Эксперт-лингвист выявила «оправдание терроризма» в постах диссидента Александра Скобова

В 1-м Западном окружном военном суде в Петербурге сторона обвинения сторона защиты исследовала лингвистическую экспертизу постов 68-летнего правозащитника Александра Скобова.

В исследованных публикациях говорилось о взрыве, совершенном Дарьей Треповой в «Патриот-баре», об атаке на Крымский мост, о действиях белорусских партизан, повредивших российский военный самолет, а также об отношении Скобова к власти в РФ.

Тесты, по заключению эксперта, «лингвистически и психологически оправдывают насильственные действия, создающие опасность для гибели человека», а также
«оправдывают идеологию и практику устрашения населения в целях дестабилизации и свержения органов власти РФ».

После исследования экспертизы заседание отложили до 30 января для допроса автора экспертизы Елены Цветковой.

В конце заседания Александр Скобов обратился к пришедшим (на видео).

Видео: SOTAvision

Александр Скобов сегодня выступил в суде с речью - обязательно послушайте её полностью. Это обращение вовсе не к суду, который он не удостаивает вниманием, а ко всему мировому сообществу. Одна из главных целей Скобова - чтобы его услышали и прочитали.

На фото: пикет на акции 24 февраля в Риге.

Речь Александра Скобова в суде 24 февраля: В одном из своих текстов я говорил о пяти главных целях, которые я ставил, провоцируя свой арест. И первая из этих целей - привлечь дополнительное внимание к моим публикациям, обосновывающим необходимость кардинального расширения военной помощи Украине. Таких публикаций с момента вероломного нападения нацистской России на Украину у меня было около сотни.

В этих публикациях мной дается оценка режиму Путина как новой, постиндустриальной форме нацизма, столь же опасной для цивилизации, как и его исторически первая форма, и требующей от цивилизованного мира такого же ответа. В этих публикациях мной дается анализ идеологии путинщины, восходящей корнями к ультраконсервативным концепциям XIX века об особой русской духовности, особой русской цивилизации, особом русском пути. Это идеология национальной исключительности, национального превосходства, русского мессианства. Причем вся русская особость сводится к тому, чтобы терпеть насилие со стороны более сильного и не ограничивать себя в насилии в отношении более слабого.

Это, собственно, и есть нацизм. Его суть - вседозволенность силы. Это бунт архаических, пещерных инстинктов против устанавливаемых цивилизацией правовых и моральных ограничений на насилие и жестокость. Нам можно всё. То, что можно нам, нельзя другим. А что можно другим, решаем мы. Вот квинтэссенция программы путинской клики, ее проект нового мирового порядка. Это повтор гитлеровского проекта мирового господства.

Растоптав Конституцию собственной страны, путинская клика растоптала и международное право, краеугольный камень которого - категорический запрет на аннексии. Диктатору нужен не какой-то кусок выжженной земли, на котором еще лет двадцать ничего расти не будет. Ему нужно заставить мир признать его право брать то, что ему вздумается. Нельзя брать чужое - базовый принцип любого цивилизованного общежития. В современном глобализированном мире нарушение запрета на аннексии разрушает всю систему международной безопасности и стабильности. Это уже дважды приводило к мировым войнам в XX веке. Опрокинув запрет на аннексии, Путин сталкивает человечество в новую мировую войну.

Я рос среди людей, видевших мировую войну не в кино. Все они ненавидели войну. Для моего поколения так же, как и для них, аксиомой было “это не должно повториться”. Путинская клика украла у нас эту аксиому, подменив ее похабненьким "можем повторить". Подобно клике гитлеровской, она разбудила в людях самые темные, низменные инстинкты - стремление господствовать над другими, подавлять, унижать, истязать, наступать сапогом на лицо другого. Она растлила мой народ, превратив значительную его часть в зомбированное стадо, забывшее, что нельзя брать чужое, нельзя нападать на соседа, нельзя убивать.

Здесь звучали показания свидетелей стороны защиты - людей, которые хорошо меня знают много лет. Они все единодушны в том, что я ненавижу насилие. Да, я ненавижу насилие. Я не могу и не буду безучастно наблюдать, как путинские банды разбойников и убийц, именуемые российской армией, истязают соседний народ - истязают только потому, что сидящий в кремле семейный насильник считает этот народ неполноценным недонародом, сбежавшим из его семьи.

