константина. Потом их сняли, скрепили воедино и подарили церкви, как вклад на помин души. Серебряный же обруч, который долгое время считался священной реликвией, был изготовлен не ранее 13 века и, скорее всего, использовался для ремонта этой диадемы.
На фото:
1. Гвоздь в пяточной кости распятого человека, найденной в захоронении неподалеку от Иерусалима.
2. Удила из гвоздя Распятия в кафедральном соборе Милана.
3. «Железная корона Константина».
4. Гвоздь Распятия, хранящийся в московском Храме Христа Спасителя.
1. Гвоздь в пяточной кости распятого человека, найденной в захоронении неподалеку от Иерусалима.
2. Удила из гвоздя Распятия в кафедральном соборе Милана.
3. «Железная корона Константина».
4. Гвоздь Распятия, хранящийся в московском Храме Христа Спасителя.
Дорогие братья и сёстры!
Сегодня у канала "Маран Афа" - день рождения. Ему исполнилось три года - довольно солидный возраст🙂
А ведь, кажется, ещё вчера я разместил свой первый пост и разослал ссылку на канал трем десяткам знакомых. Сегодня же число подписчиков перевалило за 6200, причем за год их количество стабильно вырастает на 50 процентов. Того и гляди придется задуматься о регистрации в Роскомнадзоре🙂
Я благодарен всем Вам, моим читателям и друзьям, за то, что Вы поддерживали и поддерживаете меня и мою семью все эти годы. Они могли бы быть очень нелегким, если бы Вы не были рядом со мной, делясь теплотой и щедростью Ваших сердец, помогая и материально, в том числе.
Конечно, и раньше я знал, что такое Церковь, чувствовал единство и радость с людьми, собравшимися на Литургию, но только после появления этого канала я понял, как, на самом деле, широки ее границы (да и есть ли они вообще?), насколько она не зависит от времени и расстояния.
Для нее не нужны ни храмы, ни иконы, ни купола, ни кресты. Достаточно нескольких добрых и отзывчивых сердец, готовых разделить друг с другом и радость, и горе. И это умение и желание сопереживать оказывается намного важнее догматического однообразия или полного согласия во мнениях и оценках.
Это "опытное познание Церкви", наверное, главное, что подарил мне Господь при Вашей помощи. И эта уверенность в Его присутствии, в Его любви к нам, которая и нас самих делает лучше, чище, озывчивее, добрее, - основное, о чем мне хотелось бы говорить, чем хотелось бы поделиться с Вами.
Писать об этом неимоверно трудно. И потому, что чувство, выраженное словами, часто кажется неискренним, и потому, что слова, которые произносят слишком часто, теряют и смысл, и цену.
Поэтому темы для заметок я подбираю самые разные. Не все они напрямую говорят о любви Божией, но я стараюсь, чтобы они были Вам интересны и могли принести какую-то духовную пользу. Я очень рад, когда вижу,что они как-то отозвались у Вас, потому что это - то немногое, чем я могу быть Вам полезен (не считая молитв за Вас).
Надеюсь, что и в этом не теряется главное - то чувство, которое позволяет нам от чистого сердца, не лукавя и не притворяясь, говорить друг другу:
"Маран Афа! Христос посреди нас!"
Сегодня у канала "Маран Афа" - день рождения. Ему исполнилось три года - довольно солидный возраст🙂
А ведь, кажется, ещё вчера я разместил свой первый пост и разослал ссылку на канал трем десяткам знакомых. Сегодня же число подписчиков перевалило за 6200, причем за год их количество стабильно вырастает на 50 процентов. Того и гляди придется задуматься о регистрации в Роскомнадзоре🙂
Я благодарен всем Вам, моим читателям и друзьям, за то, что Вы поддерживали и поддерживаете меня и мою семью все эти годы. Они могли бы быть очень нелегким, если бы Вы не были рядом со мной, делясь теплотой и щедростью Ваших сердец, помогая и материально, в том числе.
Конечно, и раньше я знал, что такое Церковь, чувствовал единство и радость с людьми, собравшимися на Литургию, но только после появления этого канала я понял, как, на самом деле, широки ее границы (да и есть ли они вообще?), насколько она не зависит от времени и расстояния.
Для нее не нужны ни храмы, ни иконы, ни купола, ни кресты. Достаточно нескольких добрых и отзывчивых сердец, готовых разделить друг с другом и радость, и горе. И это умение и желание сопереживать оказывается намного важнее догматического однообразия или полного согласия во мнениях и оценках.
Это "опытное познание Церкви", наверное, главное, что подарил мне Господь при Вашей помощи. И эта уверенность в Его присутствии, в Его любви к нам, которая и нас самих делает лучше, чище, озывчивее, добрее, - основное, о чем мне хотелось бы говорить, чем хотелось бы поделиться с Вами.
