Французское слово «галстук» (cravate, «крават») происходит от слова «хорват». Хорватская лёгкая кавалерия участвовала в Тридцатилетней войне на стороне Католической лиги. На противоположной стороне воевали французы. Хорватские солдаты носили меховые шапки, плащи и шарфы, которые так впечатлили французов, что французы стали называть галстуки хорватами.
Вследствие французского влияния галстуки стали хорватами также в фарси (کراوات, «керават»), арабских диалектах Хиджаза (كرڤتة, каравитта) и Персидского залива (كرفتة, карафитта), вьетнамском (cà vạt, кават), южноэфиопских, например в харари (ከረባትታ, карабатта), и нескольких европейских языках.
Иллюстрация: хорваты в Хорватии в реконструированной форме с шейными хорватами.
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/1/19/Kravat_pukovnija_Trg_sv_Marka_2_18102012_roberta_f.jpg
* https://cnrtl.fr/etymologie/cravate
Вследствие французского влияния галстуки стали хорватами также в фарси (کراوات, «керават»), арабских диалектах Хиджаза (كرڤتة, каравитта) и Персидского залива (كرفتة, карафитта), вьетнамском (cà vạt, кават), южноэфиопских, например в харари (ከረባትታ, карабатта), и нескольких европейских языках.
Иллюстрация: хорваты в Хорватии в реконструированной форме с шейными хорватами.
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/1/19/Kravat_pukovnija_Trg_sv_Marka_2_18102012_roberta_f.jpg
* https://cnrtl.fr/etymologie/cravate
Современная система личных местоимений единственного числа в стандартном японском выглядит следующим образом: https://i.imgur.com/f6ITZt6.png
Для людей, знакомых только с европейскими языками, эта таблица выглядит довольно необычно: одних только слов для «я» в ней в пять раз больше, чем в русском или испанском. Если углубиться в тему чуть сильнее, оказывается, что помимо этих слов есть ещё «вага», «варэ», «васи», «дзибун», «атай», «ути», «ора» и другие. Подбор правильного слова для «я» — важная часть инициации молодого японофила. Как так получилось? Это длинная история, пристёгивайтесь.
Для начала пара комментариев к таблице. Местоимения в ней разделены не только по уровню вежливости, но и по гендеру, причём в японском это связанные вещи: нейтральная женская речь обычно вежливее нейтральной мужской, и слово «ватаси», обычное для женщин, в устах мужчины звучит довольно официально. Однако это не универсальная закономерность, например, мужчины среднего возраста часто говорят очень вежливо и используют «ватаси» как основное местоимение для «я», часть школьниц называет себя «боку» или «орэ», а часть женщин, говорящих на северных сельских диалектах, использует «орэ» как нейтральное «я». Этот феномен будет подробно рассмотрен в следующих сериях.
Теперь посмотрим на реконструкцию праяпонских местоимений Бьярке Фреллесви. Там всё просто:
Я — «а», не-я — «на».
Но это, конечно, просто реконструкция, как было на самом деле, мы не знаем.
Самые ранние письменные источники дают уже более сложную картину:
Я — «ва», «а» (краткие), «варэ», «арэ» (долгие)
Ты — «на» (кр.), «нарэ» (дл.)
Он, она, оно — «си» (кр.)
…из чего следует, что в песне из Ghost in the Shell «а га маэба» — это «когда я танцую», а не « когда ты танцуешь ».
Долгие формы личных местоимений использовались в изоляции (в обращениях и в качестве темы в предложении), а краткие — во всех остальных ситуациях, например: вэгуси ни варэ вэпи-ни-кэри («от вина веселящего я захмелел», Кодзики), но ва га кокоро («моё сердце»). Да, в древнеяпонском личные местоимения присоединяли «га», а не «но», как сейчас, — именно из тех стародавних времён происходит слово «вага», которое стало ужасно официальным и церемониальным.
Ещё одно отличие: в современном японском все местоимения можно ставить во множественное число: ватаси-тати — это «мы, культурные люди», «омаэ-ра» — это «вы, уроды». В древнеяпонском так ещё не делали.
Помимо этого в древнеяпонском было несколько обращений, в том числе «кими» («мой господин») и «орэ» («ты», уничижительно). Эти слова также остались с нами, но капитально поменяли смысл: «кими» теперь используется для неформального или даже оскорбительного обращения к нижестоящим, а «орэ» из «ты» стало «я», причём не уничижительным, а хвастливо-мачистским.
В следующей серии нас ждёт средневековый японский язык, любовь, коварство и волшебные превращения.
* Bjarke Frellesvig. A History of the Japanese Language (2010)
* Osamu Ishiyama. Diachrony of Personal Pronouns in Japanese (2019)
* Momoko Nakamura. Queer Japanese: Gender and Sexual Identities through Linguistic Practices (2014)
* Кодзики. Св. 2, Государь О:дзин
Для людей, знакомых только с европейскими языками, эта таблица выглядит довольно необычно: одних только слов для «я» в ней в пять раз больше, чем в русском или испанском. Если углубиться в тему чуть сильнее, оказывается, что помимо этих слов есть ещё «вага», «варэ», «васи», «дзибун», «атай», «ути», «ора» и другие. Подбор правильного слова для «я» — важная часть инициации молодого японофила. Как так получилось? Это длинная история, пристёгивайтесь.
Для начала пара комментариев к таблице. Местоимения в ней разделены не только по уровню вежливости, но и по гендеру, причём в японском это связанные вещи: нейтральная женская речь обычно вежливее нейтральной мужской, и слово «ватаси», обычное для женщин, в устах мужчины звучит довольно официально. Однако это не универсальная закономерность, например, мужчины среднего возраста часто говорят очень вежливо и используют «ватаси» как основное местоимение для «я», часть школьниц называет себя «боку» или «орэ», а часть женщин, говорящих на северных сельских диалектах, использует «орэ» как нейтральное «я». Этот феномен будет подробно рассмотрен в следующих сериях.
Теперь посмотрим на реконструкцию праяпонских местоимений Бьярке Фреллесви. Там всё просто:
Я — «а», не-я — «на».
Но это, конечно, просто реконструкция, как было на самом деле, мы не знаем.
Самые ранние письменные источники дают уже более сложную картину:
Я — «ва», «а» (краткие), «варэ», «арэ» (долгие)
Ты — «на» (кр.), «нарэ» (дл.)
Он, она, оно — «си» (кр.)
Ещё одно отличие: в современном японском все местоимения можно ставить во множественное число: ватаси-тати — это «мы, культурные люди», «омаэ-ра» — это «вы, уроды». В древнеяпонском так ещё не делали.
Помимо этого в древнеяпонском было несколько обращений, в том числе «кими» («мой господин») и «орэ» («ты», уничижительно). Эти слова также остались с нами, но капитально поменяли смысл: «кими» теперь используется для неформального или даже оскорбительного обращения к нижестоящим, а «орэ» из «ты» стало «я», причём не уничижительным, а хвастливо-мачистским.
В следующей серии нас ждёт средневековый японский язык, любовь, коварство и волшебные превращения.
* Bjarke Frellesvig. A History of the Japanese Language (2010)
* Osamu Ishiyama. Diachrony of Personal Pronouns in Japanese (2019)
* Momoko Nakamura. Queer Japanese: Gender and Sexual Identities through Linguistic Practices (2014)
* Кодзики. Св. 2, Государь О:дзин
Японские личные местоимения: приручение существительных (начало)
В период Хэйан, который часто именуют японским Средневековьем, с языком начали происходить интересные вещи. Например, некоторые существительные стали превращаться в местоимения. Существительные со значением скромности становятся местоимениями «я», а уважительные существительные — местоимениями «ты/Вы».
Для европейских языков это довольно необычное явление, разве что вежливое «Вы» в испанском, usted, произошло из vuestra merced («ваша милость») однако во вьетнамском, мьянманском и тайском развитие местоимений из существительных — совершенно не новость.