Между нами, ненавидящими насилие, и теми, кто разрешил себе вернуть в Европу ужасы войны, которых она не знала с 1945 года, пролегает экзистенциальная, антропологическая пропасть, Спор между нами не может быть разрешен ни в каком суде - это гражданская война.

Путинская россия превратилась в генератор абсолютного зла, смертельную опасность как для окружающего мира, так и для собственного населения. Эта опасность должна быть устранена так же, как была устранена опасность, исходившая от гитлеровского рейха.

Танки, вторгшиеся на чужую землю, не остановить призывами к миру и совести. Танкам не стыдно. Танки можно остановить только другими танками. А потому - больше танков для Украины! Смерть российско-фашистским захватчикам! Смерть Путину - новому Гитлеру, убийце и палачу! Слава Украине!

Выступление Александра Скобова в прениях. Видео: SOTAvision. Ниже — полный текст.

1/3

Те, кто следит за процессом, конечно, заметили, что позиция моих адвокатов и моя позиция — это не совсем одно и то же. Мы по-разному расставляем акценты, и у нас несколько разные задачи. Мои адвокаты стремились привлечь внимание к проблеме, которая обозначена в докладах международных организаций как злоупотребление антитеррористическим законодательством для ограничения свободы выражения мнений, свободы слова.

И эта проблема действительно существует, причём в некоторых вполне приличных странах, в частности европейских. Европейский подход к этой проблеме отличается от американского. В Соединённых Штатах Америки действует первая поправка Конституции, прямо запрещающая какие-то бы то ни было ограничения свободы слова. А вот европейские страны после тяжелейшей травмы Второй Мировой войны, они пошли по несколько иному пути. Они ввели запретительные меры для ограничения и распространения идей национальной ненависти, национального превосходства, национальной неполноценности — всего того, что связано с нацизмом. Ну и на этом выросла целая система ограничения свободы слова. Европа ищет некий баланс разумный между свободой слова и её ограничением.

Я не считаю эти поиски успешными. Свобода слова либо она есть, либо нет. Любые её ограничения всегда будут вести к злоупотреблениям, какие бы ни были благие намерения. Сама идея запретить, оправдывать что-либо или кого-либо порочна в принципе. Это значит запретить думать и чувствовать. Адвокаты имеют неотъемлемое право искать любые оправдания своего подзащитного, но такое же право есть у любого человека.

Только вся эта история не про нас. В нацистской России Путина нет злоупотреблений антитеррористическим законодательством. Есть законодательство, прямо нацеленное на подавление любого выражения несогласия с властью. По этому законодательству театральная постановка о том, как ужасна судьба женщин, которых боевики ИГИЛ затянули на свою войну обманом в качестве своих жён, расценивается как оправдание терроризма. Причастные к приговору Евгении Беркович и Светлане Петрийчук не имеют души, это нежить, но само законодательство построено таким образом, что его можно трактовать именно так. Можно ли разговаривать на языке права с государством, создавшим это законодательство и так его использующим? Конечно, нет.

2/3

Моё дело принципиально отличается от дела Евгении Беркович и Светланы Петрийчук. Как и от многочисленных дел в отношении людей, ограничивавшихся выражением морального осуждения российской агрессии против Украины. Моё дело вообще не про свободу слова, её ограничения и злоупотребления этими ограничениями. Моё дело — про право гражданина в стране, ведущей несправедливую, агрессивную захватническую войну, целиком и полностью встать на сторону жертвы агрессии. Право и долг гражданина в стране, ведущей такую войну.

Это право относится к категории естественных, потому что оно, в принципе, не может регулироваться юридическими нормами. Любое воюющее государство рассматривает переход на сторону своего вооружённого противника как госизмену. А агрессор никогда не признаёт себя агрессором и называет свой разбой самозащитой, самообороной. Можно ли доказать юридически агрессору, что он агрессор? Конечно, нет.

Но нацистская диктатура Путина — агрессор особого рода. Законодательно объявив войну «невойной», она рассматривает любое вооружённое противодействие своей агрессии как террористическое. Она вообще не признаёт существование законного правосубъектного вооружённого противника. Обязательные сводки российского командования упорно именуют военнослужащих украинской армии боевиками. Это имеет какое-то отношение к праву? Конечно, нет. Но война, в принципе, не совместима с правом. По своей природе, право — это ограничение насилия, а война — насилие без ограничений. Когда говорят пушки, право молчит.

