А вот аннотация:
Несмотря на название, эта книга вовсе не претендует на энциклопедичность в описании современного корейского искусства и даже не пытается упомянуть всех заметных художников страны. Напротив, она демонстрирует предельно личный выбор тем и сюжетов.
▪️Например, рассказывает том, как художники смотрят на стремительно растущие и обновляющиеся корейские города и понимают, что тех старых бабушкиных домов, где они выросли, больше нет. А именно туда им хочется вернуться.
▪️О том, как в восьмидесятые годы художники ели крекеры со связанными руками, а самый первый корейский перформанс, предполагающий полноценное участие аудитории, состоял в совместном со зрителями распивании рисовой бражки макколи и поедании закусок панчханов, да и сейчас мы видим, как у знаменитого режиссёра Хон Сансу его актёры на экране просто едят, пьют и разговаривают ни о чём.
▪️Ещё корейские художники и писатели рассказывают о стремительно растущей индустрии красоты и противостояния возрасту, о том, что, оглядываясь вокруг, они вдруг обнаруживают себя в окружении ненастоящих людей, может быть, киборгов, а может быть, вся наша реальность — это просто какая-то странная, виртуальная игра. Герои их произведений ощущают желание превратиться в деревья — потому что только деревья живые и настоящие.
Вроде бы это повествование даже не о современном искусстве, а о самой Корее. Однако, как отметил один из героев этой книги, Ан Кёнсу: у обычных людей просто нет времени задумываться о том, что с ними происходит, им нужно очень быстро бежать, поэтому думать обо всём этом приходится именно художникам.
Между тем, автору книги вовсе не кажется, что выбранные темы и сюжеты принадлежат лишь далёкой корейской реальности, быть может, они способны открыть что-то и в нас самих.
#корея
Несмотря на название, эта книга вовсе не претендует на энциклопедичность в описании современного корейского искусства и даже не пытается упомянуть всех заметных художников страны. Напротив, она демонстрирует предельно личный выбор тем и сюжетов.
▪️Например, рассказывает том, как художники смотрят на стремительно растущие и обновляющиеся корейские города и понимают, что тех старых бабушкиных домов, где они выросли, больше нет. А именно туда им хочется вернуться.
▪️О том, как в восьмидесятые годы художники ели крекеры со связанными руками, а самый первый корейский перформанс, предполагающий полноценное участие аудитории, состоял в совместном со зрителями распивании рисовой бражки макколи и поедании закусок панчханов, да и сейчас мы видим, как у знаменитого режиссёра Хон Сансу его актёры на экране просто едят, пьют и разговаривают ни о чём.
▪️Ещё корейские художники и писатели рассказывают о стремительно растущей индустрии красоты и противостояния возрасту, о том, что, оглядываясь вокруг, они вдруг обнаруживают себя в окружении ненастоящих людей, может быть, киборгов, а может быть, вся наша реальность — это просто какая-то странная, виртуальная игра. Герои их произведений ощущают желание превратиться в деревья — потому что только деревья живые и настоящие.
Вроде бы это повествование даже не о современном искусстве, а о самой Корее. Однако, как отметил один из героев этой книги, Ан Кёнсу: у обычных людей просто нет времени задумываться о том, что с ними происходит, им нужно очень быстро бежать, поэтому думать обо всём этом приходится именно художникам.
Между тем, автору книги вовсе не кажется, что выбранные темы и сюжеты принадлежат лишь далёкой корейской реальности, быть может, они способны открыть что-то и в нас самих.
#корея
Чтобы вдумчиво и ответственно посмотреть новую выставку в «ГЭС-2» «Videobrasil. Перевод не требуется» нужно выделить около трех часов и очень хорошо себе представлять, куда идёшь, потому что материала ОЧЕНЬ много. Все тексты нужно читать, а видеоработы (к счастью, короткие) — смотреть. Иначе нет смысла.
