Say

Я отдал всё. И в каждой из них тебя полюбил. И в каждом городе, где на тебя повлиял, — тобой преуспел-повелел. Повелительница. Я стал для тебя последней каплей. И ты больше не хочешь пить. Ты так смертельно устала, что не хочешь больше ни огня, ни страсти, ни спасения, ни избавления. Избавительница. Твоих первых шагов без меня — до тла, потому что так важно как можно быстрее начать новую жизнь — ты права. И друг друга терпеть — значит друг друга терять. Ради всего хорошего, что между нами было, — ничего хорошего уже не будет. Не мочь друг друга ненавидеть, отложить боль на «чуть позже», осознать жестокость наших поступков. Я и ты. И спасение. Спасительница. Мы сейчас под воздействием странного лекарства для тех, кто не желает быть вместе. И мы не в силах ни избавиться, ни излечиться. Мы с тобой не в силах обладать. Обладательница. Лечения нет. Мы неизлечимо больны. И можно продолжать дальше, но какой в этом смысл? Можно дальше — больше, на съемных квартирах; меньше — тоньше, где нет ни сна, ни отопления, ни искушения. Искусительница. В заброшенной Братиславе, где лучше судиться, чем пытаться найти смысл. Может, его никогда и не было, смысла? Может быть, никогда не было нас?

text & video: @marudororu эксклюзивно для @maisonseasons

Путаюсь в перекрученной майке. Думаю о застеночном, задверном — тебе. Ручном. Когда-то. Моих рук ты теперь боишься. Они извели тебя давним молчанием. Руками исхаживаю стену, прикосновенную к твоей кровати. Может быть. Путаюсь в перекрученной майке. Не дает свободы рукам. Ручная ткань — помнит измятости. Твоими — руками. Перекрученными канатами на стенах альпийских номеров и старыми билетами в узком кармане — мы встречаемся утром. Утро — всегда неписьменно. Утром — не происходит ничего. Утром — только ты. И внутри меня — всегда вопит ночность голых актов. Прошедших. Пребываю в них до сих пор. И мне стыдно. Мы — встречаемся — утром. Утро — шумит. Голосится. Светится. Внутри меня — утром — всегда ночь. Внутри меня утром — твои слова и, почти всегда, отвечая неписьменности суток — твои пальцы. Твои слова — давно забыла. Уродливые — твои молчаливые пальцы — намного милее. Мы — встречаемся утром. Думаю о тебе. Отворачиваюсь, пейзажно, не глядя — думаю. Путаюсь. Я маюсь в жаре замшевых маек, не сонных, не для кроватей — для всех этих утр. Я отвлекаюсь на майки. Я отвлекаюсь на жар. Я отворачиваюсь от тебя. Я смотрю за окна и вперед — я слышу тебя прямиком за мной. Я слышу тебя сзади. Впереди и слева. Думаю о тебе. Думаю — пока ты не станешь частью оконностей. А ты все стремишься к утру и солнцу. Стремишься узнать, исследовать, распознать. For the nature. Во имя. Утром можно не включать свет. И меня видно. И я смеюсь. И мне — весело. А мы с тобой — всегда нарушали циркадность всего человечества. Задирали головы ночью — шептали друг другу на рейвах. Слышать тебя на рейвах — единственное и библейское отпущение. Только теперь — молчишь ты — и наша путаница этих помято-билетных каникул — случайная. Разве так можно? Я шепчу тебе месячные, пропитывающие, спазмирующие — воспоминания. Ты помнишь — как я молчала? Слышать тебя сквозь и на. Лишь бы. Путаешь мои руки со своими. Мы с тобой давно без маек — и вне рейвов. Оковности нарядов — не держат. Музыка — не смеется над нами. Шеи — вниз. А утро — еще даже не началось. Очевидное — его не ждется. И мне весело. Мне весело — только когда. А через час мы выйдем из номеров, из одного, конечно, но чудится — из разных. Я — в твоих брюках. И проколоты твои ремни — для меня. Вся в тебе. Все для меня — пребывающий во мне — ты. Послушай. Я не знаю — в каком мы городе. Лифт над нами дрожит — а ты дробишься в зеркале. Думаю о близком, смотрящем — тебе. Говорю тебе. Не нравишься. Твои брюки — мне не идут. Я даже не знаю — в каком я городе. Из-за тебя. У наших встреч — нет обозначений. Они безвкусные — отсутствующие духом. Бессвободные. Бессовестные — целуемся при завтрачных фригидных семьях. Их жалобы не доходят до нас. Каникулы мнутся в карманах. Путаюсь в твоих брюках. Не знаю — в стране какого города. Забыла. Не читала билеты. На случайные, приглашенные каникулы. Путаюсь. Думаю — зачем. Потому что причина всех вещей — это ты.