Моё дело — это дело о моём участии в вооружённом противодействии российской агрессии, пусть и только в качестве пропагандиста. Целью всех моих выступлений было и является добиться кардинального расширения военной помощи Украине, вплоть до прямого участия вооружённых сил стран НАТО в боевых действиях против российской армии. Ради этой цели я отказался от эмиграции и сознательно пошёл в тюрьму. Отсюда мои слова звучат громче и больше весят.

Выражаясь формулировками так называемого УК так называемой РФ, всё это является содействием иностранному недружественному государству в создании угроз национальной безопасности РФ. То есть то, что описано в статье о госизмене действующего УК. Почему эта статья не была мне предъявлена? Впрочем, как и многие другие политические статьи действующего УК, которые должны были быть мне предъявлены за мои публикации. Но наиболее важные мои публикации так и не вошли в обвинительное заключение, так и не вошли в обвинение. Хотя я имел возможность убедиться, что следствие с ними знакомилось. Кроме того, следствию было известно, что я передавал свои личные денежные средства на летальное оружие для украинской армии и публично призывал других следовать моему примеру. Уж за это-то сейчас госизмену штампуют автоматом.

И тем не менее, почему этого не было сделано? Я думаю, что дело тут не только в перегруженности репрессивной машины, человеческой лени, характерном для властей РФ неприязненном отношении к юридическим нормам вообще, включая собственные юридические нормы. Ну это ж наши юридические нормы, что хотим с ними, то и делаем, хотим — применяем, не хотим — не применяем, своя рука владыка.

3/3

Но есть и ещё причина. Даже среди людей, морально осуждающих российскую агрессию и рискующих сесть из-за этого в тюрьму и идущих за эту в тюрьму, находится не так много тех, кто решается целиком и полностью прямо встать на сторону жертвы агрессии. Диктатура боится, что их станет больше, боится примеров. Поэтому у неё был свой интерес не давать лишнего усиления моему голосу и не подчёркивать те особенности моего дела, о которых я только что говорил. Я старался заострить внимание общественности именно на этих особенностях.

А вот доказывать агрессору, что он агрессор, попирающий все международно-признанные нормы права, я в отличие от моих адвокатов действительно не пытался. В этом столько же смысла, сколько в дискуссии о правах человека с режимом Гитлера или с аналогичным ему режиму Сталина. Кстати, пусть судья вспомнит, какая статья УК карает за приравнивание сталинского режима к гитлеровскому.

А вот в чём я и мои адвокаты едины, так это в том, что моё дело не может рассматриваться вне контекста идущей войны, оно часть этой войны. И попытки моих адвокатов разговаривать на языке права с властями агрессора лишь еще раз иллюстрируют: когда говорят пушки, право молчит.

Моё дело не про свободу слова. На этой войне слово — это тоже оружие, которое тоже убивает. Украинцы пишут мое имя на снарядах, уничтожающих путинское отребье, вторгшееся на их землю. Смерть российско-фашистским захватчикам, смерть Путину, новому Гитлеру, убийце и подлецу! Слава Украине, героям слава! У меня всё.

16 лет

Полное видео выступления  Александра Скобова с "последним словом"  по делу, приговор по которому будет оглашенен судьей 1-го Западного окружного военного суда  Александром Хлудневым в 12-30 сегодня.  #НетЦензуре #НетРепрессиям

И полный текст:

«Я не буду останавливаться на том, что организацию, в которой я имею честь состоять — Форум Свободной России, следствие именует террористическим сообществом, хотя никакого решения ни одного госоргана, признающего Форум Свободной России таковым сообществом пока не существует. Так что пока мы всего лишь нежелательная организация. Но подобный мелкий мухлёж моего вооружённого противника мне мало интересен. Я всё-таки стараюсь говорить о важных вещах.

А важно здесь — платформа Форума Свободной России, в выработке которой я принимал непосредственное участие и которая отличает Форум Свободной России от большинства других оппозиционных групп и организаций. Напомню, что эту платформу можно свести к трём пунктам.

Первое. Мы выступаем за безусловное возвращение Украине всех её международно признанных территорий, оккупированных Россией, включая Крым. Да, Крим це Україна.

Второе. Мы поддерживаем всех, кто сражается за достижение этой цели, включая граждан Российской Федерации, добровольно присоединившихся к Вооруженным силам Украины.

