Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Вот реально бухие люди себя неадекватно ведут.
Когда трезвый - нормальный человек и человеческое общение происходит , а вот нахреначится и начинает из него со дна муть подниматься.
Пишут мне ночью, пишут утром, я как бы сперва с пониманием отношусь, но бухой видя что типа всё нормально в итоге начинает как говно себя вести.
В итоге приходится банить, терпеть такое поведение я не буду, хоть хороший человек, хоть плохой.
Когда трезвый - нормальный человек и человеческое общение происходит , а вот нахреначится и начинает из него со дна муть подниматься.
Пишут мне ночью, пишут утром, я как бы сперва с пониманием отношусь, но бухой видя что типа всё нормально в итоге начинает как говно себя вести.
В итоге приходится банить, терпеть такое поведение я не буду, хоть хороший человек, хоть плохой.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Одного человека, хохла.
Забавно сказал.
Забавно сказал.
Хоть одну дееспособную "программу" подобную можно озвучить?
👇👇👇👇👇👇👇👇👇👇
И какой бы «строй» ни установился в России после перелома, какие бы люди ни оказались «во главе», какие бы «программы» ни восторжествовали, — Россия будет существовать, расти и цвести только тогда, если в ней воцарится дух чести, служения и верности; ибо дух бесчестия, жадности и предательства поведет ее опять по путям революции, распада, «переделов», «социализма» и «интернационализма», — по путям позора и бессилия.
Русский философ Иван Александрович Ильин «Родина и мы».
👇👇👇👇👇👇👇👇👇👇
И какой бы «строй» ни установился в России после перелома, какие бы люди ни оказались «во главе», какие бы «программы» ни восторжествовали, — Россия будет существовать, расти и цвести только тогда, если в ней воцарится дух чести, служения и верности; ибо дух бесчестия, жадности и предательства поведет ее опять по путям революции, распада, «переделов», «социализма» и «интернационализма», — по путям позора и бессилия.
Русский философ Иван Александрович Ильин «Родина и мы».
Жизнь без насыщенного удовольствия, кайфа и праздника - полная хрень.
Страдания для некоторых конечно тоже кайф, но это до поры до времени.
Баланс между кайфом и осознанием смерти - идеально.
Что построил в жизни тем и живёшь.
Построил унылое говно - живёшь УГ.
Построил позитив и насыщенность - живёшь прекрасно и правильно.
Страдания для некоторых конечно тоже кайф, но это до поры до времени.
Баланс между кайфом и осознанием смерти - идеально.
Что построил в жизни тем и живёшь.
Построил унылое говно - живёшь УГ.
Построил позитив и насыщенность - живёшь прекрасно и правильно.
Неизвестные блокадные дневники Любови Шапориной, художницы, основательницы первого советского Театра марионеток (1919), жены композитора Юрия Шапорина. Она общалась с Алексеем Толстым, Ахматовой и многими др.
16 сентября 1941 года.
Мы в грозовом кольце. А нормы все сбавляют. Теперь я уже вместо 600 гр. получаю в день 200 гр. хлеба, и этого, конечно, не хватает. Целый день в госпитале — 14 часов продержаться на 200 граммах. Это трудновато.
Вчера Алеша рассказал Васе, что перед выступлением Сталина с 5½ утра по радио предупреждали, что будет чрезвычайное сообщение. Затем, после объявления диктора, что будет говорить Председатель и т.д. и т.д., раздался дрожащий голос: «Братья и сестры», затем бульканье наливаемой воды в стакан и лязг зубов о стекло. «Друзья мои», — и опять стук зубов о стекло. Мужичьё сиволапое. Робкий грузин!
28 сентября 1941 года.
Я вчера думала: Россия заслужила наказание, и надо, чтобы «тяжкий млат» выковал в ней настоящую любовь к родине, к своей земле. 100 лет, а может, и больше интеллигенция поносила свою страну, свое правительство, получила в цари Мандукуса и начала униженно, гиперболически преклоняться, возносить фимиамы, думая только о шкуре своей. Думать тошно об апофеозе «Как закалялась сталь» в театре Радлова с бюстом Сталина в центре действия.
6 января 1942 года.
Неужели не дотяну? По улицам бродят люди с ведрами, по воду. Ищут воды. В большинстве домов не идет вода, замерзли трубы. Дров нет.
Идет снег. Все умрем, и нас засыплет снегом. Во славу коммунизма.
13 марта 1942 года.