Писать об этом неимоверно трудно. И потому, что чувство, выраженное словами, часто кажется неискренним, и потому, что слова, которые произносят слишком часто, теряют и смысл, и цену.
Поэтому темы для заметок я подбираю самые разные. Не все они напрямую говорят о любви Божией, но я стараюсь, чтобы они были Вам интересны и могли принести какую-то духовную пользу. Я очень рад, когда вижу,что они как-то отозвались у Вас, потому что это - то немногое, чем я могу быть Вам полезен (не считая молитв за Вас).
Надеюсь, что и в этом не теряется главное - то чувство, которое позволяет нам от чистого сердца, не лукавя и не притворяясь, говорить друг другу:
"Маран Афа! Христос посреди нас!"
На днях в мире появилась ещё одна страна, официально провозгласившая себя христианской.
Абсолютным большинством голосов (80 против четырех) депутаты Национального парламента Папуа-Новой Гвинеи проголосовали за внесение в конституцию страны следующего текста:
"[Мы, народ Папуа-Новой Гвинеи] признаем и провозглашаем Бога Отца, Иисуса Христа Сына и Святого Духа нашим Творцом и Хранителем всей вселенной, а также источником наших полномочий и власти, делегированных народу и всем лицам, находящимся в пределах географической юрисдикции Папуа-Новой Гвинеи".
Одновременно с этим Библия была провозглашена официальным национальным символом государства.
В стране проживает около 12 миллионов человек (87 процентов в сельской местности и 13 - в городах). 96 процентов населения исповедуют христианство.
Уникальной особенностью Папуа-Новой Гвинеи является культурное разнообразие, переходящее в раздробленность. Жители страны принадлежат к семи тысячам различных культурных групп, каждая из которых имеет собственные танцы, музыку, костюмы, оружие и, в большинстве случаев, язык. В стране насчитывается 860 языков - это абсолютный мировой рекорд.
Часто представители соседних племен или кланов вообще не понимают друг друга. Так что правительству страны приходится обеспечивать для своих граждан бесплатные курсы английского языка (он считается официальным наряду с двумя местными, возникшими на его основе - ток-писин, хири-моту).
В этих условиях христианская вера, реально, становится тем, что объединяет жителей страны. Большинство из них (27 процентов) являются католиками (2,5 миллиона человек, 1 кардинал, 27 епископов и 600 священников), на втором месте - последователи лютеранской церкви (19,5 процентов). 13 процентов - адвентисты, 11 - пятидесятники. Остальные тридцать процентов делят между собою баптисты, англикане, православные и другие мелкие христианские конфессии.
Церковные структуры играют огромную роль ещё и потому, что часто заменяют собой государственные и социальные органы. Вплоть до того, что во время конфликтов, в отсутствие полиции, прокуратуры и суда, местные религиозные лидеры разрешают споры и восстанавливают мир.
Интересно, при этом, что лидеры местной католической Церкви выступили против внесения поправок в конституцию. Как заявил один из них, Джорджио Личини, чтобы чувствовать себя христианином, человеку не нужны никакие государственные законы.
По его словам, внесённые поправки никак не решат социально-политические проблемы страны, а следовательно, могут привести людей к разочарованию в Церкви и вере.
Библии короля Якова хранится на почетном месте в парламенте Папуа — Новой Гвинеи ещё с 2015 года, большинство граждан считают себя христианами, однако:
"Мы не видим снижения коррупции, насилия и беззакония в стране. И депутаты в ходе парламентских дебатов позволяют себе оскорблять друг друга».
Папуа-Новая Гвинея богата нефтью, газом и другими природными ископаемыми. При этом 40 процентов населения живут за чертой крайней бедности. В стране - один из самых высоких уровней преступности в мире. Получается, что христианство, которое декларируют ее жители, никак не меняет к лучшему ни их жизнь, ни их самих.
И провозглашение на конституционном уровне веры в Святую Троицу на фоне огромной преступности и нищеты в стране служит, скорее, антирекламой христианства:
«Потому что «из-за вас, — как сказано в Писании, — имя Божие бесчестится среди язычников» (Рим. 2:24).
Абсолютным большинством голосов (80 против четырех) депутаты Национального парламента Папуа-Новой Гвинеи проголосовали за внесение в конституцию страны следующего текста:
"[Мы, народ Папуа-Новой Гвинеи] признаем и провозглашаем Бога Отца, Иисуса Христа Сына и Святого Духа нашим Творцом и Хранителем всей вселенной, а также источником наших полномочий и власти, делегированных народу и всем лицам, находящимся в пределах географической юрисдикции Папуа-Новой Гвинеи".