И третье. Мы признаём любые формы борьбы с путинской тиранией внутри России, включая вооружённую форму борьбы. Разумеется, нам глубоко отвратительны методы ИГИЛ, когда целью атак становятся ни в чём не повинные люди, как это было в Крокус-сити.

Но являются ли легитимной целью кремлёвские пропагандисты войны? Форум свободной России специально не обсуждал этот вопрос и не принимал по нему никаких резолюций. Поэтому в данном случае я выражаю исключительно свою личную позицию. Я считаю, что такие пропагандисты, как телеведущий Владимир Соловьёв, например, заслуживают того же, что получил гитлеровский пропагандист Юлиус Штрайхер, повешенный по приговору Нюрнбергского трибунала. Пока же эти изверги рода человеческого не оказались в руках нового Нюрнбергского трибунала, война продолжается. Они являются законной целью боевых операций. <нрзб>

Сравнение путинских и гитлеровских пропагандистов не является для меня чисто риторическим приёмом. Большая часть моей публицистики и выступлений посвящена доказательству нацистской природы режима Путина, мирное сосуществование с которым невозможно в принципе. Я обращался и обращаюсь, в первую очередь, к Европе с призывом вспомнить истоки нынешней европейской системы. С 1945 года Европа строила мир, в котором хищники не должны были больше быть хозяевами жизни. Мир, основанный на принципах права, справедливости, свободы, гуманизма. Европа многого достигла на этом пути, и, казалось, навсегда избавилась от массовых убийств и территориальных переделов. Европа привыкла думать, что этот её безопасный благополучный мир надёжно защищён большим и сильным союзником за океаном.

Сегодня этот её мир в щепки разносят с жвух сторон на пару два мерзавца — кремлёвский и вашингтонский. В Соединённых Штатах Америки к власти пришли люди с профашистской ценностной ориентацией. Мы наблюдаем омерзительную попытку чисто империалистического сговора двух хищников. Ещё более подлого сговора, чем мюнхенский сговор 1938 года. Если путинские аннексии будут узаконены, это обернётся катастрофой для цивилизации.

Европа, тебя предали. Проснись и иди сражайся за свой мир! Смерть российско-фашистским захватчикам! Смерть Путину, новому Гитлеру, убийце и подлецу! Слава Украине! Героям слава! Этими словами я обычно заканчиваю своё выступление.

Но сегодня меня будут дальше спрашивать, признаю ли я себя виновным. Так вот, здесь обвиняю я, обвиняю смердящую трупами правящую путинскую клику в подготовке, развязывание и ведении агрессивной войны, в военных преступлениях в Украине, в политическом терроре в России, в растлении моего народа. И это я спрашиваю присутствующих здесь прислужников путинского режима, являющихся мелкими колёсиками и винтиками его репрессивной машины: вы признаёте себя виновными в соучастии в путинских преступлениях? Вы раскаиваетесь в своём соучастии? Вот теперь у меня всё».

«В России Александр Скобов платит огромную цену за то, что называет вещи своими именами вслух и без страха»

В колонке для Le Monde от 13 апреля коллектив ученых и деятелей культуры призывает Европу поддержать сторонника вооруженной борьбы против путинского режима Александра Скобова, приговоренного к 16 годам лишения свободы. Ниже перевод этого текста (с сокращениями).

==

Скобов — политический комментатор и мыслитель, давший точный и трезвый анализ природы путинского режима и призывавший к решительному сопротивлению в то время, когда многие — и в России, и на Западе — все еще тешили себя иллюзиями. Он отказался от эмиграции, чтобы остаться верным себе, вести свою последнюю борьбу и исполнить долг солидарности с молодыми участниками сопротивления — теми, кто ушёл сражаться в рядах Вооруженных сил Украины или оказался в лагерях за диверсионные действия на территории России.

Скобов — публицист, который, в отличие от большинства своих коллег из так называемых «независимых» российских СМИ, из принципа отказывался подчиняться репрессивным законам, ограничивающим свободу выражения — и сделал это задолго до 2022 года. Он отвергал самоцензуру, не боялся употреблять слова «аннексия» и «агрессия», называл Путина «новым Гитлером».

На суде он отказался играть по установленным правилам и заявил: «Я не признаю и не уважаю ваш суд». Он выступил с резкой речью против «этой правящей клики, источающей запах мертвечины — [обвинив её] в подготовке, развязывании и ведении агрессивной войны, в военных преступлениях в Украине, в политическом терроре в России, в разложении моего народа», — и завершил последнее слово криком: «Слава Украине!».