По моим ощущениям, кураторы заложили в выставку гораздо больше, чем я смогла при первом подходе распознать. Когда они в частных беседах начинают рассказывать, как одна работа рифмуется с другой и как бразильские вещи прорастают в нашем контексте, понимаешь, что там ещё копать и копать.
Однако вот что я успела понять. В выставке несколько смысловых слоев:
▪️Во-первых, история и главные фигуры бразильского видео-арта. Эти художники прекрасно интегрированы в мировое искусство, выставляются в крупнейших музеях, но вообще не известны у нас. Буквально их имен до сих пор ещё не существовало в русском написании. И в этом сюжете главная работа — 4х-экранная инсталляция бразильского классика Эдера Сантоса. Её он сделал специально для проекта в «ГЭС-2», и там собрал самые важные бразильские перформансы, собственные и коллег-художников, замиксовал, записал для них отдельный саундтрек. То есть получился своего рода художественный дайджест, где важна эстетика музыкального клипа и что экранов много и ты оказываешься фактически внутри изображения.
▪️Второй важный сюжет — то, как видеохудожник работает с перформансом, то есть фиксирует на камеру язык тела, а также события, происходящие в реальном времени. Под перформансом кураторы понимают очень разные вещи, например, съемку свадебного танца в начале 2000-х, документацию перформативных произведений искусства или разного рода телесные жесты, сделанные один на один с камерой.
▪️Третий сюжет — это сорокалетняя история крупнейшего бразильского фестиваля, который собственно и называется Videobrasil. Выставка в «ГЭС-2» сделана с фестивалем в сотрудничестве, и кураторы из Сан-Паулу собрали самые яркие работы, которые были у них показаны за сорок лет. Фестиваль важный и представительный, поэтому у них побывала фактически вся классика, но гэсовцы попросили привезти к нам как можно больше художников Глобального Юга, то есть то, чего мы не знаем.
▪️Ну, и четвертый пласт — это переклички в истории южноамериканского и российского видео-арта. Понятно, что такая линия может быть намечена только пунктиром, но команда проекта постаралась собрать для каждого из четырех десятилетий (с 1980х по 2010е) какие-то созвучные из нашей классики работы. Куратор Андрей Василенко сказал, что они хотели посмотреть на нашу собственную историю глазами большого Другого и увидеть то, чего до сих пор не замечали.
В общем, настоятельно рекомендую читать буклет выставки и много думать😉
#прямосейчасвмоскве
По моим ощущениям, кураторы заложили в выставку гораздо больше, чем я смогла при первом подходе распознать. Когда они в частных беседах начинают рассказывать, как одна работа рифмуется с другой и как бразильские вещи прорастают в нашем контексте, понимаешь, что там ещё копать и копать.
Однако вот что я успела понять. В выставке несколько смысловых слоев:
▪️Во-первых, история и главные фигуры бразильского видео-арта. Эти художники прекрасно интегрированы в мировое искусство, выставляются в крупнейших музеях, но вообще не известны у нас. Буквально их имен до сих пор ещё не существовало в русском написании. И в этом сюжете главная работа — 4х-экранная инсталляция бразильского классика Эдера Сантоса. Её он сделал специально для проекта в «ГЭС-2», и там собрал самые важные бразильские перформансы, собственные и коллег-художников, замиксовал, записал для них отдельный саундтрек. То есть получился своего рода художественный дайджест, где важна эстетика музыкального клипа и что экранов много и ты оказываешься фактически внутри изображения.
▪️Второй важный сюжет — то, как видеохудожник работает с перформансом, то есть фиксирует на камеру язык тела, а также события, происходящие в реальном времени. Под перформансом кураторы понимают очень разные вещи, например, съемку свадебного танца в начале 2000-х, документацию перформативных произведений искусства или разного рода телесные жесты, сделанные один на один с камерой.
