⬆️⬆️⬆️

🐦 На днях я совершенно спонтанно (и прекрасно!) влетела в компанию ребят, которые решили сделать подборку о любимой скандинавской прозе.

🐦 Честно скажу вам, что часть моего сердца навеки осталась где-то в этих суровых краях. Северные авторы ни на кого не похожи: строгие, чистые, ушедшие в себя.

🐦 Я в восторге от результата и книг, которые каждый из нас выбрал – и очень хочу, чтобы и в вас подборка отозвалась так же 🤍

⤴️
✨Вышла из зоны читательского комфорта, чтобы прочитать русский хоррор. Опыт удался!

✨Но наша подборка – это не только моё фольклорное путешествие по закоулкам садовых участков, но и замечательная коллекция жуткой литературы! Любителям пощекотать нервы точно придётся по вкусу 🐈‍⬛

Новый формат «болтовня о книжечках + шуршание пупыркой» объявляю открытым. Под этим постом вы можете написать что-нибудь приятное, или не очень, что поможет мне записывать такие видео чаще (или не записывать их вообще) 🫢

Буду рада, если скрашу ваши пять минут этим видео 📚

PS Две последние книги на видео – от самиздата Infant, хвала им и бесконечное восхищение

Юджин Роган, «Арабы. История. XVI-XXI вв»

Роган — оксфордский профессор, эксперт по истории Ближнего Востока. Даже в такой громадной книге, как эта, очень сложно уместить все перипетии истории столько обширного региона на протяжении нескольких веков, но попытку я считаю удачной. Интеллигентно и спокойно автор проводит нас по крайне нелёгкому пути арабских государств.

Первая треть книги концентрируется на османском владычестве над арабами, которое продолжалось с XVI века и до падения Османской империи после Первой мировой. С одной стороны, власть турок не была для арабов таким уж гнётом, так как они придерживались одной веры и в целом турецкие правители давали арабским подданным изрядную долю свободы. Но, конечно, многовековое нахождение под властью чужаков не могло не повлечь за собой понятное желание свободы. Девятнадцатый век подарил миру европейские идеи национализма и национального самоопределения, которые быстро захватили умы арабских государств.

Османская империя исчезла, а турки в Первой мировой прогадали, встав на сторону немцев. В итоге страны-победительницы с воодушевлением стали делить между собой оставшиеся без условной турецкой защиты арабские государства. Часть отошла Франции, а часть — Великобритании. Открылся период колониального правления европейцев над арабами.

Не понимая специфики арабских стран, европейцы смотрели на них как на привлекательный актив в империалистической гонке. Ничем хорошим подобное отношение закончится не могло, но французы и англичане закрывали глаза на массу проблем и противоречий, копившихся как между ними и арабами, так и внутри самого региона. Колониальные империи играли на национальных чувствах, постоянно подогревая желание арабских стран обрести независимость, но никогда не давая её. Игра в ослика и морковку обошлась очень дорого абсолютно всем. А потом на территории, занимаемые палестинцами, начали прибывать еврейские иммигранты, которым всё те же англичане пообещали создание независимого государства после окончания Второй мировой. С последствиями этого решения мы все живём до сих пор.

Тот раскол, который произошёл между израильтянами и всеми арабскими странами, накалил обстановку в регионе до максимума. Европейские державы предпочли аккуратно убрать войска из взрывоопасной среды, наломав очень много дров. Очень быстро всё скатилось к насилию и кошмару, а арабы, так и не получив обещанных независимых государств, одна страна за другой стали приобретать автократические черты.

Нефть, обнаруженная во всё большем количестве регионов Аравийского полуострова, вновь обратила внимание запада на эти земли. Арабские страны, занятые постоянной конфронтацией с Израилем, оказались втянуты в конфликт Холодной войны, не говоря уже о постоянных склоках между соседними арабскими государствами из-за земель и ресурсов. Всё это дестабилизировало и без того опасную ситуацию, и в какой-то момент часть арабского общества стала радикализироваться. Доверие к светским институтам власти сменялось злобой и ощущением, что только жизнь по законам шариата поможет арабам объединиться по-настоящему. Но насилие порождало лишь насилие, и клубок проблем превращался в снежный ком.