А ты — все молчишь.

text: @monday эксклюзивно для @maisonseasons

Текст от marudororu:
Дорогие мои, я существенно переосмыслил свой личный блог:

1. Делюсь с Вами идеями, новостями проектов, пластинками, фото и видео всех моих международных путешествий.
2. Внутри блога ссылка на дневник, где общаюсь со всеми лично в формате живого чата - все самые передовые идеи сначала обсуждаем там.

Если Вам интересно - приходите.
@marudororu

Имя, Имя. Говорю твое имя. Ольфакторный фон за нами — мне с тобой душно. Мне с тобой — жарко. Пахнет лошадьми и розами. Лошади — чистые. Розы — изможденные краской. Имя, Имя. Ты — ясный. Отражаешься в зеркальном полу извергающих нас аэропортов. Говорю твое имя — онемевая. Задыхаясь во всем, что начинается на «ты» — хочу тебя. Чтобы ты обо мне — забыл. На секунду. Говорю перед зеркалом. Не хочу тебе нравиться. Понравлюсь — и не разберусь. Как тебя любить, Имя? Отражаешься в полах — наступаю на тебя ступнями. Целую в губы. И если бы местность одичала без людей — я бы целовала пол. Имя. И мои терзания не выдержит тональный крем. Обещавший новоделанную чистоту — ни один слой не скроет странного замаранного безумия. Еще — сдерживаю. Всё — не чисто. Ныряю в прозрачную ванну. Вижу твои ноги. Говорю твое имя. Вода его — не глотает. Не скрывает. Глотаю воду, леденю горло — мне с тобой жарко, Имя. Оканчивающее окончание моего — оттягивающей ладонью. Шлепками по коже. Имя. Обращиваешь мое имя взрослостью. Ненамеренные дни рождения — заранее и спустя. Не прошу тебя молчать. Замолчишь, заткнешься, расстанешься со мной — твои шлепки — никогда. Не умолкающие. В гигантии опустевших вслед за модой интерьеров — номеров. Имя — твои ладони — эхом. Их слышал — весь город. Нарядившийся в куртки. Боящийся мерзлоты и твоего отвержения. А мне с тобой — жарко. Вздыблены лошади. Растоплена краска со скрывающихся роз. В аэропортах пахнет странной тупостью duty free — я дарю тебе — розовый шарф от Dries Van Noten. Кручу в самолетах. Отмеряю в длину своих чувств. Распущенных. Перемотанных. Без слов и без смыслов. Говорю перед зеркалом. Не хочу тебе нравиться. Имя, Имя. Мне совсем немного лет — и я забуду твоих загнанных опустошенных лошадей. Мне совсем не хочется тебя любить. Я отворачиваюсь от окна, затыкаю эхо номеров чемоданами, понимаю, что твое Имя — транскрипциям и шифрам не дается. И лошади бунтуют копытами. И ты хлещешь меня по заднице. И розовый цвет — заставляет меня. Говорю. Твоему имени, Имя. Испарились зеркала. И глянец аэропортных полов посмугнел сокрытием тебя — вижу тебя перед собой. Нравиться тебе — мой самый длинный необъятный шарф. Не накрутить шерстью невыраженного — не задушив. Имя. Шлепок — окончание моего имени. Имя, Имя. Нравиться тебе — для меня — потеряно. Любить тебя — не называть тебя вслух. И мне страшно. Не разбираюсь в том, что дальше. Отворачиваюсь от окна. Там — ты еще отражаешься. Сгущаешься. И город — звонкими шлепками. Никак не исчезнут. Слышу конечный слог своего имени, Имя. И мы — снова встречаемся.

text: @monday эксклюзивно для @maisonseasons