▪️Третий сюжет — это сорокалетняя история крупнейшего бразильского фестиваля, который собственно и называется Videobrasil. Выставка в «ГЭС-2» сделана с фестивалем в сотрудничестве, и кураторы из Сан-Паулу собрали самые яркие работы, которые были у них показаны за сорок лет. Фестиваль важный и представительный, поэтому у них побывала фактически вся классика, но гэсовцы попросили привезти к нам как можно больше художников Глобального Юга, то есть то, чего мы не знаем.
▪️Ну, и четвертый пласт — это переклички в истории южноамериканского и российского видео-арта. Понятно, что такая линия может быть намечена только пунктиром, но команда проекта постаралась собрать для каждого из четырех десятилетий (с 1980х по 2010е) какие-то созвучные из нашей классики работы. Куратор Андрей Василенко сказал, что они хотели посмотреть на нашу собственную историю глазами большого Другого и увидеть то, чего до сих пор не замечали.
В общем, настоятельно рекомендую читать буклет выставки и много думать😉
#прямосейчасвмоскве
Проект Евгении Буравлёвой «Малая Родина» впервые был представлен этой весной в Московской музее современного искусства и ещё тогда мне ужасно понравился. Другое дело, что виды деревни Вага в Кировской области, где выросла художница, могут показаться доверчивому зрителю обычными пейзажами. А на самом деле в этих картинах спрятаны самые разные социально-экономические, экологические, личные сюжеты, которые просто так не разглядеть. Поэтому, мне кажется, тексты, которые художница написала для каждой из картин, — их неотъемлемая часть. Однако эти комментарии не получилось поместить в пространстве выставки, только небольшие цитаты. Совсем скоро, 19 декабря выходит каталог проекта, но и там они не будут представлены в полном виде. Поэтому мы с кураторами Аней Арутюнян и Андреем Егоровым придумали сделать сезонную подборку из четырех картин и дать к ним четыре текста, чтобы получилось настоящее погружение в контекст работ.
Уже можно читать! https://iskusstvo-info.ru/malaya-rodina-evgenii-buravlyovoj-kommentarii-hudozhnitsy-k-proektu/
#любимоеизжурнала
Уже можно читать! https://iskusstvo-info.ru/malaya-rodina-evgenii-buravlyovoj-kommentarii-hudozhnitsy-k-proektu/
#любимоеизжурнала
#хорошопоговорили с художницей и исследовательницей из Франции Матильдой Шенен. Вместе с друзьями она основала арт-пространство Les ateliers bermuda, которое устроено как кооператив, поскольку им всем надоело писать бесконечные заявки и презентации, чтобы получить мастерские, резиденции, возможность жить и работать. Но больше всего меня заинтересовало то, что Матильда рассказывала про большую общественную дискуссию во Франции об artist run пространствах в сельской местности, которые на пике внимания местного арт-сообщества.
Вот фрагмент:
«Во Франции сейчас разворачивается огромная дискуссия о роли арт-пространств, организованных художниками в деревенской местности. Полагаю, что эта дискуссия началась сразу после кризиса, вызванного пандемией. Многие люди, и среди них художники, переехали в деревенские районы Франции, при том, что центром культурной жизни был и остаётся Париж. Однако с этого момента всем стали интересны арт-пространства, основанные художниками в провинции, стали говорить, что это ключевой элемент в культурном развитии регионов, что они создают социальные связи между жителями, объединяют людей. В общем, возник тренд на поддержку таких пространств на общенациональном уровне и на уровне больших художественных институций. С другой стороны, положение этих маленьких арт-пространств за пределами центральной Франции далеко от идеального. Для центра всегда была актуальной левая повестка, а последние выборы в парламент ясно показали, что регионы поддерживают националистов. Они закрыты для современного искусства и для художников, которые пытаются говорить о гендерных вопросах, о деколонизации, да и вообще на политические темы. На прошлой неделе у нас была большая встреча в Париже, организованная Национальном центром изобразительных искусств, как раз посвященная положению арт-центров, управляемых художниками. И в процессе обсуждения стало понятно, что это общие трудности: на национальном уровне такой тип институций считается очень важным, нас поддерживают, но в рамках этой поддержки рассчитывают, что мы будем отталкиваться