Одновременно с этим Библия была провозглашена официальным национальным символом государства.
В стране проживает около 12 миллионов человек (87 процентов в сельской местности и 13 - в городах). 96 процентов населения исповедуют христианство.
Уникальной особенностью Папуа-Новой Гвинеи является культурное разнообразие, переходящее в раздробленность. Жители страны принадлежат к семи тысячам различных культурных групп, каждая из которых имеет собственные танцы, музыку, костюмы, оружие и, в большинстве случаев, язык. В стране насчитывается 860 языков - это абсолютный мировой рекорд.
Часто представители соседних племен или кланов вообще не понимают друг друга. Так что правительству страны приходится обеспечивать для своих граждан бесплатные курсы английского языка (он считается официальным наряду с двумя местными, возникшими на его основе - ток-писин, хири-моту).
В этих условиях христианская вера, реально, становится тем, что объединяет жителей страны. Большинство из них (27 процентов) являются католиками (2,5 миллиона человек, 1 кардинал, 27 епископов и 600 священников), на втором месте - последователи лютеранской церкви (19,5 процентов). 13 процентов - адвентисты, 11 - пятидесятники. Остальные тридцать процентов делят между собою баптисты, англикане, православные и другие мелкие христианские конфессии.
Церковные структуры играют огромную роль ещё и потому, что часто заменяют собой государственные и социальные органы. Вплоть до того, что во время конфликтов, в отсутствие полиции, прокуратуры и суда, местные религиозные лидеры разрешают споры и восстанавливают мир.
Интересно, при этом, что лидеры местной католической Церкви выступили против внесения поправок в конституцию. Как заявил один из них, Джорджио Личини, чтобы чувствовать себя христианином, человеку не нужны никакие государственные законы.
По его словам, внесённые поправки никак не решат социально-политические проблемы страны, а следовательно, могут привести людей к разочарованию в Церкви и вере.
Библии короля Якова хранится на почетном месте в парламенте Папуа — Новой Гвинеи ещё с 2015 года, большинство граждан считают себя христианами, однако:
"Мы не видим снижения коррупции, насилия и беззакония в стране. И депутаты в ходе парламентских дебатов позволяют себе оскорблять друг друга».
Папуа-Новая Гвинея богата нефтью, газом и другими природными ископаемыми. При этом 40 процентов населения живут за чертой крайней бедности. В стране - один из самых высоких уровней преступности в мире. Получается, что христианство, которое декларируют ее жители, никак не меняет к лучшему ни их жизнь, ни их самих.
И провозглашение на конституционном уровне веры в Святую Троицу на фоне огромной преступности и нищеты в стране служит, скорее, антирекламой христианства:
«Потому что «из-за вас, — как сказано в Писании, — имя Божие бесчестится среди язычников» (Рим. 2:24).
НЕМНОГО О МОЛИТВЕ
1.
Ученик Варсонофия Великого сказал ему:
«Я целый день нахожусь в занятии, — и оно не допускает мне помнить о Боге».
Старец отвечал:
«Бывает, что иной много слышит о каком–либо городе, но когда случится ему войти в него, он не знает, что это тот самый город, о коем он слышал. Так и ты, брат, целый день проводишь в памяти Божией и не знаешь того. Иметь заповедь и стараться сохранить ее, как Божию, — в этом заключается и повиновение, и память Божия».
«Если же и не произнесешь в сердце имени Божия, — сказал он же, — а только вспомнишь о Боге, то это еще скорее призывания — и достаточно в помощь тебе».
Этот момент далеко не все улавливают, переживая, что не могут найти времени и сил на "вычитку правил".
Отец Александр Шмеман иронизировал, что мы часто понимаем молитву, как бесконечный поток слов, обращённых к Богу. Тогда как, на самом деле, молитва - это пребывание с Богом. Оно может быть и безмолвным.
Молитвенное общение с Ним, вообще, исключительно многообразно. Например, в притче св. Варсонофий говорит о двух разновидностях молитвы. Первое: исполнение какого-либо благого дела (в данном случае, - монашеского труднического послушания), которое становится формой служения и проявления себя перед Богом. Второе: "память о Боге", то есть внутреннее безмолвное обращение к Нему сердца и ума.
2.
Даже словесная молитва не обязательно должна быть благостной и возвышенной. Прежде всего, она должна быть искренней. Именно потому, что она - один из главных моментов самораскрытия, проявления себя перед Богом.
И здесь в любом случае каждый откроет перед Ним свою суть. Милосердный проявит милосердие, любящий - любовь, жадный - жадность, озлобленный - злобу.
