Написал заметку про отечественных динозавров и их популяризацию. Русы, зачем воевать с ящерами, если с ними можно дружить и использовать их для регионального брендинга и стимулирования внутреннего туризма?

РФ во всей красе.

Сегодня объявлено о создании "особой зоны" на административной границе с ЛДНР. Пересечь ее можно будет только по паспорту и предварительному уведомлению. 
 
То есть российская власть, не успев присоединить русский Донбасс, уже решила отгородиться от него подобием госграницы. Наверно, чтобы напомнить тамошним русским, что они неполноценные, второсортные граждане нашей страны. Какие-то подозрительные и не такие. 

"Особая зона позволит создать условия для защиты от проникновения террористов, экстремистов и их пособников".

Интересно, а из северокавказских республик они не проникают? Но что-то я не слышал, чтобы Чечню, Ингушетию и Дагестан пытались превратить в такую вот резервацию. Видимо, потому что там живут правильные, многонациональные россияне, и не следует ломать им кайф. Пусть свободно въезжают в матушку Россию, нам не жалко. Это же не славяне какие-нибудь. 

Конечно, меры безопасности усиливать надо. Но уверен, это можно сделать и иначе, создав санитарную зону ближе к линии фронта и не превращая сотни тысяч жителей новых регионов, живущих в глубоком тылу, в касту изгоев и парий. 

Слежу за спорами вокруг запрета никаба и удивляюсь.

Вся дискуссия вращается только вокруг традиций самих мусульман. Мол, в традиционном российском исламе носить никаб не принято, да и в самих мусульманских странах он часто под запретом.

Это конечно всё правильно, только почему-то никто не вспоминает про русские традиции. Что у русских не принято ходить по улицам в темных мешках с прорезями для глаз. Что русских такой шахид-прикид шокирует и пугает.

Вот платочек на голове – это в рамках нашей культуры, неважно, мусульманка его повязала или православная бабулька, которая в храм идет. Но отнюдь не никаб. Это вызов обществу и плевок в сторону русских.  

Интересно, что про традиции жителей Чечни и Дагестана, когда речь заходит о дресс-коде для приезжих, говорить никто не стесняется.  Министерство туризма Чечни еще в 2020 году выпустило официальные рекомендации, в которых сказано, что в республике не принято разгуливать в шортах и футболках. И все такие кивают с пониманием: да, надо уважать местные обычаи.

И только обычаи русских не являются аргументом. Никто не думает, что никаб задевает их чувства. Переживают лишь, как бы не расстроить мусульман этим запретом.

Может быть, так происходит потому, что Чечня и прочие северокавказские республики воспринимаются как собственность живущих там народов, а Москва и русские регионы – как ничейная территория, как проходной двор, где каждый волен делать всё, что он хочет?

Символично, что Зюганов, который сейчас ругает Ильина как «главного идеолога русского фашизма», раньше на него не раз одобрительно ссылался.

Действительно, кампания, которую развернула коммунистическая общественность против центра Ильина в РГГУ – это знак того, что эпоха красно-коричневой идеологии в России подошла к концу.

Когда-то в 1990-е годы коммунисты и национал-патриоты выступали единым фронтом. На митингах оппозиции мирно уживались портреты Николая II и Сталина, а анпиловцы и баркашовцы стояли плечом к плечу на баррикадах у Белого дома.

Вершиной этого красно-коричневого синтеза стала партия Лимонова, в которой переплетались культ сильного государства и антикапитализм, имперство и социализм. Лимоновцы, вышагивающие под флагами НСДАП, поменяв там свастику на серп и молот, откровенно косплеили штурмовиков Рёма и Штрассера.

О «русском фашизме» в те годы голосили разные либералы вроде новодворских и шендеровичей, а мейнстримные коммунисты смотрели на него сквозь пальцы – их главным врагами были Ельцин, Чубайс и олигархи, а не черносотенцы, любители опричнины и борцы с еврейским заговором, которые тусили на тех же митингах.