от специфики тех территорий, где работаем, чтобы создавать искусство, обращающееся непосредственно к жителям, затрагивающее важные для них темы. И я не знаю, что здесь сказать, поскольку сама люблю подобное искусство и предпочитаю его всем остальным видам, никак не связанным с тем местом, где оно создаётся. Но многие из участников нашей встречи говорили, что вне зависимости от того, какое искусство они создают, какие практики и формы используют, их соседям оно совершенно неинтересно, они всё равно не придут в этот центр на мероприятия. С ними сложно говорить. С ними сложно создавать какие-либо «связи». Тогда зачем, — спрашивают художники, — нам нужны ограничения и предписания, какого рода искусство нам делать? И я не знаю, как бы я ответила на этот вопрос, поскольку сайт-специфичное искусство для меня всегда сопряжено с политическими вопросами, мне сложно воспринимать его иначе. Но также мне кажется нужным искусство, которое может быть никак не связано с местной ситуаций, но которое способно дать людям какой-нибудь совершенно новый опыт. Например, когда я иду в кино, мне хочется посмотреть фильм про места, которые я совершенно себе не представляю, и узнать что-то новое. И искусство тоже на это способно.»
Вот фрагмент:
«Во Франции сейчас разворачивается огромная дискуссия о роли арт-пространств, организованных художниками в деревенской местности. Полагаю, что эта дискуссия началась сразу после кризиса, вызванного пандемией. Многие люди, и среди них художники, переехали в деревенские районы Франции, при том, что центром культурной жизни был и остаётся Париж. Однако с этого момента всем стали интересны арт-пространства, основанные художниками в провинции, стали говорить, что это ключевой элемент в культурном развитии регионов, что они создают социальные связи между жителями, объединяют людей. В общем, возник тренд на поддержку таких пространств на общенациональном уровне и на уровне больших художественных институций. С другой стороны, положение этих маленьких арт-пространств за пределами центральной Франции далеко от идеального. Для центра всегда была актуальной левая повестка, а последние выборы в парламент ясно показали, что регионы поддерживают националистов. Они закрыты для современного искусства и для художников, которые пытаются говорить о гендерных вопросах, о деколонизации, да и вообще на политические темы. На прошлой неделе у нас была большая встреча в Париже, организованная Национальном центром изобразительных искусств, как раз посвященная положению арт-центров, управляемых художниками. И в процессе обсуждения стало понятно, что это общие трудности: на национальном уровне такой тип институций считается очень важным, нас поддерживают, но в рамках этой поддержки рассчитывают, что мы будем отталкиваться от специфики тех территорий, где работаем, чтобы создавать искусство, обращающееся непосредственно к жителям, затрагивающее важные для них темы. И я не знаю, что здесь сказать, поскольку сама люблю подобное искусство и предпочитаю его всем остальным видам, никак не связанным с тем местом, где оно создаётся. Но многие из участников нашей встречи говорили, что вне зависимости от того, какое искусство они создают, какие практики и формы используют, их соседям оно совершенно неинтересно, они всё равно не придут в этот центр на мероприятия. С ними сложно говорить. С ними сложно создавать какие-либо «связи». Тогда зачем, — спрашивают художники, — нам нужны ограничения и предписания, какого рода искусство нам делать? И я не знаю, как бы я ответила на этот вопрос, поскольку сайт-специфичное искусство для меня всегда сопряжено с политическими вопросами, мне сложно воспринимать его иначе. Но также мне кажется нужным искусство, которое может быть никак не связано с местной ситуаций, но которое способно дать людям какой-нибудь совершенно новый опыт. Например, когда я иду в кино, мне хочется посмотреть фильм про места, которые я совершенно себе не представляю, и узнать что-то новое. И искусство тоже на это способно.»
Галерее pop/off/art исполнилось двадцать лет, и юбилейную выставку её основатель Сергей Попов посвятил зеркалам. Вот только зеркалам не в их нарядно-праздничной ипостаси, а зеркалам тревожным, в которых кто-то прячется, подглядывает за нами, и вряд ли он затеял что-то доброе.