Прежде всего, мы проявляем себя в наших делах, поступках, но и в молитве, в том числе. Попытка говорить Богу то, что мы не чувствуем и не думаем, лишь выставляет нас перед Ним лжецами или глупцами (разве можем мы что-то скрыть от Него?).
Митрополит Антоний Сурожский говорил, что любая словесная молитва должна быть осмысленной и не вызывать у нас неловкости. Если уж мы осмеливаемся обращаться к Творцу Вселенной, то и говорить с Ним стоит о том, что нас, действительно, волнует. О том, чем мы, на самом деле, живём. Он знает о нас больше, чем мы сами, так стоит ли с Ним лукавить?
Мы ценим искренность и умение сопереживать (эмпатию) в людях, но обращаясь с молитвой к Богу почему-то считаем, что Ему угодны только витиеватые славословия, пересказ библейских событий и непрестанный "вопль о своих грехах".
Разговор с близким нам человеком мы ценим именно за возможность раскрыться, выразить то, что уже невозможно скрывать внутри (будь то радость или горе). Так почему с Богом должно быть как-то иначе? Кто знает нас лучше, чем Он? Кому ещё так важно каждое мелкое событие нашей жизни ("У вас же и волосы на голове все сосчитаны")?
Обращаемся ли мы к Богу словами или за нас говорит сердце, говорим ли мы или молчим, проводим ли весь день в молитве и памяти о Нем или только иногда вспоминаем, - нет ни одного момента в нашей жизни, когда мы тем или иным образом не раскрывали бы себя перед Ним. Даже наше равнодушие к Тому, Кто всегда рядом с нами, это тоже форма нашего общения с Ним.
3.
Как-то раз во время войны архиепископ Иоанн Шаховской, вернувшись со службы, обнаружил, что его дом горит от попавшей в него бомбы. Сгорело все, что у него было. От прежней жизни не осталось ничего.
И тогда свой сожженный дом он отдал Богу, как горящую свечу. Главным в этом были не слова, в которые он это облек, и даже не сам дом. Главным было движение сердца. Что несомненно, и стало его истинной, настоящей молитвой.
Если бы он упрекнул или проклял Бога, то и это было бы молитвой. Его самораскрытием перед Богом. Так, кстати, случилось с Сергеем Фуделем. Пройдя через два ареста и две ссылки, сохранив верность Христу, он не выдержал, когда сгорел построенный им для семьи дом, и крикнул Богу в отчаянии и гневе: "Бери, бери всё!".
(Окончание ниже)
1.
Ученик Варсонофия Великого сказал ему:
«Я целый день нахожусь в занятии, — и оно не допускает мне помнить о Боге».
Старец отвечал:
«Бывает, что иной много слышит о каком–либо городе, но когда случится ему войти в него, он не знает, что это тот самый город, о коем он слышал. Так и ты, брат, целый день проводишь в памяти Божией и не знаешь того. Иметь заповедь и стараться сохранить ее, как Божию, — в этом заключается и повиновение, и память Божия».
«Если же и не произнесешь в сердце имени Божия, — сказал он же, — а только вспомнишь о Боге, то это еще скорее призывания — и достаточно в помощь тебе».
Этот момент далеко не все улавливают, переживая, что не могут найти времени и сил на "вычитку правил".
Отец Александр Шмеман иронизировал, что мы часто понимаем молитву, как бесконечный поток слов, обращённых к Богу. Тогда как, на самом деле, молитва - это пребывание с Богом. Оно может быть и безмолвным.
Молитвенное общение с Ним, вообще, исключительно многообразно. Например, в притче св. Варсонофий говорит о двух разновидностях молитвы. Первое: исполнение какого-либо благого дела (в данном случае, - монашеского труднического послушания), которое становится формой служения и проявления себя перед Богом. Второе: "память о Боге", то есть внутреннее безмолвное обращение к Нему сердца и ума.
2.
Даже словесная молитва не обязательно должна быть благостной и возвышенной. Прежде всего, она должна быть искренней. Именно потому, что она - один из главных моментов самораскрытия, проявления себя перед Богом.
И здесь в любом случае каждый откроет перед Ним свою суть. Милосердный проявит милосердие, любящий - любовь, жадный - жадность, озлобленный - злобу.
Прежде всего, мы проявляем себя в наших делах, поступках, но и в молитве, в том числе. Попытка говорить Богу то, что мы не чувствуем и не думаем, лишь выставляет нас перед Ним лжецами или глупцами (разве можем мы что-то скрыть от Него?).
Митрополит Антоний Сурожский говорил, что любая словесная молитва должна быть осмысленной и не вызывать у нас неловкости. Если уж мы осмеливаемся обращаться к Творцу Вселенной, то и говорить с Ним стоит о том, что нас, действительно, волнует. О том, чем мы, на самом деле, живём. Он знает о нас больше, чем мы сами, так стоит ли с Ним лукавить?
