«— Несколько раз про вас слышала: «Цыпкин — это постсоветский Довлатов». Хотя мне кажется это кощунством.

— Меня даже с Чеховым сравнивали, с Бабелем — с кем только меня не сравнивали. А это кощунство из кощунств. Нет, наверное, такого автора с кем не сравнивали. Американцы с О. Генри и Марком Твеном. С Достоевским вот точно не сравнивали.
Я не принадлежу ни к какой литературной традиции, потому что то, чем я занимаюсь, не является литературой. Это тексты для чтения со сцены. Вот их я пишу хорошо, возможно, лучше всех в стране. Потому что я точно знаю, как мне с листом бумаги удержать двухтысячный зал, читая с листа и сатиру, и драму. Я знаю, как в 10-15 минут уложить полноценную историю, которая всех заставит ее слушать в театре.

«Казалось, судьба Ипполита Сергеича была решена с момента зачатия, когда капризная яйцеклетка отбивалась от миллионов поклонников с кислым выражением лица и рН в районе четырёх. Пройдя огонь, воду и фаллопиевы трубы, будущие овечкины, цукерберги и абрамовичи получали разворот и резкое «Следующий!». Яйцеклетка, быть может, и сделала бы выбор, но из глубины цитоплазмы звучал голос Лабковского: «Ты достойна лучшего!». Поэтому – следующий, следующий, следующий… Но эта музыка не может быть вечной. Зачастую, между «Следующий!» и «Здесь кто-нибудь есть?» — всего одна песня. И когда в маточном пространстве зазвенела тишина, где-то вдалеке, еле виляя хвостиком, плёлся лишь одинокий будущий Ипполит Сергеевич».

Адиль Юлдашев. Из сборника «БеспринцЫпные чтения. Вишлист»