Рефлексия — с латинского «обращение назад», рефлекс — «отражённый». Конечно, выбор темы зеркал понятен в контексте юбилея: это всегда порог, на котором оглядываешься назад и анализируешь, что тебе удалось. В буквальном смысле этот процесс проиллюстрирован инсталляцией Павла Пепперштейна, собравшего целую коллекцию разномастных зеркал и перевернувшего их все стеклом к стене. В каком-то смысле именно стену мы сейчас видим, обернувшись.
У выставки два смысловых центра: как раз инсталляция Пепперштейна и вторая — Юрия Альберта, где балерины в нежных пастельных пачках танцуют около кривых зеркал с отсылками и к Дега, и к российскому балету в его самом государственном значении. И Альберт иронично поясняет, мол, не мир такой страшный, как его художники малюют, а просто зеркало кривое. Обе инсталляции не новые, но приобретшие дополнительные смыслы, когда вроде бы по-прежнему актуальное искусство вдруг перестаёт что-либо отражать.
Остальные работы подыгрывают: и Виталий Пушницкий с черепом на зеркале, и Ольга Татаринцева с «На меня тоже кто-то смотрит, обо мне тоже кто-то говорит», и Ира Корина с посвящением Марии Антуанетте «Пусть едят пирожные!» — хрупкая конструкция из советских эклеров и пирожных «картошка» едва держится, но пока не падает.
🏛 Винзавод
📌 до 2 марта 2025
#прямосейчасвмоскве
Рефлексия — с латинского «обращение назад», рефлекс — «отражённый». Конечно, выбор темы зеркал понятен в контексте юбилея: это всегда порог, на котором оглядываешься назад и анализируешь, что тебе удалось. В буквальном смысле этот процесс проиллюстрирован инсталляцией Павла Пепперштейна, собравшего целую коллекцию разномастных зеркал и перевернувшего их все стеклом к стене. В каком-то смысле именно стену мы сейчас видим, обернувшись.
У выставки два смысловых центра: как раз инсталляция Пепперштейна и вторая — Юрия Альберта, где балерины в нежных пастельных пачках танцуют около кривых зеркал с отсылками и к Дега, и к российскому балету в его самом государственном значении. И Альберт иронично поясняет, мол, не мир такой страшный, как его художники малюют, а просто зеркало кривое. Обе инсталляции не новые, но приобретшие дополнительные смыслы, когда вроде бы по-прежнему актуальное искусство вдруг перестаёт что-либо отражать.
Остальные работы подыгрывают: и Виталий Пушницкий с черепом на зеркале, и Ольга Татаринцева с «На меня тоже кто-то смотрит, обо мне тоже кто-то говорит», и Ира Корина с посвящением Марии Антуанетте «Пусть едят пирожные!» — хрупкая конструкция из советских эклеров и пирожных «картошка» едва держится, но пока не падает.
🏛 Винзавод
📌 до 2 марта 2025
#прямосейчасвмоскве
Ещё до того, как открылся Дом культуры «ГЭС-2», у фонда V —A— C уже была программа работы с разными городскими сообществами, они проводили концерты на продовольственных рынках, фестивали всякого странного кино в районных кинотеатрах, общались с шахматистами и ролевиками. А теперь Слава Фёдоров и Генрих Игнатов сняли фильм про московских моржей, поработав с клубами зимнего плаванья. Сегодня вечером будут его впервые показывать. В общем, если вы всегда хотели узнать, зачем бы нормальному человеку нырять в ледяную воду, это прямо отличный шанс. Уже не говоря о том, что людей чаще всего в таких клубах держит не лёд, а возможность побыть вместе с другими людьми.
