— Мам, ну на улице сегодня обещают до двадцати пяти, - с мольбой уставилась я в её глаза, которые не сулили ничего хорошего.
— И что? Вера, не позорь меня! Это не повод светить бельем на потеху публике. Не доводи до греха. Каждый пубертатный мальчишка будет пялиться на тебя, — лицо матери пошло алыми пятнами, а я отвела глаза не в силах ни терпеть этот прессинг, ни что-либо возразить ей.
— Да кому я нужна?
подним или нет?
— Вот и славно! — подняла мать указательный палец и поучительно им потрясла. — Будешь одеваться, как положено воспитанной, верующей в Бога девушке, и ангел-хранитель оградит тебя от соблазнов этого грешного мира. Это искушение! Разве ты не понимаешь?

— Что это?
— Стихи. Завтра на службе будешь славить этими строками Бога, — сделала глоток чая родительница и поморщилась, а затем доложила в чашку сахара.
— Но у меня хор! — развела руками и вопросительно взглянула на нее.
— Пора сделать приношение, Вера, а не идти по накатанной. И вообще, что еще за вопросы и скорбное выражение лица?

Я сказала — ты делаешь. Послушание — это условие любви

. Бог все видит! И на все его воля!
— Просто у меня много уроков, мам. В четверг контрольная по алгебре, а в пятницу по физике. Мне нужно серьезно готовиться. И это я молчу про обычную текучку по домашке... - Загибала я пальцы на руке, пытаясь донести матери, что загружена под завязку, но это было бесполезно. Ибо всегда и на все имелось альтернативное решение проблем.
— Попроси помощи у Всевышнего.

Всем желаю чудесного дня и прекрасных выходных!🤍

Я ещё в первом классе это подметила, как и все его одноклассницы. Они по нему все школьные годы с ума сходили, а Мир... всегда меня выбирал.
«Моя Мия» называл.

я... в раздрае.
Думала, пережила, справилась. Но нет.

Наверное, мою боль может понять только та, что любила в девятнадцать. До хрипоты, до проклятого покалывания в ступнях. Когда жжётся в груди так, что нестерпимо.

Перед собой вижу — стоит молоденькая, яркая брюнетка. А в душе — волчица, одиноко воющая на Луну.
До жути.

— Меня не любишь? - повторяю сквозь сжатые пальцы.
— Мия, — надвигается Мир, и чувствую, как нежно убирает прядь волос за левое плечо. - Люблю, конечно. Как я тебя могу не любить?.. Как?..
— Не знаю, - огрызаюсь.
— Ты моё солнце. Я люблю тебя, даже не как сестру... Я слов подобрать не могу. Люблю тебя, как себя. Блядь.
— Что? — выкрикиваю.
— Мы же с рождения вместе. Ты всё обо мне знаешь, а я о тебе. Но я уже говорил...

Бесцветные глаза исследуют моё зарёванное лицо, спускаются ниже к блестящему платью на груди, потом поспешно возвращаются.
— Ты... и есть я... понимаешь?..
— Не понимаю, — трясу головой.
— Я так это воспринимаю.