Но наш посконный красно-коричневый коммунизм незаметно умер. На смену ему пришел вполне себе типичный для Запада культурный марксизм. В центре его внимания – не классовая борьба, а культурная гегемония, не профсоюзы и рабочие, а учебники и фильмы.

Идеологам Фракфуртской школы, из которой вырос культурный марксизм, на каждом углу – в любых «отношениях господства» и в любом мало-мальски правом авторе – мерещился «фашизм». Почитайте Адорно и Хоркхаймера – они постоянно размахивают этой обзывалкой.

Коммунисты, которые прыгают на Ильина сейчас, пошли по той же стезе. Они очень напоминает западных леваков, борющихся с великими именами прошлого, уличенными в white supremacy. И там, и здесь студенчество находится на острие борьбы, а полем битвы выступает университетское пространство.

Но лично меня не может не радовать, что пути левых и правых в России наконец-то разошлись. Весь этот унылый неосталинизм, как корка на ране, как-то сам собой отсох и отвалился, так что его больше не надо сковыривать с право-патриотического движа. За это могу только сказать спасибо разным там климам жуковым. Продолжайте в том же духе!

Узнал, что власти из «соображений безопасности» запретили фестиваль «Былинный берег», который проводился с 2011 года рядом с Кимрами в Тверской области на берегу Волги. Фестиваль популяризировал эстетику Древней Руси, там собирались реконструкторы в кольчугах, выступали отечественные фолк-рок группы.

Жертвой таких же запретов стали и многие другие фестивали в русской глубинке. Местные администрации вдруг принялись выдвигать к организаторам какие-то совершенно невыполнимые требования – дескать, возведите бетонный забор по периметру всей фестивальной площадки и расставьте вдоль него охрану.

Пишут, что запреты связаны с терактом в "Крокус-холле". То есть получается, что таджики-ваххабиты при содействии бюрократических запрещалкиных в общем-то добились своей цели – прижать русских, запретить им собираться на своей же земле, развивать свою культуру и петь свои песни.

Ну ничего, не расстраивайтесь, вместо «Былинного берега» российские власти проведут вам многонациональный фестиваль плова и расскажут о преимуществах массового завоза мигрантов. Им-то ведь никто из «соображений безопасности» не запрещает массово отмечать ураза-байрамы на улицах русских городов.

Увидел в новостях, что во "Вкусно - и точка" скоро появятся халяльные бургеры.

Напомню -  чтобы мясо считалось халяльным, забой должен осуществляться вручную, когда животное находится в сознании.  

Мусульмане не признают современные технологии автоматизированного забоя. Оглушать животных электрошоком перед тем, как их убивать, им тоже религия не велит.  

Недрогнувшей рукой перерезать горло живому существу, которое трепещет под твоим ножом – это ведь очень ценный навык, который может пригодиться и в других жизненных ситуациях.  

Так вот, сколько бы мы ни говорили, что Европа прогнулась и исламизировалась, в халяльном вопросе она тверда.

В скандинавских странах еще с 1930-х годов действует запрет на забой животных без предварительного оглушения, с 2014 года к ним добавилась Дания, с 2017 года – Бельгия, а с 2022 года – Германия.

То есть де-факто во всех этих государствах  производство халяльного мяса находится вне закона. И это несмотря на огромные мусульманские общины в той же Германии или Швеции. Права животных там ставят выше, чем права мусульман.

Немецкие мусульмане пока выкручиваются, завозя халяльное мясо из Польши, где запрет на забой животных без оглушения пока не ввели – но я думаю это вопрос времени.

Но, машаллах, Россия – не чета толерантной гейропе, у нас исламизации никто палки в колеса ставить не будет. Ведь, как вчера сказал президент, российская власть не против прироста мусульманского населения, она этому, наоборот, очень даже рада.

Гуляю по книжному фестивалю на Красной площади. На стенде издательства "Посев" прикупил правильную книгу - ее бы дать в руки тем, кто отвечает за переименования на новых территориях. Там и про Менжинского, и про Урицкого, и про Демьяна Бедного, и про других упырей, в честь которых обозвали улицы в Бердянске. Черные имена, которых не должно быть на карте России - но пока что их там становится всё больше, увы.