В некоторых отзывах на эту книгу я прочла мнение, что Юджин Роган слишком уж сочувствует арабам и в Палестино-Израильском конфликте явно стоит на стороне Палестины. В целом я могу согласиться с этой претензией; с его точки зрения арабские страны являются жертвами многовековой эксплуатации и притеснения, что в итоге вылилось в столь печальные последствия. Но в то же время с ним сложно спорить: если всё, о чём упоминал Роган, имело место в реальности, то арабам можно лишь посочувствовать. Такое ощущение, что до них никому не было дела — их воспринимали как сферу влияния, символическую единицу имперского господства, нефтяную скважину. Их культура, традиции и вера не совпадают с западноевропейским каноном, и в какой-то степени та радикализация мусульман, которую мы наблюдаем теперь, является отчаянной мерой не дать погибнуть национальному самоопределению этих людей.

Продолжение ниже ⬇️⬇️⬇️

Светские правительства воюют с религиозными лидерами, радикальные группировки объявляют войну всем неверным и всему западу в целом, арабы заливают кровью площади своих городов в борьбе с очередным засидевшимся диктатором, а конфликт с Израилем, кажется, не закончится вообще никогда. И всё это на фоне борьбы за нефтяные ресурсы. Если это не похоже на рецепт несчастья для миллионов простых людей, то я даже не знаю, что похоже.

Я не имею компетенции и морального права осуждать кого-либо или вставать на чью-то сторону. Но что я могу сказать: нельзя забывать, что мы все — люди. Вера, нация, государственность — это искусственные границы, нужные не нам, а тем, кто в очередной раз хочет растравить людей. Мне по-человечески жаль всех, кто погибал и продолжает гибнуть в этих конфликтах с обеих сторон, и я понимаю, что мир не сделан из сахарной ваты, а многолетнюю вражду не припечатаешь, как подорожником, фразой: «ребята, давайте жить дружно». Но, наверное, я из тех идеалистов, которые верят, что над всеми конфликтами и войнами однажды возвысится что-то общечеловеческое.

#majorsormus_book

❗️ Под этим постом будет крайне небольшое количество книг, которые можно дополнительно почитать по теме. Выбрала из примечаний то, что есть на русском языке хотя бы частично, но, кажется, чтобы изучить историю арабского мира, лучше всего уметь читать на арабском 😞

Список литературы по теме:

🕊️Юджин Роган, «Падение Османской империи: Первая Мировая война на Ближнем Востоке, 1914-1920»
🕊️Хроники Мухаммада Ибн Ахмада Ибн Ийаса «Самые замечательные цветы среди событий эпохи» (существуют частичный английский и полный французский переводы)
3️⃣Ахмад аль-Будайри аль-Халлак, «Ежедневные события Дамаска, 1741-1752 гг.» (есть перевод на английский язык)
4️⃣Алексей Васильев, «История Саудовской Аравии»
5️⃣Рифаа Рафи ат-Тахтави, «Извлечение чистого золота из краткого описания Парижа, или Драгоценный диван сведений о Париже»
6️⃣Дэниел Ергин, «Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть»

Сара Мосс, «Фигуры света» 📜

Давайте представим, может быть, слегка схематично, какой была викторианская Англия для женщин. Чопорной? Наглухо застёгнутые высокие воротники и до обморока тугие корсеты. Лицемерной? Пока мужчинам дозволено голосовать, принимать законы и самореализовываться, женщины заперты в домах сначала отцов, а потом мужей. Всё, что им остаётся — подчиняться, выходить замуж, вязнуть в скучнейшей бытовой рутине и, разумеется, рожать. Мужчины, к слову, могут выражать свою сексуальность — в основном в публичных домах, но всё же. А женщины, выходя замуж, порой даже представить себе не могут, что ожидает их в первую брачную ночь.

