Застыла на дорожке среди зарослей ольхи, зависнув в телефоне, и тут сзади меня окликнули:
— Тётенька, а можно мне пописать? — спросил малыш с очень большими щеками. Очень.
— Конечно, — ответила я и щедро повела рукою, — выбирай любые кустики.
Пошла себе, довольная причудливой коммуникацией, и только метров через сто поняла, что ребёнок, возможно, не разрешения спрашивал, а пытался сказать «съебитесь, тётенька, из удобного места», но по малолетству не доформулировал.

*
Научилась угадывать в незнакомых ровесниках прежних мальчиков и девочек, видеть за морщинами и поплывшими овалами, какими они были во времена нашей общей юности. С более старшими людьми не получается, их я воспринимаю такими, как есть сейчас, а своё поколение распознаю.
И они, кажется, тоже узнают друг друга, и на лицах иногда возникает смешное «о, вот эту/этого я бы трахнул/а… раньше». От этого в общении появляется такое родственное, сестра дык ёлы палы — а что тут в самом деле ещё сказать.

*
«Радиопомехи», уважаемые, поют в наушниках «хорошо вроде, а сердце кровоточит» — и я понимаю, что всю жизнь проболталась между этим и воденниковским «и вроде бы сердце в крови, но выйдешь из дома за хлебом, а там — длинноногие дети».
В юности не можешь понять, почему так больно жить, если вообще-то нормально всё, как у людей. Сейчас, когда и правда есть о чём плакать, почему-то беспощадно хорошо. Идёшь по Чистым, и длинноногие эти, и солнце сквозь листья, и тепло на закате, и свежо от воды, и зелено так, будто навсегда.
Тут и приходит неочевидное «беспощадно»: жизнь настолько больше боли, что никого ей не жаль. Каждого подержит в ладони, рассмотрит и отпустит без сожаления. Всё, что можешь — смотреть в ответ на то, что делает тебя живым. Иногда это просто деревья.

Купила себе в этих ваших интернетах совершенно комическое платье, которое всем вроде бы прекрасно, но почему-то спереди у него жопа. Сколько смотрю, столько и хихикаю. Подчёркнутая плоть всегда выглядит ужасно глупо, интеллигентное лицо не спасает, если под ним растёт такое, а ниже, допустим, красные чулки.

Подумалось, что в нашей золотой жежешечки основным залогом успеха, кроме сисек, было всё-таки чувство юмора. Хороший язык, интеллект или скандальность тоже имели значение, но если ты забавный, то мир страшно тебе радовался. У нас были Фрумич, Песен Нет, Катечкина, Гринарин, Шестаков, ну и я примыкала. Но у нас с Шестаковым юмор несколько злобноват, а вот Песен нет и Гринарин были как-то абсолютно и солнечно добры. Но Слава не пережил ковид, а Наринэ с годами погрустнела, да и я теперь невесела. Шестаков на бусти, Фрумич пишет редко, осталась одна Катя.

Прекрасно помню, как читала её первую книжку: чего я тут не видела, это всё в ЖЖ смешно, а книга — это другое… И тут я улыбнулась, а потом фыркнула и дальше уже неприлично ржала, потому что всё равно было дико смешно — и на бумаге, и, как оказалось, спустя годы и несколько жизней.
Не знаю, насколько теперь ценится юмор, но если вдруг вам не хватает, то вот она Катя https://www.tgoop.com/velikina

Странно всё-таки, что маменька моя считалась красавицей, а психология у неё была женщины обыкновенной.
Это, конечно, мои личные критерии — я определяю рейтинг дамы по её высказываниям о мужчинах. «Просто женщина» скорей скажет «мужики сволочи», а красотка — «мужчины такие дурачки». Ну потому что самцы обращены к ним разными боками, в смысле, разными аспектами своей натуры. Первая точно знает, что у них на уме только одно, поматросить, разбить сердце и коварно бросить. А вторая вообще не понимает, какое коварство может быть у существ, живущих писькой наружу. Красавица уверена, что мужчина прост и уязвим, потому что она умеет с ними управляться.

Так вот, мама хотя и умела, считала их грязными животными, и даже о симпатичных типах вспоминала с осуждением в голосе. А я из всех её зоологических рассказов почему-то запомнила безымянного бабника, который здоровался с ней «салфет вашей милости, честь вашей красоте».
И давеча наконец-то погуглила, это, оказывается, переделанный фрагмент куртуазного диалога со времён Петра Первого. Если дама чихнула, то говорили этот самый салфет:
— Салфет вашей милости!
— Красота вашей чести.
— Любовью вас дарю.
— Покорнейше благодарю.
Господи, с нежностью подумала я, это же ебать как мило. И архаический, даже для шестидесятых, подкат. И то, что из-за него через столько лет я зачем-то помню неизвестного дурачка, наверняка давно мертвого (и вы теперь тоже запомните). И то, как сквозь времена кавалер кружит пышную девицу в долгом вальсе, который я совершенно не умею танцевать — и всё-таки: «— Я розу вам дарю. – Покорнейше благодарю»