Мы ценим искренность и умение сопереживать (эмпатию) в людях, но обращаясь с молитвой к Богу почему-то считаем, что Ему угодны только витиеватые славословия, пересказ библейских событий и непрестанный "вопль о своих грехах".
Разговор с близким нам человеком мы ценим именно за возможность раскрыться, выразить то, что уже невозможно скрывать внутри (будь то радость или горе). Так почему с Богом должно быть как-то иначе? Кто знает нас лучше, чем Он? Кому ещё так важно каждое мелкое событие нашей жизни ("У вас же и волосы на голове все сосчитаны")?
Обращаемся ли мы к Богу словами или за нас говорит сердце, говорим ли мы или молчим, проводим ли весь день в молитве и памяти о Нем или только иногда вспоминаем, - нет ни одного момента в нашей жизни, когда мы тем или иным образом не раскрывали бы себя перед Ним. Даже наше равнодушие к Тому, Кто всегда рядом с нами, это тоже форма нашего общения с Ним.
3.
Как-то раз во время войны архиепископ Иоанн Шаховской, вернувшись со службы, обнаружил, что его дом горит от попавшей в него бомбы. Сгорело все, что у него было. От прежней жизни не осталось ничего.
И тогда свой сожженный дом он отдал Богу, как горящую свечу. Главным в этом были не слова, в которые он это облек, и даже не сам дом. Главным было движение сердца. Что несомненно, и стало его истинной, настоящей молитвой.
Если бы он упрекнул или проклял Бога, то и это было бы молитвой. Его самораскрытием перед Богом. Так, кстати, случилось с Сергеем Фуделем. Пройдя через два ареста и две ссылки, сохранив верность Христу, он не выдержал, когда сгорел построенный им для семьи дом, и крикнул Богу в отчаянии и гневе: "Бери, бери всё!".
(Окончание ниже)
(Начало выше)
Было ли это молитвой? Несомненно. Открыл ли он Богу свое сердце и самого себя? Конечно. Узнал ли Бог о нем что-то новое, познал ли его, был ли "шокирован" этим гневным упрёком? Вовсе нет. Бог и так видел все самые тайные уголки его сердца.
В подобных движениях сердца (в этом молитвенном самораскрытии) мы познаем сами себя. И Бог в этот момент - то зеркало, в котором мы отражаемся.
Но в отличие от зеркала, которое может только показать реальность, Бог способен и преображать ее. Отражение без исцеления приводит к отчаянию. Истина делает человека свободным только в том случае, если помогает избавиться от того, что его поработило.
Бог принимает в Себя наши немощи и болезни, если мы отдаем их Ему, а не оставляем внутри себя. И поэтому каким бы ни было молитвенное обращение к Богу - словесным или безмолвным, оно всегда всегда должно иметь вектор - движение сердца изнутри к Богу.
4.
Именно поэтому молитва, которая приносит духовную пользу, всегда имеет в своей основе движение сердца, а не исполнение правила.
Это либо тоска одиночества ("вот, я один; где же Ты?"), либо радость Встречи ("хорошо мне здесь быть вместе с Тобой").
Бог есть Дух. И самое близкое, непосредственно общение с Ним происходит на уровне не вербальном, а "сердечном" (где человеческое сердце - средоточие души и духа). Поэтому высшая точка молитвы - это молчание. Внутренняя тишина с одновременным направлением к Богу сердца и ума.
"Как достичь внутренней тишины? Часто мы замолкаем, но внутри продолжается дискуссия. Мы спорим с воображаемым собеседником или боремся сами с собой. Покой души предполагает простоту: «Я не входил в великое и для меня недосягаемое».
Быть в тишине — это признать, что я сам могу так немного. Быть в тишине значит доверить Богу все, что выше моих сил и возможностей. Момент тишины, даже очень короткий — как отдых в день субботний, остановка, священная пауза".
Начинается это молчание все-равно с "молитвы губами" (не обязательно вслух). Св. Силуан говорил: "Молись губами и вникай в то, что ты говоришь".
Даже когда молишься "губами", внутренне направляй эту молитву к Богу (не представляя Его никак).
Молясь, надо делать паузы и какое-то время проводить, просто, в тишине. Главное, стараясь не отвлекаться. Просто, сосредотачиваясь на Том, к Кому ты только что направлял слова молитвы.
Если мысль начинает рассеиваться, то начинать произносить молитву с начала.
Лучше всего (особенно в начале, пока нет навыка), стараться выделить время и место. И не столько "вычитывать правило", сколько проводить время в молитве.
Главное при этом - искренность перед самим собой и Богом и смирение.