Сверху, по-видимому, решили сделать вид, что все благополучно, а ослабевшие дистрофики — контрреволюционеры. Была статья в «Ленинградской правде» «Холодная душа» — это умирающий дистрофик, апатичный ко всему, не реагирующий на митинговые речи, и есть «холодная душа». Быть может, на быдло, находящееся в «парадоксальной фазе» (по Павлову), такое освещение положения и произведет надлежащее впечатление. Но, увы, «холодная душа» скоро превратится в холодный труп, ей не до газет. На улицах сейчас почти не видно везомых покойников. Говорят, мертвецов велено вывозить только ночью.
23 июня 1942 года.
Наши управленцы не скупятся на приятные сюрпризы. Получила сейчас повестку явиться с паспортом в райсовет по эвакуации. Сейчас идет бешеная высылка людей, т.к. иначе нельзя же назвать насильственную эвакуацию.
При эвакуации человек теряет право на свою площадь и имущество. Для меня эвакуация равносильна смерти, и лучше уж покончить с собой здесь, чтобы не умирать от сыпняка в вагоне. Чудовищно. Целую жизнь собирала книжку за книжкой, если что и ценю, это умственный уют, свой угол. И вдруг все бросить и с 50 рублями в кармане ехать неведомо куда, куда глаза глядят. Может ли быть что-нибудь ужаснее, нелепее в своей жестокости, циничнее наших нравов, правительственного презрения к человеку, к обывателю. Не поеду никуда — лучше повеситься.
В мои годы быть выброшенной на улицу, превратиться в нищую, без угла! С собой можно взять только 30 кг, взять столько, сколько можешь сама поднять и нести. Следовательно, мне надо брать не более 10 килограмм.
Я мечусь по комнате в бессильной злобе, как разъяренный зверь. Прочла для успокоения главу из Евангелия.
7 июля 1942 года.
...Он предъявил мне свою книжку: сотрудник милиции Балтийского флота. Сверху НКВД. По фамилии Левин. Начался разговор: «Почему вы подали заявление Грибанову, как вы поняли повестку, вам присланную?» Я: «Как обязательную эвакуацию». Он: «То есть высылку?» — «Да». — «Да, это высылка. А что вы еще предприняли?» — «Телеграфировала мужу». Он: «Чтобы он хлопотал в Смольном?» — «Да». (Вообще, он оказался замечательно осведомлен.) «Как вы думаете, чем вызвана подобная мера?» Я: «У меня есть один грех, братья за границей, но теперь при переоценке исторических фактов я могу только гордиться своими братьями». Рассказываю о Васином ранении при Цусиме, о деятельности в Черном море, о Сашиных Георгиях. Он что-то записывает. «Ну, а еще какие у вас грехи?» — «Еще дворянское происхождение».
16 сентября 1941 года.
Мы в грозовом кольце. А нормы все сбавляют. Теперь я уже вместо 600 гр. получаю в день 200 гр. хлеба, и этого, конечно, не хватает. Целый день в госпитале — 14 часов продержаться на 200 граммах. Это трудновато.
Вчера Алеша рассказал Васе, что перед выступлением Сталина с 5½ утра по радио предупреждали, что будет чрезвычайное сообщение. Затем, после объявления диктора, что будет говорить Председатель и т.д. и т.д., раздался дрожащий голос: «Братья и сестры», затем бульканье наливаемой воды в стакан и лязг зубов о стекло. «Друзья мои», — и опять стук зубов о стекло. Мужичьё сиволапое. Робкий грузин!
28 сентября 1941 года.
Я вчера думала: Россия заслужила наказание, и надо, чтобы «тяжкий млат» выковал в ней настоящую любовь к родине, к своей земле. 100 лет, а может, и больше интеллигенция поносила свою страну, свое правительство, получила в цари Мандукуса и начала униженно, гиперболически преклоняться, возносить фимиамы, думая только о шкуре своей. Думать тошно об апофеозе «Как закалялась сталь» в театре Радлова с бюстом Сталина в центре действия.
6 января 1942 года.
Неужели не дотяну? По улицам бродят люди с ведрами, по воду. Ищут воды. В большинстве домов не идет вода, замерзли трубы. Дров нет.
Идет снег. Все умрем, и нас засыплет снегом. Во славу коммунизма.
13 марта 1942 года.
Сверху, по-видимому, решили сделать вид, что все благополучно, а ослабевшие дистрофики — контрреволюционеры. Была статья в «Ленинградской правде» «Холодная душа» — это умирающий дистрофик, апатичный ко всему, не реагирующий на митинговые речи, и есть «холодная душа». Быть может, на быдло, находящееся в «парадоксальной фазе» (по Павлову), такое освещение положения и произведет надлежащее впечатление. Но, увы, «холодная душа» скоро превратится в холодный труп, ей не до газет. На улицах сейчас почти не видно везомых покойников. Говорят, мертвецов велено вывозить только ночью.