Превращение обычных слов в служебные (предлоги, местоимения, а также в отдельные морфемы) называется грамматикализацией. В ходе этого процесса слова теряют свой смысл и становятся эдакими несущими конструкциями языка: ср. «спаси, Боже» и «спасибо», в которое грамматикализировалась первая фраза; мало кто думает о религии, благодаря соседку за обедом за переданную солонку.
Итак, в период Хэйан появились три общеупотребительных местоимения:
* «ватакуси», ныне самое вежливое слово для «я», из которого развились менее формальные «ватаси», «атаси» и «атай»;
* «боку», нейтрально-мужское «я»;
* «кими», нейтрально-фамильярное «ты».
Все они продолжают ограниченно употребляться в оригинальном значении: «ватакуси» — это «частный, личный», «боку» — «раб» (правда, обычно с другим чтением: «симобэ»), «кими» — «владыка, господин».
В Повести о Гэндзи начала 11 столетия слово «ватакуси» ещё используется только как антоним «ооякэ» («общественный, публичный»), а в эпосе 14 века Тайхэйки уже встречаются как фразы типа «Это лишь потому, что наверху они с почтением взирают на Единственного, от преданности ему не имея никакой корысти (ватакуси-наку), а внизу, поглощённые заботами о простом народе, осуществляют милосердное управление», так и предложения с новым значением: «Сегодня ночью будет яркая луна; приходи в мою скромную лачугу (ватакуси-но бо:оку), будем любоваться лунным светом в саду, поросшем высокой травой»¹. Учитывая, что превращение «ватакуси» в местоимение уже должно было быть общепринятым к моменту написания Тайхэйки, этот процесс, вероятно, начался ещё в период Хэйан.
Ситуация с «боку» несколько сложнее. Иероглиф 僕 «раб, слуга» встречается в японских текстах ещё в старояпонский период, но он начал читаться как «боку» только в период Мэйдзи (1868—1912). То есть, если подходить очень формально, то «боку» — это новодел. С другой стороны, этот же иероглиф с чтением «яцукарэ» использовался для иносказательного выражения «я» уже в Нихонсёки, созданном в 720 году: мата ятукарэ мо урэхэ татэматурэру токоро нари («Твой слуга [имеется в виду «я»] тоже беспокоится»).
«Кими» в значении «владыка, император» встречается в самых ранних японских текстах, но в Средние века так уже говорят о возлюбленных. Когда принц Гэндзи в 4 главе «Югао» тормошил и тряс очередную любовницу, он говорил: а-га кими, ики-идэ тамахэ! («Очнитесь, очнитесь же, моя госпожа!») На этом этапе «кими» — это человек более высокого социального положения, либо уважаемый говорящим; также это слово продолжает использоваться для обозначения правителей, и так продолжается до самого XIX века.
В период Мэйдзи же и «боку», и «кими» уже употребляются совершенно обычно для современного японского: гэнни Сатоми-га боку-ни кими-га яру нара яттэмоии то итта курай да моно («Сатоми даже сказала мне, что если я попробую, то и она будет» [букв. „сказала мне: если ты попробуешь, то тоже буду“]). Это неслучайно: после разрушения феодального строя рабство было упразднено, владыки отдельных регионов Японии были подчинены императору, из-за чего «боку» и «кими» потеряли свой буквальный смысл и смогли превратиться в местоимения.
1/2
В период Хэйан, который часто именуют японским Средневековьем, с языком начали происходить интересные вещи. Например, некоторые существительные стали превращаться в местоимения. Существительные со значением скромности становятся местоимениями «я», а уважительные существительные — местоимениями «ты/Вы».
Для европейских языков это довольно необычное явление, разве что вежливое «Вы» в испанском, usted, произошло из vuestra merced («ваша милость») однако во вьетнамском, мьянманском и тайском развитие местоимений из существительных — совершенно не новость.
Превращение обычных слов в служебные (предлоги, местоимения, а также в отдельные морфемы) называется грамматикализацией. В ходе этого процесса слова теряют свой смысл и становятся эдакими несущими конструкциями языка: ср. «спаси, Боже» и «спасибо», в которое грамматикализировалась первая фраза; мало кто думает о религии, благодаря соседку за обедом за переданную солонку.
Итак, в период Хэйан появились три общеупотребительных местоимения:
* «ватакуси», ныне самое вежливое слово для «я», из которого развились менее формальные «ватаси», «атаси» и «атай»;
* «боку», нейтрально-мужское «я»;
* «кими», нейтрально-фамильярное «ты».
Все они продолжают ограниченно употребляться в оригинальном значении: «ватакуси» — это «частный, личный», «боку» — «раб» (правда, обычно с другим чтением: «симобэ»), «кими» — «владыка, господин».
В Повести о Гэндзи начала 11 столетия слово «ватакуси» ещё используется только как антоним «ооякэ» («общественный, публичный»), а в эпосе 14 века Тайхэйки уже встречаются как фразы типа «Это лишь потому, что наверху они с почтением взирают на Единственного, от преданности ему не имея никакой корысти (ватакуси-наку), а внизу, поглощённые заботами о простом народе, осуществляют милосердное управление», так и предложения с новым значением: «Сегодня ночью будет яркая луна; приходи в мою скромную лачугу (ватакуси-но бо:оку), будем любоваться лунным светом в саду, поросшем высокой травой»¹. Учитывая, что превращение «ватакуси» в местоимение уже должно было быть общепринятым к моменту написания Тайхэйки, этот процесс, вероятно, начался ещё в период Хэйан.
Ситуация с «боку» несколько сложнее. Иероглиф 僕 «раб, слуга» встречается в японских текстах ещё в старояпонский период, но он начал читаться как «боку» только в период Мэйдзи (1868—1912). То есть, если подходить очень формально, то «боку» — это новодел. С другой стороны, этот же иероглиф с чтением «яцукарэ» использовался для иносказательного выражения «я» уже в Нихонсёки, созданном в 720 году: мата ятукарэ мо урэхэ татэматурэру токоро нари («Твой слуга [имеется в виду «я»] тоже беспокоится»).
«Кими» в значении «владыка, император» встречается в самых ранних японских текстах, но в Средние века так уже говорят о возлюбленных. Когда принц Гэндзи в 4 главе «Югао» тормошил и тряс очередную любовницу, он говорил: а-га кими, ики-идэ тамахэ! («Очнитесь, очнитесь же, моя госпожа!») На этом этапе «кими» — это человек более высокого социального положения, либо уважаемый говорящим; также это слово продолжает использоваться для обозначения правителей, и так продолжается до самого XIX века.
В период Мэйдзи же и «боку», и «кими» уже употребляются совершенно обычно для современного японского: гэнни Сатоми-га боку-ни кими-га яру нара яттэмоии то итта курай да моно («Сатоми даже сказала мне, что если я попробую, то и она будет» [букв. „сказала мне: если ты попробуешь, то тоже буду“]). Это неслучайно: после разрушения феодального строя рабство было упразднено, владыки отдельных регионов Японии были подчинены императору, из-за чего «боку» и «кими» потеряли свой буквальный смысл и смогли превратиться в местоимения.
