как я поняла, с чего начинать драматургию диссертации… пару лет назад у меня в течение продолжительного времени довольно сильно болело сердце. ночью я, бывало, просто не могла нормально вздохнуть — и так несколько месяцев. сходила, конечно, ко всевозможным врачам, сдала анализы, пропила курс миорелаксантов. не помогло. московский коинсидентолог советовал посетить гипнотизера, а также рассказывал про чудесное прояснение, случившееся с ним после единственного сеанса психоанализа. я по совету коллеги пошла к аналитикессе, которая специализируется на психосоматике.

она как-то с порога начала: с чем пришли? я говорю — ну, у меня, вероятно, институциональные боли. через час разговора об этих болях она меня отпустила, сказав, что на психоанализ мне ходить не нужно и даже вредно, потому что все слишком гладко, а значит лучше не трогать. я немного расстроилась — и чтобы не казаться слишком гладкой, подцепила неслучайный, но довольно незначительный сюжет. она сразу меня прервала — я видела, что она заинтересовалась, точнее, показала мне эту заинтересованность. я по дороге домой довела сюжет до предела; было больно, но вместе с тем смешно и абсурдно. на утро боль в сердце прошла — и больше не возвращалась.

с художественными исследованиями похожая история: какое-то невероятное количество текстов написано о тлетворности соответствующих PhD, различные комиссии выпускают гайдлайны, оспаривающие гайдлайны предыдущих комиссий о том, что же такое “рисерч”, все бьются с тем, что невозможно прояснить и институционально закрепить базовые понятия… но, конечно, только расправившись с этой шелухой, можно выйти в исследовании к настоящему абсурду: к тому, например, как эпистемологическое намерение перекручивает тело — и как метод близок к чуду

после своего курса лекций о 2010-х хотела сделать большую конференцию. которую, конечно, нужно было выстроить довольно специфическим образом: слишком многое из 2010-х сейчас в публичном поле неназываемое — и/или попросту неспособно быть тщательно проанализировано из-за множественных отсутствий, над/разрывов. тем не менее, мне кажется, удалось найти выход: выбрать те явления, которые протягиваются из прошлого десятилетия в своей градиентной (пунктирной?) длительности, продолжая оформлять то, как живет художественная среда сегодня

мне очень помогли модераторы секций. иногда какую-то гипотезу транслировала я, а они подхватывали и, корректируя, развивали; в некоторых случаях дерзость гипотезы полностью принадлежит им. в целом секции довольно идиосинкратичны, но я считаю это преимуществом — мы пытались найти места, где все не разорвано окончательно (хорошо это или плохо)

15-17 ноября, спасайте даты

джордж маккей, кажется, последовательно отыгрывает версии современной (то есть растревоженной, шизофренической и подавленной) маскулинности: инцела и эмоционального дошкольника в la bête; скрытого гея, избивающего дрэг-квин в femme; в этом смысле неудивительно, что джошуа оппенхаймер выбрал его для роли выросшего в платоновой пещере маминого сына для своего апокалиптического мюзикла "конец света"

это очень странный фильм. но логическая преемственность с "актами убийства" понятна. в документальном "акты..." индонезийские гангстеры отыгрывают прошлое, воспроизводя по шагам то, как они убивали коммунистов. в "конце" семья, ответственная за конец всего живого, отыгрывает (пропевает) будущее через конструирование героического автонарратива, дающего надежду на прощение

взвинченный герой маккея порывает с мамой-балериной тильдой суинтон на уровне чудесной, дебильной хореографии. но спасения и прощения, как и они, не получит

тима пишет дисер об институциональной критике в россии и позвал записать разговор о пересечениях наших исследований

подтверждение тому, что рассказывание историй определенно является исследовательским методом. я часто задумывалась об этом, когда, например, слушала словоохотливых товарищей, которые, я знаю, проживали жизненные неурядицы и выносили из них противоречивые уроки только для того, чтобы превратить свой опыт в веселую, сердечно-скрепляющую байку

случайно увидела, что анна толстова тоже связывала медиум и метафору, в прошлогоднем тексте о янине болдыревой:

В «Rupture Zone» («Зона разрыва») впервые явственно обозначилась тема войны — разорванных человеческих тел, связей и пространств. Причем метафора разрыва проявляла себя и на уровне изображения, и на уровне материала — в рваных, смятых, искалеченных черно-белых снимках.

сейчас мне кажется, это такая очевидная мысль, что до сих пор не укладывается в голове столь сильное по ее поводу сопротивление

вообще классный проект в коммерсанте (о том, что это отдельная рубрика — 30 лет российского искусства в лицах — прочла только что в подпольном цехе)

найдено фото

у меня в ноябре начнется еженедельный ридинг по искусству, он основан на полемическом столкновении [существующих на русском] текстов. я очень люблю формат дебатов, будем его практиковать!

а до ридинга, на следующей неделе — 7 ноября — будет открытая лекция. пожалуйста, приходите. я бы хотела обсудить идеи конца современного искусства как они представлены сейчас (в своем многообразии) в критике и философии, ну и проективно, не без оптимизма воли, очертить траектории после-конца

опыт одновременного чтения курсов по музыке, театру и кино показывает, что для кино главное просто "смотреть кино" и быть киноманом, что никакая теория не может заглушить этот киноманский зов, и что опыт здесь одновременно и есть теория - можно сказать, невыговариваемая, но другой опыт показывает, что киномания легко конвертируется в концепты возвышенного и разнообразные классификации. Для звука и музыки меломанство и акустическая пресыщенность скорее препятствие, на момент теоретизирования звуки должны остаться в прошлом, - но не в давнем прошлом, а в недавнем, - иначе акустический агент оказывается застигнут в акте собственного бегства от невыносимой звуковой действительности. В театре главное ненавидеть театр и обожать отдельных режиссеров, актеров и особые театры, давиться театром, переживать травматический опыт походов в театр, быть осторожным, раздавленным этим опытом и именно поэтому вещающим от лица теории

с вами был воскресный эпистемологический выпуск и его бессменный конферансье

искусство может подписаться под театром, с тем дополнением, что здесь теория также нужна для того, чтобы разглагольствовать о его неравномерной и неуспешной кончине в пучине и избирательно раздавать спасательные шлюпки