Про уровни цинизма
— Завела себе тамагочи, — говорит подруга. И рассказывает про парочку геев, которых зацепила на фикбуке. Оба неплохо пишут, живут где-то внутри бесконечной России и страшно шифруются. Один из них очень болен, недавно был кризис и друг его еле вытащил, потратив кучу денег. Теперь оба в долгах, ну и предложили подписчикам платить за чтение текстов какой-то мелкий прайс. Любящая аудитория встала на дыбы и сходу уменьшилась процентов на десять. А подруга наоборот вписалась.
— И теперь всякий раз, когда мне приходит в голову купить чашку кофе и я понимаю, что хочу и могу потратить на это сколько-то, иду и отправляю тамагочикам. Моя знакомая, N, когда узнала, страшно возмутилась.
— Что ты лишаешь себя мелких радостей?
— Нет, уровню цинизма — нельзя, говорит, живых людей тамагочи называть.
И тут мой телефон орёт что-то мультяшным голосом, издаёт звук взрыва и грязно хихикает.
— А, прошу прощения, это моего сына обстреливают. Я настроила оповещения, когда к ним прилетают ракеты или дроны. Ну, знаешь, чем постоянно мониторить новости, лучше узнавать сразу.
— А почему с хохотом?
— Ну как. Смешно же.
— Хорошо, что N с тобой не знакома, — говорит она и после паузы добавляет, — Мне бы очень хотелось, чтобы мы дожили до старости.
— Ну не знаю, мы ведь станем ещё ужасней.
— Именно.

Зашла в Пушкинский музей — где ещё поссать приличному человеку в отсутствие Эрмитажа. Но на самом деле в ихний магазинчик, там время от времени покупаю мерч с моей тотемной картиной. Уже есть чехол для карточки, обложка на паспорт, блокнот и теперь вот тубус. Была ещё косметичка, но её, как вы помните, спроворили весной в аэропорту Фьюмичино (не помните? странно, а я вот не забыла). А картина эта конечно «Нападение ягуара на лошадь», потому что я живу с этим её лицом и когда помру, накажу повесить на памятник вместо фото. Мир ловил меня и задрал, и мы принимаем это со смирением.

В Александровском саду повсюду кусты, усыпанные белыми коническими соцветиями, пахнущими сладко, как старая блядь. Конечно старая, думаю я, молодая на себя такого не напрыскает. А честная женщина — тем более. Из естественного любопытства лезу в определитель растений и узнаю, что это гортензия. Та самая, которая так сносила мне крышу в нотах сердца «Le Feu» Мияке. Ну, не такая уж старая, думаю я.

Вообще гулять по Москве здорово, потому что время от времени встречаешь знакомых. Бывший одноклассник проскакал, всё такой же липкий тестостероновый мудак, похожий на Меркьюри с его сладкими персидскими глазами. Вот Силя попался навстречу, не совсем ещё седой и даже вполне живой. В рекламе увидела знакомого массажиста, тоже внезапно живого, которого ни с кем не перепутаешь — идеальная бритая голова римского легионера, теперь тренирует старичков, и это точно его путь — он был добрым и любил учить. И парень с хвостом на макушке, в широких самурайских штанах так и разгуливает с независимым видом, не изменившись ни капли за двадцать лет, но теперь с собачкой. Но все они почему-то меня не узнают.
Всегда есть выбор, смотреть на это с горечью — ведь люди не те, или с нежностью — почти такие же и живые, молодые. Всё ли обветшало и умерло или ничего не умирает, как захочешь.

Город хочется взять в руки, как тёплый серый камень, покачать в больших ладонях и стереть слой за слоем всё плохое, налипшее за пять-десять-пятнадцать лет. Дальше не надо, вдруг ненароком сотрётся часть моей жизни, которой я дорожу. Хотя вот напоминалка в телефоне, она относится к 00. Ничего особенного, просто каждый год 12 августа календарь пишет мне «курск». У каждого своё не забудем не простим, у меня почему-то лодка.
А если смотреть с моста, то город меренговый и кремовый и стирать с него что-нибудь — только портить. И всех, с кем я говорю в последнее время, занимает одно: как смотреть на то, что любишь — как с моста, с высоты птичьего полёта, как на тёплый камень в ладони, из кустов гортензии в собственном саду. Каждому вру что-нибудь своё, по ситуации, а сама думаю: смотри как хочешь, только живыми глазами, пусть даже как у Фредди, слишком сладкими для приличного человека

Вынуждена признать, что я стесняюсь девиц из пунктов выдачи.
На самом деле мне даже нравится, чувствую себя красной шапочкой, то есть, сумочкой, когда вешаю на локоть торбу из «Красного и белого» с лживой надписью «хлеб» и обхожу почту, WB, Озон, Яндекс и Пятёрочку, собирая дешёвый дофамин и напевая «ой грибы грибочки и трава густая», хотя теперь это статья. Особенно мила мне почта — там есть женщина совершенно типичной хмурой конструкции тётка-в-окошке, но в жару можно увидеть, что на руках у неё там и сям небольшие деликатные татуировки. Бабочки, цветочки, орнамент — всё, что набивали девочки моего поколения. И мне приятно думать, что люди нашего возраста выросли и захватили почту и телеграф.