🎬 Регистрация на сеанс: https://ges-2.org/minus-two
#прямосейчасвмоскве
🎬 Регистрация на сеанс: https://ges-2.org/minus-two
#прямосейчасвмоскве
Цифровая фотография гораздо быстрее исчезает и растворяется в бездне забвения, чем старые черно-белые карточки. Старые семейные фотографии долговечнее, чем те, кто на них изображены, они останутся, когда уже не будет никакой семьи, ни одного человека, который бы помнил имена всех этих выстроившихся в линеечку и улыбающихся людей. Ни одного человека, кому хотелось бы их помнить. А снимки остаются.
То ли на помойках, то ли на барахолках, со сломами, царапинами, с оборванными и стёршимися краями. Все эти сколы, сломы и кракелюры — разумеется, метафора. Их стоит приблизить к себе и рассмотреть очень внимательно. Именно так выглядит память — говорит нам художница Кристина Сырчикова, которая собирает эти старые фотографии и при помощи макросъемки увеличивает заломы и царапины в сотни раз, делает их видимыми. Архитектор Дмитрий Храмов предложил распечатать их на длинных белых полотнах, напоминающих бинты. Ведь если есть царапины и сломы — их надо лечить, бинтовать, перевязывать. Быть может, искусство и правда способно исцелять.
📌 «Родные пятна», Кристина Сырчикова
🏛 Галерея Pennlab
⏰️ Выставка продлена до 15.01.2024
#прямосейчасвмоскве
То ли на помойках, то ли на барахолках, со сломами, царапинами, с оборванными и стёршимися краями. Все эти сколы, сломы и кракелюры — разумеется, метафора. Их стоит приблизить к себе и рассмотреть очень внимательно. Именно так выглядит память — говорит нам художница Кристина Сырчикова, которая собирает эти старые фотографии и при помощи макросъемки увеличивает заломы и царапины в сотни раз, делает их видимыми. Архитектор Дмитрий Храмов предложил распечатать их на длинных белых полотнах, напоминающих бинты. Ведь если есть царапины и сломы — их надо лечить, бинтовать, перевязывать. Быть может, искусство и правда способно исцелять.
📌 «Родные пятна», Кристина Сырчикова
🏛 Галерея Pennlab
⏰️ Выставка продлена до 15.01.2024
#прямосейчасвмоскве
Издательство Ad Marginem предложило нам организовать совместную публикацию одного из эссе Линды Нохлин из нового сборника «Изобрести современность». Мы с радостью согласились, и я, немного поколебавшись, выбрала «Музеи и радикалы: история чрезвычайных ситуаций». С одной стороны, это отличное, очень информативное и полезное эссе, такое, что только ради него стоило бы купить всю книгу. С другой, ну, скажите мне, какой нормальный человек в конце 2024 года станет читать текст по истории музеев?
Между тем, эссе можно было бы назвать «Музеи и ненависть». Когда я была маленькой, мне казались очень странными все эти поэты и художники, которые предлагали сбросить Пушкина с корабля современности и уничтожить все музеи. Однако, став искусствоведом, я гораздо лучше понимаю людей, которые старались, чтобы элементы скульптурной декорации французских готических соборов не были перевезены в Лувр, даже если они там будут сохраннее. И Клода Моне, который пришёл в Лувр только затем, чтобы демонстративно отвернувшись от великих картин прошлого, писать живой и шумный Париж, на который открывался прекрасный вид из окна. И даже реалиста Луи Эдмона Дюранти, который сказал, что будь у меня спички, «я бы поджег эти катакомбы с глубоким убеждением, что служу делу искусства будущего», и Камиль Писсарро его поддержал! В общем, мне очень нравится знать, что музеи способны вызвать гораздо более сильные эмоции, чем вежливое и почтительное равнодушие.