1/2
Telegram
Lingulinks
Современная система личных местоимений единственного числа в стандартном японском выглядит следующим образом: https://i.imgur.com/f6ITZt6.png
Для людей, знакомых только с европейскими языками, эта таблица выглядит довольно необычно: одних только слов для…
Для людей, знакомых только с европейскими языками, эта таблица выглядит довольно необычно: одних только слов для…
2/2
Похожая история произошла с оскорбительным сейчас словом «кисама»: после победы самурайского сословия над аристократами новая правящая верхушка изобрела слово «благородный господин» из сочетания иероглифа «ки» 貴 («уважать, почитать») и «сама» 様 («господин, госпожа») для обращения к адресату писем, в разговорном языке оно не использовалось. В период Эдо (1600—1868) это слово распространилось и на разговорную речь, вначале в значении «Вы», затем — в нейтрально-фамильярном смысле, аналогично современному «кими», а в период Мэйдзи — и как оскорбление: хаякусэн то кисама-кара куи-коросу-дзо то иттара, Мэйтэй-ва сири-о хасёттэ какэ-дасита («„Живо беги в Нисикава и тащи сюда полкило филе. Да живо, а то проглочу тебя!“ И что же? Мэйтэй подобрал полы кимоно и бросился бежать со всех ног»). Сегодня «кисама» переводится как «гад», «скотина» — это слово прошло большой путь от «уважаемый господин».
Изменение вежливости японских местоимений занимает лингвисток и лингвистов много десятилетий. Для объяснения этого явления предложено множество теорий, наиболее многообещающе выглядит идея Ёсико Мацумото: она предлагает концепцию «признавания отношений», которая играет огромную роль в ультраиерархичном обществе Японии; называя себя или адресата, мы указываем на социальную лестницу. В этой парадигме также хорошо объясняется избегание «принижающих» обращений: скажем, младшие сёстры часто обращаются к старшим «онээ-тян» («старшая сестра»), а старшие к младшим не обращаются «имо:то-тян», поскольку это указывает на их подчинённое положение. Эта особенность японского хорошо известна, и её не объясняет распространённая теория табуирования («в японском избегают указания на людей вообще»).
Соответственно объясняется и сдвиг вежливости в уважительных и скромных словах: частое использование сильного по смыслу выражения вроде «моя владычица» или «я — твоя раба» размывает их смысл и делает нейтральнее, что нарушает принцип признавания отношений и ведёт к снижению вежливости по отношению к собеседнице или собеседнику.
В следующей серии: указательные местоимения «аната», «канодзё», «соната», «омаэ» и «тэмээ». Но сначала — рекламная пауза (ненастоящая).
* Osamu Ishiyama. Diachrony of Personal Pronouns in Japanese (2019)
* Ваш покорный слуга кот, перевод Л. Коршикова, А. Стругацкого (1960)
* Нихон сёки — анналы Японии, перевод Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова (1997)
* Повесть о великом мире, перевод В. Н. Горегляда (2002)
Примечание №1: на русский переведены только первые 12 свитков, поэтому перевод этой фразы из 33-го свитка, к сожалению, мой.
Похожая история произошла с оскорбительным сейчас словом «кисама»: после победы самурайского сословия над аристократами новая правящая верхушка изобрела слово «благородный господин» из сочетания иероглифа «ки» 貴 («уважать, почитать») и «сама» 様 («господин, госпожа») для обращения к адресату писем, в разговорном языке оно не использовалось. В период Эдо (1600—1868) это слово распространилось и на разговорную речь, вначале в значении «Вы», затем — в нейтрально-фамильярном смысле, аналогично современному «кими», а в период Мэйдзи — и как оскорбление: хаякусэн то кисама-кара куи-коросу-дзо то иттара, Мэйтэй-ва сири-о хасёттэ какэ-дасита («„Живо беги в Нисикава и тащи сюда полкило филе. Да живо, а то проглочу тебя!“ И что же? Мэйтэй подобрал полы кимоно и бросился бежать со всех ног»). Сегодня «кисама» переводится как «гад», «скотина» — это слово прошло большой путь от «уважаемый господин».
Изменение вежливости японских местоимений занимает лингвисток и лингвистов много десятилетий. Для объяснения этого явления предложено множество теорий, наиболее многообещающе выглядит идея Ёсико Мацумото: она предлагает концепцию «признавания отношений», которая играет огромную роль в ультраиерархичном обществе Японии; называя себя или адресата, мы указываем на социальную лестницу. В этой парадигме также хорошо объясняется избегание «принижающих» обращений: скажем, младшие сёстры часто обращаются к старшим «онээ-тян» («старшая сестра»), а старшие к младшим не обращаются «имо:то-тян», поскольку это указывает на их подчинённое положение. Эта особенность японского хорошо известна, и её не объясняет распространённая теория табуирования («в японском избегают указания на людей вообще»).
Соответственно объясняется и сдвиг вежливости в уважительных и скромных словах: частое использование сильного по смыслу выражения вроде «моя владычица» или «я — твоя раба» размывает их смысл и делает нейтральнее, что нарушает принцип признавания отношений и ведёт к снижению вежливости по отношению к собеседнице или собеседнику.
В следующей серии: указательные местоимения «аната», «канодзё», «соната», «омаэ» и «тэмээ». Но сначала — рекламная пауза (ненастоящая).
* Osamu Ishiyama. Diachrony of Personal Pronouns in Japanese (2019)
* Ваш покорный слуга кот, перевод Л. Коршикова, А. Стругацкого (1960)
* Нихон сёки — анналы Японии, перевод Л. М. Ермаковой, А. Н. Мещерякова (1997)
* Повесть о великом мире, перевод В. Н. Горегляда (2002)
Примечание №1: на русский переведены только первые 12 свитков, поэтому перевод этой фразы из 33-го свитка, к сожалению, мой.
Рекламная пауза (невсамделишная, по делу)
Вдобавок к уже давно работающему WALS (Всемирный атлас языковых структур) недавно открылось ещё две полезные бесплатные базы с открытыми данными: Грамбанк и Кинбанк.
Сам WALS содержит не только базу данных, позволяющую группировать языки по одному из 192 параметров, например, количеству согласных фонем или числу падежей, но и 152 статьи, описывающие многие параметры и дающие примеры (вот например про число падежей). Для всех параметров можно увидеть соответствующие данные на карте: https://i.imgur.com/sWrwz88.png здесь заметно, что в языках Кавказа обычно много согласных, а в языках Индонезии — наоборот.
В базе WALS всего 2662 языка (в широком смысле, идиома), но не по всем из них есть полные данные, скажем, сведения по размеру инвентаря согласных имеются для 563 языков.
WALS доступен по лицензии CC-BY, можно делать с текстами и данными оттуда что угодно при условии указания авторства.
Так вот, Грамбанк содержит 2467 языка из 215 разных семей и 101 изолят. Он организован очень похоже на WALS, там 195 параметров, но они не совпадают: в WALS есть две статьи про артикли: про определённые и неопределённые , тогда как в Грамбанке их 16, включая «Согласование артикля в числе с существительным». Также в Грамбанке для большинства параметров есть данные для как минимум тысячи языков, тогда как WALS нередко ограничивается парой сотен.
Тоже доступен по CC-BY.
1/2
Вдобавок к уже давно работающему WALS (Всемирный атлас языковых структур) недавно открылось ещё две полезные бесплатные базы с открытыми данными: Грамбанк и Кинбанк.
Сам WALS содержит не только базу данных, позволяющую группировать языки по одному из 192 параметров, например, количеству согласных фонем или числу падежей, но и 152 статьи, описывающие многие параметры и дающие примеры (вот например про число падежей). Для всех параметров можно увидеть соответствующие данные на карте: https://i.imgur.com/sWrwz88.png здесь заметно, что в языках Кавказа обычно много согласных, а в языках Индонезии — наоборот.
В базе WALS всего 2662 языка (в широком смысле, идиома), но не по всем из них есть полные данные, скажем, сведения по размеру инвентаря согласных имеются для 563 языков.
WALS доступен по лицензии CC-BY, можно делать с текстами и данными оттуда что угодно при условии указания авторства.
Так вот, Грамбанк содержит 2467 языка из 215 разных семей и 101 изолят. Он организован очень похоже на WALS, там 195 параметров, но они не совпадают: в WALS есть две статьи про артикли: про определённые и неопределённые , тогда как в Грамбанке их 16, включая «Согласование артикля в числе с существительным». Также в Грамбанке для большинства параметров есть данные для как минимум тысячи языков, тогда как WALS нередко ограничивается парой сотен.