5.
Найдите время и место, где Вы можете побыть в одиночестве и тишине. Подберите молитвы, которые задевают Ваше сердце и которые Вы знаете наизусть.
Ложитесь/садитесь/встаньте/идите - делайте что угодно, лишь бы могли сосредоточиться.
Закройте глаза (если так проще сконцентрироваться) или просто перестаньте обращать внимание на то, что Вас окружает.
Начинайте произносить молитву, направляя ее к Богу, как бы изнутри сердца.
Продумывайте то, что Вы произносите. На каких-то словах можно остановиться и обдумать их или повторить особо, как бы подталкивая их сердцем к Богу.
В каких-то местах (например, в промежутках между разными молитвами) можно сделать паузу и побыть в тишине, ни о чем не думая.
Снова начинайте молиться....
И в какой-то момент Вы обнаружите, что при мысли о Боге как бы чувствуете Его рядом. Или без "как бы". В этот момент лучше замолчать. В этой тишине Вам будет хорошо с Ним. И Ему с Вами.
Было ли это молитвой? Несомненно. Открыл ли он Богу свое сердце и самого себя? Конечно. Узнал ли Бог о нем что-то новое, познал ли его, был ли "шокирован" этим гневным упрёком? Вовсе нет. Бог и так видел все самые тайные уголки его сердца.
В подобных движениях сердца (в этом молитвенном самораскрытии) мы познаем сами себя. И Бог в этот момент - то зеркало, в котором мы отражаемся.
Но в отличие от зеркала, которое может только показать реальность, Бог способен и преображать ее. Отражение без исцеления приводит к отчаянию. Истина делает человека свободным только в том случае, если помогает избавиться от того, что его поработило.
Бог принимает в Себя наши немощи и болезни, если мы отдаем их Ему, а не оставляем внутри себя. И поэтому каким бы ни было молитвенное обращение к Богу - словесным или безмолвным, оно всегда всегда должно иметь вектор - движение сердца изнутри к Богу.
4.
Именно поэтому молитва, которая приносит духовную пользу, всегда имеет в своей основе движение сердца, а не исполнение правила.
Это либо тоска одиночества ("вот, я один; где же Ты?"), либо радость Встречи ("хорошо мне здесь быть вместе с Тобой").
Бог есть Дух. И самое близкое, непосредственно общение с Ним происходит на уровне не вербальном, а "сердечном" (где человеческое сердце - средоточие души и духа). Поэтому высшая точка молитвы - это молчание. Внутренняя тишина с одновременным направлением к Богу сердца и ума.
"Как достичь внутренней тишины? Часто мы замолкаем, но внутри продолжается дискуссия. Мы спорим с воображаемым собеседником или боремся сами с собой. Покой души предполагает простоту: «Я не входил в великое и для меня недосягаемое».
Быть в тишине — это признать, что я сам могу так немного. Быть в тишине значит доверить Богу все, что выше моих сил и возможностей. Момент тишины, даже очень короткий — как отдых в день субботний, остановка, священная пауза".
Начинается это молчание все-равно с "молитвы губами" (не обязательно вслух). Св. Силуан говорил: "Молись губами и вникай в то, что ты говоришь".
Даже когда молишься "губами", внутренне направляй эту молитву к Богу (не представляя Его никак).
Молясь, надо делать паузы и какое-то время проводить, просто, в тишине. Главное, стараясь не отвлекаться. Просто, сосредотачиваясь на Том, к Кому ты только что направлял слова молитвы.
Если мысль начинает рассеиваться, то начинать произносить молитву с начала.
Лучше всего (особенно в начале, пока нет навыка), стараться выделить время и место. И не столько "вычитывать правило", сколько проводить время в молитве.
Главное при этом - искренность перед самим собой и Богом и смирение.
5.
Найдите время и место, где Вы можете побыть в одиночестве и тишине. Подберите молитвы, которые задевают Ваше сердце и которые Вы знаете наизусть.
Ложитесь/садитесь/встаньте/идите - делайте что угодно, лишь бы могли сосредоточиться.
Закройте глаза (если так проще сконцентрироваться) или просто перестаньте обращать внимание на то, что Вас окружает.
Начинайте произносить молитву, направляя ее к Богу, как бы изнутри сердца.
Продумывайте то, что Вы произносите. На каких-то словах можно остановиться и обдумать их или повторить особо, как бы подталкивая их сердцем к Богу.
В каких-то местах (например, в промежутках между разными молитвами) можно сделать паузу и побыть в тишине, ни о чем не думая.
Снова начинайте молиться....
И в какой-то момент Вы обнаружите, что при мысли о Боге как бы чувствуете Его рядом. Или без "как бы". В этот момент лучше замолчать. В этой тишине Вам будет хорошо с Ним. И Ему с Вами.