И в таком вот сеттинге Сара Мосс разворачивает историю взросления двух сестёр, Алли и Мэй, под надзором крайне строгой и токсичной матери. Мать этих двух девочек сама оказалась жертвой абьюзивного воспитания: когда не наносят побои, но уродуют морально. Такое отношение иссушило в ней человечность, и, когда она сама стала матерью, то передала свою травму следующему поколению. Но как это связано с тем временем, о котором мы говорили выше?

Всё очень просто. Мама Алли и Мэй, будучи запертой в строгой условности своего века, прониклась идеями равноправия для женщин. И это похвально, да вот только рвение, с которым она хотела помочь обездоленным представительницам своего пола, никак не распространялось на её собственных дочерей. Борьба за справедливость приняла странную форму, в которой миссис Моберли решила сделать из дочек первых ласточек феминизма: дать им образование и профессию. Но груз ожиданий вкупе с маминой нелюбовью может сломать кого угодно.

Алли и Мэй растут в обеспеченной семье успешного художника; описания его картин намекают, что он прерафаэлит. Их отец, пользуясь абсолютно естественными для своего пола привилегиями, проявляет к дочерям куда больше заботы и человеческого сочувствия. Но ему не нужно ограничивать себя, он может целыми днями рассуждать об идеальном оттенке моря на картине. Его лёгкость по жизни — следствие принадлежности к «правильному» полу. Значит, ему легче быть добрым? Его жена, в свою очередь, озлобленная и измученная своим положением, не может дать детям теплоты, которая так им необходима. Замкнувшись на идее равенства, их мама позабыла, что значит быть родителем.

Наверное, этот роман понравился бы мне больше, если бы он не был прошит насквозь идеями второй волны феминизма, которые звучат странновато из уст девушек конца XIX столетия. Я понимаю, что для Сары Мосс это очень важная тема, и не могу сказать, что во мне не откликалась вся та лицемерная несправедливость, которая выпала на долю женщин того времени. Но зачем тогда изображать маму девочек такой откровенно отталкивающей, а отца, наоборот, понимающим? Правда как будто бы на стороне миссис Моберли, но в то же время она постоянно дискредитирует себя ужасным отношением к дочерям.

Если младшей дочери, Мэй, благодаря более лёгкому характеру, ещё как-то удалось противостоять материнскому напору, то Алли приняла на себя основной удар. Именно её глазами мы смотрим на происходящее, и вместе с ней взрослеем под непомерными материнскими требованиями. Алли пытается заслужить любовь мамы, буквально пресмыкаясь перед ней — не понимая, что она всегда будет недостаточно хороша для неё. Алли приносит себя в жертву маминым идеям, вылезая вон из кожи, чтобы стать одной из первых в Англии докторов-женщин. По горькой иронии судьбы, идеи её матери о женской свободе превращаются для Алли в каторгу и рабство, которых она, возможно, избежала бы, прожив обычную жизнь чьей-то жены.

Книга огорчила меня своей темнотой, странным и не приносящим облегчения финалом. Я не отрицаю важность поднятых в романе тем, но они упакованы в столь непривлекательное содержание, что вместо солидарности хотелось просто отойти в сторону. Может быть, в этом и была часть авторского замысла, но мне было очень непросто читать книгу, где никто из героев не кажется адекватным.

#majorsormus_book

📎 Теперь на канале появился 😌 — с его помощью вы можете дать мне понять, что длинные отзывы нужны не меньше коротких заметок!

«Смерть Томаса Бекета» Мастера Франке в качестве спойлера к книге, которую я начала читать.

🖼 Не могу назвать себя насмотренным ценителем живописи, но некоторые картины цепляют меня и потом уже не забываются, и эта – одна из них.

Попробуете угадать, что я такое сейчас читаю? 💬

Подсказка: это толстенный нонфикшн.

Друзья! Благодаря посту Ники с сегодняшнего дня я приступаю к курсу от Creative Writing School «Как писать о книгах».

Если на моём канале внезапно будут появляться нехарактерные для меня книги или отзывы – возможно, это часть домашнего задания 😏

Я иду на курс, чтобы прокачать свои писательские навыки и стать лучше в том, что я делаю на этом канале. Пока я буду учиться, планирую делиться с вами небольшими заметками со своими впечатлениями от мастерской.