И всё было прекрасно, пока я не подумала, что примелькаются мои каштановые кудри, меня запомнят и станут думать, что я шопоголик. Что я алкаш с сумкой из КБ — нет, не смутило бы, а за неконтролируемую скупку хлама неловко.
К счастью, девочки в пунктах выдачи меняются, график я не понимаю и лиц не помню, но вроде бы сегодня они не такие, как вчера, так что если приходить два дня подряд в одно и то же время, а потом несколько дней не приходить, то есть шанс запутать следы. Думала я.
И тут прихожу в Яндекс, а девочка гордо говорит «а я вас запомнила!». Зря, думаю, теперь придётся тебя убить. А на другой день иду в Озон, который в соседней комнатке, там сидят двое, одна мне посылку выдаёт, а вторая спрашивает «а ко мне сегодня не зайдёте?». И это не та, что вчера!
Это провал, девочки.

Получила в подарок немыслимой нежности браслетик с надписью «иди в жопу» — не думайте, это не то что мне гарбуза выкатили, сама выбрала среди многих вариантов. Целый день шастала по Москве, поглядывая на запястье, и ангельски улыбалась, а вечером смотрю — нету. Покинул меня браслетик. Тот самый случай, когда неодушевлённый предмет дважды недвусмысленно высказался.

Но, подумала я, какая прелесть: пойдёт какая-нибудь девочка по дорожке, увидит загадочный проблеск. Присмотрится, а это иди в жопу. Знак, поймёт она. Ещё и тик-ток снимет. Чрезвычайно многосмысленная вещь, с которой что ни случись, будет перформанс.

Вот, а на следующий день сижу на уроке рисования, вся в клею и акриле, в обрезках бумаги и газеты Металлург (у нас был день аппликаций), потом привстаю, а подо мной на диване, кроме стёрки и кисточки, «иди в жопу». То есть, и сходил, и нашёл дорогу домой.

Но и это ещё не всё, собиралась написать о браслетике в фб (важно же!), и тут он мне среди воспоминаний выкатывает такое предложение. Расскажите, говорит, про тогда и сейчас… А я уже даже и не знаю. Вроде поприличней стало, нет?

Чисто для будущих исследователей должна записать, что в Моём Творчестве нынешнего периода центральное место занимает белый акрил. Что бы я ни изображала и чем бы ни красила, в финале беру большую банку белил и замазываю нахрен всё, что мне не нравится. То есть многое — города, человеков, но для начала зелень, — а потом ещё расставляю акценты. И потому на картинках у меня вечно то снег, то белые перья, то отблески на воде, на стекле, на груше (больше пока ничего не рисовала… а нет, ещё рисовала конфетку «цитрон», но сожрала её в процессе и теперь на картинке только фантик). Получается, вы знаете, экспрессивно.

Но это я слишком издалека зашла, вообще хотела о другом. Что долго — очень долго — я жила в виду моей мамы. В детстве приходила в отчаяние, сравнивая свой бэби-фейс с её холодной аристократической красотой: у неё прозрачные зелёные глаза, а у меня неинтересные карие, у неё безупречный греческий нос, а у меня пимпочка, у неё идеально вырезанный рот, а у меня просто губёшки; на фотографиях вечно втягивала щёки и делала максимально роковое лицо. Потом, в подростковый период, когда мама внезапно стала злой, глупой и морально устаревшей, я страшно радовалась, что в этом на неё не похожа. Всю юность очень следила, чтобы не иметь с ней ничего общего ни в манерах, ни в мыслях, ни в образе жизни. Повзрослев случайно обнаружила сходство и ужаснулась: те же манипулятивные приёмы, игривая жестокость к тем, кто от тебя эмоционально зависит, желание владеть людьми без остатка.

Дальнейший текст, наверное, пригодится тем, кому актуальна сноска <вы находитесь здесь> — этот период длился у меня десятилетиями, и я подозреваю, что в нём застревают многие. Сначала просто злятся на ужасного родителя и живут вопреки, потом изводят следы его воспитания и рыдают в салфетки у психолога. А наступает ли какое-нибудь «после»? Какое-нибудь благостное понимание, что твои сильные черты растут от того же корня, что и недостатки? У кого как конечно, но я споткнулась именно о корень, как неизбежно случается, когда бежишь по пересечённой местности — по полю, по оврагам, по лесу, и вот наконец цепляешься ногой и падаешь носом в сырую прель. Корень, из которого растёшь, не выбросить, не пропить, не проебать и не вырубить, разве что вместе с собой. Это какая-то очень простая мысль, которая тяжело даётся тем, у кого были действительно плохие родители. Не как у меня — ведь в подростковый период сходила с ума именно я, а мама всего лишь с этим не справилась, — а по-настоящему, всякие психопаты и алкаши. Те, кто заслуживают ненависти. Кого следовало бы стереть из своей жизни, да и вообще из этого мира. А вместо этого ты должен пинцетом отделять своё здоровое от его больного, признавать, что в твоей крови кроме прочего гуляет и такое тоже. Лечить, обуздывать, использовать — в себе.