Тоже доступен по CC-BY.
1/2
2/2
Кинбанк — агрегированная база данных, содержащая информацию о терминах родства в 1229 языках. Команда Кинбанка специально собирала данные по семьям, чтобы упростить применение методов сравнительной и исторической лингвистики: реконструировать праязыки, создавать модели изменения слов для родства и проверять гипотезы о корреляциях в эволюции языков и поведении людей. Также они отдельно следили за тем, чтобы собирать слова и для мужчин, и для женщин: в эякском языке, который возрождает француз, внучки и внуки называются по-разному в зависимости от того, говорит о них бабушка или дедушка.
Кинбанк снабжён красивыми картинками, показывающими структуру семьи, но данные там иногда собраны не очень аккуратно: например, есть несколько опечаток в японском, украинская транслитерация непоследовательна, а восточноармянский вообще записан каким-то инопланетным образом (մորեղբայր աղջիկ [mɔɾɛχˈpɑjɾ ɑχˈtʃʰik] =
Сведений о лицензии на сайте не обнаружено.
Кинбанк — агрегированная база данных, содержащая информацию о терминах родства в 1229 языках. Команда Кинбанка специально собирала данные по семьям, чтобы упростить применение методов сравнительной и исторической лингвистики: реконструировать праязыки, создавать модели изменения слов для родства и проверять гипотезы о корреляциях в эволюции языков и поведении людей. Также они отдельно следили за тем, чтобы собирать слова и для мужчин, и для женщин: в эякском языке, который возрождает француз, внучки и внуки называются по-разному в зависимости от того, говорит о них бабушка или дедушка.
Кинбанк снабжён красивыми картинками, показывающими структуру семьи, но данные там иногда собраны не очень аккуратно: например, есть несколько опечаток в японском, украинская транслитерация непоследовательна, а восточноармянский вообще записан каким-то инопланетным образом (մորեղբայր աղջիկ [mɔɾɛχˈpɑjɾ ɑχˈtʃʰik] =
mōreḷbor aḷçik) и, по-видимому, несбалансирован. Согласно их данным, все двоюродные сиблинги называются «кузен» и «кузина», но для детей брата матери используются описательные слова («дочь дяди-по-матери») https://i.imgur.com/Dg6TuAm.pngСведений о лицензии на сайте не обнаружено.
Японские личные местоимения: эй, ты, как тебя там
В предыдущих сериях мы осмотрели историю японских местоимений и местоимения, произошедшие от существительных. Настало время личных местоимений, произошедших от указательных, а за ним последует небольшой экскурс в 58 гендеров японских местоимений.
С указательными местоимениями всё довольно просто: главное, что надо знать, — что в японском они делятся не на две группы (как у нас: эта-та, здесь-там, туда-сюда), а на три: 1) это, близкое ко мне, 2) то, близкое к тебе, 3) воооон то, там, далеко от всех нас. Но в отличие от многих языков, в японском не надо гадать: все слова первой группы начинаются на к-, второй — на с-, а третьей — на а-:
https://i.imgur.com/oKxPL3L.png
Коко = здесь, соко = там, асоко = вооон там
Корэ = это, сорэ = то, арэ = вооон то
И так далее
Исторически система всё же была двухчастной, но антонимом «ко-» было не «со-», а «ка». Этот корень сейчас сохранился только в нескольких архаичных выражениях вроде «карэ-корэ» («то да сё»), в остальных местах его вытеснил «а-». Также он сохранился в слове «карэ», которое сейчас воспринимается как местоимение третьего лица мужского рода, но так было не всегда. В Манъёсю «карэ» используется для любого рода, а также для предметов: кими га ми-фунэ камо карэ («Не твоя ли там ладья?»); на этом этапе «карэ» — это просто указательное местоимение, антоним «корэ». Смысл личного местоимения «карэ» получило благодаря переводам европейской литературы после открытия страны в 1868 году; такие классики как Кэндзабуро Оэ выбрали «карэ», уже утратившее свою указательную силу из-за конкуренции с «арэ», для перевода слова «он». «Канодзё» («она») также было создано первыми переводчиками после 1868 года: китаизм с буквальным смыслом «эта женщина» известен с периода Хэйан, но как местоимение его не использовали.
Другие личные местоимения, появившиеся из указательных, прошли похожий путь: «коната» («здесь», «сюда») иногда используется для обозначения себя или собеседницы/собеседника, «соната» — только во втором смысле, а вот «аната» стало полноценным местоимением третьего лица; у него также есть сокращённый и несколько более злобный аналог «анта». Это в целом распространено в языках мира: в 125 из 225 языках, рассмотренных в WALS между указательными и личными местоимениями третьего лица есть связь.
Примерно то же произошло с невежливыми местоимениями «омаэ» и «тэмаэ»: слово «маэ» — это «перед», оно до сих пор так и употребляется. «О-» — вежливая приставка, а «тэ» — «рука». «Омаэ» исторически означало «нечто или некто передо мной», и было очень вежливым. В Гэндзи-моногатари оно употребляется в обоих смыслах, но к 17 веку значение указательности становится редким. Также появляется сокращённая форма «омээ», которая имеет менее формальный смысл. После открытия Японии миру «омаэ» стало как минимум неформальным, а чаще грубым. «Тэмаэ» — «перед рукой» — также сначала употреблялось в указательном значении, но с 19 века стало всё чаще использоваться для указания на людей. Сейчас оно тоже грубое (грубее омаэ, его обычно даже в учебники не включают) и у него тоже есть сокращённая форма «тэмээ».
В предыдущих сериях мы осмотрели историю японских местоимений и местоимения, произошедшие от существительных. Настало время личных местоимений, произошедших от указательных, а за ним последует небольшой экскурс в 58 гендеров японских местоимений.
С указательными местоимениями всё довольно просто: главное, что надо знать, — что в японском они делятся не на две группы (как у нас: эта-та, здесь-там, туда-сюда), а на три: 1) это, близкое ко мне, 2) то, близкое к тебе, 3) воооон то, там, далеко от всех нас. Но в отличие от многих языков, в японском не надо гадать: все слова первой группы начинаются на к-, второй — на с-, а третьей — на а-:
https://i.imgur.com/oKxPL3L.png
Коко = здесь, соко = там, асоко = вооон там
Корэ = это, сорэ = то, арэ = вооон то
И так далее
Исторически система всё же была двухчастной, но антонимом «ко-» было не «со-», а «ка». Этот корень сейчас сохранился только в нескольких архаичных выражениях вроде «карэ-корэ» («то да сё»), в остальных местах его вытеснил «а-». Также он сохранился в слове «карэ», которое сейчас воспринимается как местоимение третьего лица мужского рода, но так было не всегда. В Манъёсю «карэ» используется для любого рода, а также для предметов: кими га ми-фунэ камо карэ («Не твоя ли там ладья?»); на этом этапе «карэ» — это просто указательное местоимение, антоним «корэ». Смысл личного местоимения «карэ» получило благодаря переводам европейской литературы после открытия страны в 1868 году; такие классики как Кэндзабуро Оэ выбрали «карэ», уже утратившее свою указательную силу из-за конкуренции с «арэ», для перевода слова «он». «Канодзё» («она») также было создано первыми переводчиками после 1868 года: китаизм с буквальным смыслом «эта женщина» известен с периода Хэйан, но как местоимение его не использовали.
Другие личные местоимения, появившиеся из указательных, прошли похожий путь: «коната» («здесь», «сюда») иногда используется для обозначения себя или собеседницы/собеседника, «соната» — только во втором смысле, а вот «аната» стало полноценным местоимением третьего лица; у него также есть сокращённый и несколько более злобный аналог «анта». Это в целом распространено в языках мира: в 125 из 225 языках, рассмотренных в WALS между указательными и личными местоимениями третьего лица есть связь.