Будни нашего зоопарка🙂
Заметку о молитве начал писать вчера вечером. Успел набросать только первую часть и кое-какие отдельные мысли для других частей.
Вдруг выяснилось, что у собаки температура и ее лихорадит. Пришлось откладывать "возвышенные размышления", искать ветеринарку, которая работала бы вечером воскресенья, ехать, уговаривать собаку дождаться очереди, сдать анализ и сделать укол...
В общем, вчера к молитве я уже не возвращался. Интересно, заботу о домашнем питомце можно считать практическим тренингом молитвы и "формой раскрытия себя перед Богом"?🙂
Заметку о молитве начал писать вчера вечером. Успел набросать только первую часть и кое-какие отдельные мысли для других частей.
Вдруг выяснилось, что у собаки температура и ее лихорадит. Пришлось откладывать "возвышенные размышления", искать ветеринарку, которая работала бы вечером воскресенья, ехать, уговаривать собаку дождаться очереди, сдать анализ и сделать укол...
В общем, вчера к молитве я уже не возвращался. Интересно, заботу о домашнем питомце можно считать практическим тренингом молитвы и "формой раскрытия себя перед Богом"?🙂
ОСКОЛКИ
+++
Есть люди, которые живут в «буферной зоне веры» (Марк Бьюкенен), на ничейной территории. Они не ходят в церковь, но не отрицают существование некоей «духовной реальности». Но что это за реальность и можно ли утверждать, что она существует, и зачем она нужна лично им, - эти люди не знают.
Интересно, что «люди из буферной зоны» есть и среди тех, кто регулярно ходит в храм. Они бывают также неспособны объяснить: зачем они это делают, к чему стремятся и - даже! - во что верят.
Не обладая внутренним содержанием, их вера склонна искать себе основания во внешних вещах - красоте обряда, зажженных свечах, чудотворных иконах, мощах, паломничестве по святым местам.
+++
Блаженный Августин заметил однажды, что Евангелие – это «нечто для гордецов непонятное, для простецов темное: здание с низким входом... Но оно становится тем выше, чем дальше ты продвигаешься» (Исповедь, 3, V, 9).
На мой взгляд, это – очень точное наблюдение. В своей священнической практике я не однажды с этим сталкивался.
Чаще всего с теми, кого он называет «простецами». Но это не та «Божественная простота», которая, не мудрствуя, ищет и видит во всем и во всех свет, доброту и любовь. У таких простых и чистых людей слова Евангелия уже написаны в сердце.
Есть иные «простецы», чьи мысли, желания и побуждения сводятся к простым и естественным потребностям организма. Для них вера равна сытости, здоровью и благополучию. Евангельская весть выходит за рамки их потребностей и кругозора. Они, просто, не способны понять, как могут совмещаться блаженство и нищета.
Другие люди («гордецы») могут быть куда сложнее в своем духовном и интеллектуальном устройстве. Возможно, именно поэтому в них нет христианского смирения. Те, кто привыкли полагаться на свой ум и опыт и считают, что любые вопросы и проблемы можно решить, приложив достаточно усилий, часто не понимают ни заповеди любви к врагам, ни слов «бери крест свой и иди за Мною», ни пророчества «в мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, Я победил мир».
Они могут быть людьми умными и начитанными, разбирающимися в тонкостях философии Аристотеля и Алена Бадью. Но Евангелие мы принимаем, в первую очередь, не умом, а сердцем. «Сердце же их далеко отстоит от Меня».
И потому так нелегок бывает путь таких людей к Богу. Чтобы открылось сердце, им приходится пройти через осознание своей слабости и бессилия, мимолетности своего существования в мире и незначительности дел, на которые была потрачена жизнь. Иногда – через отчаяние и сердечную пустоту. И уже тогда по-новому увидеть/услышать: «Блаженны нищие, блаженны плачущие, блаженны ищущие правды…».
+++
Как ни странно, тяжелее всего говорить о тех моментах в жизни, когда близко, непосредственно и несомненно ощущаешь присутствие Божие.
Каждый момент соприкосновения с Ним настолько личный и интимный, что рассказать об этом публично - все равно что прилюдно раздеться.
Это - сокровище, которое бережешь на черный день, когда неверие и отчаяние опустошают сердце. И тогда вспомнишь, как ЭТО было, что чувствовал и переживал. Как в одно мгновение исчезли горечь и боль. Как Господь упрекнул за боязливость и маловерие. Как изменил все, что казалось невозможным пережить.
Может быть, отчаяние и не уйдет совсем, но эти моменты Встречи - та опора, которая помогает не свалиться в пропасть.