Димитриев пишет, что на фоне происходящего русский рок ему стал казаться каким-то легкомысленным и поверхностным. Но это потому, что он в своей Одессе слушал неправильный русский рок.

А я в молодости, которая пришлась на 2000-годы, слушал «Гражданскую оборону».

В Москве 2000-е были довольно благополучным и сытым временем. Экономика на подъеме, вторая война в Чечне идет, но это где-то далеко, в телевизоре. Этот локальный конфликт был просто маленьким черным пятнышком на безоблачном небе, а не огромной темной скалой, нависшей над всей твоей жизнью, над всеми твоими перспективами на годы вперед.

Конечно, мама говорила: «будешь плохо учиться, в армию попадешь». Но я учился хорошо. И не видел вариантов, как война может коснуться меня лично. Какая вообще нахрен война в XXI веке? Мобилизация? Да вы о чем?

И даже страшные теракты вроде «Норд-Оста» воспринимались сквозь призму - «ура, в школе занятия отменили». Ну и в целом было ощущение, что мир движется к лучшему, а не ко взаимному уничтожению.

На контрасте с этим позитивом мрачные песни Летова заходили очень хорошо. И одновременно многое в них казалось нарочитым, искусственным сгущением красок, чем-то из другой эпохи, когда людей учили, как надевать противогаз, что брать с собой в бомбоубежище, и как правильно скрючиваться на земле во время ядерного взрыва.

Включаешь себе в плеере «Винтовка – это праздник», «Новый 37-й», «Солдатами не рождаются, солдатами умирают», а сам идешь в сверкающий недавно открывшийся торговый центр.

Но вот летом 2022 года я решил переслушать «Гражданскую оборону», и был потрясен, как всё это созвучно тому, что происходит сейчас. Как все эти шинели, винтовки и солдаты из текстов Летова, 20 лет назад казавшиеся просто художественным приемом, вдруг стали буквальным описанием нашей нынешней действительности.

Я становлюсь превосходным солдатом
С каждой новой соплей, с каждой новой матрешкой

В мутных шинелях без знаков отличий
Мёртвые верят в хороший конец

Менты, патриоты, костыли, ремни
Сплошная поеб*нь, поеб*нь, поеб*нь

Что ни день, так новый повод вспомнить об актуальности творчества Егора Летова.

Конечно, эти легендарные строки знают все:

Я купил журнал «Корея» — там тоже хорошо
Там товарищ Ким Ир Сен там тоже что у нас
Я уверен, что у них тоже самое —.
и всё идёт по плану.

А ведь у Егора была еще отдельная песня на корейскую тему:

Товарищ Ким Чен Ир всегда руководит на месте
Кипуче расширяя горизонты бытия
Упорно сохраняя героическую верность
Под натиском анархии,под натиском свободы

Навеки все мы все —
Паломники в Корею.

Символично, что как раз сегодня в Москве вообще отменили выборы в традиционном формате. Отныне голосовать можно будет только электронно – уже на сентябрьских выборах в Мосгордуму, даже если вы придете на участок, бумажные бюллетени вам не выдадут. Думаю, уже скоро эту практику распространят на всю страну.

Ну, счастливого паломничества в Северную Корею!

Читаю о конфликте, который разгорелся между прихожанами храма Живоначальной Троицы в Хохлах и о. Андреем Ткачевым, которого назначили туда вместо о. Алексея Уминского.

В храме за 30 лет успела сложиться активная приходская община со своими традициями, состоящая из московской интеллигенции. И с самого начала было понятно, что о. Андрей со своей весьма своеобразной манерой общения в нее совершенно не впишется.

Один из прихожан, известный борец с сектами Александр Дворкин, уже успел обвинить о. Андрея в сектантстве. Но, конечно, далеко не каждый харизматичный священник, вокруг которого складывается небольшой культ личности – это обязательно сектант и младостарец.