Примерно то же произошло с невежливыми местоимениями «омаэ» и «тэмаэ»: слово «маэ» — это «перед», оно до сих пор так и употребляется. «О-» — вежливая приставка, а «тэ» — «рука». «Омаэ» исторически означало «нечто или некто передо мной», и было очень вежливым. В Гэндзи-моногатари оно употребляется в обоих смыслах, но к 17 веку значение указательности становится редким. Также появляется сокращённая форма «омээ», которая имеет менее формальный смысл. После открытия Японии миру «омаэ» стало как минимум неформальным, а чаще грубым. «Тэмаэ» — «перед рукой» — также сначала употреблялось в указательном значении, но с 19 века стало всё чаще использоваться для указания на людей. Сейчас оно тоже грубое (грубее омаэ, его обычно даже в учебники не включают) и у него тоже есть сокращённая форма «тэмээ».
Возвращаясь к «орэ» в северных диалектах. Гендерные различия в японском языке — общее место, о них часто говорят и пишут, в том числе в учебниках: «Мужчины никогда не используют „атаси“! Женщины всегда говорят вежливо!» У этих заявлений две проблемы.
Во-первых, люди разные. Их много, они все очень большие индивидуальности. Но люди не делятся на две чёткие полностью автономные группы ни по какому признаку, всегда есть исключения. Даже если не брать во внимание диалекты, существуют как резкие и грубые женщины, так и нежные и мягкие мужчины, так и трансгендерные и небинарные люди. Выбор местоимения для себя отражает не только «объективные» характеристики, такие как пол, но и то, как человек хочет себя преподать. Многие мужчины-рассказчики ракуго называют себя «атаси». Это профессиональная фишка.
Лесбиянки Токио делят себя на «рэдзу» (идентифицирующих себя как женщин) и «о-набэ» (категория, включающая как маскулинных лесбиянок, так и трансмужчин). Первая категория в основном предпочитает называться «ватаси» и «атаси», однако менее женственные и более молодые чаще выбирают слово «дзибун». Грамматически это возвратное местоимение (дзибун о синдзитэ = «верь в себя»), но в армии и полиции его используют как обычное. Для молодёжи «дзибун» выглядит наиболее нейтрально, не подчёркивая ни маскулинность, ни феминность.
Исследовательница Момоко Накамура исходила множество лесби-баров Токио и отметила, что, как обычно, люди говорят одно, а делают другое. Её собеседница-бариста сказала, что всегда говорит «дзибун», после чего ей позвонила набедокурившая посетительница, и бариста долго отчитывала её, называя себя «орэ», а её — «омээ».
Во-вторых, это всё новодел. Исторически гендерные различия ярко проявлялись только у придворных дам и мужей, а простые люди говорили более-менее одинаково. Когда в конце 19 столетия японский язык стандартизировали, правительство заказало несколько огромных исследований с опросами тысяч людей по всей стране, а результаты этих опросов опубликовало. И что же? Современное деление местоимений по гендеру там попросту отсутствует. В 17—19 веке жительницы Эдо (Токио) называли себя «орэ», но после вестернизации Японии придворный женский язык постепенно спустился вниз по социальной лестнице, плюс появились новые мужские местоимения вроде «боку», а «орэ» осталось в женской речи на относительно изолированном севере.
Японские местоимения многочисленны и коварны. Спасибо за внимание!
* Yoshiyuki Asahi et al. (eds.) Handbook of Japanese Sociolinguistics (2022)
* Patrick Heinrich. The making of Monolingual Japan: language ideology and Japanese modernity (2012)
* Osamu Ishiyama. Diachrony of Personal Pronouns in Japanese (2019)
* Yoshimi Miyake. A Dialect in the Face of the Standard: A Japanese Case Study https://www.researchgate.net/publication/283388703_A_Dialect_in_the_Face_of_the_Standard_A_Japanese_Case_Study/link/6302775caa4b1206fac970cc/download
* Momoko Nakamura. Queer Japanese: Gender and Sexual Identities through Linguistic Practices (2014)
Во-первых, люди разные. Их много, они все очень большие индивидуальности. Но люди не делятся на две чёткие полностью автономные группы ни по какому признаку, всегда есть исключения. Даже если не брать во внимание диалекты, существуют как резкие и грубые женщины, так и нежные и мягкие мужчины, так и трансгендерные и небинарные люди. Выбор местоимения для себя отражает не только «объективные» характеристики, такие как пол, но и то, как человек хочет себя преподать. Многие мужчины-рассказчики ракуго называют себя «атаси». Это профессиональная фишка.
Лесбиянки Токио делят себя на «рэдзу» (идентифицирующих себя как женщин) и «о-набэ» (категория, включающая как маскулинных лесбиянок, так и трансмужчин). Первая категория в основном предпочитает называться «ватаси» и «атаси», однако менее женственные и более молодые чаще выбирают слово «дзибун». Грамматически это возвратное местоимение (дзибун о синдзитэ = «верь в себя»), но в армии и полиции его используют как обычное. Для молодёжи «дзибун» выглядит наиболее нейтрально, не подчёркивая ни маскулинность, ни феминность.
Исследовательница Момоко Накамура исходила множество лесби-баров Токио и отметила, что, как обычно, люди говорят одно, а делают другое. Её собеседница-бариста сказала, что всегда говорит «дзибун», после чего ей позвонила набедокурившая посетительница, и бариста долго отчитывала её, называя себя «орэ», а её — «омээ».
Во-вторых, это всё новодел. Исторически гендерные различия ярко проявлялись только у придворных дам и мужей, а простые люди говорили более-менее одинаково. Когда в конце 19 столетия японский язык стандартизировали, правительство заказало несколько огромных исследований с опросами тысяч людей по всей стране, а результаты этих опросов опубликовало. И что же? Современное деление местоимений по гендеру там попросту отсутствует. В 17—19 веке жительницы Эдо (Токио) называли себя «орэ», но после вестернизации Японии придворный женский язык постепенно спустился вниз по социальной лестнице, плюс появились новые мужские местоимения вроде «боку», а «орэ» осталось в женской речи на относительно изолированном севере.
Японские местоимения многочисленны и коварны. Спасибо за внимание!
* Yoshiyuki Asahi et al. (eds.) Handbook of Japanese Sociolinguistics (2022)
* Patrick Heinrich. The making of Monolingual Japan: language ideology and Japanese modernity (2012)
* Osamu Ishiyama. Diachrony of Personal Pronouns in Japanese (2019)
* Yoshimi Miyake. A Dialect in the Face of the Standard: A Japanese Case Study https://www.researchgate.net/publication/283388703_A_Dialect_in_the_Face_of_the_Standard_A_Japanese_Case_Study/link/6302775caa4b1206fac970cc/download
* Momoko Nakamura. Queer Japanese: Gender and Sexual Identities through Linguistic Practices (2014)
Telegram
Lingulinks
Современная система личных местоимений единственного числа в стандартном японском выглядит следующим образом: https://i.imgur.com/f6ITZt6.png
Для людей, знакомых только с европейскими языками, эта таблица выглядит довольно необычно: одних только слов для…
Для людей, знакомых только с европейскими языками, эта таблица выглядит довольно необычно: одних только слов для…
Рубрика «одной строкой»: ворлдл про этимологию (на английском) https://rootlgame.net/
rootlgame.net
A daily word game based on etymology. Guess the word using clues from its history.
В горах на границе Йемена и Саудовской Аравии живут люди, в обществе которых мужчинам принято носить венки из живых цветов. Они относят себя к арабам, к племени аль-Кахтани, и называются мунаббих, однако из-за их изолированности сведения о цветочных людях крайне отрывочны. Сам их регион называется Асир (عَسِيْر), что с арабского переводится как «трудный», — туда действительно тяжело попасть. Во многие деревни до 1990-х годов можно было только забраться по верёвочным лестницам. Сейчас с саудовской стороны туда можно попасть по фуникулёру, построенному правительством.