Кто как, впрочем, я вот крашу и знаю, что там, под белилами, намешано всякое, иногда оно выступает красивой тенью, а если нет, то положу ещё слой. Но самое забавное в Моём Творчестве, что какое бы говно я ни рисовала, в конце оно мне нравится. Во-первых, я не перестаю красить, пока не понравится, а во-вторых, я умею полюбить свою картинку за что придётся, чисто как колобка из анекдота. Большой талант и, возможно, от мамы.

Когда-нибудь я научусь рисовать относительно прилично, а пока будет много перьев, бликов и, конечно, снега, медленного долгого снега, которого мне страшно не хватало бесконечным израильским летом, а потом вдруг выдался декабрь, и мне хватило.

Обожаю студию завивки, которая превращает меня в овцу с 2007 года. И мастера, что характерно, всё те же, так что на их фоне не очень видно, как я взрослею. В этот раз ходила не к той, что всегда, а к другой, помладше. Ну как помладше. Помню диалог со случайным знакомым доинтернетных времён, который нашёл меня в сети:
— Вроде ты была старше меня лет на пять…
— Ну, сколько времени прошло — с тех пор я значительно помолодела.
Натурально, если в двадцать лет разница казалась заметной, то спустя полжизни она практически нивелируется.
И вот, значит, завиваюсь я под радио Романтика и говорю мастеру:
— Ах, какая древняя песня, «зарубежная эстрада» из детства.
— Ну уж не настолько она старая, — отвечает, — ей лет тридцать.
Мы не кусаем человека, у которого в руках горячие ножницы, но.

А у соседнего зеркала клиентка рассказывает про домашних животных, и я остро жалею, что уши у меня замотаны полотенечком, поэтому слышу урывками:
— У нас рыбка, птичка, кошка и собака.
— По пищевой цепочке прям, — кивает мастер.
— Дочери моей дарят. Я говорю, тебе сорок пять скоро, смотри, коня приведут… да ещё они все сердечники — птица сердечница, кошка сердечница…
И тут пришло время мыться, и я теперь беспокоюсь за коня.

А вообще в парикмахерских я люблю только одно мгновение. Сначала приходишь условно нормальный, но малость запущенный, потом три часа сидишь, а в зеркале отражается жуткий одутловатый урод, и ты медленно переживаешь все стадии горя. И в момент смирения тебя как-то там досушивают, встряхивают и сопритюкивают, и глядь — а вроде ничего. Кудри зазмеились, подбородок почти один, даже щоки обратно втянулись. И ты так кривенько, но победно себе улыбаешься: ладно блин, ладно, пойдём ишшо как-нибудь поживём

Поскольку все (ладно, трое) просят адрес студии завивки, то напишу в комментах. А я случайно вспомнила, как согрешила.

Как-то коротала осень в одной европейской стране и вдруг подумала, что в ближайшие месяцы поездка в Россию мне не светит, но остальной мир вот он. И конкретно тут большая русскоязычная диаспора и наверняка есть мастера, которые умеют биозавивку. Местные точно нет, потому что они, наоборот, выпрямляют, ну и осветляют заодно. А даже если и завивают, то волосы толщиной в палец деликатного обращения не требуют. В общем, нашла постсоветскую даму, которая знала про био, и она выкроила для меня окошко.

Примерно через полгода я сидела у своего московского мастера, дрожала и каялась:
— У неё было так дёшево, я же не знала… Она… она МЕНЯ спрашивала, какой состав использовать! И пыталась сделать маску с силиконом! И сфотографировала меня! Представляете, без спросу! А через две недели всё смылось. И ещё, — тут я закрыла глаза, — Она… мне пришлось подавать ей бигуди. И резинки.
— Ну, — сказала Света, — Ну. Это ничего. Каждый должен однажды сходить налево, чтобы потом вернуться.

Так вот, про мою студию: о рекламе они не просили, клиентов много, но примерно за неделю всегда можно к кому-нибудь записаться. Я уточнила, есть ли у них скидка по рекомендации, сказали 5%, так что если захотите, назовите им мой номер телефона (тоже в комментах)

Раньше у меня было нехитрое правило, чтобы выделяться в городской толпе не только умищем и ебанцой, но и одеждой: «не носить в стране вещи, в ней купленные». Неважно, Россиюшка, Израиль или Германия какая, купила — надевай заграницей. Даже если это китайское или Зара, опыт показывает, что на разные рынки производители поставляют разное.

А сейчас некоторой нездешности можно добавить с Авито. Там водятся тряпки всех времён и народов, которые в принципе уже нигде не достать. Шелковое платье Лауры Эшли, юбка какого-нибудь крошечного дизайнера, который сделал одну коллекцию и не выдержал конкуренции, всякое шерстяное из северной европы. В общем, как огромный секонд хенд, только не пахнет.

Правда, к каждой вещи прилагается её удивительный хозяин, но полных психов позволяет отсекать стилистическое чутьё, там по тексту объявлений уже всё понятно. Так что если бывают сюрпризы, то чаще приятные.