Скобов делает все возможное, чтобы «ценности 1945 года» в Европе не были сданы без боя. Он выступает против любой «нормализации» неприемлемого, призывает к полному военному поражению и «демонтажу нацистской России», поддерживает удары вглубь российской территории, прямое участие Запада в войне на стороне Украины и вооруженную борьбу против путинской тирании внутри самой России.

«Большая часть моих текстов направлена на то, чтобы доказать нацистскую природу путинского режима, с которым по определению невозможно мирное сосуществование», — заявил он во время суда.

«Целью всех моих выступлений было и является добиться кардинального расширения военной помощи Украине, вплоть до прямого участия вооружённых сил стран НАТО в боевых действиях против российской армии. Ради этой цели я отказался от эмиграции и сознательно пошел в тюрьму. Отсюда мои слова звучат громче и больше весят», — сказал он.

Пока катастрофа стремительно набирает обороты, борьба Скобова обретает свой полный смысл. Его непреклонная внутренняя логика идеально соответствует этому историческому моменту, когда «мир рушится под ударами двух подлецов, действующих сообща». Это борьба против трусости, промедлений и ребяческих разговоров.

Выбирая путь к верной смерти, Скобов надеется быть услышанным:

«Европа, тебя предали. Проснись и иди сражайся за свой мир!»

За то, что он называет вещи своими именами — громко и ясно — Скобов платит огромную цену. Мы должны это понять: наша свобода, наши убеждения, будущее наших детей должны быть защищены в борьбе.

«Будущее не предопределено, — напомнил он в письме дочери незадолго до приговора. — За него идет битва. И даже если на каком-то историческом витке мы проигрываем, она продолжается».

Скобов — настоящий герой. Европа не должна его бросить. Она должна его защищать и признать своим.

Первые подписанты: Галя Акерман (журналист, историк), Даниэль Кон-Бендит (бывший депутат Европарламента), Стефан Куртуа (историк), Мишель Эльчанинов (философ), Рафаэль Глюксманн (депутат Европарламента, Прогрессивный альянс социалистов и демократов), Ромен Гупиль (режиссер), Люба Юргенсон (писатель, преподаватель), Джонатан Литтелл (писатель), Ариана Мнушкина (режиссерка), Пьер Райман (соучредитель ассоциации «За Украину, за их и нашу свободу»), Франсуаза Том (историк).

«Раз уж спор о том, можно ли сражаться за слова, оказался незаконченным, я буду его продолжать»

Из письма Скобова жене от 6 мая:

«Хочу поделиться размышлениями над вопросом, который я слышал не раз и вот вчера услышал опять.

Когда в 1981 году я готовился ко второму аресту (а я шёл к этому целеустремлённо, как и в этот раз, ты знаешь), у меня уже не было наивной веры в реализуемость идеи совершенного общества. Я уже усомнился в том, подходит ли вообще такое общество человеку. И неизбежно вставал вопрос: а тогда ради чего? Каков тот минимум, за который я готов упираться любой ценой? Практически реализуемый, что подтверждено мировым опытом.

Реконструируя сегодня свои мысли и чувства тех лет, могу сказать, что я ответил себе на этот вопрос так: ради того, чтобы ни один гад не мог никого посадить за слова. Ради права каждого говорить, писать и читать то что он хочет. Это было моё кровное. А много лет спустя Травин изумлялся, что я совсем не обращал внимания на отсутствие в СССР туалетной бумаги. Зато я точно знал, что сажать за слова – подлость и скотство. Как сказал бы верующий – мерзость перед господом.

Я вышел на свободу, когда моя цель начала реализовываться. То есть вышел победителем. Я понимал, что впереди много ухабов и рытвин. НО как и многие, поверил, что политические свободы – это уже необратимо. Мы их отвоевали, а потому можно заняться мирным трудом. Штык в землю – пора землю пахать. Я отказался от партийной карьеры, депутатства (мне предлагали), пошёл работать в школу.

А потом четверть века наблюдал, как результаты нашей победы, за которые я отдал лучшие годы, уничтожаются. Очень постепенно. Лягушку варили медленно, по выражению недоброй памяти Собчак. Там параграф, тут поправочка. И вот опять стало можно сажать за слова. Сначала выборочно, единично. И начали с наших врагов, таких, как Душенов. Половина (если не больше) «наших» этому рукоплескала. А некоторые активно помогали. Не прощу их бесконечные обращения в прокуратуру, которые публиковались. Я пытался вразумить их, но совершенно зря.