🌸 Не теряйте меня, если вдруг я не смогу вылезти из-под груды домашних работ.

На фото: тень от здания лицея имени Александра Дюма, или моя вторая причина быть постоянно занятой сейчас... 😌

Дэн Джонс, «Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию»

Плантагенеты — это династия английских королей с французскими корнями. Они правили с 1126 до 1399 года. Историки официально назвали их Плантагенетами только в XVII веке; как и многие монархи Средневековья, они управляли не чётко обозначенной раз и навсегда территорией, а разрозненными областями, что переходили им в руки благодаря династическим бракам или удачной военной кампании. Так что и владения первой подлинно английской королевской династии поначалу находились в основном на территории современной Франции.

Самый известный Плантагенет — Ричард I по прозвищу Львиное Сердце, воин и крестоносец. Вообще, судьба сразу нескольких монархов династии была неразрывно связана с крестовыми походами. У пытающейся самоорганизоваться Англии было три пути для расширения влияния и зарабатывания престижа на мировой арене. Во-первых, уже упомянутые крестовые походы. Во-вторых, экспансия на север в попытке принудить к покорности шотландцев и ирландцев. В-третьих, непрекращающиеся склоки с французскими королями за право владения землями на континенте.

Я не преувеличу, если скажу, что средневековая Англия жила от одной войны до другой, иногда набираясь могущества, а иногда и теряя всё. Короли Плантагенеты были очень разными людьми. Например, недальновидный Иоанн с красноречивым прозвищем Безземельный, при котором произошло восстание баронов, приведшее к составлению знаменитого правового документа — Великой хартии вольностей. Были тут славные воины, как Ричард I или Эдуард Чёрный принц. Были неуравновешенные и капризные нарциссы, как Ричард II. Разумеется, трудно найти в подобном калейдоскопе характеров общие черты.

Но чем жила Англия в период с XII по XIV век? Если судить по книге Джонса, то интригами правящего класса, драматическим соперничеством королей с королями и постоянным увеличением налогообложения. О судьбе и чаяниях простого люда в книге нет практически ничего, но, наверное, при выбранной теме это не должно удивлять. Для меня это стало небольшим минусом, потому что правление каждого монарха — это ещё и непосредственное влияние на качество жизни вверенных ему людей, но у Дэна Джонса мы узнаём только о судьбах аристократов и правящей верхушки.

Несмотря на то, что Англия в выше обозначенный период всё ещё находилась на стадии феодальной раздробленности (поднимите руку те, у кого промелькнул вьетнамский флешбек из школьного учебника истории), при Плантагенетах вся страна впервые заговорила и начала вести официальные записи на английском языке. Отличительным признакам времени были и уступки, которые король обязан был делать крупным землевладельцам. Например, без одобрения аристократов король не мог вводить новые налоги. Подобная мера ограничения монаршей власти постепенно эволюционировала в парламент.

На долю Плантагенетов выпала и самая страшная эпидемия Средневековья — чёрная смерть, выкосившая, по разным данным, от 30 до 50 процентов населения Англии. Этот экономический и моральный удар в том числе стал причиной падения династии примерно через пятьдесят лет после начала пандемии.

Книга написана ярко, живо и без унылого простого перечисления дат и событий. Может быть, автор временами перебарщивает со своими восхищениями родной страной, делая её буквально центром мировой культуры и прогресса. И надо быть готовым к тому, что Джонс предвзят. Если какой-то король ему не нравится, вы узнаете об этом очень быстро. Опирается ли он в своей оценке на хронистов, или же рисует характеры более вольно? Этого я не знаю, но мне хочется поблагодарить автора за внятную структуру, лёгкий стиль и подлинную информативность.

❗️ Фотографию с книгой сделала, кажется, году в 21ом. По ощущениям — в прошлой жизни. Но всё равно оставлю её тут.