1/5
1/5
2/5
В отличие от пустынных Хадрамаута и Хиджаза в Асире довольно часто идут дожди, там даже есть густые леса. Местное население занимается сельским хозяйством. Они — единственные, кому власти Саудовской Аравии разрешают выращивать кат (растение, листья которого обладают лёгким наркотическим эффектом), в Йемене кат выращивается легально.
В отличие от пустынных Хадрамаута и Хиджаза в Асире довольно часто идут дожди, там даже есть густые леса. Местное население занимается сельским хозяйством. Они — единственные, кому власти Саудовской Аравии разрешают выращивать кат (растение, листья которого обладают лёгким наркотическим эффектом), в Йемене кат выращивается легально.
3/5
Мужские венки делают из свежих цветов: чернобривцев (бархатцев), дикого базилика, жасмина, пажитника и других. Некоторые делают их сами и носят каждый день, другие — покупают и надевают только на праздники: Рамадан, свадьбы и так далее. Саудовская Аравия использует цветочных мужчин как диковинку, рекламируя организованный в 2019 году Фестиваль деревни Риджаль-Альмаа на государственных туристических сайтах
Мужские венки делают из свежих цветов: чернобривцев (бархатцев), дикого базилика, жасмина, пажитника и других. Некоторые делают их сами и носят каждый день, другие — покупают и надевают только на праздники: Рамадан, свадьбы и так далее. Саудовская Аравия использует цветочных мужчин как диковинку, рекламируя организованный в 2019 году Фестиваль деревни Риджаль-Альмаа на государственных туристических сайтах
5/5
Режиссёрка Хадиджа ас-Салами сняла их обычаи в фильме «Тысячеликий Йемен» (Les mille facettes du Yémen / Yemen of a Thousand Faces, 2000).
Также их много снимал фотограф Эрик Лаффорг, его снимки вы видели выше.
Видео с фотографиями (формат, который мы заслужили) https://www.youtube.com/watch?v=UGk7hkVnxPc
* https://www.atlasofhumanity.com/flowermen
* https://www.aljazeera.com/gallery/2019/3/12/the-flower-men-of-saudi-arabia/
Режиссёрка Хадиджа ас-Салами сняла их обычаи в фильме «Тысячеликий Йемен» (Les mille facettes du Yémen / Yemen of a Thousand Faces, 2000).
Также их много снимал фотограф Эрик Лаффорг, его снимки вы видели выше.
Видео с фотографиями (формат, который мы заслужили) https://www.youtube.com/watch?v=UGk7hkVnxPc
* https://www.atlasofhumanity.com/flowermen
* https://www.aljazeera.com/gallery/2019/3/12/the-flower-men-of-saudi-arabia/
YouTube
Flower Men
Англоязычные списки «непереводимых» слов часто содержат слово «злорадство» на немецком, Schadenfreude (шаденфройде). Это слово давно вошло в английский и его все понимают, но оно продолжает казаться «чужим» и «непереводимым».
Шаденфройде вошло в английский в конце 19 столетия, а до этого у него был английский эквивалент, который оно вытеснило: примерно с середины 18 века в словарях можно было увидеть слово epicaricacy («эпикэрикэси»). Это грецизм, который происходит от слова, которое встречалось ещё у Аристотеля.
Как ни крути, для перевода понятия «злорадство» в английском слова всё же есть. Да и как иначе? Настоящим примером непереводимого слова было бы что-нибудь из минойской культуры, записанное исключительно линейным письмом А, так что произношение, точное значение и применение этого термина были бы совершенно нам недоступны. А сложные эмоции типа «смотреть друг на друга в надежде, что другой человек начнёт первым», прекрасно переводятся (вы только что прочли перевод «непереводимого» слова mamihlapinatapai).
Ещё одно плохо переводящееся слово (теперь английское) — enshittification. Его придумал канадский писатель и активист Кори Доктороу: enshittification — это неизбежное ухудшение (изговнение? угондошивание?) коммерческих продуктов. «Сейчас я расскажу, как умирают платформы: сначала они хорошо относятся к пользователям, затем они используют их в интересах бизнес-клиентов, а в конце концов они используют бизнес-клиентов, чтобы выцарапать себе назад все деньги, которые могут. А затем умирают». По мнению Доктороу, Фейсбук уже «терминально изговняли, там плохо и пользователям, и медиа-компаниям, и рекламщикам», а Твиттер стремительно движется в этом направлении.
Сложность перевода тут, конечно, прежде всего в том, чтобы придумать яркий и запоминающийся аналог, который не нужно объяснять людям, видящим его впервые. Слово из en- + shit + -ify выглядит, с одной стороны, не очень прилично и игриво, а с другой — несколько более учёно, чем предложенные здесь русские аналоги: и en-, и -ify — латинские морфемы, выглядящие довольно солидно: enlarge (увеличить), engage (привлечь, подключить…), pufiry (очистить), simplify (упростить). С другой стороны, они синонимичны, и для передачи смысла слова достаточно было бы и одной: слова enshitten или shittify должны означать то же самое. Но Доктороу решил использовать сразу обе, и его творение всем очень понравилось. С каждым свежим нововведением в Твиттере и каждой инициативой Гугла по повышению ROI enshittification всё увереннее шагает по киберпространству. Вероятно, скоро у него появится и популярный русский аналог.
* https://stronglang.wordpress.com/2023/02/01/enshittification/
Шаденфройде вошло в английский в конце 19 столетия, а до этого у него был английский эквивалент, который оно вытеснило: примерно с середины 18 века в словарях можно было увидеть слово epicaricacy («эпикэрикэси»). Это грецизм, который происходит от слова, которое встречалось ещё у Аристотеля.
Как ни крути, для перевода понятия «злорадство» в английском слова всё же есть. Да и как иначе? Настоящим примером непереводимого слова было бы что-нибудь из минойской культуры, записанное исключительно линейным письмом А, так что произношение, точное значение и применение этого термина были бы совершенно нам недоступны. А сложные эмоции типа «смотреть друг на друга в надежде, что другой человек начнёт первым», прекрасно переводятся (вы только что прочли перевод «непереводимого» слова mamihlapinatapai).
Ещё одно плохо переводящееся слово (теперь английское) — enshittification. Его придумал канадский писатель и активист Кори Доктороу: enshittification — это неизбежное ухудшение (изговнение? угондошивание?) коммерческих продуктов. «Сейчас я расскажу, как умирают платформы: сначала они хорошо относятся к пользователям, затем они используют их в интересах бизнес-клиентов, а в конце концов они используют бизнес-клиентов, чтобы выцарапать себе назад все деньги, которые могут. А затем умирают». По мнению Доктороу, Фейсбук уже «терминально изговняли, там плохо и пользователям, и медиа-компаниям, и рекламщикам», а Твиттер стремительно движется в этом направлении.
Сложность перевода тут, конечно, прежде всего в том, чтобы придумать яркий и запоминающийся аналог, который не нужно объяснять людям, видящим его впервые. Слово из en- + shit + -ify выглядит, с одной стороны, не очень прилично и игриво, а с другой — несколько более учёно, чем предложенные здесь русские аналоги: и en-, и -ify — латинские морфемы, выглядящие довольно солидно: enlarge (увеличить), engage (привлечь, подключить…), pufiry (очистить), simplify (упростить). С другой стороны, они синонимичны, и для передачи смысла слова достаточно было бы и одной: слова enshitten или shittify должны означать то же самое. Но Доктороу решил использовать сразу обе, и его творение всем очень понравилось. С каждым свежим нововведением в Твиттере и каждой инициативой Гугла по повышению ROI enshittification всё увереннее шагает по киберпространству. Вероятно, скоро у него появится и популярный русский аналог.