В 2014 году мне стало ясно, что дело идёт к большой войне. А она неизбежно убьёт остатки демократических свобод. Она с ними несовместима. Но лягушку продолжали варить медленно. Восемь лет война шла в стыдливо прикрытой «гибридной» форме. Общество не чувствовало катастрофы. Да, надо в определённой мере «сбавить тон», но и с такими ограничениями вроде бы можно выразить всё. Или почти всё.

Так и не заметили, как стандартной фразой в обвинениях стало «будучи негативно настроен к политике государства». Нет, прямо это не инкриминируется. Но, внимание, следите за руками! В сознание внедряется стереотип, что «негативное отношение к политике государства» — криминал сам по себе. Одним внушается, что именно за это и надо преследовать, среди других расползается липкий страх.

Заставить общество замолчать оказалось исключительно легко. Кто-то «отбежал в сторону», чтобы обличать восторжествовавшую мерзость с безопасного расстояния. Я не говорю, что это – сдача. Это может быть необходимо и полезно с точки зрения сохранения сил для продолжения борьбы после сражения. Но это признание поражения.

Для меня признать поражение в конце жизни означает перечеркнуть её всю. Как там было у Роальда Мандельштама в «Прощании Одиссея» (в некоторых машинописных копиях – «Прощании Гектора»)? «Жить побеждённым нельзя». А пока есть люди, которых машина не смогла заставить ни замолчать, ни «отбежать в сторону», она не победила. Раз уж спор о том, можно ли сражаться за слова, оказался незаконченным, я буду его продолжать. Этот спор может показаться неглавным на фоне льющихся рек крови. На самом деле этот вопрос столь же экзистенциальный, сколь и вопросы, можно ли брать чужое и убивать. И все эти вопросы взаимосвязаны.

Система, сажающая за слова – мерзость перед господом и не имеет права на жизнь».

Скриншот из сборника стихотворений Роальда Мандельштама.

Политические свободы vs война

Эти письма Александра Скобова — ответ на новость о недозапрете «Альтернативы для Германии» в Германии и, в целом, рассуждения про проблему ограничения политических свобод в условиях войны.

1/2

Даша, привет!

Вчера я получил вторую часть твоего обзора, помеченную 6-м мая. Долго она добиралась. Но будем считать, что из-за выходных.

Отвечать начинаю с самого конца. С самого чувствительного вопроса. Ты пишешь, что явно не исповедуешь тот уровень политической свободы, что раньше. Я его по-прежнему исповедую, но ты делаешь принципиальную оговорку: на фоне войны. И тут я с тобой полностью согласен.

Я говорил об этом в своём третьем выступлении (из четырёх). Война несовместима с правом. Война убивает политическую свободу. И в этом она не щадит ни правых, ни виноватых. Любая воюющая сторона на своей территории всегда отказывала в праве на легальную политическую деятельность своему вооружённому противнику и его сторонникам.

Ты пишешь, что тебе стало по барабану, насколько честно немецким (или ещё каким) ватникам предоставят возможность конкурировать в политической борьбе. Я по-прежнему привержен честности. Но я вижу её в том, что ты либо бомбишь и стреляешь, либо разговариваешь. И то, и другое вместе невозможно.

Нечестность нынешней Европы не в том, что она начала ограничивать (очень дозированно, как ты сама пишешь) свободу пропаганды ватников. Нечестность Европы в том, что, цепляясь за свою «зону комфорта», она так и не может самой себе признаться, что она — воюющая сторона. Что это её война. Не локальный, периферийный (колониальный) конфликт, а глобальная война за ценности, образ жизни, мироустройство. Европа продолжает делать вид, что живёт по законам мирного времени.

Подобная нечестность однозначно нецелесообразна. Я вообще считаю, что нечестность нецелесообразна всегда. В данном случае Европа попадает в ловушку своего врага. Он всегда делал ставку на размывание границ между мирными и военными средствами борьбы, создавая «гибридные» формы. Отрицание этих границ — его принципиальная установка.

Продолжу после выходных. Завтра почту не собирают. Привет! Саша. 15.05.2025

2/2

Даша, привет!