Недавно возжелала юбку фирмы «troll», ну просто ради фана и карманов. И приходит она, но почему-то в двух посылках, одна при этом тяжёлая, как кирпич. Вскрыла с опаскою, а там книги, и первой мне попадается суперобложка-бандероль со здоровенной надписью «ХВАТИТ БЫТЬ УДОБНОЙ ЖЕНЩИНОЙ» — прям в глаза орёт, до такой степени. Что-то на феминистическом. Это знак, подумала я, и стала вспоминать, кто нынче избыточно пользуется моей добротой. Вы знаете, никто. Так-то женщина я маленькая и приёмистая, перемещать меня действительно удобно, кормить недорого (ем всё), но всерьёз использовать нет никакой технической возможности. Маленькие женщины, они как пони фалабелла — ни пахать, ни возить, просто что-то милое и жрёт.
(Кстати, недавно залезала в здоровенную вольву и поняла, почему крутые мужики заводят высоких девиц — чтобы делать это элегантно, нужно больше ног. В смысле, не числом, а в сантиметрах)

В общем, это был подарок, продавец вместе с одеждой рассылает в белый свет послания, мне вот такое досталось. А сегодня вышла на прогулку в той самой юбке и обнаружила, что ко мне вернулось вертеть жопой. Неужели фемкнижка вдохновила, подумала я. Так-то я всю жизнь умела ходить коровьей походкой, но в последние годы разленилась. А тут иду, и ноги сами собой встают одна перед другой так, что все грузчики из «Магнита» мои. Потом только сообразила, что всё-таки нет, это я скручивания делала полтора месяца и спина наконец-то зашевелилась. Так что не феминизм, а гимнастика, но всё равно как-то ужасно мило это всё

Вчера ребёнку в соседний дом прилетел дрон. Рассматриваю фото: штош, стену не пробило, больше утешиться особо нечем — ливанская граница видна из окна.

Вечером прибежал папа и бодрым голосом сообщил:
— Ты слышала, в Ярославской области самолёт упал? Запутался в проводах, погибли хоккеисты, которые летели.
Аккуратно дышу и думаю: «штош. штош». Целую минуту ищу что-нибудь хорошее в этой ситуации и наконец решаю, что две катастрофы подряд редко случаются, так что завтра долечу в безопасности. И тут опять прибегает папа:
— Это я перепутал, они в одиннадцатом году упали.
Штош.

С утра вызвала такси, сижу на чемоданах, у папы звонок: церковные люди повезли гуманитарку в Курск и попали в аварию, машина всмятку, водитель почти цел, у второго дырка в лёгких. И мы, конечно, должны знать об этом в семь утра. Штош.

В аэропорту авиакомпания предлагает подписать отказ от претензий на случай чрезвычайной ситуации в ТА. Подписываю не глядя. Штош, в крайнем случае застряну на пересадке в Баку, аэропорт красивый и город наверняка хороший.

Листаю новости и вижу прилёт в жилой дом в Раменском.
Ну я даже не знаю, может, натурально в Баку пересидеть? Если долечу конечно

(Кажется, это был блюз. Всё, мы порулили, обнимаю всех, кого можно)

Простите за перепуганный пост, я и так боюсь летать, а тут ещё это всё. Но вчера на последнем этапе был прекрасный момент.
Девять вечера, рейс в Тель-Авив готовится к взлёту, позади утренний перелёт в Баку и многочасовая пересадка. Рядом примерно такие же бедолаги, некоторые вообще пережили коллапс во Внуково и вспоминают об этом с содроганием. А впереди три с лишним часа полёта и какая-то сложная логистика с редкими ночными электричками (ну или дорогущим такси). В общем, неприятные лица у всех, а с другой стороны, хотя бы есть шанс поспать. И тут где-то впереди принимается орать младенец, к нему присоединяется второй и после маленькой паузы третий. Звучит, как грузинский хор в католическом соборе.
Весь самолёт замирает, а потом вдруг начинает неприлично ржать, некоторые буквально до слёз, сама видела — всхлипывая и повторяя что-то невнятное вроде «и это ещё, ну конечно, я так и знал», — и всё никак не могут успокоиться. Дети от изумления затыкаются.

Не буду врать, что перелёт потом был идеальный, но долетели же.

(Извините, история немного в жанре ржали всем офисом, но это правда было, и мне показалась занимательной реакция очень усталых людей — никто не сорвался в агрессию, как могли бы)

У меня тут мужик родился, по этому случаю хочу показать главу из книжки «Если забуду тебя, Тель-Авив». Она вся состоит из «прогулок» на разные темы, вот эта про замужем.