* https://stronglang.wordpress.com/2023/02/01/enshittification/
Telegram
Lingulinks
1/4 Часто в популярных материалах по лингвистике любят обсуждать, что в каком-то языке «нет» слова для чего-то, для чего «есть» слово в другом. Из таких слов собирают списки «непереводимых», тут же снабжая их переводом, что само по себе весьма комично. В…
Лингвист-реконструктор A. Z. Foreman опубликовал видео, в котором он читает вслух французские тексты за последние 1000 лет в историческом произношении. Тысяча лет эволюции французского за 3,5 минуты!
https://www.youtube.com/watch?v=vxcJOvpbYsA
У него на канале несколько десятков аналогичных видео с чтением старинных текстов, есть целый плейлист со средневековыми языками: ирландским, скотсом, ивритом, китайским, персидским и так далее
https://www.youtube.com/watch?v=vxcJOvpbYsA
У него на канале несколько десятков аналогичных видео с чтением старинных текстов, есть целый плейлист со средневековыми языками: ирландским, скотсом, ивритом, китайским, персидским и так далее
YouTube
Le Son de la Poésie Française à Travers les Âges (The Sound of a Millennium of French Poetry)
In which I have squeezed a thousand years of linguistic change and literary history (from the 9th century to the 19th) into a three minute video.
For the Villon bit, I used attested 15th century vulgar Parisian forms including [ke] for "quel", [palːãⁿ]…
For the Villon bit, I used attested 15th century vulgar Parisian forms including [ke] for "quel", [palːãⁿ]…
Команда новозеландской лингвистки Джен Хэй опубликовала очередное подтверждение тому, что мы учим языки даже бессознательно, они просто учатся и всё тут. Латентный билингвизм возможен и реален.
Как и в прошлый раз они исследовали три группы: свободно говорящих на маори, невладеющих маори людей из Новой Зеландии и невладеющих маори людей извне Новой Зеландии. Разница между двумя последними группами в том, что в Новой Зеландии частенько можно услышать фразы и небольшие речи на маори, так что даже не понимающие язык люди получают языковую информацию на нём. Всем трём группам дали задание разделить слова типа «каимоана» на морфемы. Каи = пища, моана = океан, море; всё вместе значит «морепродукты».
У маори очень удобная для подобного исследования морфология: во-первых, все морфемы обязаны кончаться на гласный звук, никаких вам приставок типа контр-. Во-вторых, служебных морфем там очень мало, нет активного словоизменения или словообразования, как в русском, хотя есть редупликация, то есть, «удвоенные слова» типа «еле-еле» или «бибикать». В-третьих, маори звучит если не из каждого утюга, то из многих; его используют в школах и в СМИ, есть также чисто маорийские радиостанции и телеканалы.
Результат регулярного облучения языком снова оказался положительным. Суждения облучаемых маори были намного ближе к суждениям говорящих на нём, чем полных новичков, что снова напоминает нам: при изучении языка очень важно окружать себя им, даже если вы ничегошеньки не понимаете. Облучение работает!
* https://www.cambridge.org/core/journals/bilingualism-language-and-cognition/article/morphological-segmentations-of-nonmaori-speaking-new-zealanders-match-proficient-speakers/C8EFFABA4E36C490093365AF1D72EFAB
Как и в прошлый раз они исследовали три группы: свободно говорящих на маори, невладеющих маори людей из Новой Зеландии и невладеющих маори людей извне Новой Зеландии. Разница между двумя последними группами в том, что в Новой Зеландии частенько можно услышать фразы и небольшие речи на маори, так что даже не понимающие язык люди получают языковую информацию на нём. Всем трём группам дали задание разделить слова типа «каимоана» на морфемы. Каи = пища, моана = океан, море; всё вместе значит «морепродукты».
У маори очень удобная для подобного исследования морфология: во-первых, все морфемы обязаны кончаться на гласный звук, никаких вам приставок типа контр-. Во-вторых, служебных морфем там очень мало, нет активного словоизменения или словообразования, как в русском, хотя есть редупликация, то есть, «удвоенные слова» типа «еле-еле» или «бибикать». В-третьих, маори звучит если не из каждого утюга, то из многих; его используют в школах и в СМИ, есть также чисто маорийские радиостанции и телеканалы.
Результат регулярного облучения языком снова оказался положительным. Суждения облучаемых маори были намного ближе к суждениям говорящих на нём, чем полных новичков, что снова напоминает нам: при изучении языка очень важно окружать себя им, даже если вы ничегошеньки не понимаете. Облучение работает!
* https://www.cambridge.org/core/journals/bilingualism-language-and-cognition/article/morphological-segmentations-of-nonmaori-speaking-new-zealanders-match-proficient-speakers/C8EFFABA4E36C490093365AF1D72EFAB
Telegram
Lingulinks
Когда маленькие дети начнают учить язык, они сначала вырабатывают то, что по-английски называется proto-lexicon, эдаким «дословарём». Они не понимают смысл (семантику) лексических единиц, но могут разделять поток речи на слова, и отличают слова этого языка…
В сериале Broadchurch есть такой момент: в 5-й серии 3-го сезона героиня Кэт Этвуд рассказывает о том, как муж изменил ей с её же подругой. Она говорит: «She shagged my husband. Or he shagged... They shagged each other» («Она трахнула моего мужа. Или он трахнул… Они друг друга трахнули»). Это очень натуральное изображение речи, люди постоянно оговариваются и исправляют себя, когда понимают, что неправильно построили предложение или употребили неправильное слово. Но почему Кэт решила здесь поправиться?
Когда в языке появляется два слова для обозначения одного и того же, обычно люди придумывают какие-нибудь способы развести их значения по разным углам, чтобы они значили немного разное. Продолжая тему ругательств: «задрот» и «мастурбатор» тоже не синонимы, как и «животное» — «скотина» или «сука» — «собака». Точно так же работает и синтаксис: «Маша трахнула Женю» и «Женя трахнула Машу» подсвечивают разные роли участниц процесса. Человек-подлежащее становится активным агентом, инициатором, а человек-дополнение — пассивным, «человеком, с которым это делают».
То же самое получается в рассказе героини: в первых двух фразах порядок слов предполагает разные роли для мужа и подруги, но она хочет сказать, что они переспали на равных, в этой измене виновны двое. В нашей культуре обычно предполагается, что в гетеросексуальном половом контакте активную роль играет мужчина: он агент траханья, скажем так, тогда как женщин часто представляют лишь объектами мужского желания. Примерно так же обстоят дела и в англоязычных обществах, но «примерно» — это недостаточно научно, не так ли.
Исследователь_ницу Элон Личински заинтересовал этот вопрос, и они занялись анализом топ-300 рассказов с сайта текстовой эротики и порнографии Literotica.com.
(Личински — небинарный человек и использует в английском для себя they; я далее буду опираться на многовековую традицию использования мн. ч. для третьих лиц в русском, см. «Покойница барыня васъ жалѣли» у Надежды Мердер, «Он изволили пріѣхать» у Александра Дружинина и т. д.)
Личински получили наглядное подтверждение: в английском мы действительно почти всегда используем глаголы совокупления асимметрично, причём в случае глагола to fuck мужчины в 4 раза чаще представлены как субъекты, чем женщины; у глагола to make love — втрое чаще, у to have sex — вдвое.
Полученные данные Личински опубликовали в журнале Porn Studies.
* https://stronglang.wordpress.com/2017/08/23/who-fucks-who-and-why-should-we-care/
* https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/23268743.2017.1301215
Когда в языке появляется два слова для обозначения одного и того же, обычно люди придумывают какие-нибудь способы развести их значения по разным углам, чтобы они значили немного разное. Продолжая тему ругательств: «задрот» и «мастурбатор» тоже не синонимы, как и «животное» — «скотина» или «сука» — «собака». Точно так же работает и синтаксис: «Маша трахнула Женю» и «Женя трахнула Машу» подсвечивают разные роли участниц процесса. Человек-подлежащее становится активным агентом, инициатором, а человек-дополнение — пассивным, «человеком, с которым это делают».