Луис де Гонгора, «Поэма уединений» 🍁

Поэзия Гонгоры — это крупная величина не только испанской, но и мировой литературы. Луис де Гонгора был современником довольно мрачных изменений в Испании. На рубеже XVI и XVII веков страна переживала социальный и культурный кризисы, связанные с падением испанского могущества на мировой арене. В тот период творцы всё чаще отходили от идеалов Ренессанса, потому что они более не соответствовали меняющимся условиям жизни.

Барокко стал новым стилем искусства, пришедшим на смену Ренессансу, но изначально португальским словосочетанием pérola barroca описывали жемчужину неправильной формы. Что на самом деле многое говорит о том, каким представляется мне этот стиль. Пышные и причудливые, многозначные и витиеватые — вот типичные формы барочной живописи, архитектуры и поэзии. Луис де Гонгора, поэт-новатор, писал стихи в одном из направлений барокко — культеранизме, или, как его впоследствии назвали, гонгоризме.

«Поэма уединений», что в оригинале называется сложно передаваемым, но очень красивым словом «Soledades», является одной из вершин культеранизма. Она полна сложных метафор, изобретательных и неочевидных сочетаний слов, где над простым сюжетом полностью преобладает форма. Гонгора сам был эрудитом и ожидал, что его читатели смогут расшифровать заложенные им смыслы: от аллюзий на греческие мифы до хитрого цитирования современников.

Сюжет книги, как я уже упоминала, прост. Юноша, только что чудом спасшийся из кораблекрушения, в поисках ночлега выходит к небольшому поселению. Там его добродушно встречают и кормят, приглашают на деревенскую свадьбу, показывают красу местных просторов и простоту своих нравов. Побывав на нескольких торжествах, полюбовавшись на молодых селянок и набравшись мудрости от местных седовласых старцев, юноша собирается плыть дальше на лодке рыбаков. Пока они плывут, они наблюдают за соколиной охотой, которую знатные господа решили устроить в этих местах.

Молодой парень («пилигрим» или «отрок» в переводе) смотрит на все события со стороны, и мы вместе с ним. И, хотя в наши дни такой приём совершенно привычен, то для поэзии XVII века то было удивительное новшество. В стихах Гонгоры очень легко запутаться. Они невесомые, но очень разветвляющиеся. Образы, которые он создает, сложны для представления даже тогда, когда вы обладаете развитым воображением. А отсылки в поэме так многочисленны, что пропустить большую их часть вполне реально.

Моё издание предваряет статья переводчика Гонгоры, Павла Моисеевича Грушко. Он пишет о трудностях, с которыми пришлось столкнуться на каждом этапе перевода. Говорит о том, как непросто работать с такой плотной и намеренно усложненной поэзией; что в русском просто нет такого набора языковых инструментов, позволяющих верно отразить речевые игры Гонгоры. Грушко ориентировался на то, чтобы передать атмосферу, дух произведения, а не делать подстрочный перевод. И это, как мне кажется, тяжелый выбор каждого переводчика поэзии.

Если вы истосковались по красоте, причём по роскошной её форме, я очень советую вам поэзию Луиса де Гонгоры.

🍇В завершение своего отзыва предлагаю всем вам побыть расшифровщиками мыслей поэта. Ниже я напишу несколько метафор, которые Гонгора использовал для описания предметов, природных явлений и животных. А вы, уважаемые читатели, попробуйте угадать, что он имел в виду!

Живое стекло — вода
Жидкая яшма — море
Смолоченные горы злата — пшеница
Выжатый нектар — вино
Пагубная канва — сеть
Ложная туча — стая ворон
Голубая пустыня — воздух
Норвежский ураган — кречет

⬇️Пишите, что угадали, а где воображение подкинуло вам совсем другие образы 🎨

#majorsormus_books

⬆️⬆️⬆️

Что я могу рассказать про Испанию? 🇪🇸 Наверное, то, что мне бы хотелось выучить испанский просто ради его умопомрачительного звучания!

Но сейчас я слишком занята французским, так что вместо очередной сумасбродной ученической затеи предлагаю вам нашу подборку испаноязычных авторов.

Приятного чтения 👋