Прогулка замужем

1
В Москве впервые лет за пятнадцать покрасила волосы. Два часа кропотливой работы мастера и куча денег, в результате в моём естественном цвете появились пряди чуть светлей основного тона. Очаровательное зрелище, поехала потом к родителям в скромной гордости, наконец-то признают, что я не засранец какой, а вовсе дама с щикарной головой. Но ни с порога, ни попозже эффекта не наступило. Показалась ещё нескольким друзьям и продавцу салатов в Перекрёстке, мы с ним уже сроднились, никто ни слова. С горя проколола уши. Тоже, конечно, не увидят, пока бриллиантов туда не насуёшь, но как насуёшь, кто-нибудь же заметит?
На этих сложных щах и с красными ушами прилетаю в Тель-Авив, меня встречает муж, я ничего такого уже не жду — они никогда ничего не видят, а он вдруг и говорит:
— О, что это у тебя?
Заметил! Заметил! У меня, конечно, слёзы благодарности, вся жизнь перед глазами, как мы познакомились (на Форосе в очереди за арбузами, он там стоял, а мы с девицами шли мимо, они сказали «такая свинья, будет к тебе приставать» и порозовели; оттуда он сразу уехал и потом снова появился через две недели на горе, где мы жили в палатках, девицы его увидели издалека и побежали навстречу через поле всей толпой, ну и я побежала) и как я потом буду вся в чёрном вдоветь, безутешная и, может быть, умру от горя.
А он продолжает:
— На лбу царапина какая-то.
— А это у меня морщина, — приятно улыбаясь, говорю я, и думаю, что там в Израиле с пособием для одиноких старушек, и если ловко распродать его мастерскую, то хватит на недорогой круиз хотя бы по средиземному и камушки в уши.

2
Муж звонит мне откуда-то с улицы и я слышу, как женщина игриво говорит ему «шалоооом» и он ей отвечает, а потом продолжает со мной болтать. Когда возвращается, спрашиваю по всей строгости:
— Это что там за тётка с тобой здоровалась?
— Это попугай, — оправдывается мгновенно, — в зоомагазине.
— А почему женским голосом?!
— Ну ты же понимаешь, он всем говорит шалом, ему отвечают таким мимими-тембром, он и выучился...
— Да, такой отмазки я ещё не слышала.

3
Так понимаю, что на двадцатилетие брака — фарфоровую свадьбу — принято вставлять новые зубы. В качестве юбилейного подарка вчера на прогулке незнакомая женщина с синдромом Дауна изо всех сил засветила мне по спине открытой ладонью. Похоже, это был жест дружелюбия, потому что могла бы и кулаком в челюсть, и тогда, см. выше, всё бы сошлось.

Трепетную душу всякий уязвить норовит, пришла беда откуда не ждали, обидел меня сегодня фитнес-браслет. В ночи просыпалась по супружескому делу, ну, знаете, как у хорошей хозяйки бывает, забудется тревожным сном после трудного дня и вдруг вскинется — «а скотине-то не дала!» — и бежать в хлев. Вот и у меня.
А с утра дура китайская гаденьким голосом пишет, что спали вы хуже, чем 80% пользователей...
Знаете что. Иные столько не живут, сколько мы женаты, делаем, что можем, уж извините! Не нравится — не подглядывай, могу и вовсе отключить, а то ишь, оценки расставлять.
И к вопросу о зрелости: в интимные моменты нашей жизни кот Арсений перестал бегать вокруг и совать длинный нос в самую гущу событий. Теперь он уходит и под шумок вскрывает холодильник.
Только не знаю, про чью это зрелость, кота или нашу — то ли он осознал истинные ценности, то ли мы теперь такие скучные. Хотя, возможно, он ищет попкорн.

4
Убила на стене какое-то насекомое, оставившее красный след на побелке, испугалась и наябедничала мужу:
— Дима, Дима, я убила что-то чёрненькое кровососущее!
— С крыльями?
— Да!
— Ты убила ангела!
Вот такое у этого человека представление об ангелах. Дык поживите со мной двадцать лет, ещё не так перекосит.

Я ведь ужасный человек — я говорила? — потому что не закрываю крышечки. Муж каждый раз орёт, как библейский пророк, когда берёт очередную банку за крышку, а она падает. Я ему говорю, ну блин, ты же знаешь, это мой баг, бери за бока.
Он говорит: неужели трудно.
Я говорю: не могу.
И учти, когда я умру, ты будешь рыдать над каждой незакрытой крышкой.
А он говорит: да ну тебя.
Пришлось утешать, что он раньше умрёт. И будет до конца дней ронять банки.

На рынке субботняя распродажа, Дима приволок гору персиков, выдал мне четыре штуки. Потом метнулся — «подожди!» — и заменил один, который потвёрже, на помятый. Логика понятна, мятые лучше не хранить, но я спрашиваю:
— А те для гостей?
— Это на похороны*! — сурово отвечает он.

*источник:
Помирает дедушка, вот-вот отойдёт, семья ходит на цыпочках — водички там подать, веник сломать. Вдруг старец чувствует запах лепёшек и слабым голосом просит кусочек. Внучок убегает на кухню, через минуту возвращается:
— Не, мама сказала, это на похороны!