#сундукисокровищ
Между тем, эссе можно было бы назвать «Музеи и ненависть». Когда я была маленькой, мне казались очень странными все эти поэты и художники, которые предлагали сбросить Пушкина с корабля современности и уничтожить все музеи. Однако, став искусствоведом, я гораздо лучше понимаю людей, которые старались, чтобы элементы скульптурной декорации французских готических соборов не были перевезены в Лувр, даже если они там будут сохраннее. И Клода Моне, который пришёл в Лувр только затем, чтобы демонстративно отвернувшись от великих картин прошлого, писать живой и шумный Париж, на который открывался прекрасный вид из окна. И даже реалиста Луи Эдмона Дюранти, который сказал, что будь у меня спички, «я бы поджег эти катакомбы с глубоким убеждением, что служу делу искусства будущего», и Камиль Писсарро его поддержал! В общем, мне очень нравится знать, что музеи способны вызвать гораздо более сильные эмоции, чем вежливое и почтительное равнодушие.
#сундукисокровищ
Не успеваю на сегодняшнее открытие, поэтому хожу сейчас по ещё пустым залам Мультимедиа Арт Музея, где уже развешана новая выставка детской иллюстрации Эрика Булатова и Олега Васильева — идеальная на зимние каникулы.
Вспоминаю, как готовила материал для журнала и выбирала для него такие же сказочные иллюстрации, перебирала папки с оригиналами работ, и больше всего меня занимала даже не возможность руками пощупать картинки из любимых книжек детства, а шанс увидеть оборотную сторону, разные маргиналии — буквицы, мелкие картинки, вставленные в текст или вынесенные на поля, где появляются сюжеты, каких, может быть, и в сказке-то не было.
Кураторы нынешней выставки возводят эти необязательные детали к традиции художников-мирискуссников. Но на самом деле традиция ещё более старая — так иллюстрировали средневековые манускрипты: большие иллюстрации отданы евангельским сюжетам, а на полях плодятся монстры, крестьяне собирают урожай булок и блинов, огромные зайцы преследуют гончих, в общем, все самое интересное — на этих полях😊
И вот ещё что: считается, что «неофициальные» художники относились к детской иллюстрации как к халтуре. Илья Кабаков прямо говорил, что пытается сделать настолько плохо, насколько возможно, чтобы издательству понравилось. А вот Эрик Булатов и Олег Васильев так к этим книжкам не относились. Это хорошо видно по работам, показанным в музее, которые сделаны с любовью, вкусом, старанием. Об этом, кстати, у нас была статья Сергея Хачатурова, очень хочу ею поделиться.
📌 Выставка «Чудесное путешествие»
⏰️ 26.12.2024 — 16.02.2025
🏛 Мультимедиа Арт Музей
#прямосейчасвмоскве #любимоеизжурнала
Вспоминаю, как готовила материал для журнала и выбирала для него такие же сказочные иллюстрации, перебирала папки с оригиналами работ, и больше всего меня занимала даже не возможность руками пощупать картинки из любимых книжек детства, а шанс увидеть оборотную сторону, разные маргиналии — буквицы, мелкие картинки, вставленные в текст или вынесенные на поля, где появляются сюжеты, каких, может быть, и в сказке-то не было.
Кураторы нынешней выставки возводят эти необязательные детали к традиции художников-мирискуссников. Но на самом деле традиция ещё более старая — так иллюстрировали средневековые манускрипты: большие иллюстрации отданы евангельским сюжетам, а на полях плодятся монстры, крестьяне собирают урожай булок и блинов, огромные зайцы преследуют гончих, в общем, все самое интересное — на этих полях😊
И вот ещё что: считается, что «неофициальные» художники относились к детской иллюстрации как к халтуре. Илья Кабаков прямо говорил, что пытается сделать настолько плохо, насколько возможно, чтобы издательству понравилось. А вот Эрик Булатов и Олег Васильев так к этим книжкам не относились. Это хорошо видно по работам, показанным в музее, которые сделаны с любовью, вкусом, старанием. Об этом, кстати, у нас была статья Сергея Хачатурова, очень хочу ею поделиться.
📌 Выставка «Чудесное путешествие»
⏰️ 26.12.2024 — 16.02.2025
🏛 Мультимедиа Арт Музей
#прямосейчасвмоскве #любимоеизжурнала