Such intellectual work as I have ever accomplished has always left me with a sense of having achieved nothing: one looks back through the thing as through an empty shell; but whether this is because of the nature of intellectual work as such, or whether it is because I am no good, I have never been able to decide. If one no longer feels in living contact with whatever thought the work contains, the thing seems at best dry and at worst stinking; and if one does still feel this contact the work is infected through it with the shifting emptiness of present thought. Though it may be that if one had any present thoughts that were at all considerable they would not have this quality of emptiness. I wonder if Kant, as he conceived his Copernican Revolution, said to himself from time to time, 'But this is nothing, nothing'? I should like to think that he did.

Не боитесь ли вы примера столь многих философов, которые, имея столь же обоснованные мнения, как и ваше, в конце концов были признаны плохими философами? Можно назвать великое множество таких философов, а вы могли бы назвать только двух лже-Дмитриев, которые были до меня. Я был только третьим в своем роде, взявшимся обманывать москвичей [московитов]; но не были ли вы тысячным в своем....

Если бы в философии нужно было бы давать объяснения [дефиниции] только действительного и познаваемо возможного, а не всего, невозможность чего не доказана, то я должен был бы утверждать, что никакое объяснение [дефиниция] философии невозможно, так как на данный момнет нет никакой действительной философии, как не было дано и никакого определенного понятия о ней как о познаваемой возможной вещи. Я убежден, что возможно только одно такое понятие и только одна философия. А уже просто существование большего количества философий является основанием для убежденности в том, что на деле у нас нет ни одной. Философию я могу представить себе только как строгую науку, как совокупность разработанных и бесспорных познаний, как единую, целую и во всех своих существенных частях неизменную систему

Мы имеем не одну [единую] философию, а скорее философии: языка, истории, вкуса, религии и т.д. и каждая из них будет углублять потребность в философии, которая по аналогии может быть названа философией философии