5
На удивление часто мне в жизни попадались мужчины, намекающие, что они самураи — обычно для отождествления себя им хватало киношки с Крузом и статьи «бусидо» из википедии. Оттуда они узнавали, что самурай, это не только маленький кривой нож и дурацкие брови, но и правило в делах повседневных помнить о смерти и хранить это слово в сердце. Я знаю, что умру, просветлённо сообщал такой мужчина, и живу так...
Я тем временем нежно улыбалась и, полируя его катану, думала вот о чём.
Когда мы говорим «я помню о смерти», только дети и дураки говорят о себе.
Более глубокое понимание состоит в том, чтобы помнить о смерти всякого существа, которое оказывается рядом. И когда благородный человек живёт со своей бабой*, он каждую минуту осознаёт, что она может исчезнуть. Уйти или, если это слишком болезненно для самолюбия, умереть. И, совершая поступок в отношении неё, он видит эту возможность. Ни в коем случае не трусит или заискивает, но видит ясно, что количество их дней вместе ограничено, и может закончиться в любой момент. В свете этого, если она нравится ему — нужно ли им сейчас тратить оставшееся время на ссоры, нетерпимость и раздражение? А если вдруг от идеи исчезновения он чувствует облегчение, то нужно ли тратить время на неё?
То же касается и приятелей, коллег, кота и всякой другой встречной твари.
Это вульгарное бытовое приложение кодекса, но люди, которые в принципе не имеют отношения к войне, долгу и подвигу, вполне могут начать с него.

*или мужиком

(Если вдруг что, книга есть в магазинах, в том числе и на wb, у некоторых продавцов вообще за микроденьги)

Хочу показать канал, где часто пишут о том, что меня горячо волнует — о тревоге и стыде. Но начну, как водится, издалека.

Тревога — не абсолютное зло, но эта мысль трудно даётся тем, кого тревожность обездвиживает, лишает сил и доводит до панических атак. Ну, знаете, просыпаться, уже задыхаясь от ужаса, просто потому что впереди новый день — любим, умеем, практикуем.
Никакая логика тут не работает, нельзя убедить себя, что ничего страшного не происходит, оно же происходит — ракеты летят, деньги кончаются, ты болеешь, дети болеют, родители окончательно состарились, и на всё это ты должен отреагировать. Если не починить, то хоть как-то позаботиться о безопасности, своей и тех, кто в зоне ответственности.

Психологические тесты предлагают для начала ответить на простой вопрос, который однажды мне очень сильно помог: оцените степень физической опасности для вас. Вам что-то угрожает прямо сейчас? Если ответ «да», то отложите нахрен тест и спасайтесь.
Но правда в том, что примерно 99% отвечающих в данный момент технически в безопасности. Это никак не обесценивает их тревогу, но позволяет ощутить точку покоя и из неё начинать себе помогать. Не знаю, что там обычно советуют — квадратно дышать, ощущать стул под попой, расслаблять мышцы или пить пустырник, как это делаю я.

А вот дальше происходит то, что позволяет мне считать тревогу полезной, если, конечно, практиковать микродозинг.
Я начинаю рисовать таблички и писать планы. Разные там, в зависимости от ситуации. Глобальные цели — это пусть блиновская рисует, я больше по конкретным и достижимым вещам. Если ничего фатального, то помогает чистая логика.
В запущенных случаях нужен прям пересмотр: что мне нужно сделать в ближайшее время, какие самые большие дырки, из которых хлещет космический ужас, закрыть, чего и скока для этого надо (сюрприз: обычно денег) и, самое главное, где это взять.
На этом этапе отчаяние выражается суммой, то есть становится измеримым.

Раньше на следующем шаге я расписывала способы решения (то есть способы заработка) и расставляла их в порядке вероятности. Сначала выиграть миллион в лотерею или продать права на экранизацию в Голливуд, а если вдруг случайно не получится, то хотя бы написать заказанную статью. Беда в том, что заказа прямо сейчас может и не быть.

Но коучинг навёл меня на принципиально другой способ структурирования: по степени отвратительности. Сначала самые приятные способы добычи денег (вы удивитесь, но лотерея опять на первом месте), а в конце то, что, конечно, может принести доход, но я не хочу-не хочу-не хочу. И речь сейчас не про почтенную проституцию или работу в морге, а про что-то вроде бы понятное и несложное, но вызывающее у меня острую тоску. (В моём случае это была работа с живыми людьми, а не с буквами).

И здесь закопан тот самый чемодан с деньгами, которые у меня уже есть, но я к нему ещё не прикасалась. Почему так противно думать об этом, если это законно, этично и не убьёт меня?
Обычно оказывается, что в этой допустимой сфере деятельности у меня прячутся запреты и стыд. Под этикеткой «мне не нравится» копошится синдром самозванца, страх неудачи, какие-то смутные фигуры критиков и невыносимое чувство, что мир увидит меня непрекрасной.

Встретиться с каждым из этих тараканов бывает смешно и неловко. Вдруг оказывается, что твой категорический запрет имеет какую-то глупую и жалкую природу, навязан авторитетами, которые давно не признаёшь. И когда ты его отменяешь, на свободу вырывается бездна энергии и радости. К которой в конечном итоге привела тревога и работа с ней. (Сейчас непосредственные занятия с людьми — моё огромное удовольствие, внезапно). Как будто теперь тебя согревает тот костёр, на котором ты раньше поджаривался.