23 июня 1942 года.
Наши управленцы не скупятся на приятные сюрпризы. Получила сейчас повестку явиться с паспортом в райсовет по эвакуации. Сейчас идет бешеная высылка людей, т.к. иначе нельзя же назвать насильственную эвакуацию.
При эвакуации человек теряет право на свою площадь и имущество. Для меня эвакуация равносильна смерти, и лучше уж покончить с собой здесь, чтобы не умирать от сыпняка в вагоне. Чудовищно. Целую жизнь собирала книжку за книжкой, если что и ценю, это умственный уют, свой угол. И вдруг все бросить и с 50 рублями в кармане ехать неведомо куда, куда глаза глядят. Может ли быть что-нибудь ужаснее, нелепее в своей жестокости, циничнее наших нравов, правительственного презрения к человеку, к обывателю. Не поеду никуда — лучше повеситься.
В мои годы быть выброшенной на улицу, превратиться в нищую, без угла! С собой можно взять только 30 кг, взять столько, сколько можешь сама поднять и нести. Следовательно, мне надо брать не более 10 килограмм.
Я мечусь по комнате в бессильной злобе, как разъяренный зверь. Прочла для успокоения главу из Евангелия.
7 июля 1942 года.
...Он предъявил мне свою книжку: сотрудник милиции Балтийского флота. Сверху НКВД. По фамилии Левин. Начался разговор: «Почему вы подали заявление Грибанову, как вы поняли повестку, вам присланную?» Я: «Как обязательную эвакуацию». Он: «То есть высылку?» — «Да». — «Да, это высылка. А что вы еще предприняли?» — «Телеграфировала мужу». Он: «Чтобы он хлопотал в Смольном?» — «Да». (Вообще, он оказался замечательно осведомлен.) «Как вы думаете, чем вызвана подобная мера?» Я: «У меня есть один грех, братья за границей, но теперь при переоценке исторических фактов я могу только гордиться своими братьями». Рассказываю о Васином ранении при Цусиме, о деятельности в Черном море, о Сашиных Георгиях. Он что-то записывает. «Ну, а еще какие у вас грехи?» — «Еще дворянское происхождение».
К этим строкам чужого откровенного дневника хочется только добавить, что Нюрнберг не признал вины Германии в Ленинградской "блокаде". Она была целиком и полностью возложена на советское правительство, несмотря на все усилия и старания советских юристов. В город свободно доставлялись военные, боеприпасы, еда и даже такие невиданные изыски как пирожные, сигары, вина! Еще немного фактов найденных петербургским историком Игорем Богдановым на основе изучения архивных документов, «Ленинградская блокада от А до Я», где указано:
«В архивных документах нет ни одного факта голодной смерти среди представителей райкомов, горкома, обкома ВКП(б)».
В столовой Смольного были доступны любые продукты: фрукты, овощи, икра, булочки, пирожные. Молоко и яйца доставляли из подсобного хозяйства во Всеволожском районе.
Инструктор отдела кадров горкома ВКП(б) Николай Рибковский был отправлен отдохнуть в партийный санаторий, где описывал в дневнике свой быт:
«Каждый день мясное — баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное — лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, 300 грамм белого и столько же чёрного хлеба на день… и ко всему этому по 50 грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину. Питание заказываешь накануне по своему вкусу».
По официальным данным, во время блокады умерли 671 635 человек – эти цифры были представлены на Нюрнбергском процессе в 1946 году.
©
«В архивных документах нет ни одного факта голодной смерти среди представителей райкомов, горкома, обкома ВКП(б)».
В столовой Смольного были доступны любые продукты: фрукты, овощи, икра, булочки, пирожные. Молоко и яйца доставляли из подсобного хозяйства во Всеволожском районе.
Инструктор отдела кадров горкома ВКП(б) Николай Рибковский был отправлен отдохнуть в партийный санаторий, где описывал в дневнике свой быт:
«Каждый день мясное — баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное — лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, 300 грамм белого и столько же чёрного хлеба на день… и ко всему этому по 50 грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину. Питание заказываешь накануне по своему вкусу».
По официальным данным, во время блокады умерли 671 635 человек – эти цифры были представлены на Нюрнбергском процессе в 1946 году.
©