Дело не в «сектанстве», не в личности о. Андрея и не в том, что он назначил активистку НОД продавать свечки. За такими конфликтами стоит куда более фундаментальная проблема, связанная с организацией церковной жизни.

Сейчас правящий архиерей может тасовать священников по приходам исключительно по собственному усмотрению. Проштрафился батюшка – так епископ его завтра сошлет служить в захудалую деревню. И неважно, что он много лет поднимал храм в другом месте, что его там знают и любят. Сказали – выполняй.

В результате приходской священник начинает восприниматься просто как поставщик религиозных услуг. Ни вы ему ничем не обязаны, ни он вам. Ну, покрестил, отпел, грехи отпустил, причастил – и всё. Это как врач в районной поликлинике. Сегодня один, завтра другой. Кого прислали, тот и будет вам рецепты выписывать.

Но ведь возможна и другая практика. В Российской Империи от выборности приходского духовенства окончательно отказались только при Павле, в 1797 году. При Анне Иоанновне, например, местная община еще предлагала архиерею кандидатуры, из которых он и утверждал настоятеля прихода.

Поместный собор в 1918 году наделил приходской совет совещательным голосом при выборе настоятелей, и одновременно запретил перемещать их просто так – только по решению церковного суда.

И если бы элемент выборности сохранялся в нынешней РПЦ, то и таких неприятных ситуаций, как с о. Андреем Ткачевым, можно было бы избежать. Приход бы подыскал адекватную замену прежнему настоятелю, ну а о. Андрею предложили бы служить там, где люди любят грубые шутки, высказывания на грани фола и солдафонство напористость. Уверен, таких приходов в России тоже хватает.

Но, конечно, я не питаю никаких иллюзий – «церковную вертикаль» реформировать невозможно, пока государственная вертикаль несгибаема как нефритовый стержень.

== Володин заявил, что Бастрыкин словами о «Госдуре» оскорбил народ. ==

Могу сказать, что лично меня как представителя русского народа это высказывание Александра Ивановича нисколечко не оскорбило, наоборот, готов под ним подписаться. Да и как эти слова могут кого-то оскорбить, если де-факто означенная структура уже очень давно не является выборным органом и представляет что угодно, но только не жителей России? 

Кстати, в прекрасной России будущего на базе Следственного комитета мы создадим какую-нибудь Особую службу по борьбе с этнической преступностью, и сделаем так, чтобы многонационалы боялись ее до усрачки. 

Подрались Иван с Петром? Ими занимается МВД. Подрались Иван и Махмуд? Тут сразу подключается Особая служба, после взаимодействия с которой у Махмуда и его родственников навсегда пропадает всякое желание как-либо задевать русских. 

Тоже самое и с бизнес-конфликтами. Возник спор хозяйствующих субъектов между Иваном и Махмудом? Как только запахло диаспорой, это дело сразу же передается в Особую службу, и Махмуд и его семья оказываются без собственности за решеткой. 

Звучит жёстко, да, но, я думаю, этот правовой режим потребуется ввести всего на несколько лет, после чего все нежелательные элементы покинут прекрасную русскую Россию, все остальные согласятся жить по общим законам, и Особую службу мы за ненадобностью распустим, предварительно наградив особо отличившихся ее сотрудников.

Если я правильно понял Рамзана Ахматовича, то любой мусульманин, совершивший что-то нехорошее, автоматически перестает быть мусульманином и становится шайтаном.

Человек, который выстрелил в полицейского, не может быть мусульманином, ведь ислам не учит убивать полицейских. Точно также ислам, без сомнения, не учит воровать и делать закладки с наркотиками. Поэтому все люди, которые попали в тюрьму за эти преступления, тоже не могут считаться мусульманами.

Причем превращение мусульманина в шайтана происходит еще до того, как преступное намерение осуществилось. Террорист еще не успел нажать курок – а он уже не имеет отношения к исламу. Рука мусульманина потянулась к чужому кошельку? Вжик – а убегает с этим кошельком уже не мусульманин, а шайтан.