Это если кратенько на три экрана. А за объяснениями стоит зайти на канал Маши Фокиной. Там можно зацепить чисто технические приёмы, найти вопросы, которые перечислять вроде бы скучно, но если их себе задать, откроется любопытная и забавная правда.

Реклама: ИП Фокина М.А., ИНН 780529142447. Erid: 2VtzqvzVnQY

На рисовальном уроке у Ирины Драгунской услышала очаровательный анекдот про Уорхола. Он, бедный, очень стеснялся своей внешности и, в частности, акне. Поэтому придумал и всем советовал при знакомстве сразу говорить новым людям о своих очевидных несовершенствах — «ах, я недавно заболел и внезапно покрылся прыщами», ну или чем вы там покрылись/растолстели/облысели.
Очень смеялась, потому что в моём случае это было бы «представляете, буквально вчера неожиданно постарела на десять лет». А обычно-то, конечно, нет.

В комментариях к посту про незакрытые крышечки мы как-то дошли до того, что в этом есть эротический подтекст — моя баночка не заперта для тебя и всё такое.
В связи с этим новыми глазами посмотрела на свою старую привычку: когда покупаю воду на улице, прошу первого встречного мужчину открыть бутылку. Сама, конечно, делаю попытку, понимаю, что закручено намертво, и останавливаю какого-нибудь прохожего. Эффект такой, что и бутылка открыта, и мужчина приосанивается. У них прям на лицах такое «да пожалуйста, слабая женщина, мои сильные руки добудут для тебя воды». Так что считайте это повседневным актом милосердия с моей стороны.
Ну и всегда оно работало, кроме недавнего случая, когда юноша слегка подпрыгнул и сказал «Нет!».
Ладно, потом объяснился — решил, будто я спрашиваю, не его ли это вода. Но я теперь хожу и думаю, что он не только отверг, но даже испугался моей бутылочки. А я ведь стала старше только вчера!

Хотя одно преимущество своего нового облика я обнаружила. Вдруг стала позволять себе вызывающие декольте и всё никак не могла понять, с чего бы, если всю жизнь носила вырез не ниже манубриума. Проанализировала содержимое головы, обнаружила странное.
Короче. Я постановила, что вступила в такой возраст, когда уже не считаюсь сексуальным объектом, поэтому могу безопасно подчёркивать вторичные половые. Когда девушка обтягивает жопу, то как бы намекает, что находится в поисках самца. Когда бабуля надевает корсет, это она спину поддерживает. Ну правда, все эти толстые тётки в лосинах, они же ничего не продают, просто влезли, куда смогли. И теперь значит я/мы с сиськами просто гуляем.
Нифига себе тараканы, подумала я. Возрастная свобода пришла нагая и без крышечки.

Продолжу рассказывать о практических приёмах из арсенала психологов и коучей. Сегодня о том, что нас обессиливает.

Вещи, которые отнимают энергию, вроде бы у каждого свои. Но коуч Анастасия Ласти выделяет четыре основных канала, по которым утекают силы: обещания, данные себе и другим, долги и зависшие отношения.

Меня здесь удивил один пункт. Любые обязательства, связанные с другими людьми — это понятно. На горизонте вечно маячит некто, ждущий от тебя исполнения обещаний, из зеркала высовывается кривой палец, требующий должок. Но обещания себе?
И тут я как поняла.

Анастасия приводит пример с айфоном, а у меня это было с кое-какими пластическими процедурами. Несколько лет назад пообещала себе, что если смогу похудеть до состояния 2010 года, то и лицо починю соответствующим образом.
Похудела, ага, сбросила и вес, и отчасти возраст, ну и решила, что с операциями можно пока подождать — дорого блин.
И дальше было ровно как в исходном посте: я постоянно огорчалась из-за видимых примет времени, злилась, что сама себя обманула, ну и разочаровалась, конечно — какой смысл держать форму и дальше, если нужной картинки всё равно нет.
Как вы догадываетесь, жопа снова стала медленно прирастать. Понятное дело, организм пытается вернуть старый вес, но не только. Тело, как оказалось, легче прощает жесткое обращение, чем нечестность с самим собой.

Как всё это разруливать в моём случае, я ещё подумаю, а порядок действий в целом предлагается здесь: обещания себе, другим, долги, отношения. Поглядите, вдруг пригодится.

/В скобках замечу, что там задачи сортируются по срочно/важно, а я бы ещё посмотрела на то, почему я этого не делаю. Кроме объективных причин не решать проблему, могут найтись очень смешные внутренние ограничения.

Реклама: ИП Германовская А.О., ИНН 616614409007. Erid: 2VtzqwBUk1N

На ночь глядя хочу показать отличную медитацию для тех, кто боится перемен. Анастасия Ласти записала двадцатиминутный трек, который я дослушала не с первого раза, потому что сначала уснула. Но потом оказалось, что он сам по себе интересный и освобождающий, снимает немотивированную тревогу перед завтрашним днём вообще и грядущими переменами в частности. Рекомендую, только слушайте всё-таки в постели.

https://www.tgoop.com/Lasty_pro/1424