То же самое получается в рассказе героини: в первых двух фразах порядок слов предполагает разные роли для мужа и подруги, но она хочет сказать, что они переспали на равных, в этой измене виновны двое. В нашей культуре обычно предполагается, что в гетеросексуальном половом контакте активную роль играет мужчина: он агент траханья, скажем так, тогда как женщин часто представляют лишь объектами мужского желания. Примерно так же обстоят дела и в англоязычных обществах, но «примерно» — это недостаточно научно, не так ли.
Исследователь_ницу Элон Личински заинтересовал этот вопрос, и они занялись анализом топ-300 рассказов с сайта текстовой эротики и порнографии Literotica.com.
(Личински — небинарный человек и использует в английском для себя they; я далее буду опираться на многовековую традицию использования мн. ч. для третьих лиц в русском, см. «Покойница барыня васъ жалѣли» у Надежды Мердер, «Он изволили пріѣхать» у Александра Дружинина и т. д.)
Личински получили наглядное подтверждение: в английском мы действительно почти всегда используем глаголы совокупления асимметрично, причём в случае глагола to fuck мужчины в 4 раза чаще представлены как субъекты, чем женщины; у глагола to make love — втрое чаще, у to have sex — вдвое.
Полученные данные Личински опубликовали в журнале Porn Studies.
* https://stronglang.wordpress.com/2017/08/23/who-fucks-who-and-why-should-we-care/
* https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/23268743.2017.1301215
Когда в словаре написана какая-то дата, например, в Oxford English Dictionary рядом со словом girl в значении «ребёнок» указано «ок. 1300 —», это не значит, что это слово появилось около 1300 года. Это значит, что:
* в документах, написанных на английском языке,
* которые каким-то чудом сохранились столько веков,
* которые однозначно датированы, так что мы точно знаем, когда они были написаны,
* которые затем попались лексикографам,
раньше всего встречается это слово в этом значении.
Авторки и авторы не придумывают слова с нуля, к моменту записи их уже какое-то время использовали устно — устная речь первична, письменная всегда плетётся позади.
Точного десятилетия, года, дня и часа появления слов мы почти никогда не знаем, за исключениями типа Сталингад и covfefe.
https://i.imgur.com/GrwzR9l.png
* в документах, написанных на английском языке,
* которые каким-то чудом сохранились столько веков,
* которые однозначно датированы, так что мы точно знаем, когда они были написаны,
* которые затем попались лексикографам,
раньше всего встречается это слово в этом значении.
Авторки и авторы не придумывают слова с нуля, к моменту записи их уже какое-то время использовали устно — устная речь первична, письменная всегда плетётся позади.
Точного десятилетия, года, дня и часа появления слов мы почти никогда не знаем, за исключениями типа Сталингад и covfefe.
https://i.imgur.com/GrwzR9l.png
В Ирландии на дорожных знаках часто встречается странный значок ⁊, похожий на 7 без горизонтальной палочки, заменяющий слово «и». Этот значок придумал личный секретарь Цицерона, Марк Туллий Тирон.
Вообще Тирон придумал целую систему стенографии по запросу своего работодателя: где-то в районе 63 года до нашей эры Цицерон увидел греческую скоропись и сказал (приказал?) Тирону придумать что-то подобное для латыни. В системе Тирона было около 4000 знаков, она оказалась настолько удобна, что превратилась в стандарт, а так как латынь сама стала стандартом языка религии и науки, тироновы значки пережили своего создателя на тысячелетия. В Средние века им учили писцов в европейских монастырях, в том числе, конечно, ирландских и шотландских.
⁊ — это скоропись для слога «et»; «обычный» амперсанд (&) тоже происходит от et, но записанного не скорописью, а прямо. У Чихольда в Formenwandlungen der Et-Zeichen есть целая страница вариантов написания ⁊ и ⁊c.
В отличие от русского и валлийского, где слово «и» очень короткое (по-валлийски a), в ирландском и шотландском оно довольно длинное: ирл. agus, шотл. agusan («агус» и «агусан»). Учитывая его огромную частотность, на письме агусан пришлось сокращать, и тироново ⁊ прижилось. Английское and так-то тоже длинновато, из-за чего его продолжают заменять амперсандом &, а вот благодаря краткости «и» в русском амперсанд до сих пор выглядит странно или претенциозно: какой смысл слово «и», занимающее ровно один символ, заменять на &, занимающее столько же места, но принадлежащее к другой типографской традиции?
Тироново «и» полюбилось не только жительницам Британских островов, но и немецкой традиции: в документах, написанных фрактурой, сокращение ⁊c. использовали вплоть до 19 столетия.
А слово «амперсанд» — это «итогдалие». При чтении текстов вслух по буквам отдельные буквы называли, предваряя их выражением per se (сама по себе): «Динара учится в классе per se А» = «Динара учится в классе А». Символ & по-английски читается and, соответственно, «apples & oranges» = «a-p-p-l-e-s, per se „and“, o-r-a-n-g-e-s». Выражение «и „и“ сама по себе» (and per se „and“) постепенно сократилось до ampassy, а затем слегка расправилось и превратилось в ampersand. Несмотря на французское звучание, это чисто английское изобретение; во французском этот знак называется esperluette или esperluète («эсперлюэтт»).
* https://stancarey.wordpress.com/2014/09/18/the-tironian-et-in-galway-ireland/
* https://www.etymonline.com/search?q=ampersand
Вообще Тирон придумал целую систему стенографии по запросу своего работодателя: где-то в районе 63 года до нашей эры Цицерон увидел греческую скоропись и сказал (приказал?) Тирону придумать что-то подобное для латыни. В системе Тирона было около 4000 знаков, она оказалась настолько удобна, что превратилась в стандарт, а так как латынь сама стала стандартом языка религии и науки, тироновы значки пережили своего создателя на тысячелетия. В Средние века им учили писцов в европейских монастырях, в том числе, конечно, ирландских и шотландских.
⁊ — это скоропись для слога «et»; «обычный» амперсанд (&) тоже происходит от et, но записанного не скорописью, а прямо. У Чихольда в Formenwandlungen der Et-Zeichen есть целая страница вариантов написания ⁊ и ⁊c.
В отличие от русского и валлийского, где слово «и» очень короткое (по-валлийски a), в ирландском и шотландском оно довольно длинное: ирл. agus, шотл. agusan («агус» и «агусан»). Учитывая его огромную частотность, на письме агусан пришлось сокращать, и тироново ⁊ прижилось. Английское and так-то тоже длинновато, из-за чего его продолжают заменять амперсандом &, а вот благодаря краткости «и» в русском амперсанд до сих пор выглядит странно или претенциозно: какой смысл слово «и», занимающее ровно один символ, заменять на &, занимающее столько же места, но принадлежащее к другой типографской традиции?
Тироново «и» полюбилось не только жительницам Британских островов, но и немецкой традиции: в документах, написанных фрактурой, сокращение ⁊c. использовали вплоть до 19 столетия.
А слово «амперсанд» — это «итогдалие». При чтении текстов вслух по буквам отдельные буквы называли, предваряя их выражением per se (сама по себе): «Динара учится в классе per se А» = «Динара учится в классе А». Символ & по-английски читается and, соответственно, «apples & oranges» = «a-p-p-l-e-s, per se „and“, o-r-a-n-g-e-s». Выражение «и „и“ сама по себе» (and per se „and“) постепенно сократилось до ampassy, а затем слегка расправилось и превратилось в ampersand. Несмотря на французское звучание, это чисто английское изобретение; во французском этот знак называется esperluette или esperluète («эсперлюэтт»).
* https://stancarey.wordpress.com/2014/09/18/the-tironian-et-in-galway-ireland/
* https://www.etymonline.com/search?q=ampersand