Получается, в российских тюрьмах вообще нет мусульман, а есть лишь шайтаны. Этих шайтанов можно кормить свининой, Коран им выдавать не обязательно, и время на молитву им тоже не надо выделять. И муфтии им не нужны. Это же не мусульмане. Так что никаких «зеленых зон» быть не должно. Надеюсь, ФСИН это учтет.

Всякие рационалисты-просветители любили высмеивать католиков за таинство причастия. Мол, как можно заставлять людей верить в пресуществление вопреки очевидности? Почему мы должны считать, что круглая вафелька из пресного теста в определенный момент мессы действительно превращается в тело Христово, если все наши органы чувств вопиют об обратном?

И вот Запад стал весь из себя такой просвещенный и рациональный. Наступила эра разума. Тьма религиозных предрассудков рассеялась, и человечество всё выше забирается по лестнице прогресса. «Просвещение продолжается», радуется Стивен Пинкер.

И что же? К чему привело торжество секулярного рационализма? К тому, что теперь нас убеждают, будто мужчину, который выглядит как мужчина, имеет Y-хромосому, семенники и пипиську, все должны считать женщиной, если он об этом попросил. А ежели кто не верит, что мужчина может стать женщиной, то его наказывают штрафами и тюрьмой, как наказывали раньше тех, кто отрицал превращение хлеба и вина в плоть и кровь Христа.

И эту причудливую транс-религию, идущую вразрез со здравым смыслом, Запад теперь ревностно проповедует остальному миру, как когда-то проповедовал христианство. А остальной мир недоуменно качает головой и крутит пальцем у виска…

Отдыхаем в Кисловодске.

Ровно 14 лет назад, в июле 2010 года, был здесь с небольшой политической миссией – встречался с русскими активистами из Кисловодска и Пятигорска.

Они тогда боролись против строительства мечети напротив Никольского собора в центре Кисловодска, а еще агитировали за создание Ставропольской русской республики, надеясь, что это хоть как-то поможет защитить край от наплыва выходцев из северокавказских регионов.

В этом требовании была своя логика, ведь Ставропольский край – это единственный субъект в состав СКФО, не имеющий республиканского статуса. Вот республика Ингушетия понятно кому принадлежит – ингушам. И кто хозяева Кабардино-Балкарии тоже понятно – кабардинцы и балкарцы.

А Ставропольский край чей? А он как бы ничей. Вернее, соседние народы вам расскажут, что это «их» историческая территория. Что колодец с минеральной водой, на месте которого вырос Кисловодск, находился на земле кабардинцев и так далее. Получается, русские тут вроде как у себя дома, но при этом в гостях. Как было в Грозном. Их в любой момент могут попросить с вещами на выход.

Насколько оправданы эти страхи? Ну давайте посмотрим на скорость, с которой те же Кавминводы застраиваются мечетями (часто нелегальными). Как деликатно говорилось в аналитической заметке, вывешенной на сайте Думы Ставропольского края в 2012 году: «заметно увеличение в городах КМВ представителей соседних республик».

А можно ознакомиться и с демографической статистикой по восточным районам Ставропольского края, которые граничат с Дагестаном. Например, за последние 10 лет, судя по данным переписи, доля русских в Нефтекумском районе снизилась с 50 до 40%. Зато доля даргинцев и ногайцев там выросла.

В этой ситуации желание обзавестись официальной бумажкой, в которой будет записано, что Ставрополье – это русская земля, вполне понятно. Но активистов, которые продвигали идею создания Ставропольской русской республики, власть прессовала весьма активно. Тогда, 14 лет назад, круглый стол на эту тему, в котором я должен был участвовать, в Кисловодске отменили по настоянию центра «Э».

Местные русские при поддержке казачьих организаций порыпались еще года три, но потом инициатива по созданию Ставропольской русской республики была задушена окончательно.

Ну а сейчас Кисловодск встретил меня кучей женщин в хиджабах, видел парочку и в никабах. Не знаю, местные ли это, или туристки из соседних регионов, но своими одеяниями они создают нужную картинку, из которой складывается впечатление, будто ты попал не в русский, а в какой-то восточный город. В мой прошлый приезд такого еще не было.