+++
...А иногда присутствие Божие и Его забота проявляются совсем уж неявным образом.
Приходят, к примеру, тяжёлые мысли. Вроде бы, и солнце на улице, и голубое небо, под ногами высокая зелёная трава, и вокруг - березы и сосны, а все равно жизнь кажется бессмысленной и будущее - беспросветным.
И вдруг - мелькнёт в траве оранжевая шляпка... Одна, другая... Целая россыпь...
И минут через десять, набрав охапку подосиновиков, вдруг ловишь себя на том, что что-то внутри изменилось. Как будто Господь улыбнулся и положил руку тебе на плечо...
+++
Есть люди, которые живут в «буферной зоне веры» (Марк Бьюкенен), на ничейной территории. Они не ходят в церковь, но не отрицают существование некоей «духовной реальности». Но что это за реальность и можно ли утверждать, что она существует, и зачем она нужна лично им, - эти люди не знают.
Интересно, что «люди из буферной зоны» есть и среди тех, кто регулярно ходит в храм. Они бывают также неспособны объяснить: зачем они это делают, к чему стремятся и - даже! - во что верят.
Не обладая внутренним содержанием, их вера склонна искать себе основания во внешних вещах - красоте обряда, зажженных свечах, чудотворных иконах, мощах, паломничестве по святым местам.
+++
Блаженный Августин заметил однажды, что Евангелие – это «нечто для гордецов непонятное, для простецов темное: здание с низким входом... Но оно становится тем выше, чем дальше ты продвигаешься» (Исповедь, 3, V, 9).
На мой взгляд, это – очень точное наблюдение. В своей священнической практике я не однажды с этим сталкивался.
Чаще всего с теми, кого он называет «простецами». Но это не та «Божественная простота», которая, не мудрствуя, ищет и видит во всем и во всех свет, доброту и любовь. У таких простых и чистых людей слова Евангелия уже написаны в сердце.
Есть иные «простецы», чьи мысли, желания и побуждения сводятся к простым и естественным потребностям организма. Для них вера равна сытости, здоровью и благополучию. Евангельская весть выходит за рамки их потребностей и кругозора. Они, просто, не способны понять, как могут совмещаться блаженство и нищета.
Другие люди («гордецы») могут быть куда сложнее в своем духовном и интеллектуальном устройстве. Возможно, именно поэтому в них нет христианского смирения. Те, кто привыкли полагаться на свой ум и опыт и считают, что любые вопросы и проблемы можно решить, приложив достаточно усилий, часто не понимают ни заповеди любви к врагам, ни слов «бери крест свой и иди за Мною», ни пророчества «в мире будете иметь скорбь, но мужайтесь, Я победил мир».
Они могут быть людьми умными и начитанными, разбирающимися в тонкостях философии Аристотеля и Алена Бадью. Но Евангелие мы принимаем, в первую очередь, не умом, а сердцем. «Сердце же их далеко отстоит от Меня».
И потому так нелегок бывает путь таких людей к Богу. Чтобы открылось сердце, им приходится пройти через осознание своей слабости и бессилия, мимолетности своего существования в мире и незначительности дел, на которые была потрачена жизнь. Иногда – через отчаяние и сердечную пустоту. И уже тогда по-новому увидеть/услышать: «Блаженны нищие, блаженны плачущие, блаженны ищущие правды…».
+++
Как ни странно, тяжелее всего говорить о тех моментах в жизни, когда близко, непосредственно и несомненно ощущаешь присутствие Божие.
Каждый момент соприкосновения с Ним настолько личный и интимный, что рассказать об этом публично - все равно что прилюдно раздеться.
Это - сокровище, которое бережешь на черный день, когда неверие и отчаяние опустошают сердце. И тогда вспомнишь, как ЭТО было, что чувствовал и переживал. Как в одно мгновение исчезли горечь и боль. Как Господь упрекнул за боязливость и маловерие. Как изменил все, что казалось невозможным пережить.
Может быть, отчаяние и не уйдет совсем, но эти моменты Встречи - та опора, которая помогает не свалиться в пропасть.
+++
...А иногда присутствие Божие и Его забота проявляются совсем уж неявным образом.
Приходят, к примеру, тяжёлые мысли. Вроде бы, и солнце на улице, и голубое небо, под ногами высокая зелёная трава, и вокруг - березы и сосны, а все равно жизнь кажется бессмысленной и будущее - беспросветным.
И вдруг - мелькнёт в траве оранжевая шляпка... Одна, другая... Целая россыпь...
И минут через десять, набрав охапку подосиновиков, вдруг ловишь себя на том, что что-то внутри изменилось. Как будто Господь улыбнулся и положил руку тебе на плечо...