Это вторая часть моего ответа на твой обзор. Мы остановились на том, что враг целенаправленно размывает границы между военными и невоенными средствами борьбы. Отсутствие этих границ — это одновременно и его картина мира, и цель. Это его философия. Так есть и так должно быть. «Честных правил» не бывает. Любые правила — в чью-то пользу. Это развязывает руки, как бы даёт «право» применять силу в ответ на несиловое действие и одновременно пользоваться «наивностью» оппонента.

Пора бы Европе перестать быть наивной. И отойти от господствовавшей десятилетия установки на то, что сохранение «легальных коммуникаций» с вооружённым противником может помочь погасить вооружённый конфликт.

Теперь о германском законодательстве. Да, оно достаточно гибкое. Признание организации «экстремистской» означает не запрет, а очень жёсткий надзор со стороны спецслужб. Это, конечно, тоже нарушающая принцип равенства дискриминация, хоть и мягкая. Но самое плохое не это. Хуже всего то, что в основу кладётся не правовой, а идеологический принцип. Оцениваются не действия, а взгляды, квалифицируемые как «крайние». А это зависит только от собственных «идеологических вкусов» того, кто квалифицирует. Понятие «экстремизм» в принципе внеправовое. В конце концов, в канале кое-кто срисовывал своё законодательство со вполне цивилизованных образцов. И «подрихтовать» его понадобилось не скажу, что уж очень сильно. Это на заметку.

Про твою тёзку и мою преемницу [речь идёт о Дарье Козыревой и о том, насколько смелой и жёсткой была её речь в суде] я много наслышан. Значит, всё не зря. Значит всё-таки удаётся разорвать липкую паутину «политкорректности» и жалобной оправдательно-просительной стилистики современной правозащиты. А вот что мне хотелось бы знать подробнее — есть ли в среде, не привыкшей к таким словам, попытки обсуждения, анализа и оценки предлагаемой «новой повестки». Так что пиши ещё.

Твой Саша Марксист
18.05.2025

О белом движении в Гражданской войне и в эмиграции. Какова идеология его «ядра» и могло ли оно обеспечить права человека и демократические свободы?

Александр Скобов написал в СИЗО большую статью — прочитать её вы можете во вложении.

Судьи удалились на итоговое совещание. Всем, кто читает наш канал, кроме гэбни, привет из застенков.

Есть ли у них идеология?
Новое письмо

«Олюшка, привет! Это мои очередные умные мысли, которые я обещал вчера.

Опять послушал Рибентропыча и его старую боевую швабру. Он мечтательно описывал, как европейцы приползут на брюхе. Есть мнение, что он талантливо притворяется „тоже маньяком“. А на самом деле тайно удерживает настоящего маньяка от самого плохого. Но я не один год вслушиваюсь, как он через губу сплевывает слово „англосаксы“, позаимствованное из пропагандистского арсенала его предшественников 30-х. Нет, такое чувство невозможно имитировать. Это адское пламя ненависти. Это хтонь.

А если без таких расплывчатых со строго научной точки зрения определений, как „хтонь“, то это называется „идеологически мотивированная позиция“. У меня много лет идет теоретический спор с Игорем-старшим по вопросу о том, „есть ли у них идеология“. Правда, после 22-го года он стал признавать, что они все же произвели некий „идеологический продукт“. Но продолжал утверждать, что это „эрзац-идеология“, она ненастоящая, имитационная, заемная.

Главный аргумент Игоря – идеология предполагает наличие хоть сколько-нибудь внятного образа будущего. А вот как раз этого у них и нет совсем. Есть только постмодернистское (тролячье) стремление деконструировать, заляпать все существующие истины и идеалы. Между тем, еще в конце нулевых появились два объемистых сборника ультраконсервативных публицистов – „Проект Россия“ и „Крепость Россия“. И их „апешечка“ рассылала региональным администрациям для обязательного чтения. Вместе с работами Ильина. И там уже все было.

Да, эти вполне сорокинские антиутопии были основаны на заимствованиях. В первую очередь – у „охранителей“ XIX века. Но и у позднейших идеологов „консервативной революции“ брать не стеснялись. Так люди вообще придумали мало чего нового со времен Древней Эллады. С тех пор политические мыслители заняты в основном тем, что перекладывают в разном порядке довольно ограниченный набор „идеологических кубиков“. Но давайте зафиксируем: лаборатория по выращиванию из пробирки идеологии для новых хозяев жизни (не обремененных обширными познаниями в области философии) работала уже в нулевые.

Продолжение следует (видимо, на следующей неделе) 26.06.2025»