По Курортному бульвару вечером прогуливаются стремные группки молодых кавказцев, половина из которых – с длинными бородами и без усов. Ну а совсем рядом с Никольским собором появилась-таки большая новая мечеть. Ее достроили несколько лет назад, несмотря на протесты местных жителей. Мечеть почти такая же высокая, как собор, и у нее тоже золотой купол. Его хорошо видно из разных точек города.

Кто становился мишенью укротеррористов в России?

Дугин, Прилепин.

Противоречивые публичные фигуры, которые ничего не решают и не защищены серьезной охраной, но при этом являются живым воплощением определенной системы взглядов.

Точно такое же место в украинском социуме занимала и Ирина Фарион. Поэтому ее убийство было бы хорошим зеркальным ответом на разгул укротерроризма в России.

Я против политических убийств, но, рассуждая по-маккиавелистски, ликвидировать прямо во Львове наиболее карикатурного деятеля украинского национализма – это было бы красиво.

Но я не верю ни в способность российских спецслужб проводить такие дерзкие операции, ни в то, что наше руководство найдет в себе волю отдать соответствующий приказ. «Мы ж не такие».

Так что Фарион, скорее всего, убрали свои же. Старая жаба по неосторожности наступила на хвост кому-то в укрогадюшнике – тем же «азовцам», например.

Но проблема в том, что дело Фарион продолжает жить. Почитайте комментарии украинок, неважно, из Львова или из Харькова, мовные или русскоязычные, и вы найдете в них такую же неумную бабью воинственность, визгливую мстительность и черную злобу сельской ведьмы.

Начиная с 2014 года, на Украине вызрели миллионы маленьких панночек, исполненных бессильной ненавистью по отношению к русским и России. Они воспитывают в этой ненависти своих детей, они подзуживают своих мужиков.

И эту коллективную Фарион убить невозможно – никаких ракет не хватит. Нужны какие-то другие методы.

Разъезжая по лермонтовским местам (Кисловодск-Пятигорск), перечитал – впервые со школьных времен – «Героя нашего времени».

Удивился, насколько это беззастенчиво колониалистский текст, ничем не хуже Киплинга. 

Об этом не расскажет Марь Иванна на уроке. Об этом школьникам не дадут писать сочинение на ЕГЭ. Но лермонтовская тема все равно навеки вплетена в топонимию и культурную географию русского Кавказа, работая как антидот против многонациональных сказок советских дедов.

Роман пронизан неприкрытым инстинктом доминирования. Как Печорин забирает себе Бэлу, так и Российская империя овладевает Северным Кавказом, просто потому что хочется. Просто потому, что может. Это чистая, неотрефлексированная витальность.

Русские офицеры в лермонтовском тексте прибегают к самым огульным стереотипам в отношении покоренных народов, чтобы оправдать колониальный захват: «разбойничья кровь», «хищники», «преглупый народ, уж подлинно осетины», «эти черкесы известный воровской народ», «чеченец окаянный».

Восток в романе конструируется прямо по канонам Эдварда Саида, как коварный, манящий и по-детски первобытный:  «Уж эта мне Азия! Что люди, что речки – никак нельзя положиться!».

Черкесы, нападения которых безосновательно боится княжна Мэри вместе с другими отдыхающими Кисловодска – это аналог индейцев из книг Фенимора Купера, племя, исчезающее под напором цивилизации, экзотический Другой, предмет романтического восхищения и культурного присвоения. Печорин гордится, что в своем черкесском костюме он «больше похож на кабардинца, чем многие кабардинцы».

«Герой нашего времени» прочно вошел в канон русской классической литературы. И, как бы ни скулили заграничные деколонизаторы-ревизионисты, он там останется и дальше, напоминая русским, что они – не евразийские дружбонародники, а белые люди, которые исторически, подобно британцам или французам, действовали в логике господства, расширяя свое жизненное пространство за счет туземцев.